Читать книгу: «Плавание у восточных берегов Черного моря», страница 11

Такова в общих чертах была жизнь по кавказской береговой линии, в тех фортах и укреплениях, которых развалины виднелись нам с парохода, к северу от Гагр. Но Восточная война показала всю несостоятельность прежде бывшей тут военной системы. Без поддержки со стороны нашего флота существование подобных фортов немыслимо; но и при флоте на долю их выпадала бы слишком узкая цель – воспрепятствование военной контрабанде, недопущение горцев к сообщению с морем. Не говоря уже о том, что такая цель может быть выполняема помощью одних крейсеров, надо еще вспомнить, что едва ли можно удержать горцев в покорности, лишив их только способов получать из-за границы порох и оружие. Надо лишить их не способов, а охоты получать это для борьбы с нами, а к этому надежнее ведет настоящая система Кавказской войны, по которой уж не по краям, а внутри их земель возникают укрепления, и горцы не извне, а среди себя видят силу нашего оружия, расчищающего для своих распорядков проходы по всем направлениям горных закоулков, а не замыкающего эти гнезда, в которых легко могут плодиться всякие беспорядки.

К северу от Гагр горы не представляют таких дико-грандиозных масс, подходящих к самому морю, как берега Абхазии; отсюда они значительно понижаются, не венчаясь уж снежными верхами, но зато покрываясь более сплошною зеленью. Ущелья показываются все чаще, и стенки их убраны теми непролазными порослями всякого рода колючих кустарников, которые преграждали все прежние движения наших отрядов в землю убыхов. Помимо искусственных завалов, защищаемых горцами, солдат наш хорошо знаком с так называемым держи-деревом (Rhamnus Paliurus), которое еще больше завала не пускает его вперед; за целый день перехода, бывало, продерется он всего на две, на три версты, а тут на него посыплются пули горцев. Убыхи, эти гордые – как об них отзываются – холодно-храбрые дикари-воины, недаром величаются неприступностью своих убежищ: кажется, всего только раз, и то при помощи эскадры, обстреливавшей берега, отряд наш сделал переход по небольшому участку их земли с большими, однако, для себя потерями.

К местам бывших фортов теперь пристают, часто безнаказанно, турецкие кочермы, отчасти с военной контрабандой, отчасти с невинными товарами, находящими сбыт у горцев. Так, особенно у Сочи, с парохода приметен был целый ряд этого незатейливого, но чрезвычайно легкого турецкого каботажа; одна за другой, белея своими маленькими парусами, пробирались они у скалистых берегов. В случае появления нашего крейсера кочермы удобно втаскиваются на берег, а при попутном ветре они работают по десяти узлов, так что угнаться за ним под силу не всякому крейсеру.

Наш пароход держал свой рейс на значительном расстоянии от берега. Держаться к нему ближе – небезопасно. Горцы иногда являются пиратами, а уж наверное не упустят случая, если он удобен, послать на наше коммерческое судно одну-другую пулю. Так и было с одним из пароходов Общества; другое же, из парусных коммерческих судов, они остановили уже своими галерами, полезли было на абордаж, выбрав для этого место под самым носом судна; но тогда на судне решились прибегнуть к единственному средству спасения – обрезали якоря, и они, рухнув всею своею тяжестью на легкие галеры, потопили их вместе с пиратами.

За весь день плавания, кроме движения нескольких кочерм, мы не приметили никакой жизни у этих берегов Кавказа; ни у подошвы скал, ни на горах не видно присутствия человека, не заметно нигде его жилища, ни следов его труда. Горные склоны не показали на себе ни одной пашни, ни одного пастбища, по которому бы бродил скот; вся жизнь обитателей этого побережья таится в ущельях, вполне скрытая от наблюдения посторонних, не горских глаз. Но на следующий день, когда мы успели за ночь обойти земли шапсугов, а утром, остановившись ненадолго перед Константиновским укреплением, пошли на линию с землями натухайцев, тот же гористый берег представлял уже менее дикие склоны: всюду пестрели пашни, забираясь даже на вершины гор, по зеленым коврам их обозначались иногда движения полевых работ, рисовались маленькие фигуры людей и животных. Здесь уже мирная страна и мирная жизнь, которой не для чего прятаться в трущобы. Берега становились все ниже, покатости их к морю все продольнее, а к Анапе показались уж и песчаные отмели. К сожалению, общество перестало засылать пароходы в эту крепость, которая после восточной войны сузила свои стены в размеры небольшого форта и стала уж не городом, а только лишь административным пунктом для земли натухайцев. Таким образом, не поворачивая к анапским развалинам, пароход наш стал на румб к Керченскому проливу, берега Кавказа стали исчезать у нас из виду, а вместе с ними исчезал и весь интерес плавания…