Читать книгу: «Друг мой – Беркут 5», страница 2
Стерлядка
Хорошо на реке Калмынке в начале июля. Исчезла мошка, заедающая народ весь июнь. Теперь по воскресеньям можно купаться-плескаться вволю, рыбку ловить большую и маленькую, холодненьким кваском себя побаловать и отдохнуть сполна после напряжённых работ на аэродроме.
Берём своих ребятишек в охапку, пакетик с едой и питьём, пару донных удочек, свежую наживку и на велосипедах выбираемся за Петропавловскую насосную станцию.
Наш Серёжка с ходу прыгает в воду, я за ним. Догонять его всё труднее, растёт парень, скоро станет бесполезно соревноваться. Освежился я чуток и на берег, надо дочку искупать. Мы пока не разрешаем ей в одиночку в быструю воду влезать – маленькая она ещё, четыре года всего.
Следующая на очереди – моя боевая подруга, мама Ира. С ней у нас заплыв дальний, почти до Астрахани. Шучу-шучу.
Наконец все накупались и растянулись прямо на песке погреть косточки. Разматываю донки, насаживаю червей и делаю самый дальний заброс. Ставлю прутики-сторожки и тоже плюхаюсь на песок. Хорошо! Минут через десять глаза слипаются, и я засыпаю. Но, не надолго.
Трезвонит колокольчик вовсю, значит, попалась рыба на крючок. Ох, как не хочется вставать и дрёму сладкую прогонять.
– Доченька, солнышко, вытяни донку, – прошу я Алёнку.
Тянет леску золотое дитятко, а вытянуть не может – крупная рыба попалась, упирается, не хочет в котелок закопчённый попадать. Придётся вставать и спешить на помощь. Только не успел я.
Развернулась Алёнушка лицом к высокому берегу, леску накинула на плечо и стрелою помчалась наверх. Вылетела рыбина на мокрый песок, тут мы её с Серёжкой и сцапали крепко. Смотрим и глазам не верим – в руках у нас бьётся мечта всех рыбаков.
– Пап, а это какая рыба, как она правильно называется? – дочка тихонько так, почти шёпотом спрашивает.
– Окунь, солнышко моё, окунь, – отвечаю.
– Нет, папа, это осётр. Я знаю! Только осетров нельзя ловить, – пристально смотрит Алёнка на меня, на пойманную рыбу и уверенно так ставит жирную точку в нашем рыбацком споре.
Пришлось объяснить, что мы поймали не осетра, а его двоюродную сестричку стерлядку, что её тоже, вообще-то, нельзя ловить, поэтому пусть у нас это будет окунь, большой окунь, вкусный такой окунь, и пусть у нас будет сегодня настоящая уха из окуня!
– Так хочется душистой ушицы отведать, милая.
– Если вы мне купите эскимо, тогда мы поймали окуня, – говорит умный ребёнок.
И мы все, довольные и счастливые, бросаемся в воду. Лето продолжается!
Красавица Кама
Каждое весеннее утро 1990 года в нашей квартире начиналось с одной и той же тоскливой песни.
– Хотим собаку! Хотим собаку! Собаку! Собаку! Собаку! – голосили сын с дочкой. Они решили завести себе верного друга, а нам с женой – ещё одну заботу.
В душе мы понимали ребятишек. Это было время повального увлечения лохматыми друзьями в нашем небольшом городке. Пришлось озадачить всех своих московских товарищей. И они не подвели.
В середине июня позвонил Александр Максимов.
– Прилетай через неделю, Джина, моя собака, принесла чудесных щенят от Джека, лучшего эрдельтерьера Москвы. Твоим детям получится отличный подарок, – звонким голосом обрадовал меня друг.
На работе быстро оформляю командировку, и отправляюсь в столицу служебным самолетом. Несколько дней уходит на решение разных вопросов и производственных проблем на фирме, но к выходным я уже свободен, как в море альбатрос.
Саша живёт в Подмосковье, в деревне Салтыковка. Автобус от суетной станции метро Щёлковская увозит меня в зелёный лирический рай со столетними деревенскими рублеными домами с резными наличниками, бушующими кустами цветущих пионов и пением всевозможных птах.
Меня встречает мама моего товарища и сразу ведёт за дом, где в дощатой загородке ползают пушистые комочки.
Опытные собаководы всегда советуют выбирать самого активного и шустрого щенка, но я выбираю милый клубочек, неспешно перебирающий по земле коротенькими лапками и тянущий мордочку ко мне.
– Ох, мужики-мужики. Самую хорошую девочку всегда выбираете! Ну, что с вами поделаешь. Сейчас я уведу и покормлю Джину, а ты бери свою красавицу и через боковую калитку и соседний двор иди на остановку автобусную, а то Джина порвёт тебя за своё дитё! – смеётся Сашина мама.
