Читать книгу: «Эпизоды 2», страница 3
– Что вы хотите, чтоб я позволила? – Я немного «зависла» от всего так быстро и много сказанного.
– Присесть вон там. – Борис показал на место через стол, где лежала моя сумка с ветровкой.
– Уберите и садитесь. – Пожала я плечами.
Во всем пустом вагоне, места что ли больше нет? Да, ладно. Пусть, едет. В первое мгновение мне захотелось съязвить в своей обычной манере, но я передумала.
Новый пассажир поставил свой рюкзак на пол и, аккуратно переложив мои вещи на соседнюю полку, устроился за столом напротив меня. Посмотрев на часы – до города оставалось чуть больше двух часов, я решила дочитать роман, в надежде, что у соседа тоже найдутся какие-нибудь занятия, кроме занятия со мной говорить. Других занятий у него не нашлось.
После трех вводных предложений Бориса, я поняла, что читать не получится. Отложив книгу и допив кофе, я стала принимать участие в вынужденном разговоре. В конце концов, ну поговорю я два часа. Что мне от этого?
– Вы по военной линии? – Спросила я его.
– Нет. С чего вы взяли? А … вагон ведомственный. – Улыбнулся Борис и, не дожидаясь от меня никакой реакции, продолжил – Я сам по себе. Мне надо в город, до станции далеко, вот и решил попробовать тут сесть. Машинист сказал, что этот вагон «гвардейский», но идет порожняком. Если добегу, может и посадят. Проводник мужик нормальный, за «копеечку» посадил. А вы по военной линии?
– Тоже, нет.
Я рассказала в нескольких предложениях как оказалась в этом поезде. Борис начал расспрашивать меня про собак. Сказал, что у него живет западносибирская лайка, которую он иногда берет в поездки.
– Я геолог.
Увидев недоумение на моем лице, он сказал, что в наших краях – где нет ничего, кроме песка и глины – не по работе, а в отпуске. Просто привык много ходить по лесам, горам, равнинам, и даже здесь ему дома не сидится. Потом Борис углубился в тему геологии, экспедиций, исследований земной коры и прочей экзотики, от которой я была очень далека со своими урбанистическими привычками. Но мне было интересно его слушать. Точнее, стало интересно.
В потоке разговора, мы, сами того не замечая, стали спотыкаться о «вы» и без всяких взаимных предложений: а давайте – просто перескочили на «ты».
– Знаешь, что, например, понятие материк – геологическое, а континент – географическое? – Спросил Борис – Поэтому, материков 6, а континентов всего 4.
– Всегда считала, что это одно и то же.
– А вот, и нет. Материки – это то, к чему все привыкли – большие куски земли, окруженные водой: Евразия, Африка, Северная Америка, Южная, Австралия и Антарктида. А континенты – ближе по сути к сторонам света: Афроевразия, Америка, Австралия и Антарктида.
Разговор очень быстро стал каким-то «домашним». Борис знал не только огромное количество умных вещей о мире, природе, камнях, путешествиях, но и не меньше таких же вещей о разной смешной и познавательной ерунде.
Мне нравился тембр его голоса – не слишком низкий со слабой хрипотцой, и необычная манера говорить – напористо и смешливо, внезапно меняя одну тему на другую.
Мы болтали, не умокая. Договоривали друг за другом фразы и слова. Я смеялась над его рассказами, а он – над моими. В какие-то моменты мы вдруг оба становились серьезными и задумчивыми. И тогда мне казалось, что я знаю его очень много лет. И бороду его уже видела, и руки огромные на своей талии чувствовала, и голос с его интонациями как будто знаю, и бронзовый загривок в вороте синей футболки приходилось целовать. У меня не было этому никаких объяснений, но я могла поспорить на собственную жизнь, что Борис испытывал что-то похожее.
Как будто, в подтверждение моих мыслей, он заговорил о нас.
Я подумала, неужели это все закат? Магия красного освещения заставляла абсолютно все становиться другим – не только снаружи, но и внутри нас.
Разговор с приключенческой тематики окончательно съехал к нам самим. Где мы теперь, с кем, почему и давно ли? Оказалось, он женат. Я была замужем.
