Читать книгу: «Mint», страница 2

Спустя целый час Джейн направилась обратно в гостиную, с единственным желанием – выспаться. День был изматывающим как эмоционально, так и физически. И учебный год начался нерадужно, а ведь у нее в груди сидела надежда на спокойные девять месяц вдали от дома, но не сложилось.

Завалившись на мягкую кровать, она погрузилась в спокойный и беззаботный мир Морфея, не думая о том, что будет завтра.

***

Студенты в школьной форме спешно выходили из своих спален и через гостиную направлялись в коридор, а в руках несли сумки и часть учебников по разным предметам, не замечая сидевшую на кожаном диване однокурсницу. Она поджимала ноги под себя, держа в руках книгу «Прекрасная Маргарет» в мягкой обложке, а волосы уложила в низкий пучок, прям как у матери в день прощания на перроне. Но небольшой локон все же предательски падал на лицо, отчего девушка постоянно заправляла его за ухо, не отрывая заинтересованного взгляда от строчек книги. Мимо бесконечно пробегали однокурсники из ее факультета, но никто не останавливался и не задавал лишних вопросов. Юноша в чёрном официальном костюме и с безупречной осанкой замыкал спешившую толпу, но заприметил подругу и сбавил шаг.

– Разве ты не идёшь? – Мэт остановился посреди тёмной гостиной, сжимая школьную сумку, и в недоумении уставился на читающую девушку на диване.

– Не иду, желание пропало, – не отрываясь от книги, спокойно ответила Джейн, будто пропускать занятия было обыденным делом, и перелистнула страницу.

– Хендерсон сотрёт тебя в порошок и развеет прах с астрономической башни, – он все еще недоумевающе рассматривал ее, не двигаясь с места, а на его бледном от природы лице бегали блики огня из камина.

– Пусть научится разговаривать со студентами, – наконец Крофтон захлопнула книгу и посмотрела в голубые, как небо, глаза блондина. – Это бойкот!

– С огнём играешь, Джейн, – в его словах девчонка уловила обеспокоенную нотку и отложила толстую книгу на деревянный столик возле себя. – Точнее, с Ужасом, – нервно ухмыльнулся он.

– Не беспокойся за меня, не пропаду, – треск дров из камина слился с последним словом Джейн, придавая острый смысл целой фразе.

Ещё несколько секунд Мэт смотрел на подругу, пытаясь понять мотив ее действий. Он старался уловить смысл желаемого результата, которого она хочет добиться. Потерпев крах, не стал допытывать подругу, кивнул и скрылся за каменным проходом, ведущим в тусклый коридор гимназии. Опоздать на занятия не входило в его сегодняшние планы.

Несмотря на то, что Джейн снаружи выглядела равнодушно, словно она совсем не беспокоилась, внутренности девушки сжимались от дикого скрытого страха. Она и представить не могла, чем может обернуться ее необдуманная выходка, но эмоциональное состояние для девчонки было сейчас приоритетнее всего. Она часто поступала так, как чувствовала и как велело сердце, закрывая глаза на разум, последствия и на мнения в обществе. Даже сейчас, сгорая от тревоги, все равно сделала выбор в пользу тёплого места возле камина, нежели мрачного кабинета астрономии и противных унижений.

Так и прошёл весь день, в компании интересной книги и продавленного дивана, в полном, но не пугающем одиночестве. Однокурсники не появлялись в гостиной, пропадая на уроках этики, астрономии, обеде и ужине в Зале. Из-за длительного чтения мелких строчек глаза слипались от усталости и напряжения, а живот предательски урчал, напоминая о том, что Джейн ничего не кушала в течении дня.

Выходить за пределы гостиной было рискованно, увеличивая шансы попасться профессорам, поэтому она ждала Маккарти, чтобы попросить стащить что-нибудь съестное из Обеденного Зала.

«Интересно, а панику из-за моего отсутствия на уроках, уже навели?» – она откинулась на изголовье дивана и прикрыла лицо раскрытой книгой.

Глава 4

«Всякая злость происходит

от бессилия».

