Читать книгу: «Путешествия Дариана Лиски», страница 3

Мару-Эль вопросительно посмотрела на Дариана.

– Сон, Мару-Эль. Я буду ждать тебя столько, сколько будет необходимо. Я никуда не тороплюсь и познакомлюсь с твоим домом получше, – Дариан заметно беспокоился о девушке, не понимая, что могло привести ее мозг в такое состояние.

– Хорошо, если и ты мне это советуешь, то я исчезну на три часа.

Они вошли внутрь пирамиды. Мару-Эль попросила открыть телепорт для родителей и, одарив Дариана незабываемым взглядом, встала на лестницу, и та унесла ее наверх.

Глава 5

Дариан остался один. Тихо напевали фонтаны, величественные лебеди гордо плавали по бассейну, зелено-красные попугаи порхали по всему залу, дул легкий ветерок. Юноша долго и тщательно рассматривал мозаику и скульптуру. Каждый камешек был тщательно обработан, не только цвета, но и их оттенки располагались именно в том порядке, который необходим, чтобы максимально радовать глаз. Статуи прекрасных золотых дев тянули руки вверх, а небо над их головами меняло свой облик: со звездного до ярко-синего, с причудливыми кремовыми облаками

Вдоволь насмотревшись на каменную красоту, он спросил:

– Милар, в какую сторону мне идти? Пирамида настолько огромна, что без тебя я могу заблудиться.

– Ты уже не успеешь. Остальные члены семьи через две минуты будут здесь.

Слова вызвали у Дариана улыбку, и он направился в сторону входных дверей. Вскоре они отворились, и легким шагом вошли Мелония и Рене. Легкие фиолетовые одежды плотно облегали их тела, лица светились радостью. Казалось, они не идут, а летят.

– Добрый день, Мелония, Рене, – поприветствовал их Дариан.

– Здравствуй, дорогой гость! – воскликнула Мелония, и вслед за ней это же, словно эхо, повторила Рене.

– А где же Мару-Эль? Как она могла оставить тебя в одиночестве? – удивилась Мелония.

– Милар посоветовал Мару-Эль отдых. И я в одиночестве очень недолго, да и в вашем доме заскучать невозможно.

– Лестно слышать, Дариан. Но что же произошло с Мару-Эль? – спросила Рене, чуть смутившись.

Юноша не успел ответить, так как обменник вновь повторил слова, сказанные ранее Мару-Эль, и предложил сон и ванну Мелонии и Рене. Они же рассмеялись, уверяя Милара, что чувствуют себя восхитительно.

– И все же я настаиваю на пополнении сил, – убеждал обменник.

– Милар, у нас гость, а мы должны разойтись по другим комнатам? – удивилась Рене.

– Ресэли в прекрасном состоянии, он останется с Дарианом, – уверила сфера.

Пожав плечами и вздохнув, девушки на короткое время попрощались с Дарианом и покинули зал. Но уже через секунду туда вошел Ресэли. В отличие от жены и дочери, весь его вид говорил о внутреннем и внешнем спокойствии. Увидев Дариана, он широко улыбнулся.

– Ресэли, всем женщинам был необходим сон, – предвосхищая вопросы, сказал обменник.

– Хорошо, – не вдаваясь в подробности, кивнул Ресэли, – тогда у нас с Дарианом есть время на разговор. Но вначале, пожалуйста, обед.

Они покинули пирамиду, и Ресэли направился в беседку, где они обедали вчера. Стол уже был накрыт, пахло запеченной рыбой и цитрусовыми. Беседка полетела к озеру и, остановившись посередине его, замерла.

Ресэли с удовольствием принялся за обед. Дариан последовал его примеру. Программа запеченной форели, обсыпанной укропом, в белом сырном соусе была восхитительна. У Ресэли, как и вчера, аппетит был отменный. Когда с рыбой было покончено, Дариан задал вопрос:

– Ресэли, Мару-Эль сказала о моей генетической карте. Что так заинтересовало вас в ней? Могу я узнать об этом?