Это сейчас для меня женатый мужчина – для зоны моих женских интересов, значит – мертвый. Тогда, мне почему-то – на каком-то совсем неопознанном глубинном уровне – стало жаль.
Солнце почти сползло за горизонт, стало совсем темно. Последние отблески догорающего дня лениво скользили по пластиковым стенам вагона, по стеклам, по нашим лицам.
Неожиданно Борис положил свою ладонь на мою руку, лежащую на столе. Я ощутила волну, которая прокатилась у меня под кожей – от кончиков пальцев до ключицы. Что это? Я же его вижу первый раз! Такие вещи со мной приключаются нечасто. За всю жизнь, до сегодняшнего дня – насчитается не больше 5 раз.
– Мне странно… – Сказал он. – Я не могу тебе объяснить, но чувствую, что хотел бы ехать вот так всю жизнь.
– Я тоже. – Ответ был скорее машинальным, но он соответствовал моим чувствам.
Мне подумалось, что, если бы поезд не остановился, я спокойно осталась бы ехать вот так – в перестуке колес, в темноте, нарушаемой редкими заоконными фонарями, со своей ладонью, спрятанной в ручище незнакомого человека – как минимум, до рассвета, а там посмотрим.
Мы замолчали, и остаток пути до города больше особо не разговаривали, не демонстрировали свои познания в жизни, не бравировали остроумием. Мы просто ехали в тишине, держась за руку через стол и обмениваясь короткими фразами, типа: «классно, правда?», «нравится, когда горит огонь», «обожаю холодные запахи», «приходится рано вставать», «я почти не слушаю музыку», «люблю зеленые яблоки» …
В этих оставшихся 30 минутах пути было столько света и жизни! Уверенности, простоты и небывалого до этой минуты, внутреннего покоя.
Поезд немного замедлился, но продолжал ехать довольно быстро. Из коридора донесся голос Сергея:
– Прибываем через 15 минут. Свет вам включить?
– Не надо. – Сказал Борис. – Мы уж привыкли, видим, как кошки.
Я улыбнулась. Он тоже.
– Тебя будут встречать? – Борис взял двумя руками мою ладонь.
– Муж.
– Меня тоже будут.
– Послушай, я не знаю, зачем все это и почему, но уверен, что буду помнить эту встречу. Тебя буду помнить. Уверен, что буду. – Сказала Борис. – А ты?
– Не знаю. – Я искренне не знала. – Наверно.
Когда мы вышли на перрон, ко мне подлетел Олег и забрав одной рукой сумку, другой обнял за плечи. Потом притянул к себе и поцеловал.
Мы отошли немного в сторону, Олег о чем-то меня спрашивал, помогая надеть ветровку. Я что-то отвечала, а он снова что-то спрашивал. Я смотрела на Бориса, который стоял на перроне, зажав рюкзак между ног и застегивая молнию на толстовке.
Я увидела, как к нему спешит невысокая брюнетка. Она ускорила шаг и пробежав несколько шагов, повисла у него на шее. Он подхватил ее за талию, и держа на весу, повернулся вокруг своей оси, чтоб посмотреть в нашу сторону. Олег снова поцеловал меня, и мы направились вдоль состава к выходу в город.
Проходя мимо Бориса, я оглянулась и поймала на себе его взгляд. Мы виделись последний раз.
Запомнила ли я нашу встречу? Оказалось, да…
Драконы
– А ты знаешь, что-нибудь про драконов?
– Они живут в сказках. Никто не знает, когда и откуда они появились.
– Они появились миллионы лет назад. В далеких заснеженных Карпатах Румынии.
– Откуда ты знаешь? Они же вымерли, как динозавры!
– Все, кто интересуется драконами знают, что родина драконов Румыния. И они не вымерли. Хоть драконы и намного крупнее любого динозавра, они еще умнее, хитрее, выносливее и скрытнее, поэтому они и дожили до наших дней.
– Но их никто не видел!
– Это не значит, что их нет. Они живут и охотятся, где пожелают. Легко лазят по отвесным скалам, не пользуясь крыльями, остаются под водой, дыша как рыбы и летают так высоко, где никогда не бывает птиц.