За прошедшие три дня Джейн абстрагировалась и привыкла к своему положению в «заточении», в которое вогнала себя сама. Она проживала эти дни одновременно в тревоге и полном спокойствии от собственного выбора, катаясь на эмоциях, как на закрученной карусели, вверх и резко падая вниз. А Мэт носил ей пироги и апельсиновый сок из Обеденного Зала, в знак поддержки, и делился свежими новостями по вечерам, после отбоя, когда однокурсники скрывались в своих спальнях, оставляя друзей наедине.

– Хендерсон ни разу не спросил, где ты пропадаешь, а ведь прошло уже два занятия по его предмету.

– А что говорят остальные преподаватели? – поинтересовалась Джейн, запивая ароматный кусок пирога соком. Они сидели у камина, склонившись к низкому столику с едой, а полумрак в помещении почти не выдавал присутствие нарушавших режим учеников.

– Ничего, только делают пометки о твоём отсутствии, – пробубнил с набитым ртом Мэт и потянулся к стакану с соком. – И я думаю, отправляют их декану.

– Странно, – вдумчиво отрезала Джейн, не узнавая поведения преподавателя, и уставилась на догорающие поленья, потрескивающие в камине. В любой другой день мужчина бы расчленил учеников, которые прогуливают его занятия, но для студентки его полное игнорирование ситуации было, как стати, на руку.

Закончив с яблочным пирогом и апельсиновым соком, пара однокурсников откинулась на спинку мягкого дивана, и Мэт скрестил ноги на низком столике, едва не дотрагиваясь ботинками до пустой железной тарелки с крошками от пирога. Тепло от камина придавало гостиной уюта и умиротворения, которые были не свойственны в стенах сырого помещения, а их лица наливались красками от припекающего жара пламени. И эта интимная обстановка наводила Джейн на мысли, что пришло время посекретничать с другом, ведь момент, как ни крути, идеальный.

– Мэт, – она повернулась к нему и разглядывала длинные ресницы на небесных глазах юноши, – что у вас с Дафной?

На секунду его лицо нахмурилось, и он убрал ноги со стола, выпрямляя спину, чтобы сесть ровно.

– С чего ты взяла, что у нас «что-то» есть? – он посмотрел в ее глаза, отмечая про себя, что подруга даже не моргнула, настолько у неё был открытый и заинтересованный взгляд, а она сама жаждала получить ответ.

– Я вижу, как ты на неё смотришь, – заулыбалась Джейн, не разрывая глубокого зрительного контакта.

– Смотрел, – поправил парень, слегка растерявшись, и заерзал на мягком диване, отводя взгляд в сторону. – Она со мной не разговаривает со вчерашнего дня. Моментами я ее даже не понимаю. Почему вы, девушки, такие сложные?

– Мэт, мы не сложные, мы хотим, чтобы вы действовали, – она слегка сжала его тёплую ладонь, и парень продолжительно задумался. – Просто удели ей больше внимания, на астрономии она так искренне улыбалась, что не заметить ее заинтересованность – сложно.

– Думаешь, я ей тоже нравлюсь? – с надеждой поинтересовался он и обернулся к подруге. Ее каштановые локоны переливались от красного цвета пламени, а уголки рта дёрнулись в легкой улыбке.

– Поверь мне, ты многим нравишься.

– Даже тебе? – Мэт заигрывающе подмигнул и расплылся в лестной улыбке, которую всеми силами пытался сдержать.

– Даже мне, – и Джейн от души рассмеялась, забыв о том, что громкий звук может разбудить однокурсников.

Она увидела, как смогла ободрить опечалившего друга, и ее впечатлительная душа осталась довольна, ведь уверенности в любовных делах у Мэта было не так много. Затуманенные чувствами парни часто сомневаются в ответе со стороны привлекательной пассии, и пинок, какой сделала Джейн, вероятно, поможет решиться Маккарти на первый шаг.

Помещение погрузилось во мрак, едва они пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по комнатам в разных частях гостиной, оставив на столе железные тарелки с крошками от съеденного пирога и пустые стаканы из-под сока, забыв о всех нормах приличия из-за воодушевленного разговора.

