Читать книгу: «Сентиментальные сказки для взрослых», страница 4

Глава 4. Портрет

Литочка почему-то была уверена, что Бог не дал ей особых талантов. Вот разве что руки. «Ваши руки созданы для того, чтобы сшивать перебитые нервы или реставрировать полотна старых мастеров», – говорил профессор Серов. «Когда-нибудь они прославят Вас. И мы все будем гордиться Вами». Литочка была его любимой ученицей. Все это было совсем недавно, но сейчас, по каким-то нелепым обстоятельствам, ей приходилось скрывать, что она с блеском окончила факультет искусствоведения Петербургского университета, имела несколько публикаций и в определенных научных кругах к её мнению прислушивались. Не объяснять же было каждому любопытному, что она отказалась от стажировки в Британском Музее и блестящей научной карьеры, ради провинциального Музея, который возглавлял предмет её детской неразделенной любви. Не поймут, а еще, чего доброго у виска пальцем крутить станут.

Предстоящая работа не казалась ей сложной, необходимо было просто выспаться и успокоиться. А потому, едва забрезжил рассвет, Литочка собрала необходимые инструменты и препараты и направилась в Музей.

О значимости происшедших накануне событий свидетельствовал милицейский пост у здания Музея. Однако её пропустили без лишних вопросов. Кабинет директора не был закрыт, но на стук никто не отозвался. Литочка открыла дверь и увидела Медведева, мирно спавшего в старинном кожаном кресле. На столе лежала стопка исписанных листов, вероятнее всего это была опись найденного сокровища. Литочка подошла к креслу, наклонилась, вглядываясь в лицо спящего Медведева. «Милый, милый Сергей Сергеевич! Мой бедный рыцарь. Последний идеалист. Кватроченто». Она хотела поцеловать его, но передумала, вышла из кабинета и вернулась со старым шерстяным пледом, который спасал её в зимние холода. Затем заботливо укутала спящего.

Портрет стоял на прежнем месте, у стены, где его так и оставили накануне. «Пожалуй, будет лучше, если я возьму его к себе в кабинет и поработаю там», – подумала Литочка. «А Медведева не стоить будить, наверное, у него была беспокойная ночь».

– Итак, что мы имеем. Судя по состоянию холста и красок, это середина 19-го века, но никак не позднее. Все в превосходном состоянии, необходимо только убрать пыль и грязь.

Литочка давно уже заметила за собой, что, приступая к важной и тонкой работе по восстановлению полотен, ее сознание как бы отступало, она видела перед собой только холст, который нуждался в уходе и лечении. Сама картина для нее в этот момент как бы и не существовала, уходила на второй план. И только после того, как она откинулась на спинку стула, с чувством удовлетворения, после хорошо выполненной работы, Литочка взглянула на полотно как зритель.

Это был портрет девушки, нет, скорее молодой женщины. Она была в мужском костюме для верховой езды, в руках держала стек. Явно не тургеневская барышня. Гордо посаженная голова, бледно-молочная кожа лица, зелёные глаза под тонкими бровями. И огненно-рыжая грива волос, свободная, без всяких там женских заколочек и гребешков. Сказать, что портрет притягивал взор, значило бы не сказать ничего. Он завораживал, Литочка почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. Некоторое отсутствие академического совершенства в работе, с избытком восполнялось душой автора, его страстью. Эта картина была написана не Мастером, но Гением. Именно так, с большой буквы.

Девушка взглянула на оборот картины. Подписи не было. Только едва заметная, полустертая строка, похоже написанная гусиным пером. «Нет, так сразу не разобрать. Все же попробуем», – подумала Литочка. «Солнечный свет, нужен солнечный свет», – решила она, раскрывая тяжелые бархатные шторы. И в лучах восходящего солнца прочитала: «Никто не будет тебя любить так, как я».

Глава 5. Первая загадка

Утро, между тем, набирало обороты. Вдруг Литочке показалось, что сразу во всех кабинетах одновременно зазвонили телефоны. Но ей повезло. Как раз в её кабинете телефона и не было. Она по-прежнему могла спокойно изучать портрет.

– Похоже, у нас начинается беспокойный день! – Услышала она сзади голос Медведева. Он стоял в дверях, держа в руках её плед. – Добрый день, Литочка. Вы, я вижу, закончили свою работу. Ну-тесь, давайте посмотрим, что у нас имеется. Боже мой! – воскликнул Медведев. – Какая красавица!

