Читать книгу: «Мальчик с сердцем цвета индиго», страница 11

Глава 23

Илан позвонил в коричневые ворота. Хозяева дома не ждали гостей, одна Хилай услышала не только звонок, но и что-то в сердце. Что-то очень грустное и болезненное. Служащий в доме Фаравиндада провел гостя в гостиную. Илан внимательно смотрел на пол, словно хотел найти следы от краски, когда он первый раз рисовал картины порошковой краской на полу, возвращая себе себя самого. Фаравиндад и Нандини спустились оба к нему, увидев его в окне. Не успели они поздороваться, как в дверях показалась Хилай. За время пока они не виделись, она похудела, но стала еще прекраснее, отчего Илану было еще больнее, что он, возможно, видит эту красоту последний раз в жизни.

Он попросил разрешение попрощаться с ней. Этого было достаточно родителям. Им не нужны были объяснения. Они ждали его прихода. Чтобы так или иначе прекратить мучения дочери. Ведь неизвестность страшнее всего разрушает. Мужчина и женщина, ничего не сказав, ушли к себе. Хилай подошла близко к Илану, взяла его за левую свободную руку, правой он держал за наплечную лямку рюкзак, повернулась к дверям и повела его за собой молча к себе в комнату. Когда они дошли, она села на свои качели. Он сел на пол у ее ног, взял ее руки и приложил их к губам. Хилай чувствовала теплые, почти горячие капли жидкости на своих ладонях. Она выглядела как неживая статуя, с прямой красивой спиной, высокой шеей и прямым взглядом в стену. Она даже не моргала, боясь отпугнуть марево, что ей виделось. Ее жизнь выдавали только вялые фонтаны, что струились из глаз.

Они так без слов просидели одно лишь мгновение, когда зашел все тот же мужчина, что провожал Илана в дом, и вежливо спросил у Хилай, нет ли у нее или у ее гостя желания что-то выпить, ведь прошло уже три часа. Хилай и Илан поняли, что пришло время расставаться. Он встал, резко отвернулся и вышел из комнаты. Хилай просто закрыла глаза. Так было темно, не было ни жизни, ни света, ни боли. Это был его выбор. Она его приняла.

Фаравиндад и Нандини смотрели из окна, как молодой человек покидает их дом. Мужчина закрыл глаза. Ему казалось, что сейчас упадет без сил. Но тут появилась рядом Нандини, эта волшебная женщина, которая приходила всегда к нему на подмогу, когда он еще чуть и мог бы рухнуть. Она появлялась ниоткуда и брала его за руку, выводила из темноты в свет. И тут же вновь уходила в его тень. Никто, кроме самого Фаравиндада, не знал, что именно она и есть его успех. И тут он видел своими глазами, как молодой человек, возможно, очень похожий на него самого, развернулся и уходит прочь от такого же дара судьбы. Он так и не смог оценить то, что преподнесла ему жизнь. Или ему не дали это оценить. Или… Или просто отняли, воспользовавшись любым способом. На войне все средства хороши…

Прошло полгода. Хилай не хотела ни работать, ни учиться дальше, ни уезжать в другую страну отдыхать к брату. Фаравиндад однажды за ужином сказал, что их приглашает в гости его школьный друг в одну из стран, куда подруги Хилай мечтали уехать жить. У друга с супругой есть один-единственный сын, который окончил один из самых престижных вузов той страны и работает там же врачом. Хилай молча посредине папиного рассказа встала и покинула столовую. Она все понимала. Родители для нее же стараются, только ей это все не нужно. Она понимала, что и возраст уже у нее не позволяет задерживаться далее. Она понимала, что и родителям надо исполнить свой долг перед ней, и то, что они стараются как могут. Она всех понимала и все понимала. Но ее было очень сложно понять. Особенно за последние месяцы, когда она почти перестала общаться.

Так прошла еще половина года. Хилай однажды, зайдя в гостиную, заметила в висках отца седые пряди. Она их раньше не видела. И как будто за одно мгновение у нее произошло прояснение в голове. Она почти год жила в себе и думала только о себе и о своих переживаниях. Она поздоровалась и спросила у отца, как у него дела. Фаравиндад чуть приоткрыл рот и не знал, что ответить. Столько сил было вложено в то, чтобы она вышла из своих переживаний, столько они обращались к врачам, психиатрам, никто не мог помочь. А тут она сама просто пришла и просто поздоровалась.