***

«Ничего страшного не произойдёт, если я проберусь на астрономическую башню и подышу свежим воздухом» – с такими мыслями юная студентка выбралась из гостиной в урочное время и с облегчением выдохнула, когда не увидела ни души в пустых мрачных коридорах гимназии.

Шёл пятый день её бойкота преподавателю и «заточения» в одинокой гостиной, отчего Джейн невыносимо устала, но легко сдаваться не собиралась. Мужчина будто забыл о существовании наглой прогуливающей студентки, кинувшей вызов самому устрашающему профессору. И в один момент, она подумала, что вовсе серьёзного разговора не намечается и, что ее план сработал – доказать преподавателю, что с ней так унизительно и все позволительно разговаривать нельзя.

Ароматные пироги, соки и ночные разговоры с Мэтом начинали приедаться, а чувство «жизни в клетке» плотно въелось в душу, поэтому она видела единственное спасение в открытой части астрономической башни, где можно подышать свежим осенним воздухом и посмотреть на хмурое, затянутое плотными облаками, темно-серое небо.

Джейн осторожно выбежала из крыла ее факультета к винтовой лестнице на первом этаже и пыльными ботинками, которые она не успела протереть перед выходом, еле слышно цокала по железным ступенькам до самого пятого этажа, стараясь никак не привлекать к себе внимания. От адреналина сердце бешено застучалось, ведь попасться на глаза завхозу, или, чего хуже, любому из профессоров – означало крах всему. Башня, где периодически должны были проходить занятия по астрономии, пустовала уже много лет, ведь молодой профессор Хендерсон разработал свою систему обучения, куда не входило «бесполезное глазение на звёзды». Он считал, что наиболее действенно проверять усвоение материала, с помощью письменных заданий.

Распахнув деревянную дверь, студентка почувствовала прохладный свежий ветерок, который колыхнул ее распущенные локоны ниже лопаток и клетчатую юбку на округлых бёдрах.

– Я подарю тебе весь этот мир, крошка, – раздался за углом голос парня, сопровождающийся звонким женским смехом.

«Буе-е-е» – она сморщила нос, и от былого обаяние не осталось и следа.

Джейн застыла на месте и вслушивалась в слова парочки, которая сидела на полу открытого помещения спиной к ней. Неожиданно подул сильный ветер, заставив деревянную дверь с грохотом захлопнуться.

– Кто здесь? – напуганный мужской голос разнесся по террасе, залетая в конусовидный потолок.

– Спокойно, – она вышла из-за угла, выставляя ладони вперёд на уровне груди, как бы успокаивая напуганную парочку. – Всего лишь я, Джейн.

Перед ней открылась интересная картина: напуганный Блейз Уилсон, в позе, готовый напасть в любую минуту, и незнакомая, несуразная на внешность, девушка в школьной синей форме за спиной, явно младше него.

– Черт тебя подери, Крофтон! – облегченно выдохнул однокурсник и приложил ладонь к груди, переводя сбившееся дыхание. – Зачем так пугать?

– Решила провести двух влюблённых прогульщиков, – игриво заулыбалась Джейн, складывая руки на груди.

– И это говорит прогульщица со стажем! – возмутился Уилсон, но слегка улыбнулся, когда напряжение в воздухе улетучилось. – Это.. Аа.. Сьюзи, первокурсница, – юноша представил незнакомку, и Джейн на секунду подумала, что он забыл ее имя.

Это и неудивительно, ведь Блейз Уилсон – Бристольский покоритель сердец молоденьких студенток, да такой, что изрядно подбешивает своей настойчивостью, самовлюблённостью и занудством. Вечно ищет на свою голову приключения, в виде мимолетных любовных романов, отчего Джейн никогда не воспринимала его слова и действия всерьёз. Но, а те, кто тонет в пучине его приторно-слащавых фразах, надолго не задерживаются, ведь Блейз лихо меняет их на новую пассию. Учатся они на одном курсе, но Джейн раз в месяц перекидывается с ним непродолжительными фразами, по типу «Отстань», «Не до тебя», «Успокойся».