– А долго они живут?
– 5000 лет. Но это – только одинокие драконы, которые не нашли свою пару. Если же они находят ее, то живут с ней все 10000 лет, а то и дольше. Из-за такой продолжительной жизни, драконы стали очень мудрыми, поэтому им удается жить тысячелетиями, не привлекая к себе никакого внимания.
– А пару – это самку, чтоб создать семью?
– Если мы с тобой сейчас говорили про самца, то да – конечно, самку. Покорить свою избранницу, дракон мог только одним способом – убив для нее. И покорение это было раз и навсегда, потому что драконьи пары верны всю жизнь. Точнее, они верны вечно. Однажды встретившись, они больше никогда не расстаются. Даже после смерти. Их души летают вместе среди звезд, пока не придет время вновь воплотиться в кого-то: в такого же дракона, в гигантского кита или в обычного человека.
– В человека? В человеке может жить дракон?
– Конечно. Его душа. Но это бывает нечасто. Драконы редко воплощаются в людей, потому что мы не заслуживаем. Слишком мы глупы, мелочны и суетливы для того, чтобы носить в себе такую огромную душу.
– И что будет, когда после смерти и нового воплощения дракон снова окажется на земле?
– Он будет искать ту, которую выбрал для себя однажды, до тех пор, пока не найдет. В этой жизни, или в следующей – неважно.
– Но как же они узнают друг друга, если встретятся?
– О, они точно узнают друг друга. По глазам, по движению в пространстве и по запаху. Главное – встретиться. Ведь теперь, драконьи души стали редкостью настолько, что часто проживают свой век и умирают, так и не найдя свою единственную.
– Немного грустно.
– Только немного. Потому что когда-то, это обязательно произойдет. И знаешь, мне кажется, я знаю одну драконью душу…
Две сказки для детей
Ежик и солнце
Ежик бежал со всех ног. Он очень торопился, потому что не хотел опоздать. Ведь если он не окажется вовремя на берегу озера – все пропало. Запыхавшись, он стремглав заскочил на пригорок. Сейчас – вниз, но бежать на лапах – долго. Он быстро лег на спину, и свернувшись клубком, подтянув задние лапы к носу, покатился вниз. Издали он был похож на несущийся с горы маленький колючий шарик.
Оказавшись на равнине, ежик снова побежал, не обращая внимания на высокую траву, пахучие цветы и мелькающие то там, то тут красные ягоды земляники.
Завтра обязательно выйду пораньше, – подумал ежик, чтоб не бежать вот так – со всех ног!
Надо было добраться вон до того холма, а за ним – озеро. Не так и далеко, если бежать немножечко быстрее. Но как быстрее? Лапы такие короткие! И их мало. Было бы их 6, а еще лучше 8, тогда все было бы легче.
И вот, наконец, долгожданный холм – какой же он огромный! Ежик, перебирая лапами, чтоб не сбавлять скорости, понесся к его вершине. С холма он скатился кубарем, как уже проделал это только что. И вот наконец, берег.
Подбежав к кромке воды, ежик так резко остановился, что чуть не упал в воду. Он встал на задние лапы и посмотрел вдаль, пытаясь перевести дух. Ведь скорость, которую он развил, пока бежал сюда, была совсем не шуточной.
Он успел. Успел!
Солнце в огненном свечении, медленно начало прятаться за могучий лес, позади озера. Ежику нравилось смотреть на это явление, нравилось чувствовать, как солнце каждый раз, пред тем, как совсем исчезнуть в верхушках вековых сосен, гладит своими теплыми лучами его маленькие иголки, крошечные ушки и блестящую пуговку носа. Ежик всегда в эти минуты жмурился от счастья и тихонько бормотал: спокойной ночи. Он был уверен, что солнце слышит его, потому что всегда получал от него ответ дыхание летнего воздуха, шелестом высокой травы, только ему понятным шепотом: спокойной ночи, завтра увидимся.