– Да, разумеется, – омывая руки в чаше, ответил его собеседник и, пристально посмотрев на юношу, начал говорить.

– На нашей планете происходит смена поколений. Когда-то давно мы были несколько другими. Мы меняемся незаметно, если иметь в виду лишь столетия, но если ты обратишь внимание на тысячелетия, заметишь, что изменения огромны. Конечно, человек из прошлого и наш современник способны получить потомство, но все-таки мутации, прошедшие через годы, очень важны. И в последнее время, как ты знаешь, никто не хочет рисковать, и каждая клетка, что будет в будущем организме, уже просчитана. Люди не любят мутации, потому что мы уже идеальны. И любая незапланированная мутация может все испортить. Разве кто-нибудь хочет стареть или не иметь какой-либо части тела или органа? Впрочем, последнее было редкостью даже в прошлом, но никто не был застрахован от таких событий. Я думаю, ты видел фильмы.

Дариан утвердительно кивнул.

– Да, каждый лиловый знает историю, – продолжил Ресэли, – но твои родители пошли на риск и не стали планировать тебя. Я в восхищении! Очевидно, что в далеком прошлом у лиловых, как и сейчас у оранжевых, никто ничего не рассчитывал. Но в наши дни ты не встретишь семью лиловых, которая пустила бы такое важное дело на самотек. Ты ведь мог получиться совсем не таким прекрасным.

Ресэли подвинул к себе тарелку с программой розовых ягод и, залив их молоком, вновь заговорил:

– В сущности, в твоей цепочке молекул для меня наиболее интересно то, что так называемые идеальные признаки закреплены и уже будут передаваться из поколения в поколение без отбора. Но все же… Клетки лиловых программируют таким образом, чтобы они, за редким исключением, не исчезали, а бесконечно омолаживались, не теряя при этом генетической информации. И в тебе заложено омоложение, но ты можешь изменяться. Твои клетки могут меняться. В тебе нет механизма, который может остановить это. И больше таких людей среди лиловых я не видел. Во всяком случае, среди тех генетических данных, которые официально занесены в обменник. Поэтому мне хотелось увидеть тебя.

Дариан чуть смутился, эта способность его клеток не казалась ему тем, на чем можно сконцентрировать внимание и чему придавать смысл.

– И это все? – несколько растерянно спросил он.

– Нет. Есть еще одно свойство. Как ты знаешь, черты характера, нравственное развитие также кодируются. И лиловые, как ты понимаешь, выбирают самое лучшее. Для тебя ничего не выбирали, и у тебя есть свобода.

– Что вы хотите этим сказать?

– У тебя есть выбор. Например, в отличие от лилового, в которого заложена честность, и который будет честен всегда, у тебя, в зависимости от ситуации, будет возможность – быть честным или слукавить.

– Про какие ситуации вы говорите, Ресэли? Зачем лукавить в этом мире?

И тут он вспомнил про недавний разговор с Мару-Эль и о том, как умолчал про уменьшенный мир. И в этот момент понял, что другой лиловый на его месте рассказал бы все, что знал, ведь и скрывать было нечего. Но почему мама не показывала тот шарик, подумал он, и внутри как будто что-то защемило. Но, с другой стороны, даже если честность и закодирована, обменник всегда повторяет о свободе выбора. Следовательно, любой человек может промолчать, если имеет такое желание. Но почему-то его собственные аргументы не казались ему убедительными.

– Да, ты прав, возможно, это лишнее, – перебил мысленный монолог юноши Ресэли. – Таким выбором необходимо обладать, живя с оранжевыми. Но мы там не живем. Я же просто рассказал тебе то, о чем ты меня спросил.

– Спасибо за ответ, Ресэли. Теперь я знаю, что может со мной произойти при неблагоприятном стечении обстоятельств.

– Дариан, скверных обстоятельств у нас, благодаря обменнику, не бывает. С моей точки зрения, у тебя в нашей реальности свободы выбора гораздо больше, чем у остальных лиловых, – Ресэли улыбнулся и, взглянув на материальную программу молока с ягодами, продолжил:

– В этой тарелке может быть столько же миров, сколько и во Вселенной, которую, как нам кажется, видим мы. Но и в этой тарелке, и в нашей Вселенной самым главным является свобода выбора. Чем больше у тебя выбора, тем больше свободы в любой точке. А что может сравниться с этим?