Целую в щёчку смутившуюся хозяйку, кладу денежку под камень, прижимаю к груди несмышлёное сокровище и с грустью покидаю тихий уголок. Несколькими автобусами добираюсь в Балашиху к сестре моей, Люсе, обнимаю и хвастаюсь удачным приобретением. Тут же находится и уютная корзинка, и подстилка тёпленькая, и кусочек свежего фарша с геркулесом, и плошечка с водичкой. Умиляясь, смотрим, как пьёт и кушает наша девочка, а потом мгновенно засыпает.
На следующий день еду на аэродром, где под оглушительный рёв непрерывно взлетающих самолётов несколько часов ожидаю свой маленький ЯК-40. Наконец дают добро и нам. Короткий разбег, взлёт и разворот в сторону дома.
Ивовая корзиночка у меня на коленях, спит-посапывает дитятко, гудят моторы ровно, облака проплывают под нами, подходят по очереди пилоты, осторожно пальчиком проводят по чернявой шерстке, по хвостику и улыбаются.
– Таких безбилетниц я ещё не возил, – шепчет один из них. – Чур! Первый щенок от неё мой.
Сын и дочка прыгали до потолка от радости, когда я поставил перед ними на пол посередине зала корзинку с их долгожданной мечтой.
– Можно погладить? А как назовем? Я первая буду гулять с ней.
– Нет, я!
– Она будет спать со мной!
– Нет, со мной! – шум, визг, писк и крики наполнили нашу квартиру.
Когда стихли первые восторги, я принялся рассказывать, какое сокровище им досталось, что надо щенка беречь, кормить, поить, расчёсывать, выгуливать, полы подтирать иногда за ним.
Самые жаркие споры начались вокруг имени. Предложения сыпались, как горох на пол. Когда народ утомился изобретать, я вспомнил, что много тысяч лет назад в Древнем Египте жила Кама, жена могущественного фараона, самая красивая женщина на Земле.
– Посмотрите, какая красивая наша маленькая девочка! Лучше нет во всем мире! Скоро она вырастет, станет ещё краше. Мы будем любить её и назовем Камой в честь великой и прекрасной египтянки! – завершил я свой рассказ.
Так и вышло, Кама стала самой красивой в нашем городе. Эрдельтерьерам надо регулярно делать стрижку и тримминг, то есть вычёсывание отживших волос, чтобы собаки имели надлежащий вид и не болели. Эту работу поручили мне.
Чтобы не позориться своим парикмахерским мастерством, первую стрижку я решил сделать, когда жена с детьми ушли гулять. После долгих мучений мохнатое кучерявое чудо превратилось в стройную модель, сверкающую лысоватыми боками. Первым с гулянья вернулся сын.
– Новобранец! – рассмеялся Серёжка, увидев стриженую Каму. Бедная собака тут же забилась в тёмный угол и целые сутки не выходила к нам. Обиделась на такое прозвище!
По воскресеньям мы всей семьей выбирались на стадион, где мама Ира играла с подругами в волейбол, Алёнка осваивала шведскую стенку, Серёжка занимался с Камой на дрессировочной площадке с группой таких же ребят, обучающих своих молодых собак, а я подтягивался на перекладине.
В будние дни я выгуливал Каму рано утром, а детвора выгуливала её по вечерам, если мы задерживались на аэродроме. Работа и дача отнимали у нас с женой уйму времени, и все основные заботы о Каме легли на плечи Серёжки и маленькой Алёнушки. Так они и росли вместе, радуя нас вечерами задорными играми в прятки и догонялки.
Со временем я стал замечать, что Кама начала обижать Алёнку, стараясь показать своё превосходство. Она не хотела быть самым слабым звеном в нашей семье, и при каждом удобном случае норовила сбить девчонку с ног или слегка прикусить сзади за щиколотки.
Приходилось успокаивать слёзы ребёнка и подолгу разговаривать с набирающей силу нашей Камой, глядя ей в умные глаза.
– Ну, что ты меня пилишь! Просто я сильней Алёнки, и пусть она не командует мною, я её не просто так кусаю, а за дело, пусть знает своё место в семье! – такой ответ читал я в собачьем укоризненном взгляде.
Тогда я доставал баночку с витаминами, одно вкусное драже давал Каме, второе – дочке. Они тут же мирились, и убегали играть в прятки, счастливые и довольные.
Зимой любимым развлечением стали воскресные походы на Ахтубу речку, где кидались снежками и бегали наперегонки с Камой, которая, устав, зарывалась мордой в снег и смешно фыркала, разбрасывая пушистые снежинки.