Так случилось и на этот раз. Как только солнце наполовину скрылось за деревьями, ежик снова зажмурился, тихонько сказав: спокойной ночи… Он стоял счастливый и завороженный, чувствуя теплые прикосновения, пока солнце не скрылось за горизонтом.
Почти сразу стемнело, в траве загорелись белые точки, как будто кто-то рассыпал светящуюся манную крупу. Это были светлячки.
Ежик соврал закрывшийся на ночь цветок колокольчика и посадил туда одного светлячка, получился фонарик – то, что нужно. Темнота вокруг ежика рассеялась. Подняв над головой светящийся цветок, ежик отправился домой и подумал: хорошо, что светлячок не пытается вылететь из бутона, а то идти без света было бы страшновато. А еще он подумал, что завтра обязательно снова придет сюда, пожелать солнцу спокойной ночи и пожмуриться от счастья, когда оно на прощание нежно гладит его.
Ежик и земляника
Ежик лежал в своей крошечной кроватке и зевая, потягивался. Ему не хотелось вставать, а ведь день уже давно начался. Ворочаясь с боку на бок, он все-таки решил, что пора откидывать клетчатое одеяло и подниматься.
На сегодня у него было запланировано два больших дела, как все успеть?
Он быстро умылся, позавтракал, и вытащив из кладовки плетеную корзинку, отправился в лес. Точнее, не в лес – ведь, он и так живет в лесу. Он хотел попасть на то место с земляникой, мимо которого вчера так быстро бежал.
Первым делом на сегодня было – набрать сладких ягод.
Ежик отправился знакомой дорогой через перелесок, к тому пригорку, за которым и начинался земляничный луг. Все называли его так, потому, что ягод там каждое лето было видимо-невидимо.
Он шел, весело помахивая пустой корзинкой в лапе и очень быстро оказался на вершине пригорка. Скатиться вниз сегодня не получится – подумал ежик – корзинка помешает. Закинув ее на плечо, ежик зашагал вниз.
Трава высокая, но ягоды видно хорошо. Ежик начал собирать землянику. Ее было так много, что не успел он опомниться, как корзинка стала полной.
– Я даже не устал. – Сказал сам себе ежик и, оглянувшись вокруг, почесал колбочку носа.
Лапы пахли земляникой. Он приложил ладошки к мордочке и глубоко вдохнул. Как прекрасно пахнет! Потом он лизнул пальцы – сладкиееее. Но ягоды, конечно, слаще и их можно есть.
Пособирав еще немного земляники, чтоб корзинка была «с горкой», ежик решил возвращаться домой.
Путь обратно оказался труднее. Наполненная корзинка стала тяжелой, поэтому быстро идти было невозможно. Приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дух. Самым трудным было взобраться на пригорок. Но ежик придумал как – он поставил корзинку перед собой и начал толкать ее к вершине. Это была непростая задача, несколько раз ежик поскальзывался и падал, но в конце концов, все получилось.
Оказавшись дома, ежик решил не терять времени, потому что до захода солнца его оставалось не так и много. Он развел огонь, промыл ягоды и начал варить варенье. Это было вторым делом на сегодня.
Сначала в своем любимом голубом котелке он сварил сироп, а когда тот закипел, осторожно – по ягодке – выложил в него собранную землянику. Через несколько минут знакомый, чарующий запах наполнил весь дом. Ежик стоял рядом с вареньем, постоянно помешивая его деревянной ложечкой, чтоб оно не пригорело. Иногда он облизывал эту ложечку – потому что уж, очень ему нравилась земляника.
Когда все было готово, ежик разложил варенье по баночкам, специально приготовленным для такого случая, а потом спрятал их в кладовую до зимы.
Всем известно, что зимой ежики много спят. Но когда они бодрствуют – а такое тоже бывает – они всегда устраивают долгие чаепития с друзьями. И обязательно с земляничным вареньем.
Ежик идет в гости
Началась осень. День выдался очень теплым, и ежик решил не заниматься домашними делами, а побыть на воздухе. С самого утра он улегся в гамак с маленькой книжкой и читал ее до тех пор, пока не понял, что сильно проголодался. Потом он приготовил обед из пахучих грибов с желтым картофелем, пообедал и решил немного прогуляться.