– Вы правы. Но, возможно, есть вещи, на которые в нашем мире сложно смотреть, исходя только из данной парадигмы. У нас есть любовь, семья, дети, друзья.

Ресэли посмотрел вдаль и, задумавшись на мгновение, сказал:

– Да, эти вещи, без сомнения, имеют огромную ценность для нас.

Остаток обеда они провели в молчании. Дариан хотел говорить о Мару-Эль, но, видя, что Ресэли поглощен своими мыслями и десертом, сдержал себя. Только когда беседка привезла их в сад, и они миновали лестницу к пирамиде, Ресэли спросил:

– Как вы с Мару-Эль провели утро?

– Чудесно. Я безмерно счастлив, что вчера оказался в лесу и познакомился с вашей дочерью.

– Вы с ней похожи и в то же время такие разные. Мне бы хотелось, чтобы вы общались, потому что вы будете давать друг другу много интересной информации.

– Я полностью вас поддерживаю, – с улыбкой заверил Дариан.

– Наш дом всегда открыт для тебя, – Ресэли был искренен. Хотя ведь все лиловые говорили только то, что хотели, так как это было заложено в их генах.

Глава 6

Так пролетело несколько месяцев. Каждый день Дариан проводил с Мару-Эль. И каждый день запоминался как счастье. Для Дариана это было волшебством, сладким сном, из которого не хотелось выходить. Он видел, что Мару-Эль испытывает те же чувства. Ему не хотелось расставаться с ней даже на ночь, но девушка, как он сразу подметил, любила спать по утрам. И потому как только сгущались краски неба и вырисовывались звезды, он уходил из дома Миларов.

Когда он возвращался в свою пирамиду, Лиски каждый раз просил его отдохнуть, но Дариан не всегда следовал его совету. Он играл на музыкальных инструментах или рисовал картины, не чувствуя усталости, предполагая все же, что обменник чем-то подпитывал его организм. Молодой человек упал в любовь, даже провалился, пребывая в восторге от этого состояния. Лишь однажды он испытал странное чувство, для которого сложно было подобрать слова. И мысленно он несколько раз возвращался к той истории.

Они путешествовали с Мару-Эль на Сезоре. Птица летела низко над землей, и они видели все, что происходило на ней: наблюдали кроликов, бегающих по вечнозеленым полянам, ланей, пьющих воду из синей реки, холмики, покрытые стихами из цветов. Мару-Эль ловила свет и рисовала им на открытой местности. Климат на их материке был прекрасен. Мягкие лучи Светила ласкали мир, не обжигая его. Смена времен года отсутствовала. Изредка лиловые заказывали над своим домом снег или ливневый дождь, но все же предпочитали лучшее из всего, что давал мир.

– Мне бы хотелось лететь выше, – попросила Мару-Эль, вопросительно взглянув на Дариана.

Он согласился, и в его руках Сезор набирал высоту, земля стремительно отдалялась. Воздух стал чуть прохладнее, и они хотели немного спуститься и повернуть обратно, как вдруг с Мару-Эль упало колье. Дариан почувствовал, что она огорчилась, и направил Сезора вниз, в то место, куда, как казалось, упала драгоценность. Когда земля приблизилась, он понял, что они находятся на территории оранжевых. Сезор приземлился недалеко от их домиков. Людей вокруг них было много, около сотни. Но причин для беспокойства не возникало: оранжевые никогда не трогали лиловых. Дариан видел фильмы, в которых люди испытывали страх, хотя сам не ведал такого чувства. Но он предполагал, что оранжевые не предпринимают никаких действий по отношению к лиловым, когда те появляются на их территории, как раз потому, что испытывают страх. Ему стало неловко.