С течением времени Хилай начала приходить в себя. Она стала вновь общаться с подругами, выходить в свет, но ее глаза больше не горели, как раньше. Движения не были такими резкими и живыми, а дом Фаравиндада потерял огонь своего очага. На одном из таких выходов в другой город соотечественницы мамы обсуждали современных девушек, которые теперь вместо того, чтобы поддержать честь семьи и создавать свои семьи, занимаются то учебой, то карьерой, а то и вовсе остаются на шее родителей до конца жизни. Хилай с этого дня еще и поняла, что и у нее есть обязательства перед своими родителями. Спустя некоторое время она сообщила родителям, что готова принять друга отца с его сыном у себя тут в доме для того, чтобы узнать друг друга поближе. Два месяца спустя гости были уже в их доме. Молодого врача звали Бахтар. Он был высоким, хорошо сложенным мужчиной. Темно-карие глаза были обрамлены не менее пышным контуром ресниц, чем у Хилай. Черты лица располагали к себе любого собеседника, а характер и манеры полностью соответствовали его статусу и дружбе его отца с Фаравиндадом.

Семья гостила у Хилай почти три недели. Девушка уже сделала вывод, что лучшей партии ей для своих родителей и не пожелать, ну и отъезд в другую страну – это лучшее, что может быть и для нее, и для отца с мамой. Родители уже обсуждали с ней, что при положительном ответе они продадут этот дом и переедут с ней вместе.

Друзья договорились, что свадьба состоится в благополучные числа для обоих молодых людей через три месяца. В этот промежуток гости уехали и должны были вернуться к свадьбе. Селина, узнав о решении Хилай, встретилась с Довом и передала ему, чтобы тот донес это до Илана. Молодой человек жил в городе N. и всецело занимался художеством. Только картины он не продавал. Он ими пытался безуспешно исцелить свою душу. Он изображал свою Хилай. Узнав о ее скорой свадьбе и отъезде, он вернулся домой. Отец и мама, увидев его, чуть рассудок не потеряли. Он был похож на безумца, который потерял смысл своей жизни. Борода с усами и уже год нестриженные волосы, Илан превратился в старика. Ханна повернулась в слезах к супругу и молящим голосом спросила:

– Ты этого хотел? Это, по твоему мнению, его счастье?

Она обняла сына, который исхудал так, что ей стало страшно. Женщина повела своего сына в его спальню и взяла с него слово пойти в ванну и привести себя в порядок. А остальные вопросы она решит сама.

Придя в комнату к Исмаилу, на котором лица не было, она открыла губы, чтобы объяснить свою позицию, но не смогла, так как супруг смотрел на нее и сказал:

– Пусть делает, что хочет. Я не против… Ханна, помоги ему!

С этой новостью мама побежала к нему в комнату и увидела в глазах сына вновь загоревшееся желание жить.

Илан быстро посетил душ и направился к Хилай. Волосы он собрал в высокий пучок, так даже современнее смотрелось. Придя к ней домой, он перелез через забор и кинул камень в ее окно.

Хилай словно в каком-то далеком сне детства видела, что кто-то давно к ней так стучался в сердце. Но почему-то она потом решила закрыть его навсегда на все затворы и сверху еще камнями обложить. Она встала и сейчас, точно так же как и с сердцем, закрыла плотнее окно. В окно еще раз и еще раз постучали. Она вышла на балкон рядом и увидела его. Тот самый сон. Некоторое время она постояла, глядя на свое видение, затем спустилась вниз.

– Привет, Хилай!

– Привет.

– Хилай, я слышал, ты выходишь замуж?

– Да. Через три дня приедет мой жених.

– Ты… Ты точно?.. Хилай, я сегодня опять говорил с отцом. Он… Хилай, выходи за меня замуж!

Она смотрела на него также безучастно, как смотрит зола с высоты своего опыта на только что зажженное дерево. Она стояла безмолвно. Илану была невыносима это тишина, и он взял ее за руки, как будто пытался пробудить ото сна.