Ему вдруг пришла мысль, что пора навестить друга бельчонка. Выпить чаю, поболтать и предложить ему вместе сделать одно дело. Они не виделись с начала лета – а это очень долго. Друзья должны видеться чаще – так считал ежик.
Он взял из кладовки два самых красивых яблока и положил их в маленькую авоську, сплетенную из травинок – чтоб удобнее было нести. Намотал на шею любимый синий шарфик – тот самый, который ему в прошлом году подарили на день рождения, и отправился в гости к другу.
В лесу было удивительно, даже сказочно – очень тихо, пахло еловыми иголками и зеленым мхом. Листья только начали опадать с деревьев, поэтому тропинку, по которой шел ежик еще не засыпало, и она была хорошо видна.
Очень скоро он добрался до старой сосны, в корнях которой и жил бельчонок в своей маленькой норке.
Ежик постучал по стволу дерева и крикнул:
– Эй, выходи! Это я!
В глубине послышалось какое-то копошение, и вот на свет выбрался друг ежика.
– Привет! – Воскликнул бельчонок и бросился к ежику.
Тот засмеялся от неожиданности и сказал:
– Мы с тобой так давно не виделись. – И протянув авоську с яблоками, добавил – Это тебе.
Бельчонок прижал лапками подарок к груди и пригласил ежика:
– Пойдем, внутрь. Я тебя чаем угощу.
Друзья спустились в норку. Там было тепло, уютно и свободно. Бельчонок поставил чайник и сбегав в кладовую принес варенье из ягод рябины.
– Я такое никогда не пробовал. – Признался ежик.
– Самое время, это сделать. – Сказала бельчонок, накладывая ежику полное блюдечко густого оранжевого варенья.
Друзья сидели и разговаривали о том, как провели лето, чем занимались и какие припасы успели сделать. Ели вкусное варенье и пили горячий чай.
– Давай сходим к оврагу у реки. – Вдруг сказал ежик. – Наберем шишечек хмеля, уж очень я люблю, как он пахнет. Хочу набить им все свои подушки, чтобы зимой крепко спалось.
– Я согласен. – Ответил бельчонок. – Только идти туда далеко и … на дне оврага всегда немного страшно.
– А мы возьмем с собой большие палки на всякий случай. – Сказал ежик.
И подумал, что наверно, бельчонок боится тумана, который бывает от реки по вечерам.
Ежик был очень смелый, он не боялся тумана. Он знал, что туман – это обычный воздух, просто непрозрачный и влажный. От малейшего дуновения ветра, туман часто приходит в движение и принимает самые причудливые, иногда страшные формы. Но это – только воздух, зачем его бояться? Странно, что бельчонок об этом не знает. Надо ему как-нибудь об этом рассказать.
Друзья решили поторапливаться. Ведь осенью темнеет рано.
Они взяли с собой два больших мешка для шишечек и двинулись в путь. они отошли совсем недалеко, как рядом с тропинкой бельчонок заприметил две палки. Он подбежал к ним и подняв обе, одну протянул ежику:
– Держи.
Ежик не хотел тащить с собой такую здоровую палку, но из-за страхов друга не стал сопротивляться. Он закинул ее на плечо, и друзья пошли быстрым шагом, успевая при этом подпинывать опавшие листья и болтать о предстоящей зиме. Время за разговором прошло быстро, и вот они уже добрались до края того самого оврага, где рос хмель. Туман действительно затянул весь лог, но ежику почему-то совсем не было страшно. Он положил палку на траву и развязав узелок на мешке, который принес с собой, пошел вниз.
– Ты совсем не боишься? – Спросил бельчонок и поежился. – Ведь там ничего не видно!
– Нет. И ты не бойся. – Ответил ежик, и не оборачиваясь.
– Но там что-то есть! Смотри! – Бельчонок указывал лапкой вниз, куда и направлялся ежик. – Там чьи-то рога!
– Это не рога. – Ответил ежик. – Это воздух, просто он густой и не прозрачный. Его двигает ветер, вот тебе и кажется, что там кто-то или что-то есть.