Человек двадцать окружили Сезора плотным кольцом. Оранжевые рассматривали молодых людей с птицей как диковинку, не издавая ни звука. Они были откровенно некрасивы, и Дариан подумал, что его глаза не видели зрелища хуже, чем это. Пропорции оранжевых были далеки от идеальных. Почти у всех женщин и мужчин выделялся живот, некоторые сильно сутулились, другие отличались худобой или, наоборот, излишним весом. Черты их лиц – в большинстве своем крупные и грубые – делали их выражения жестокими и одновременно чуть глуповатыми. Оранжевая кожа выглядела уставшей и замученной, местами обветренной, у многих людей ярко вырисовывались морщины.

«Как нелепо было оказаться здесь, – подумал Дариан, – но поздно рассуждать об этом, нужно найти колье как можно быстрее». И он обратился к оранжевым:

– Я прошу прощения за то, что оказался на вашей земле без предупреждения.

Люди не выказали никаких эмоций и не произнесли ни слова. Дариан продолжил:

– Мы потеряли металлическое колье с разноцветными камнями. Оно упало где-то в этой местности. Кто-нибудь видел его?

Оранжевые все так же молча и мрачно смотрели на него. Тут Мару-Эль воскликнула:

– Дариан, я вижу его! – и она показала рукой в сторону трехэтажного домика, где трое оранжевых толкали друг друга, а крупное украшение являлось предметом их раздора.

Дариан направился к ним. Две женщины в грязных потрепанных одеждах и хилый, будто сморщенный, мужчина пытались завладеть камнями, тщетно борясь между собой. Каждый из трех, одной рукой ухватившись за колье, другой лупил соперников. Зрелище вызвало у Дариана тошноту.

– Господа, прошу вас прекратить! Колье принадлежит даме, которая стоит рядом с птицей, и вам надлежит вернуть его ей.

Оранжевые прекратили махать руками, но никто не выпустил из своих рук драгоценность. Некоторое время они молча смотрели на него пустыми глазами. Неожиданно одна из женщин опустилась на землю и заплакала.

– Лиловый юноша, оставь это нам. Я поменяю камни на одежду. Видишь, какие на мне лохмотья, скоро они окончательно порвутся, и я буду ходить голой. Оставь, у вас много таких камней.

Женщина выглядела отталкивающе, длинное бесформенное серое платье скрывало фигуру, кожа на лице обвисла. Руки, державшие до этого украшение, пугали своей формой и цветом, темные нечесаные волосы неряшливо падали на плечи.

Дариан почувствовал острую жалость и обернулся к Мару-Эль. Однако в ее глазах он не нашел такого же чувства: Мару-Эль разглядывала женщину без сострадания. И все-таки он подумал, что ошибся.

– Мару-Эль, может быть, оставим это колье им, поделим его между людьми. Я попрошу Лиски, и на следующий день у тебя будет точно такое же, – предложил он, надеясь на то, что Мару-Эль поддержит его, и они как можно скорее покинут это ужасное место.

– Дариан, – Мару-Эль говорила очень нежно, – мне жаль, но камни не мои, а Рене, она нарисовала их, а Милар воспроизвел материю. И вечером она может спросить о них. И что же я отвечу?

Дариан почувствовал неловкость, он не знал, что делать в такой ситуации. Двое оранжевых все еще не выпускали колье из рук, а женщина, не поднимаясь, плакала. Он вспомнил, что его шею обвивает сапфировая цепочка, на каждый камень которой нанесены картинки из его детства. Дариан расстегнул ворот своего платья и, сняв с себя сапфиры, разорвал цепь на три части. Скрывая отвращение даже от самого себя, он протянул руку женщине, упавшей у его ног, помог ей подняться и вручил одну из трех частей. Потом он подошел к другим и, мягко разомкнув их руки, взял колье, взамен отдав сапфиры. Все трое выразили бурную радость. Остальные оранжевые стали понемногу расходиться.

Дариан протянул украшение Мару-Эль, девушка же пребывала в растерянности.

– Зачем ты отдал им сапфиры? Я знаю, что они дороги тебе. Ты же мог просто взять колье, и они отдали бы его без сопротивления.

– Мне было жаль их, – Дариан старался заглушить в себе странные мысли и чувства.