– Ну, привет, Сьюзи, – Крофтон нарушила затянувшееся молчание и обсмотрела «жертву» Уилсона с ног до головы.

– Мне пора идти, – она подняла кожаную сумку с пола и с кислым выражением лица вылетела из астрономической башни.

– Что это с ней? – удивилась Джейн, провожая взглядом бежавшую по лестнице незнакомку, которую теперь никогда и не встретит больше.

– Ревнует, – усмехнулся покоритель сердец и расплылся в самовлюблённой улыбке. – К такой-то красотке, как ты, – и поправил растрепавшиеся тёмные волосы на голове.

– Все, мне становится душно в твоей компании, – раздражение росло, и Джейн невыносимо хотелось скрыться от пристающего однокурсника. – И я собираюсь последовать примеру твоей возлюбленной, – с издевательским тоном выпалила она.

– Мадам, вы плохо меня знаете, но у вас есть прекрасная возможность исправить это, – Уилсон четко повторил позу девушки, скрещивая руки на груди, и медленно обошёл ее сбоку, прожигая охотничьим взглядом.

– Прекрати! – Джейн не выдержала и с силой пнула его в плечо, отчего тот пошатнулся и уставился на неё большими глазами, открыв рот в удивлении от ее выходки. – Если не хочешь свалиться вниз с башни и распластаться по мокрому асфальту – не смей на что-то рассчитывать! – прошипела она, медленно надвигаясь к парню. Его светлая рубашка колыхнулась от порыва ветра, а сам Блейз сделал два шага назад, выставляя ладони вперёд.

– Договорились, я буду держать себя в руках, – все приторные маски охотника слетели в одночасье, и Уилсон моментально превратился в ничем непримечательного однокурсника, дабы не злить эту буйную девчонку.

Подышать свежим воздухом в одиночестве не получилось и, не желая проводить время в компании Блейза, девушка молча развернулась и вылетела из открытой террасы башни, так резво спускаясь вниз по винтовой лестницы, что ее волосы развевались по воздуху и путались.

– Крофтон, куда ты так бежишь? – поспешил за ней Уилсон, перепрыгивая через ступеньки лестницы.

– Очевидно, что в гостиную, не хочу попасться на глаза преподавателям, – равнодушно ответила она, не сбавляя шаг.

– А я думал, мы с тобой поболтаем, – он сровнялся с ней и довольно улыбнулся.

– Извини, нет на это времени, – отрезала Джейн, ускорив и без того широкий шаг.

– Сейчас идут уроки, мы вдвоем прогуливаем, и никто из нас не собирается возвращаться к занятиям, а скрываться мы будем в гостиной, – разжевывал Уилсон, чтобы Джейн уловила его намёк. – Так что мы в одной лодке, дорогая.

Убегать и прятаться от него становилось бессмысленно и девушка только покивала головой в знак согласия, хоть и не горела особым желанием общаться с надоедливым однокурсником. Но «жизнь в клетке» уже давно стучала по каждому дюйму ее тела, и оно вопило о пощаде и разряде обстановки. Спустившись на первый этаж, однокурсники незаметно прошмыгнули мимо кабинета астрономии и устремились к общей гостиной. Джейн аккуратно открыла дверь в помещение и вошла внутрь, пуская за собой новоиспеченного товарища. Резкая боль внизу живота заставила ее остолбенеть, когда в полумраке она увидела черную фигуру декана, сидевшего на диване спиной к ним, а блик от зажженного канделябра подсвечивал его угольные волосы и широкие плечи.

– Прекрасно! – не поворачивая головы процедил Хендерсон, а его низкий грудной голос разнесся по всей гостиной. – Полный комплект.

Крофтон и Уилсон застыли у входа и, от испуга, забыли, как дышать. Капелька пота прерывисто скатилась с длинной шеи Джейн, и девчонка сильно прикусила щеку с внутренней стороны. Хотелось зажмурить глаза и провалиться под землю, где никто и никогда не сможет достать ее окаменелое тело. Увы, для неё это невозможно.