Ежик вернулся и, взяв бельчонка за лапу, повел за собой. Когда друзья оказались на дне оврага их просто окружили заросли хмеля. Бояться стало некогда, да и туман остался выше, здесь все было прекрасно видно. Поэтому, они, не раздумывая, начали наполнять каждый свой мешок зелеными шишечками. Быстро справившись с делом, они дружно выбрались обратно.
– А где твоя палка? – Спросил ежик у бельчонка.
– Я ее на дне оврага бросил. Она мешала рвать шишки. Да, и с тобой мне не было страшно.
Когда они вышли на тропинку, ведущую к норке бельчонка, ежик сказал:
– Я пойду домой короткой дорогой. Уже поздно.
– Да, так быстрее. Если мне прямо, я тебе – налево. – Согласился бельчонок.
– Приходи ко мне завтра – Предложил ежик. – Скоро выпадет снег, и мы будем редко встречаться.
Друзья попрощались и двинулись каждый своей дорогой. Мешки с хмелем хоть и выглядели очень внушительно, но были совсем невесомыми, так что обратный путь не показался им тяжелым.
Добравшись до дома, ежик аккуратно разложил на холщовое полотенце все до единой шишечки. Разместил их недалеко от печки, чтоб они высохли просто так – сами по себе.
Ближе в ночи, в теплом маленьком домике ежика от шишек распространился аромат свежескошенной травы и еще чего-то горьковатого. Ежику очень нравился этот запах, и когда он уже укладывался спать в свою кроватку, он понимал, что спать сегодня он будет очень крепко.
Мы бежали вдвоем (другу, которого нет)
Мы бежали с тобой вдвоем,
Без оглядки на встречный ветер.
Не боялись, что отдаем
Горький опыт в любом ответе.
И от сердца всегда слова,
Только хитрость – ни лжи, ни фальши.
Смех над тем, что пока жива –
Значит, точно есть что-то дальше.
Полоса всех пустых дорог,
Ужин хлебом и черным кофе,
Откровения длинных строк,
И молчание на голгофе.
Все советы из тишины,
От ума и от мудрой силы.
Где мосты будут сожжены,
Нас когда-то и там носило.
Ты была моим другом, Друг.
Видно, что-то в настройках сбилось.
Жаль, что я не «не спускаю с рук».
Это жизнь. Просто, так случилось.
Марго
Это была самая яркая, самая эпатажная и самая несуразная женщина, из всех, что я встречала в своей жизни – травести не в счет. Да, и в то время, о котором идет речь не было никаких травести, равно, как – однополой любви, проституции и секса вообще.
Мне было лет 6, когда я ее впервые увидела. Ей – около 40. Это была подруга моей матери, пергидрольная крупная блондинка с длинными пышными волосами, большим бюстом, 41 размером ноги, томными карими глазами в «готическом» макияже и морковной помадой на губах. Ее звали Марго. Точнее, Маргарита Михайловна.
Она хорошо готовила, была гостеприимна и добра к друзьям. Знала толк в разных вещах, всегда в лоб говорила о том, что думает и поступала, как ей заблагорассудится. Она часто ездила в Болгарию и поэтому одевалась совсем не по-советски – например, зеленая юбка, белые сапоги и алое пальто (напоминаю, на дворе 1976 год), пользовалась французскими духами, носила дорогую массивную бижутерию и считала, что мужчина создан только для того, чтобы быть удобным женщине.
Ее муж Геннадий – узбек по национальности, русский по фамилии и бабник по сути, был намного старше Марго и делал все, чтоб его любимая чувствовала себя хорошо. Они были женаты уже более 10 лет, для обоих этот брак был вторым.
Первым мужем Марго был Йордан – болгарин по происхождению и месту проживания. Где она его нашла? Загадка. У них родилась дочь Драга, которая осталась после развода родителей с отцом. Думаю, поэтому, Марго все свои отпуска проводила в Болгарии. Не могу даже представить, как она справлялась с документооборотом для выезда тогда еще из СССР, но это было так.
Геннадий был старше Марго лет на 15. От первого брака у него был взрослый сын и такая же дочь.