– Хилай, прошу тебя! Прошу, услышь меня! Давай хоть прямо сегодня объявим о нашем обручении? Не выходи за него замуж, прошу тебя! Дай мне еще один шанс!

Илан готов был взорваться, лишь бы получить хоть одну эмоцию от нее. Но она молчала. Потом она спокойно освободила свои руки, посмотрела прямо ему в глаза и сказала:

– Илан… Ты же Илан, ты дерево, ты меня поймешь… Однажды я подарила тебе все свои спелые плоды, я подарила тебе любовь, понимание, принятие и тепло. Ты не просил, но я подарила тебе их сама. Я так хотела. Потом ты подошел ко мне ближе, и я подарила тебе все свои листья и ветки. Ты не просил, но я сама тебе их отдала, я тебе отдала свою честь, нарушая правила, общалась и встречалась с тобой. Потом пришел твой отец, встретился с моим отцом. Пришел вновь ты и забрал мои силы, разломал мой ствол, ты забрал мою веру и мое счастье. Ты не просил. Я сама позволила. Это было твое решение и мое принятие. Но сегодня… Сегодня ты первый раз у меня просишь что-то. Ты у меня просишь – даже странно звучит. Ты просишь то, что я не в силах, не вправе и не хочу тебе отдавать. – Она посмотрела еще более глубоким сквозь пелену слез взглядом на него и продолжила: – Ты просишь мои корни и честь моего отца. Если бы ты просил мою жизнь, если бы ты просто просил разрешения спилить мой ствол, я бы тебе и это позволила и подарила, но ты просишь большего. Прости, но этого я тебе дать не могу.

Илан обнял ее и поцеловал в голову сквозь волосы. Они стояли и оба проливали горькие слезы несостоявшегося счастья, всю досаду и боль, что может поместить в себе целая вселенная. Оба понимали, что ничего уже изменить нельзя. Теперь уже слишком поздно. Перед тем как Илан должен был уходить, Хилай остановила его и взяла с него обещание:

– Обещай, что ты будешь здоровым и счастливым. Где бы ты ни жил. Просто пообещай мне это, и тогда я смогу жить счастливо.

Илан кивнул и сказал через слезы:

– Да, обещаю! Я обещаю!

Свадьба состоялась в день, когда была назначена. Ровно до этого дня Илан прожил у родителей. Был вежлив и весел и не разговаривал ни о чем, касающемся Хилай, с ними. Все свадьбы во всех культурах и традициях похожи друг на друга. Это обряд, который формирует новые каналы для течения струи жизни. На этой свадьбе все было ровно также, все смеялись, радовались и танцевали. Невеста была прекрасна и улыбалась. Жених, возможно, был еще более прекрасен. В нем все было почти идеальным. Подруги Хилай ей нашептывали, что ей очень повезло с ним, что лучше него, наверное, нет партии для девушки. Да, в нем все было безупречным, кроме одного – она его не любила. Она улыбалась губами, а в сердце проливались ливни слез…

Вечером, когда началась церемония бракосочетания Хилай, Илан собрал все свои вещи и вышел в гостиную. Он обнял маму и поцеловал ее в лоб.

– Мама, я тебя очень люблю, просто береги себя!

Затем он подошел к отцу и сел рядом с ним на пол.

– Отец, я всегда старался быть хорошим, я старался всегда удовлетворить тебя, но почему-то всю жизнь у меня это плохо получалось. Прости, что я не смог быть тем сыном, каким бы тебе хотелось меня видеть. Но поверь, я вкладывал в это всю свою душу. Прости, что не оправдал твои ожидания. Прости, что не смог сберечь тебя от очередной боли, которой тебя жизнь баловала с самого детства. Просто прости. Я хочу, чтобы ты всегда был здоров, чтобы ты жил долгой, счастливой жизнью с мамой и Ирит. Ты им тут очень нужен.

Отец, я хочу, чтобы ты отпустил Амирама. Он женился не по любви. У него вся жизнь впереди, он может быть счастлив с Нехамой, но надо, чтобы он получил свободу от тебя. Я вижу твое предназначение в обрыве этой нити, которую ты так рьяно пытаешься сохранить. Нити, которая предназначена для того, чтобы дать право родителю делать больно и бить своих детей. Отпусти Амирама, отец, иначе еще несколько лет – и на свет появится еще один Исмаил.

