Читать книгу: «Восхождение. Сага «Исповедь». Книга третья», страница 6

Часть 2. Глава 10

– Вот дура старая, как же я раньше-то не поняла! – сказала она вслух, подобно кипящему чайнику выпуская из себя пар.

– Объясни, что произошло!

– Я видела, как ты отличаешься ото всех, но не смогла сложить два плюс два. Не курит, не пьёт, собранный, чистенький, опрятный, внимательный, воспитанный, спокойный и такой всегда одинокий… Даже заволновалась, уж не из этих ли ты… Потом приехала твоя жена, и я так обрадовалась, ваши глаза светились любовью.

– Ты бы ещё больше удивилась, если бы узнала, что раньше я был католическим священником.

– Из этих? – она жестом изобразила на шее колоратку.

– Да, – я улыбнулся.

– Они же не могут жениться…

– Вот потому и ушёл, не смог без неё. Мы ведь ещё со школы знакомы, учились в одном классе…

– Как же тебя угораздило в семинарию податься?!

– Не видел другого пути, это моё призвание.

– Но любовь всё же взяла верх?!

– Увидел её спустя много лет и больше не смог жить как раньше…

– Тяжёлый выбор, но хоть в чём-то я не ошиблась – любовь, настоящая любовь, ради которой пойдёшь на всё, её так мало осталось на этом гиблом свете! – она снова достала из кармана платок. – Прости, что перебила, чувства переполняют.

– Как Вам угодно мадам, – пошутил я.

– Я, вообще-то, мадемуазель, если быть до конца откровенной, но в моём возрасте это звучит уже как-то оскорбительно, не так ли?! – она поднялась и подошла к окну. – У меня большой жизненный опыт, молодой человек, но я никогда не связывалась со священниками. Хоть верующей меня назвать трудно, но какие-то понятия всё же имеются. Негоже таким как ты, общаться с такими, как я! И мои прикосновения, должно быть, вызывают отвращение…

– Глупости! Ничто не сделает тебя грязным, если только ты сам, – мы опять возвращались к наболевшему в её душе вопросу. – Твоя доброта греет мне сердце. Я не думаю о том, кем ты была, я вижу, кто ты есть! Передо мной душа, пережившая очень много боли и страданий, милосердная, добрая, щедрая… Почему же я должен относиться к тебе плохо или предвзято? Что смущает тебя во мне? Возможно, если ты узнаешь меня, то перестанешь бояться священников? Мы же не кусаемся и никого не караем.

– Возможно, это ещё со времён инквизиции заложено в генах…

– Да, страшная страница истории. Но, знаешь, если до этого Церковь считалась неприкосновенной, безошибочной, непогрешимой, то после того, как папа Иоанн Павел Второй покаялся за все грехи, совершённые против людей и Бога, этот барьер пал. Мы такие же люди, как все остальные и тоже можем ошибаться. Священники бывают разные, как учителя или врачи, кто-то служит по призванию, а кого-то нужно гнать в шею с такой работы и близко не подпускать к людям. Может быть, кто-то раньше обидел тебя? Если ты однажды столкнулась с грубостью или жестокостью, это не значит, что все такие же грубияны… Ты вправе найти того, кто поможет тебе, кто будет соответствовать твоим внутренним представлениям. Церковь дана для спасения, а не наказания. Это сосуд милосердия и любви Божьей. Ты восхищаешься настоящей любовью и боишься зайти в храм? Давай пойдём туда вместе, я покажу тебе, что это твой дом, и ты в нём такой же ребёнок, как и все остальные дети.

Маргарет слушала меня и чувства в её груди как волны сменяли одна другую, заставляли волноваться и вздыхать невпопад.

– Я верю тебе, мой мальчик, но таких, как ты, очень мало, – она отвела взгляд, и я понял, что когда-то что-то всё-таки произошло, какой-то конфликт с церковниками отложил горький отпечаток в её душе на всю жизнь.

«О, чужие ошибки, как трудно их исправлять!»

– Маргарет, расскажи мне, пожалуйста, кто-то тебя обидел?