Преподаватель медленно, со скрипом дивана поднявшись, сложил мужественные руки за спиной и надвигался к прогульщикам, а звук его тяжёлых шагов бил по ушным перепонкам студентов. Вся несчастная жизнь бедной Джейн пронеслась перед ее глазами, и только в этот момент до неё дошло осознание, как глупо она поступила, прогуляв пять дней занятий.

– Мистер Уилсон, один прогул вы будете отрабатывать семь дней у завхоза, – стальным голосом начал мужчина, остановившись возле покорителя сердец юных студенток. Юноша кратко кивнул и сглотнул подступивший ком в горле.

Сердце девушки застучало в два раза быстрее, и хрупкая рука непроизвольно дернулась от нарастающей паники, тиски которой удушали и сжимали, не оставляя доступа к кислороду.

– А вы, мисс Крофтон, – он перевёл свой прожигающий холодный, как лёд, взгляд на ученицу, – отправитесь в мой кабинет!

Декан, не дожидаясь ответа, тут же вышел из мрачной гостиной, всем видом показав, что находится в ярости, а Джейн поспешила за ним, еле переставляя свои дрожащие ноги по полу, и почувствовала, как разум переходит во власть пелены, не позволяющей здраво мыслить.

«Мне туда нельзя! Он точно похоронит у себя заживо!»

Дверь кабинета Ужаса всех студентов захлопнулась с оглушающим звуком, как только девчонка переступила порог его мрачной рабочей комнаты, словно попала в обитель сатаны, настолько здесь было все угнетающее, из тёмной мебели и без источников дневного света, за исключением зажженных канделябров на стене. Она не замечала вокруг себя ничего, только почувствовала дурманящий запах ментола, сплетающийся с нотками табака и древесины, а пелена перед глазами не позволяла даже ориентироваться в пространстве.

– Сядьте, – рявкнул он на студентку, и Джейн кое-как добралась до деревянного кресла для посетителей за его столом. – Что за цирк вы устроили?

Он резким движением открыл верхний шкаф в своём столе из дерева, достал свернутый пергамент и кинул лист перед дрожащей девушкой:

– Здесь пять дней прогулов без уважительной причины!

Ученица молча прожигала взглядом дырку в потертом столе, не смея поднять взора на мужчину.

– В глаза мне смотрите! – Хендерсон оперся руками на затертую поверхность стола и угрожающе навис над девушкой, сидевшей по другую сторону. Джейн с усилием подняла затуманенный взгляд и встретилась с бездонно-чёрными глазами декана, в которых можно было захлебнуться и утонуть беспамятств.

– У меня была причина, – жалко, словно маленький котёнок, прошептала она, намекая на их последний разговор на уроке, и вздрогнула от его сильного удара ладонью по столу. Отстаивать свою правоту стало бессмысленно.

– Я пять дней терпел и наблюдал, как далеко зайдёт ваша эгоистичность и инфантильность! – тон мужчины начал повышаться, а в зрачках запылал лютый огонь зверства. – Вы – избалованная и наглая девчонка, совершенно не думающая о последствиях!

«Только не сейчас, только не слёзы…»

Джейн кусала нижнюю губу так сильно, как могла, чтобы физической болью заглушить нарастающий ком в горле от унижения и оскорбления, а слабая ладонь сжимала край юбки на коленях, сминая его в дешевый комок ткани.

– И я принял решение сообщить о выходках и неуспеваемости вашим родителям, – мужчина произнёс фразу с таким удовольствием, будто ждал этого момента все пять дней. Она не ожидала лихого поворота событий и замерла.

В одну секунду мир рухнул под ногами девушки, разбился на мелкие осколки ее раненой души, ей хотелось вскочить с места, протестовать, размахивая руками, умолять на коленях не делать этого, но жгучий страх намертво парализовал все дрожащее тело. Хендерсон сел в свое затертое кресло, оббитое кожей, и спокойно добавил с абсолютно невозмутимым лицом:

– Ко всему прочему, ставлю вам семь дней отработок у завхоза. Все ясно?

«Лучше бы вы прямо здесь кинули в меня острым кинжалом и пронзили сердце, это показалось б мне раем».