Он подошел к столу, наклонился над портретом, что-то пытаясь отыскать.

– Подпись имеется? – Спросил он. – Другие надписи?

– Только одна. Здесь на обороте: «Никто не будет тебя любить так, как я».

– Очень интересно и дерзко, знаете ли! Так обратиться к женщине может лишь мужчина, которому нечего терять. Интересно и дерзко, – задумчиво повторил он. – Знаете, Литочка, нужно будет поискать в рукописном отделе, в архивах дворянских фамилий. Да, да, что Вы так смотрите. Не из купеческого же дома попал к нам этот портрет. Феофилы Ниловны несколько иначе выглядели. Согласитесь!

– Да, пожалуй, на купчиху она меньше всего походит, – сказала Литочка.

– Вот-вот, а я что говорю. Дерзкая надпись, дерзкая надпись. Знаете, мне определенно встречалось это сочетание. Я абсолютно уверен, что видел, то есть читал об этом. Но где?

Он замолчал и внимательно посмотрел на Литочку, словно пытался найти разгадку на её лице. Затем Медведев продолжил:

– В окрестностях Орешкино было несколько дворянских усадьб, в том числе, если мне не изменяет память, была одна княжеская. Из великосветского общества. Князья Тихвинские! Точно, князья Тихвинские! Вот с них, с архива этого семейства и нужно будет начинать.

За окном послышались звуки автомобильных клаксонов, скрежет тормозов, какая-то невнятная перебранка. Медведев подошел к окну.

– Вот, уже понаехали сороки. Сейчас начнется. Боже мой! Сам господин Волочинский с ними.

Литочка тоже посмотрела на улицу. Там, воробьиной стайкой, толпилась небольшая группа местных журналистов и среди них, словно броненосец среди парусных джонок, фигура человека в безупречном костюме и при галстуке, несмотря на утреннюю пору и вольные нравы Орешкина.

– Волочинский? Кто это?

– Да, так. Акула пера. И как мне его представляли, негодяй первостатейный. Вы осторожнее с ним, при случае. Вон тот, в костюме, видите. Пижон! Знаете что, Литочка? Бремя славы, я так и быть беру на себя. А вы поезжайте в архив и посмотрите там. Может, что и найдете. «Дерзкая надпись», – еще раз задумчиво повторил он. Вот что! Ищите письмо княжеского поверенного в делах, или управляющего. Я думаю разгадка там!

Глава 6. Литочка

Поиск документов в архиве чем-то похож на сбор грибов. Дилетант может целый день пробегать по лесу и уйти с пустой корзиной. Специалист же знает куда идти и под какую елочку заглянуть, чтобы найти искомое. Литочка была специалистом, но повезло ей, лишь тогда, когда в руки она взяла третью папку с документами. По закону Всемирного тяготения заветное письмо находилось в самом конце папки. И все же Литочка сразу поняла: она нашла. Это было то самое письмо, о котором упоминал Медведев. Письмо поверенного князя Тихвинского в делах, в городе Санкт-Петербурге. Судя по адресу получателя, это был Баден-Баден. Что же, место для русской аристократии вовсе не чужое. Поехал князь водички попить, а может и в рулетку порезвиться. Письмо было длинным и обстоятельным. Поверенный князя Тихон Сыроежников подробно рассказывал, а точнее «извещал Его Светлость» о судебной тяжбе, о ремонте господского дома. А в самом конце как бы невзначай сообщал: «… с Великим прискорбием о смерти Вашего воспитанника Егора от скоротечной горячки», а посему деньги, выделенные на обучение оного в Академии Художеств в текущем году, он высылает назад, за исключением средств, ушедших на погребение и помин души покойного. А еще упоминал он, что «портрет Вашей воспитанницы Марии, писанный Егоркой, он отправил с нарочным к «Вашей милости». И посетовал, что чиновники из Академии Художеств хотели забрать его себе, потому как талантливо писан, говорят. «Но слуга Ваш покорный тут стеной встал: берите, что хотите, но портрет не получите». Потому как он князю принадлежит, равно как и крепостной его бывший Егорка. А более того он, Тихон, старался, потому что уж больно дерзкая надпись на обороте оставлена. И как бы, по его Тихона разумению, она к ненужной огласке не привела. А еще как бы случайно Тихон извещал князя, что «Егорка последние месяцы к учебе относился с нерадением. В церковь не хаживал, но целыми днями запершись в своей мастерской, писал этот портрет».