В конце марта одна такая прогулка чуть не закончилась бедой. Под яркими лучами весеннего солнца лёд превратился в хрупкие иголки и потерял свою прочность. Неопытная Кама с ходу вылетела на реку, провалилась в полынью и стала тонуть. Серёжка во всей зимней одежде прыгнул в ледяную кашу, вытолкнул собаку на лёд и с трудом выбрался сам.
После этого происшествия любовь Камы к нашему сыну стала просто безграничной. Она даже отдавала ему самую сладкую косточку из своего супа, правда, с тяжёлым вздохом. На мою же просьбу поделиться обедом, в ответ всегда раздавалось угрожающее рычание.
В июне Каме исполнился год. Она превратилась в сильную и умную собаку, с невероятно красивым окрасом густой шерсти. Ребятишки из нашего двора целыми днями пропадали на реке, купаясь в Ахтубе, загорая и ныряя с заброшенной бетонной баржи. Там Кама первая заметила крупную гадюку у самой кромки воды, и резким ударом мощной лапы размозжила голову. Не хочется даже думать, чем бы все закончилось, если бы кто-то из мальчишек или девчонок наступил ненароком на ядовитую змею.
Однажды мы с женой решили проверить, кого из нас Кама больше любит. Я взял черенок от лопаты в руку, громко заорал и замахнулся на жену. Просто чудо, что я успел разжать и отдернуть свою руку.
Стальные челюсти вонзились в дубинку с дикой силой. На следующий день мы попробовали повторить испытание, только теперь кричала и замахивалась на меня Иринка. Кама взглянула на нас с явным укором и отвернулась. Нам стало стыдно, как нашкодившим школьникам.
Нашей Камушке приходилось долгие часы проводить дома в полном одиночестве, пока мы были на работе, а дети на занятиях. Поэтому старались в свободное время брать её везде с собой и больше гулять, чтобы вознаградить за долготерпение. После таких прогулок подолгу вытаскивали многочисленные колючки из густой шерсти.
С наступлением холодов я брал Каму и на целый день уходил с ней за город далеко в степь. Мы бродили с ней по заснеженным полям, рисовым чекам и зарослям камыша, распутывая бесконечные рисунки следов лисиц, зайцев, хорьков, горностаев, и наслаждаясь безграничной свободой.
В один из таких походов Камушка бежала далеко впереди меня, увидела на тропинке кусочек свежего мяса, потрогала его лапой и оказалась в капкане. Жалобный вой взлетел до небес. Моё сердце замерло, а ноги понесли с небывалой скоростью. Пока я с трудом разжимал тугую пружину капкана, обезумевшая от боли Кама изрядно покусала мои руки.
Шесть с лишним километров я нёс раненую собаку на руках. Через неделю она уже бегала. А вот мои руки заживали дольше.
В послужном списке Камы есть и настоящий подвиг. Вот как это было. В один из осенних вечеров мы с женой сидели на ковре в зале и выдирали колючки из собачьих лап. Вдруг входная дверь открылась вовнутрь, и на пол повалился парнишка, роняя крупные капли крови. Мощное тело Камы взлетело над падающим подростком и скрылось в темноте. Крики ужаса, топот убегающих людей, оглушительный лай наполнили подъезд.
Мы подняли мальчишку на ноги, осмотрели раны на шее и правом ухе, обработали их перекисью водорода, перевязали. Оказалось, что в соседнем клубе после танцев возникла ссора с приезжими парнями, которые тут же схватились за ножи. Они гнались толпой за пареньком до дверей нашей квартиры, где их и остановила Кама.
Вопрос, как она догадалась, что враг – это не окровавленный человек на полу её дома, а невидимые люди за дверью? Загадка.
Однажды зимой Кама не вернулась с прогулки. Напрасно мы всей семьей искали её до самой поздней ночи, пока разыгравшаяся метель не загнала нас домой. Дети плакали, как маленькие. Да и жена не смогла сдержать слёз. Следующие дни мы провели в поисках, не обращая внимания на сильнейший буран. На третий день поисков из снежной круговерти на нашего сына навалилось заледеневшее жуткое чудище, повалило Серёжку в снег и принялось лизать ему лицо. Это была наша беглянка.
Где она была? Чем питалась? Какие приключения свалились на неё? Никто не знает и не узнает никогда.
Мы все почувствовали, что она вернулась очень счастливой. До глубокой ночи всей семьёй наблюдали за тем, как она спала после побега: то вся напряженная, то расслабленная, временами перебирала ногами, как будто бежала. Злобный оскал сменялся тихим урчанием…
Утром Кама приласкалась ко всем по очереди, заглядывая в наши глаза, словно прося прощения. Больше она никогда не убегала.