Мару-Эль закрыла глаза.

– Мне неуютно, Дариан, я не могла предположить, что ты так поступишь.

– Не переживай. Со временем обменник сделает новую цепь, – смог лишь вымолвить он. Ему не жаль было того, что он отдал, но он был расстроен тем, что Мару-Эль не понимает его. И некоторая предрасположенность девушки к обладанию и собственности показалось ему в ту минуту неприятной.

Это был единственный раз, когда Дарианом овладело смятение. Вечером того дня он мучил Лиски вопросами о своих чувствах, но обменник почти ничего не сказал. А на следующий день юноша вновь был счастлив. Они купались в горячих водах, говорили о картинах и о море, прыгали на птице из сада Ресэли. И событие, произошедшее на земле оранжевых, утратило окраску смятения. Лишь иногда, замечая, сколько энергии тратится у Миларов на материальное воплощение их идей и стремление к некоторой вычурности, он вспоминал оранжевых и те слова Мару-Эль. Но он был влюблен, и неприятный эпизод не мог изменить этого.

Глава 7

Однажды проснувшись, Дариан, наконец, почувствовал уверенность в том, что хочет воплотить в реальность те картины, что показывала ему на дне озера сфера будущего. И только эти, так как никаких других он уже не желал. Все свои годы он будет проводить с Мару-Эль и ни с кем другим.

– Лиски, ты знаешь, о чем я думаю, – Дариан лежал на кровати и смотрел в открытое голубое небо. В нем порхали птицы, звенели колокола и танцевали аморфные.

– Да, конечно, – сразу же отозвался обменник.

– Как мне поступить? Родители в путешествии и вернутся, думаю, через несколько лет. Я же хочу сделать предложение сегодня.

Сфера безмолвствовала.

– Считаю, что должен попробовать, – продолжил юноша, посмотрев на обменник.

– Да, Дариан. Я могу сказать, что все будут рады твоему предложению. Никто этого не скрывает, – наконец заговорил Лиски.

– Хорошо, – радостно выдохнул Дариан. – Кто может быть для меня лучше, чем Мару-Эль? И Милары знают об этом.

– На все твой выбор. Если ты думаешь и чувствуешь, что хочешь жениться на Мару-Эль, женись. Не моя задача решать за тебя такие вопросы.

– Лиски, не отдаляйся от меня. Скажи, что думаешь, как если бы был человеком.

– Увы, Дариан, я не могу ничего тебе посоветовать, потому что у меня другое видение мира. И невозможно в настоящий момент сказать, что для тебя прекрасно, а что не совсем прекрасно. Для лиловых «все плохо» бывает крайне редко, на этой планете плохо – прерогатива оранжевых.

– Что ж… Тогда сообщи Миларам о моем решении, и как ты мне уже сказал, они будут рады. Мне – фрак, лошадь. Друзьям разослать приглашения. Через три часа, надеюсь, ты официально объявишь о создании новой семьи.

– Да, все будет сделано, как ты хочешь, – ответила сфера.

Чистая вода омыла юношу, и через мгновение на Дариане уже был длинный белый фрак. Сфера, став зеркалом, показала ему его отражение.

– Жаль, что рядом нет родителей. И останется только запись в твоих архивах нашей семьи, – Дариан почти не видел своего отражения, представляя себе Мару-Эль в свадебном наряде.

– Милары поздравляют тебя и Мару-Эль. Через час они будут готовы. Друзья получили приглашения, на церемонию прибудут все. Твоя лошадь готова, – сфера недолго помолчала, а потом добавила: – Через три часа я объявлю о создании вашей семьи.

– Благодарю, Лиски. Я ничего не сказал о том, где мы будем жить с Мару-Эль до тех пор, пока не будет построена наша пирамида, и ты тоже промолчал. Остаться здесь или в доме Миларов? – уже стоя у двери, спросил Дариан.

– Лучше будет в доме Миларов, но это мое мнение, – ответил Лиски после недолгой паузы. – Ты можешь принять другое решение.

– Я прислушаюсь к тебе, – с улыбкой заверил Дариан.