У Литочки сжало сердце. История неразделенной любви. Она буквально видела сквозь время как бедный юноша, сжигая свои легкие в сыром петербургском воздухе, пишет портрет своей возлюбленной. Отсюда и эта дерзкая надпись. А ему просто некого было бояться. Он знал, что скоро умрет, потому и написал: «Никто не будет тебя любить так, как я». Егор и Мария – воспитанники князя Тихвинского. Она просто обязана узнать о них всю правду. И, прежде всего, о Егоре. А для этого надо ехать в Петербург и начинать с архива Императорской Академии Художеств.

Литочка скопировала письмо управляющего и пошла в Музей. Там был настоящий бедлам. Журналисты и не думали покидать его здание. Судя по темпу, с которым перемещались эти люди, с минуты на минуту ожидалось прибытие Телевидения. Поднимаясь по лестнице, она едва разминулась с импозантным мужчиной в дорогом костюме и при галстуке. Господин Волочинский! Он разговаривал по сотовому телефону:

– Да, это действительно стоящая находка. Все экспонаты в прекрасном состоянии, а самое главное: их нет пока ни в одном каталоге. Tabula rasa. Это по латыни, шеф. Я потом объясню. Да, нужно что-то неординарное и как можно скорее. А пока надо…

Вдруг он замолчал, увидев Литочку. Вежливо поклонился и пропустил её вверх. Литочка пролетела мимо него буквально на одном дыхании. Она спешила обрадовать Медведева.

– Ну, что же. – Сказал он. – Все очень интересно, а самое главное небезнадежно. Я думаю, Вам надо ехать в Петербург. Только вот средства…

– Я найду, то есть у меня есть сбережения, не беспокойтесь…

– Что же, тогда удачи Вам, Литочка. И еще, картину и письмо возьмите с собой. Я подготовлю необходимые документы. Думаю, Вам будет, кому её показать, там в Питере.

Медведев подошел к девушке, хотел обнять, но замешкался и ограничился одним рукопожатием:

– А я завтра здесь попробую что-нибудь разузнать, да и ценности эти чертовы… и встреча с утра у мэра по поводу установки сигнализации.

Однако ни на какую встречу в администрации Медведев не попал. Утром при выходе из дома его сбил автомобиль. Слава Богу, Литочка тогда об этом не узнала. Мы не сомневаемся, что она немедленно бы оставила любые изыскания и вернулась в Орешкино, и наша история тогда была бы иной.

Глава 7. Машенька и Медведев. Знакомство

Утро у Медведева началось с нехороших предчувствий. Отчего-то заломило в пояснице и заныло под ложечкой. Однако, не будучи по природе своей суеверным человеком, он после определенного утреннего ритуала и сбора, направился в Музей. День предстоял еще тот. Все эти хлопоты и заботы уже порядком надоели Медведеву, все-таки по натуре своей он был скорее исследователем, чем администратором. Суета лишь раздражала и отвлекала его от главного – исторического поиска. А шумиха поднялась не малая. Особенно его беспокоило то усердие, с которым взялся за дело господин Волочинский. «Предоставьте всё мне, и через неделю о Вашей находке узнают даже пингвины в Антарктиде!» Как будто в этом и состоит смысл работы историка. Нет, слава, конечно, приятна, когда она не мешает основному занятию. Да и характеристика, которой наградил господина Волочинского Эдик Живописцев, давний приятель Медведева, была недвусмысленной: «Как только этот человек захочет тебе помочь, сразу же звони в милицию». А Эдику можно было верить, его связи в правительственных кругах порой вели к заоблачным высотам. Вчера вечером он позвонил Живописцеву. Эдик обещал помочь, но взамен потребовал максимальной осторожности, и попросил ничему не удивляться, чтобы с ним не произошло. «Интересно, а что такое со мной может произойти. В нашем городе…», – но домыслить фразу Сергей Сергеевич не успел. Большой черный автомобиль, выскочивший из-за угла и, нестерпимо завизжавший тормозами, ударил его краем бампера. Медведев упал, и на мгновение потерял сознание.

Первое, что увидел Медведев, когда очнулся, был черный диск, закрывший солнце, словно Луна во время полного затмения. Потом диск куда-то пропал, а к Медведеву вернулась его способность ощущать мир в духовных образах. И первое, что он почувствовал, было ощущение того, что его голова находится в чьих-то маленьких, но сильных руках. Затем он понял, что эти руки существуют не сами по себе, а принадлежат молодой женщине, лица которой он все еще не мог рассмотреть.