Я, хоть и была маловата для каких-либо умозаключений, но все-таки видела, что Геннадий души в Марго не чает. Мне кажется, все дети видят такие вещи, хотя, скорее – они их чувствуют.
Так вот, Марго. При своем пафосе и авторитете – ведь, она так часто бывала заграницей – Марго казалась мне какой-то нескладной. Она очень громко говорила и смеялась, часто переходила на болгарский язык и смешила этим всех окружающих. Часто эпатировала, провоцируя мужа на разные поступки – типа, открыть бутылку водки, снеся ей горлышко ребром ладони или выпить залпом стакан коньяка, ухватив его со стола ртом и опрокинув в себя (вообще, подобные «гусарские» выходки были нормой в компании моей матери). Марго была готова куда-то пойти, поехать, выпить, попеть песни, потанцевать, сходить в кино, пофлиртовать с мужчинами на троллейбусной остановке – все, что угодно, лишь бы не скучать.
Геннадий с легкостью поддавался на любые провокации и всегда был «к ее услугам». Он часто возился с нами – детьми, я же была не единственным ребенком в компании взрослых: лепил снеговиков, играл в прятки, строил пирамидки из конструктора, показывал фокусы с оторванными пальцами и появляющимися из ниоткуда монетками. А когда мы подросли, стал играть с нами, в шахматы, нарды и покер.
Их жизнь с Марго оставалась для меня под завесой тайны долгие годы. Я никак не могла взять в толк, как могут вместе уживаться две такие совершенно непредсказуемые «планеты»? В то время, мы часто бывали у них в гостях, я была знакома с его детьми, и мы все замечательно проводили вечера за болтовней и чаем, когда Марго что-то стряпала на кухне, Геннадий играл на мандолине и пел своим звонким тенором на весь дом.
Мне почему-то врезался в память один вечер. Точнее, два незначительных эпизода из него.
При всей своей любви к роскоши и дорогим вещам, жили Марго с Геннадием в стандартной комнате огромной коммуналки, расположенной на втором этаже деревянного барака, каких в городе в то время было полно.
Я помню, как мы с матерью шли по неосвещенной улице в поисках дома № 10. В абсолютных потемках по деревянным мосткам мы, буквально, доскреблись до крыльца. За тяжелой деревянной дверью, которую мать с трудом распахнула, оказался тускло освещенный подъезд. Пока мы поднимались на второй этаж и пробирались до комнаты Марго, сквозь велосипеды, развешенное белье и свалки макулатуры, единственное, что преследовало меня – это запахи. Сначала, какой-то теплой затхлости и «старушатины». Потом – сигаретного дыма и чего-то жареного, а лучше сказать – безнадежно сгоревшего.
Наконец, мы у цели. За дверью слышатся возгласы. Мать стучит массивным гладким перстнем, который она никогда не снимала, по полотну двери.
Через секунду – на пороге растрепанная и улыбающаяся Марго, со сбитой на бок прической и расстегнутой до бюстгальтера блузкой, она молча затаскивает нас в свой «будуар Императрицы». Мы внутри.
Проем двери занавешен тяжелыми бархатными шторами желтого цвета в крупную красную розу. Обивка мебели, шторы на окнах и скатерть точно такие же.
Полная комната гостей, которых немного – просто, комната маленькая. Разговоры и смех стихают на время, пока меня усаживают в самое дальнее кресло у окна, где стоит старинное трюмо с резным ободом зеркала, а мать – рядом с Геннадием, чтоб ухаживал.
Застолье возобновляется. Взрослые обсуждают то, что меня совсем не интересует. Но я все равно слушаю, и мотаю «на ус». Точнее, подсознание мое мотает, чтоб я потом выдала что-нибудь эдакое в неподходящем месте, сама, не понимая, где я это взяла? Но тогда я об этом еще не знала.
Передо мной поставили большущую тарелку, на которой как менажницу – секциями навалены салаты, колбаса и маленькие пирожки. Есть мне совсем не хочется. Рядом с тарелкой ставят стакан с морсом.