На выходе из пирамиды его ждала гнедая лошадь, украшенная цветами для церемонии. Через несколько минут из телепорта стали выходить его друзья. Девушки и юноши в темно-лиловых и белых одеждах поздравляли его. Лишь немногие из них были знакомы с Мару-Эль. Через полчаса компания на лошадях из конюшни отца Дариана, тронулась в путь к дому Миларов. Далее картины, которые увидел Дариан в сфере будущего, превратились в реальность. Небо озарилось сиянием, засверкал лес, зазвучала музыка, в корзине с цветами, аромат которых заполнил пространство, появилась Мару-Эль. У Дариана от переполнявшей его радости закружилась голова, он приблизился к Мару-Эль и, открыв небольшую дверцу из плетеных ветвей, встал рядом с ней.

– Дариан, я счастлива! – она прижалась к нему всем телом, и юноша нежно обнял ее. – Родители и Рене ждут нас наверху.

Их транспорт медленно поднимался к небесам. Прибывшая за друзьями синяя тарелка с сиденьями в виде яблок, следовала за женихом и невестой.

Звучали волны космоса, переведенные в частоту, которую улавливало человеческое ухо. В облаках, на самой высокой горе этого материка, звучала музыка, подобная звону тысячи колокольчиков, шуму полета стрекозы, топоту стада бизонов. Свадебный кортеж приземлился на вершине горы, здесь их встречали Милары. Утонувшие в легком тумане и вибрациях волшебных звуков, они показались Дариану незнакомыми людьми из других миров. Родители, согласно обычаю, надели золотистые треугольные платья до пят, а Рене выглядела, как ее сестра, не хватало лишь короны. Дариан поклонился им, и они поклонились в ответ. Друзья поочередно поздравляли Мару-Эль и ее семью. Потом все расселись на мягкие ковры душистых трав и, не произнося больше ни слова, слушали волны, что дарили бесконечную безмятежность. Неуловимая легкая струящаяся и все время меняющаяся мелодия радовала тело. Когда все стихло, над ними появился обменник. Сфера приняла образ красивой женщины и начала церемонию.

– Мару-Эль и Дариан, я здесь, потому что на то был ваш выбор. И должна вас спросить, – красавица сложила руки на груди и продолжила: – Согласны ли вы быть друг с другом и принимать события, происходящие с вами и вашей семьей, до самого конца путешествия в этом мире?

– Да, согласны, – ответили молодые люди.

– Прекрасно, – улыбнулась ведущая церемонии бракосочетания, – я объявляю о создании вашей семьи, и с этого момента данная информация доступна каждому лиловому на планете. В знак вашего соединения я дарю вам мгновенный телепорт. Теперь каждый из вас может в секунды оказаться рядом с другим, где бы он ни находился.

Женщина протянула молодоженам два розовых тетраэдра, поблагодарила всех лиловых за внимание и исчезла.

Все захлопали в ладоши, снова зазвучала музыка. Дариан и Мару-Эль объявили танцы.

– Я немного удивлена, – Мару-Эль, глядя в глаза Дариана, светилась радостью, – вчера ты ничего не говорил мне о свадьбе, а сегодня мы новая семья. Все очень быстро.

– Разве время имеет значение? – спросил Дариан.

Они медленно кружились в танце, не замечая никого и ничего вокруг.

– Нет, время не имеет значения для нас, – чуть подумав, ответила его жена.

Тетраэдры на витых белых лентах на шеях новобрачных, светясь, отражали свет. Дариан видел свою голограмму в тетраэдре Мару-Эль и сердце его переполнялось волнами счастья. Мару-Эль, заметив его взгляд, сказала:

– Ты всегда в моих мыслях, дорогой. А помощь тетраэдра для нас, надеюсь, будет редкостью.

Она посмотрела на собственное трехмерное изображение в телепорте Дариана и добавила:

– Я всегда буду рядом. Ведь что весь наш мир? – она вопросительно подняла красивые брови, а потом ответила сама: – Одна большая голограмма, и знаю, что ты везде сможешь найти меня.