– С Вами все в порядке? Вы живы? Господи, что я говорю! Конечно же, живы. Ну, приходите в себя, удар не мог быть…

Тут она замолчала, увидев, что Медведев открыл глаза.

– Слава Богу, наконец-то.

– Это Вы простите меня. Я должен был быть осторожнее при переходе. Но, знаете, задумался… и вот… – сказал Медведев.

Между тем, вокруг начала собираться небольшая толпа.

– Вы можете подняться? – спросила девушка. – Давайте я отвезу Вас в больницу?

– Нет, нет. Я сейчас. Мне кажется, я в полном порядке.

Медведев поднялся и попытался привести в порядок свою одежду.

– И все же, я прошу Вас, садитесь в машину. И мы немедленно едем в больницу.

Она почти силой затолкала слабо сопротивляющегося Медведева в свой автомобиль.

– Давайте знакомится. Я, Мария Корабельникова, можно просто Мария, или Маша. Я журналистка, сейчас пашу на один гламурный журнал. Наших девушек заинтересовал Ваш городской Музей, точнее те таинственные находки, которые были там сделаны. Вы, часом, не в курсе?

– Часом в курсе. Я директор этого Музея. Сергей Сергеевич Медведев.

Девушка вдруг резко затормозила:

– Вот, блин, попала. Ну, и везет же мне. Теперь меня точно попрут.

– Никуда Вас не попрут. А я охотно побеседую с Вами, если Вы сейчас же отвезете меня на работу. Право, не надо никакой больницы. Я в полном порядке. И не вините себя. Я, по крайней мере, тоже должен был смотреть по сторонам. Давайте, разделим вину пополам и забудем об этом дурацком столкновении.

– Договорились, но в больницу мы все-таки заедем. Хотя бы на минутку, давайте, показывайте дорогу.

– Хорошо, только отвезите меня в нашу районную больницу. Заведующий хирургическим отделением там мой старый приятель и давний партнер по шахматам.

С Эскулаповым Медведев познакомился в городском Доме Культуры. Иван Иванович читал лекцию о возможностях человеческого мозга. А, в качестве демонстрации проводил сеанс одновременной игры на двадцати досках вслепую. Сергей Сергеевич был единственным игроком, которому удалось свести партию в ничью. Позднее они провели много замечательных вечеров за шахматами, домашней наливкой и особенным чаем, с ароматом каких-то «немыслимых трав». Иван Иванович был удивительным собеседником и знания имел поистине энциклопедические. Наверное, именно такими людьми были старые земские доктора. А среди предков Эскулапова были и земские врачи, и военные хирурги, и даже придворные медики. Сам Иван Иванович был тринадцатым по счету врачом в династии Эскулаповых. А был уже и четырнадцатый, а скоро будет и пятнадцатый врач.

Иван Ивановича они нашли в маленьком домике небольшого тепличного хозяйства при больнице, где он распивал свой знаменитый чаек в компании еще одного местного уникума, садовода Александра Ивановича Иванова.

– Сергей Сергеевич, здравствуйте! Сколько лет…. Решили проведать старика и рассказать о своих последних находках. Признаюсь, мы с Александром Ивановичем как раз и беседовали на эту тему.

– Простите, Иван Иванович, но ранее никак нельзя было выбраться. Да, и сейчас, Вы уж простите еще раз, я не совсем так приехал.

– Сергей Сергеевич попал под машину. А машину вела я, – это вмешалась в разговор Маша, которая была просто Мария.

– Да? – Насупил и без того свои суровые брови Эскулапов. – Что же вы так неосторожно, юная леди. Машина, она, знаете ли…

– Нет, нет. Маша не виновата, – он почему-то назвал эту девушку просто по имени, что было ему никак не свойственно. – Вина, целиком и полностью на мне. Я задумался при переходе и вот, не успел среагировать. Знаете, у меня все в порядке, нигде и ничего не болит.

Медведев встал во весь рост, закрыл глаза и зачем-то вытянул руки.

– Вот, смотрите, – указательным пальцем он попытался дотронуться до кончика носа. Получилось.

Эскулапов подошел к нему, пощупал руки, попросил подергать ногами, затем, приподняв веки, осмотрел зрачки. На первый взгляд все было в норме.