– Однажды я зашла в храм, это были страшные дни, когда Мишеля, моего возлюбленного не стало. Мне было очень плохо, настолько, что не хотелось жить. А тут прохожу мимо храма, слышу, как оттуда доносится органная музыка, меня так и потянуло взглянуть. Купила свечи, зажгла. Помолилась по-своему, как умела. Смотрю, исповедь принимают. Словно взял меня кто-то за шкирку и отвёл в исповедальню. Только то, что я услышала потом, словно обухом по голове ударило! И чем этому аббату женщины так насолили? Отыгрался он на мне, – её глаза вновь стали мокрыми и покраснели.

– Жаль, что меня там не было!

– Ты тогда ещё в подгузниках бегал! – она засмеялась сквозь слёзы.

– Ты расскажешь, что он сказал? Мне это важно!

– Он назвал меня грязной женщиной, что таким не место в церкви.

Я не поверил своим ушам.

– Может быть, в твоей исповеди не было раскаяния или ты не признавала свои грехи?.. Такого просто не может быть!

– Я сказала, что имела много мужчин, но полюбила только одного и он был женат. Искренне поведала, что раскаиваюсь во всём, кроме этой любви, потому что она – единственное святое, что было в моей жизни! – слёзы побежали ручьями.

– Прости его, Марго, ради Бога, прости! – я крепко обнял её, не зная, как ещё потушить боль. Её причинил не я, но мне почему-то было стыдно за себя, за того человека, за всех нас.

– Я простила, но осадок остался. Больше я туда не ходила никогда.

– А со мной пойдёшь? – я погладил её по руке.

– С тобой? – она лукаво улыбнулась. – Мой милый мальчик, было бы мне лет на двадцать пять меньше, я бы пошла на край света за тобой, жаль, что годы уже не те!..

Часть 2. Глава 11

Когда мне удалось дозвониться до дома, оказалось, что Наташа просто гуляла с родителями и детьми в парке. Телевизор они не включали, новости не смотрели.

– И не смотри, пожалуйста!

– Эрик, что-то случилось? Ты не договариваешь!

– Взрыв в метро. Наша станция.

– О, Боже, ты не пострадал?

– Я, нет… но много погибших и раненых.

– Ты там был?

– Недалеко. Только не волнуйся, со мной всё хорошо.

Маргарет внимательно слушала наш разговор, как будто понимала что-то по-русски. Скорее всего, просто прислушивалась к мелодии языка.

– Да, конечно, я буду осторожен. Знаю, любимая… Я тоже тебя люблю. Благослови вас Бог!..

Когда я положил трубку и облегчённо вздохнул, опускаясь на подушки, добродушная хозяйка улыбнулась:

– Теперь успокоишься?

– Да, спасибо! По крайней мере они знают, что я жив и не будут сходить с ума.

– Как ты себя чувствуешь?

– Голова болит, но это не страшно, – меня снова мутило и только лёжа я чувствовал себя более-менее комфортно. Пришлось всех обзвонить и отложить учёбу. Целая неделя из жизни, для меня это была непростительная потеря, но грех жаловаться, когда родился в рубашке: другие несчастные лежат уже в земле, а те, что не умерли – по больницам. И всё же, когда занят делом, время бежит быстрее. К счастью, Марго навещала меня каждый день, взяв на себя обязанности кормилицы и сиделки. Это дарило нам возможность общения, раскрывало мне её загадочную душу, полную контрастов и ярких красок. Трудно поверить, что совсем недавно мы были друг для друга чужими людьми. Она прощала мне мои языковые ошибки и очень терпеливо поправляла, так что у меня была ещё и практика французского: совмещали полезное с приятным.