– Д-да, сэр, – дрожащая ученица прокусила нижнюю губу до алой капельки крови и с силой сдержала слёзы, до жгучей боли в глазах. Он это заметил, но и бровью не повёл.

Крофтон поднялась со стула на своих ватных ногах и холодным, отстранённым голосом, в котором не читалось ничего, кроме глубокой пропасти и пустоты, спросила:

– Я могу идти?

– Сделайте одолжение, – мужчина цинично ухмыльнулся одной стороной тонких губ и сложил руки на подлокотники, чувствуя своё превосходство.

С пеленой в глазах она отошла от стола и хотела уже положить ладонь на ручку входной двери, как внезапно застыла и сухо обратилась:

– Сэр.

Он внимательно посмотрел в спину ученицы, ожидая продолжения, и его острые черты лица в тусклом свете помещения становились ещё выразительнее.

– Вы сегодня неважно выглядите, – продолжила Джейн, медленно обернувшись к нему лицом, встретилась взглядом с его заинтересованными глазами, которые скрывали душу за каменной стеной и десятью замками, никогда не подпуская к себе близко. – Это все ваши нервы. Вы – несчастны. Посмотрите на мой внешний вид: на искусанные губы и красные глаза, жалкие дрожащие руки. Я вас так хорошо понимаю, – абсолютно безразлично и монотонно произнесла она и тихо закрыла за собой дверь, оставив недоумевающего мужчину в полном одиночестве.

Прямо в коридоре, возле его кабинета, девушка почувствовала, как ей не хватает воздуха, словно его выкачали до состояния вакуума, и не могла вдохнуть полной грудью. Слёзы будто пересохли и не лились из безжизненных глаз. Только нарастающая паника и чувство ненависти к преподавателю сеяли свои семена глубоко внутри ее души. И оставшись наедине с собой, она начала сдаваться, падая в пропасть от жуткой обиды на него, на себя, свою несправедливую жизнь.

«Держи себя в руках, слабачка» – она крепко, до бели пальцев, сжала ладонь в кулак и мысленно убеждала себя, стараясь поселить смысл фразы глубоко в сознание.

Джейн переставляла вялые ноги и плелась по темному коридору первого этажа, минуя еле заметную пыль и паутину по краям, в гостиную своего факультета, чтобы привести себя в ровные чувства и попить прохладной воды для отрезвления разума. Она потянулась к дверной ручке и на секунду застыла, вспоминая свой испуг от встречи с деканом часом ранее. Метнув головой, она вошла внутрь, и помещение встретило непривычной сыростью из-за погасшего камина и отсутствия источника тепла. Кувшин с прозрачной жидкостью стоял прямо на низком столике, возле дивана, и в отражении юная студентка увидела своё бледное, как смерть, лицо.

«До чего же я жалкая»

Она осушила стакан с холодной водой двумя глотками и, рухнув на продавленный диван, откинула голову назад, отчего взгляд устремился в темный, как ее состояние, потолок гостиной, а пустая ёмкость выкатилась из рук на обивку мебели.

– Это замкнутый круг и не я его начала, – прошептала она себе под нос и прикрыла глаза. – У меня не было выбора поступить иначе.

А ведь и правда, Джейн понимала, что круг без начала и конца создал сам Хендерсон, который собственными усилиями породил ненависть к себе в груди молодой ученицы. Она считала его несчастным человеком, ведь будь он другим, ему б не пришло в голову держать в страхе всю гимназию, задирать и самоутверждаться за счёт остальных. Ему не хватало друзей, поддержки, а может и любви, всепоглощающей и страстной. Но как он мог полюбить, когда в его холодном сердце не осталось места для малейшего тёплого слова со стороны? Он сам выбрал жизнь без ярких эмоций и душевных разговоров, закрыв свою душу от любого вмешательства. Неприступный и невыносимый. И у Джейн не было выбора, когда она принимала решение о прогуле его занятий. Любая другая могла сглотнуть все его колкие фразы, но не она, не эта девчонка с взбалмошным характером, словно вихрь, но которую ломают жизненные обстоятельства и собственная семья. Она всегда сначала делала, а потом думала о последствиях. Так случилось в очередной раз. Такая наивная и хрупкая со стороны, с большим и открытым сердцем, горящими глазами, готовая дарить безвозмездную любовь и теплоту, которых у неё никогда не было. Ее ломает и он, в том числе, сам того не подозревая. Его письмо семье Джейн, как приговор палача: резко отрубает доступ к кислороду и заставляет ее сердце останавливаться в одну секунду.