– Кажется, все в норме. И все же, батенька, постарайтесь сегодня не переутомляться и пораньше лечь спать. Удары по голове, они, знаете ли, чреваты. Последний тест – скажите-ка мне, как начинается староиндийская защита?

– Пешка d2-d4, конь g8-f6, – произнес Медведев.

– Ну, что же и память функционирует, – удовлетворенно заметил старый доктор. – А теперь, на правах домашнего врача, позвольте мне сказать Вам пару слов наедине.

Маша согласно кивнула и забралась в машину.

– Кто эта девушка, Сергей? – Спросил Эскулапов пониженным голосом.

– Случайно, совершенно случайно, я шел, она ехала… и вот. – Начал бормотать Медведев какие-то оправдания.

– Так вот, Сережа. Если ты сейчас же не воспользуешься случаем и не познакомишься с ней, я упеку тебя в психиатрическое отделение. Раскрой глаза, посмотри какая девушка! К тому же у нее сейчас комплекс вины перед тобой. Что ты все ищешь? Мир стал другим, сейчас не 16-й век. Люди стали другими, это я тебе уже как врач говорю.

– Хорошо, Иван Иванович, я присмотрюсь к ней, – согласился Медведев, но как-то вяло, наверное, просто, чтобы прекратить разговор на эту волнительную для него тему.

– Присмотрись, а вечером позвони. Она кто по профессии?

– Журналистка, приехала из Москвы в наш город специально для того, чтобы написать статью о находке в нашем Музее.

– Ну вот тем более, тебе и карты в руки. Или, знаешь что: приезжайте вечером ко мне. У меня есть что рассказать даже столичной журналистке.

– Машенька, Вы уж проследите, чтобы больной сегодня как можно меньше работал, – внезапно, крикнул он девушке. – Этим Вы хотя бы частично искупите свою вину перед ним.

– Иван Иванович, зачем Вы так, – Медведев смутился и пошел к машине.

– Какой замечательный старик, – сказала Маша, едва они отъехали.

– Да, Иван Иванович – личность. Между прочим, он тринадцатый врач в своем поколении, и о каждом из своих предков может рассказать занимательную историю. Его прапрадед был лейб-медиком у самого Петра Первого. Вот только с начальством Эскулаповы никогда уживаться не умели. Кстати, Иван Иванович пригласил нас в гости, Вы ему очень понравились.

– Взаимно, передайте ему при случае. Но у меня задание. Сергей Сергеевич, Вы помните о своем обещании?

– Конечно, и на какую аудиторию мне ориентировать свой рассказ?

– Наши читательницы не обременены интеллектом. Так что на людей, у которых чуть больше чем две извилины в голове, но, в целом, не более четырех.

– Понятно, среди находок, в основном, старинные ордена и монеты. Есть еще один очень интересный портрет. Наша сотрудница сейчас как раз пытается в архивах как-то проследить его историю, узнать, кто был автор. Но портрет сейчас у нее. Придется подождать ее возвращения.

– С наших читателей достаточно будет орденов и монет, лишь бы было что-то такое, эксклюзивное.

– Я как раз начал составлять каталог. Но, к сожалению, у нас нет необходимой аппаратуры, чтобы все сфотографировать, напечатать снимки. А фотограф-профессионал, да со стороны…– это не для нашего бюджета.

– Фотограф? Нужны снимки коллекции?

– Да. И очень качественные снимки, чтобы можно было впоследствии идентифицировать каждый предмет.

– Сергей Сергеевич! Вам, а точнее нам повезло. И нашим дамам из журнала тоже. У меня с собой вполне профессиональная цифровая камера, да и владеть ею я умею. Еще нам потребуются штативы, лампы, приличный принтер, компьютер, программное обеспечение – начала Маша перечислять необходимую аппаратуру для съемок, явно все более увлекаясь свое идеей.

– Машенька, простите, Мария, но где вы все это возьмете, да и время для этого…

– Сережа, простите, Сергей Сергеевич, давайте не будем. Мы уже договорились о сотрудничестве, а теперь заключим и партнерское соглашение. А аппаратуру я достану, это не проблема, даже здесь, в Орешкино. В конце концов, я журналистка или нет?

– Но мы не сможем оплатить Вашу работу и….

– Сергей Сергеевич! – Машенька повысила голос. – Предлагать деньги даме? Похоже, наш мир действительно перевернулся. «Где друзья минувших лет? Где гусары удалые?» Продолжить или достаточно?

– Достаточно, – вздохнул Медведев. Машенька начинала нравиться ему все больше и больше.