Читать книгу: «Плавание у восточных берегов Черного моря», страница 12

Шрифт:

Большая часть пассажиров, ехавших на пароходе из Сухум-Кале и Поти, высадились еще в Константиновском укреплении; с удалением их затихли всякие стратегические толки, замолкли воинственные возгласы, в силу которых следовало бы тотчас же, без всяких оговорок, подписать решительный карачун и шапсугам, и убыхам, и всему живому в ущельях Кавказа; не было заметно и сомнительных покачиваний головою, с охлаждающим: «Не верьте». Все стратеги, все ораторы-истребители и все скептики высадились на месте новых для себя опытов войны с горцами, и там их, без сомнения, ждут новые данные для стратегических соображений, для возгласов и сомнений. Остальные же пассажиры, все слушатели, без шуму, но и не без скуки приближались к керченскому рейду в молчаливых соображениях, придется ли ночевать в Керчи или же карантинный и таможенный досмотры задержат их на пароходе еще на одну ночь.

Но вот пароход, пройдя мыс Ак-бурн, остановился против керченской брандвахты. Скоро отделился от нее катер и, мотаясь на волнах пролива, стал подплывать к нам. «Карантинная стража», – заметили на пароходе. Катер причалил к трапу, показался господин с пестрым лицом, на котором чума как бы оставила свои отпечатки. С заложенными назад руками, боясь чрез прикосновение их к чему-нибудь заразиться чумою, он потребовал взглянуть на документы судна. Без сомнения, документы оказались вполне исправными, и тотчас руки господина появились из-за своей засады, протянувшись не только для пожатия других знакомых рук, но и к некоторым сосудам пароходного буфета.

Через час времени подошел к нам пароходик «Крикун», забрал всех пассажиров и направился к таможенной пристани. Наступали уже сумерки. Но к немалому нашему удовольствию, таможенная стража почтила особенным своим вниманием только «заграничных», прибывших из Батума и Трапезонта; остальных же, приехавших с берегов Кавказа, пощупала слегка, вероятно, из сострадания к этим хилым заморенным существам.

– Смотри, какие все желтые и худые! – заметила она в лице одного из своих сострадательных членов.

– Да там уж все такие, от человека до скотины! – ответил на это другой таможенный господин.

Но, говоря по совести, между прибывшими с Кавказа были люди с более свежими лицами, чем керченские таможенные досмотрщики…

Казалось, жизнь на пароходе начинала уж надоедать мне и теснотой, и качкой, и видами все на одно и то же море; хотелось более твердого, спокойного и просторного пристанища. Но вот и городская жизнь. Дребезжат экипажи, валит пыль, крик извозчиков, говор прохожих… Вот и гостиница. Потряхивая волосами, бегают половые, раздаются звуки шарманки, слышится цоканье чайных ложечек о стаканы и блюдца… вонь в коридоре, вонь и неряшество в номере… Ноги мои что-то шатаются, точно продолжается еще качка; в ушах гул, точно еще слышу я шум паровых труб. И все же, хоть бы опять на пароход, опять бы на этот свежий морской воздух, от этого смрада гостиниц!..