Отец, я хочу, чтобы ты повидался с Ашером и его прелестными мальчуганами. Клэйр— прекрасная девушка, обязательно познакомься с ней. А Ашер, он все еще ждет тебя, пап, он ждет и любит тебя, точно также, как и я. Мы тебя любим таким, какой ты есть. Тебе не надо меняться, мы тебя принимаем таким Исмаилом, который сидит тут вот на кресле и смотрит на меня. Я не знаю, видишь ли ты меня, отец, у тебя все глаза в слезах, но поверь, я сейчас говорю тебе все это и не плачу. Потому что все слезы уже выплаканы, все обиды уже прощены, и вся боль уже прожита. Теперь я свободен.

После последних слов он встал, оставив Исмаила на кресле одного, и отошел к двери. Ему показалось, что отец за эти несколько минут состарился на много-много лет. Он сидел согнувшейся спиной и горько рыдал. Илан понимал, что это слезы исцеления. Исцеления от ран, которые наносились ему с раннего детства его же отцом и мамой. И это слезы спасения от них.

Далее он повернулся к маме и закончил свою речь последними фразами:

– Я не знаю, когда вернусь, возможно, когда-нибудь. И тогда я приду в вашу лавку, а вы меня угостите Саанди.

Через пять дней в самолете сидели молодожены, которые улетали навстречу своей жизни в медовый месяц. Мужичина был искренне влюблен в свою супругу. А молодая женщина была уверена, что исполнит свой долг перед ним ровно так, как этого требовали великие традиции.

Молодой художник с черным рюкзаком, в котором были только кисти, краски и немного одежды с огромной суммой денег, садился в автобус, который увозил его в далекие города его родины навстречу новым успехам в своем поприще. В его сердце было почти пусто, но он дал обещание наполнять его жизнью. Поэтому он и садился в автобус, чтобы искать в красоте природы эту начинку.

В одной квартире в городе N. у окна стоял молодой мужчина и размышлял: «Некоторые рождаются, чтобы восхищаться чудесами электричества и светом. Некоторые рождаются, чтобы родились электричество и свет. А некоторые – для того, чтобы оборвать провод там, где это приносит катастрофу и бедствие».

В другой квартире в прихожей в том же городе шестидесятитрехлетний седой мужчина стоял и обнимал молодого мужчину. Мужчина выглядел как пожилой старик, но плакал как маленький трехлетний ребенок и просил прощения. Молодой мужчина тоже плакал, а рядом стояли красивая женщина с двумя мальчиками, похожими друг на друга как две капли воды.

Эпилог

На берегу все того же теплого, тихого бирюзово-синего моря у самой воды, взявшись за руки, стояла молодая пара. Они смотрели в далекое прошлое и будущее, что было изображено на стыке самого края мира, там, где встречаются небо и море. Молодой человек с загорелой под ярким солнцем кожей цвета свежего, темного гречишного меда, кудрявой головой густых темно-коричневых волос и девушка с голубыми глазами, глубокими, как воды моря, и локонами цвета песка с белым перламутром. Они смотрели на море и вспоминали поверье, которое им рассказала одна старушка, живущая в этом городке.

По ее словам ходит молва, что моряки вечерами, во время захода солнца, слышали из самых глубин моря протяжную песню цвета синей лазури. Словно воды моря воспевают свою любовь солнцу. Яркому светилу, которое, раскинув свои кудрявые локоны над всем морем, освещает его последние минуты дня и дарит свое тепло, прощаясь с ним на всю холодную ночь до утра.

Они бы так и стояли, завороженные красотой этого противостояния и слияния одновременно. Но их покой нарушил тонкий звон и вибрация смартфона. Молодой человек взял из кармана тонкий черный прямоугольный аппарат и сказал девушке, что пора возвращаться в гостиницу.

Улыбались друг другу, уходя от моря, они весело шутили о том, какие имена будут у их детей, чью религию они все-таки будут принимать ближе и какой из языков родителей будет их основным. Они смотрели друг на друга нежным, любящим взглядом, ровно также, как небеса ярко-лососевого цвета с заходящим ярким, ослепляющим солнцем и море, получившее сполна тепло и отражающее небеса как зеркало глубокого синего цвета.