Взрослые начинают разговаривать громче. Я уже знаю, что так действует алкоголь. Мне, по понятным причинам, заняться нечем, поэтому, я корчу рожи зеркалу, перебирая флакончики с жидкостями и баночки с кремами на столешнице трюмо. Становится скучно.
Ветер дышит из открытого окна мне в затылок. Я разворачиваюсь лицом в темноту августовского вечера и просто смотрю на редкие огоньки окон вдалеке. Беру один из пузырьков и открываю его. Это точно духи. Стеклянная притирная пробочка таит в себе необъяснимый аромат, который начинает плавать вокруг меня. Сейчас я могла бы сказать: «это что-то цветочно-восточное», а тогда мне показалось, что это какое-то волшебство и нереальность. Я не помнила, чтобы хоть раз Марго приносила на себе этот запах. Может, он был только для особенных случаев, а визиты в друзьям – не такое уж великое торжество?
Я подношу флакончик к носу, вдыхаю его содержимое и закрываю глаза. И вот мне кажется, что я уже не в этой комнате, а в каком-то другом месте – без уточнений – безусловно, далеком и прекрасном. В то мгновение мне показалось, что никогда в жизни я больше не натолкнусь ни что подобное, что этот аромат – один из самых лучших из возможных. Не считая дедушкиного Шипра, разумеется. Наверно, так оно и было в реальности того времени. Наличие французских духов в арсенале женщины, было равнозначно наличию личного автомобиля в мужчины.
Взрослые развеселились не на шутку. Марго вытащила откуда-то небольшой катушечный магнитофон, заиграла музыка, точнее песни и все, без исключения, повыскакивали со своих мест с твердым намерением – танцевать. Мне запомнилось, как Марго сначала со своим мужем в паре, а потом со всеми гостями по очереди танцевали под песню Пугачевой «Все могут короли». Больше про застолье я ничего не помню.
С кресла, я уползла на подоконник с ногами и, усевшись с обнимку с флакончиком духов, уставилась в темноту уходящего августа. Мне вдруг очень захотелось остаться одной на этом подоконнике в плотном облаке неведомого запаха. Я задернула часть шторы, чтобы меня не было видно из комнаты.
Все-таки, детская психика – удивительная штука. Как только я это сделала, звуки в моей голове почти исчезни, я ничего больше не слышала, кроме собственного дыхания и шелеста уже опадающей листвы. Где-то там «за горами» Пугачева вместе с Марго все так же орала: «…но эта песня не о нем, а о любви…», но это было так далеко – «за горами».
Не могу передать, как мне было хорошо в ту минуту за этой ядовито-желтой шторой с маленькой стеклянной бутылочкой в кулаке. Наверно, если дети могут быть по-взрослому счастливы – это был как раз тот момент.
Мне хотелось остаться в этом мгновении, если не навечно, то как минимум – надолго. Дышать темнотой – кстати, совсем не страшной и парфюмом, который буквально вводил меня в транс. Состояние полной безмятежности и спокойствия накрыло меня целиком. Я ушла в какое-то неведомое место внутри себя и сидела там, наслаждаясь каждой секундой своего неведомого состояния.
Я решила, что, когда вырасту, буду пользоваться только этими духами. И когда-нибудь, уже будучи самостоятельной, обязательно повторю для себя такой вечер – в конце августа так же с ногами сяду на подоконник и буду вдыхать собственные духи пополам с темнотой без оглядки на время.
Примерно через час или позже, вся компания единогласно решила выйти на улицу пройтись и подышать воздухом. Меня выгуливать доверили Геннадию – как главному и бессменному «караульщику» детей. Все разбились на пары совсем не по половому признаку и двинулись в ночь, неспешно шагая по старому центру города.
Так получилось, что мы с Геннадием шли чуть быстрее и постепенно отдалились от общей группы. Мне нравилось идти с ним за руку по черному асфальту, усыпанному опавшими листьями, слушать, как он без умолку рассказывает мне о чем-то своим протяжным хрипловатым голосом, ощущать тепло его мягкой ладони и незаметно (а может, и заметно) трогать тихонько указательным пальцем кожаный ремешок его наручных часов.
– Давай спрячемся от них? – Вдруг предложил Геннадий. – Вот они испугаются! …