Через продолжительное время в гостиную начали подтягиваться уставшие ученики с книгами, сумками, исписанным пергаментом в руках и Джейн в полудрёме поняла, что занятия подошли к концу, а значит ей пора натянуть маску спокойствия и через силу поплестись на отработку, где ее ждал обеспокоенный и такой же наказанный Блейз.

Все семь дней Джейн исправно посещала отработку завхоза, который, в знак наказания, заставлял прогульщиков драить полы на втором этаже и оттирать стены от невидимой пыли. И ей пришлось терпеть компанию Блейза каждый день, в промежутках между занятиями и обедом. Впрочем, тесное общение пошло им на пользу, и девушка перестала считать однокурсника занудным выскочкой, но непоколебимо держала дистанцию, которую он периодически пытался сократить.

– Поднажми, сегодня последний день и эта пытка закончится, – жизнерадостно произнёс Уилсон, глянув на Джейн, и продолжил мыть стену влажной тряпкой.

– Все только начинается, – она тихо пробурчала себе под нос и опустила чистый лоскут в прозрачную воду.

– Что? – переспросил юноша, застыв на месте.

– Ничего, – устало выдохнула Джейн и продолжила мыть стену, не желая развивать разговор.

– Да хватит уже киснуть, где бы мы ещё так пообщались? – не унимался он.

– Верно, недоразумение какое-то, – язвительно, но без злости, выпалила девушка. – И где меня так угораздило оступиться?

Стараниями прогульщиков стена на втором этаже Бристольской гимназии становилась все чище. По крайней мере, в этом был убеждён завхоз, а однокурсникам казалось, что он придумал нелепое задание больше от скуки, нежели для наказания.

– Думаю, старикашка будет нами гордиться, – засмеялась Джейн, намекая на довольного завхоза, и кинула тряпку в ведро с чистой водой, рассматривая стену, которая по свежести ни капли не изменилась.

– Мы заслужили апельсиновый сок и овсяную кашу, – весело поддержал ее Уилсон и отряхнул сморщенные от воды руки. – Пошли поедем, а то видит дьявол, я скоро умру голодной смертью.

– Пошли, не хочу оставить пол школы без главного покорителя сердец, – подмигнула она и направилась к лестнице за углом.

В Обеденном зале, как обычно, стоял гул, студенты всех факультетов и курсов группами сидели за круглыми столами и что-то активно обсуждали. Одни уплетали кашу из глубоких тарелок, другие – с книгами готовились к предстоящему уроку, а остальные – болтали и перешёптывались, обсуждая свежие и горячие новости гимназии. Крофтон и Уилсон подоспели к началу обеда, и Джейн, не успев переступить порог огромного помещения, мельком посмотрела на преподавательский стол, где трапезничал Хендерсон и резко отвела взгляд на белобрысого друга, который вяло попивал напиток из стакана. За последние напряженные дни они общались непривычно мало, перекидываясь фразами на перерывах и в гостиной перед отбоем, поэтому девушка с удовольствием присела на свободное место рядом с ним и пододвинула тарелку с неаппетитной кашей. Самовлюблённый Блейз с легкой улыбкой прошёл мимо них, по направлению своей новой пассии, которую через два дня забудет, как неинтересный сон.

– Уже можно поздравлять? – обратился к ней Мэт, как только подруга подсела рядом.

Девушка с наслаждением съела ложку пресной каши и запила сладким ароматным соком.

– Да, с этого часа я больше не мою чистые стены, – улыбнулась она. – Подай, пожалуйста, яблоко.

Маккарти потянулся к большой тарелке с фруктами на серой скатерти и выбрал самый крупный и красный плод.

– Скажи честно, он тебя уже достал? – белобрысый юноша положил яблоко перед Джейн и жестом головы указал на Блейза, сидевшего за соседним столом и воркующего с новой жертвой. – Я удивлён, что вы нашли общий язык.

– Мэт, даже не спрашивай, я не знаю, как так вышло. Но спешу обрадовать – мы заключили перемирие, – девушка откусила фрукт, не отводя взгляда от надоедливого Уилсона. – Знаю, как ты его не переносишь, но когда он не в образе, вполне терпимый, – она посмотрела, как Маккарти скривился, и заулыбалась.

– Слушай, я хотел спросить, – он взглянул на подругу и начал барабанить пальцами по столу, – скоро Рождественский бал… и я.. в общем, ты пойдёшь со мной?

– С тобой? – в удивлении застыла та и подняла одну бровь. – А как же Дафна? – шепотом поинтересовалась девушка и наклонилась ближе к Мэту, чтобы любопытные уши не подслушали разговор.

Он перевёл взгляд на обедающую однокурсницу со светлыми кудряшками и ответил:

– Мы до сих пор обижаемся друг на друга, я хочу, чтобы ты мне помогла.

– Знаешь, я могу подумать, что ты мной пользуешься, – ее вторая бровь взлетела в ту же секунду.

– Да ладно тебе, Джейн, я в долгу не останусь.

– Скажи спасибо, что наши родители общаются, иначе, я бы послала тебя куда подальше, – ответила студентка с широко открытыми глазами. – И научись красиво приглашать девушек, а то твоя Дафна сбежит от тебя на второй день.

– Спасибо, – Мэт облегченно улыбнулся ей и сделал глоток оранжевого сока.

Не успела Джейн положить в рот очередную ложку каши, как староста их факультета, с крючковатым носом и неприятной внешностью, прошёл мимо и положил на поверхность перед ней желтый конверт с ярко-красным сургучом, на котором была печать ее семьи.

«ОТЕЦ!»

Девушка тут же обеспокоено взглянула на преподавательский стол и на миг встретилась с черными глазами преподавателя, который, по-видимому, рассматривал ее реакцию.

– Открывай, это тебе, – Мэт обратил на себя внимание и заметил, как алые губы подруги еле видно дрогнули.

Но девушка подскочила с места, схватила письмо и выбежала из Обеденного Зала, под наблюдением недоумевающего Маккарти.

«Отец все знает!»

Она до последнего надеялась, что Хендерсон попросту играл на ее эмоциях, фальшивил, и не собирался отправлять письмо родителям.

«Пора бы его уже выучить! Все, что он говорит – беспрекословно делает!»

Джейн спешно сорвала сургуч, который упал на каменный пол, и открыла конверт, разместившись у арочного окна в коридоре. Дрожащими руками достала письмо, не замечая косые взгляды прохожих учеников. Мир застыл, как восковая фигура, оставляя девчонку в центре событий, как единственного актера самого страшного ужаса, а краски вокруг сменились на серые размытые пиксели.

«Дорогая Джейн, мы с матерью получили письмо от декана твоего факультета и узнали о твоей неуспеваемости и не посещаемости занятий!

Не передать словами, как сильно мы поражены и унижены. И теперь находимся в дикой ярости от того, что ты осмелилась ослушаться наших наставлений! Какой позор для всей семьи!

Я намерен серьезно поговорить с тобой и оставить под домашним арестом на все Рождественские каникулы, которые ты проведёшь дома!»

Ее обдало холодным потом, как только она дочитала последний абзац письма, выведенный кривым размашистым почерком, а в глазах потемнело от вновь нарастающей тревоги. Маска спокойствия, которую Джейн носила для других, слетела, открывая взор на ее истинные эмоции. Никто! Абсолютно никто не смог бы понять ее панику в ту секунду, ведь слова отца – самый страшный приговор, выведенный не чернилами, а кровью.

Джейн прекрасно понимала, что ждёт ее дома и это – не обычный разговор отца и дочери.