Бар она поручила Конни и наняла ей помощницу – Кати. Периодически она туда спускалась, контролируя всё ли в порядке, и, если ей что-то не нравилось, трубный голос хозяйки доносился до моего слуха через все этажи. В бизнесе у неё была поистине железная хватка, характер строгий, но справедливый, ни за что не догадаешься, что у человека добрая и нежная душа. Она привыкла добиваться в жизни всего сама и, благодаря этому цепкому качеству, выдерживала конкуренцию близлежащих баров и ресторанчиков. В её заведении всегда чисто, всегда спокойно и уютно. Разгулявшиеся клиенты, перебиравшие норму, быстро выпроваживаются. Маргарет может справиться с любым мужчиной и не терпит непочтительного отношения. Квартирантки со второго этажа с нею в доле и под её крышей, в прямом и переносном смысле. С местными жандармами и полицейскими связи налажены, все проблемы решаются быстро. Клиенты в основном постоянные, и все уважают мадам, так что в случае необходимости станут на её сторону. Говорят, однажды была попытка её ограбить, так мужчины в мгновение ока заломили нападавшего и как следует проучили, чтоб другим неповадно было.

Но, входя в мою комнату, она словно снимала свою маску и забывала о ней, превращаясь в добрую, искреннюю и очень мудрую по-своему женщину с большим человеческим опытом. Так день за днём мы всё лучше узнавали друг друга.

– Всё-таки я неплохо разбираюсь в людях, Эрик! Я чувствовала, что ты не простой мальчик! Теперь я в этом убедилась. Конечно, ты не мог быть кем-то другим, разве что врачом или спасателем… Но ты предпочёл работать с душами, а не телами. Я же занималась и тем и другим. У меня нет детей, но в чём-то каждый мой клиент был для меня как ребёнок. Если все думают, что мужчины платят исключительно за секс, то это неправда. Все они обделённые жизнью, иначе бы не шли сюда. Кто-то нуждается в том, чтобы его выслушали, кто-то в ласке, кому-то нужны острые ощущения. Но каждый приходит за тем, чтобы его поняли. Прости, наверное, не стоит говорить с тобой об этом.

– Нет, Маргарет, я пытаюсь понять, как ты видишь этот мир. Продолжай…

– Так вот, тело и душа, они ведь взаимосвязаны, да?! Скажу тебе одно, от меня они уходили счастливыми. Потому что к каждому был индивидуальный подход. Старая школа, теперь таких нет, – она вздохнула. – Разве эти красавицы способны понять, что на сердце у их клиентов? Брось ты! Они, как заведённые куклы делают то, что посмотрели на видеокассетах срамного содержания и считают, что на этом их миссия заканчивается. Думаешь, им есть дело до того, что у мужчины останется в душе после встречи с ними?! У меня всегда была тяга заглянуть глубже. Может и правильно, тот священник не отпустил мне грехи, – она вздохнула, запрятав за ухо локон упавших на лицо волос тёмно-каштанового цвета, которым предпочитала закрашивать седину. – Не отпустил, потому что я всегда относилась к своему делу с душой, без отвращения. За это меня ценили и помнят до сих пор… Я рассматривала мужчину как близкого друга, как живое и любимое существо, со своими плюсами и минусами, со своими болячками и проблемами. Часто они приходили ко мне просто поговорить по душам, а платили как за работу, потому что ни один психолог не мог им дать того, что давала я. Нужно ли в этом каяться, скажи мне? Я посвятила свою жизнь им: брошенным, непонятым, забытым, закомплексованным… тем, кого не понимали жёны, бросали любовницы. Положив руку на сердце, я ни о чём не жалею. Бог мне судья.

– Это верно, Марго, только Бог и рассудит, кто из нас лучше и чище. Знаешь, вспомнил старый анекдот: «Умерли в один день священник и водитель автобуса и вместе пришли к вратам рая. Апостол Пётр открывает врата и говорит шофёру: «Ты проходи первый!» Священник возмутился: «Как это так, я всю жизнь служил Богу, отдал ему всё, а этот только пьянствовал и баранку крутил». На что Апостол ответил: «Пока ты читал свои проповеди – все спали. А когда он вёл свой автобус – все молились!»

Маргарет от души рассмеялась.

– Не ожидала услышать от священника подобной шутки!

– Мы – такие же люди, как и все. Каждый относится к своему делу по-разному. Есть те, кто горит душой, а есть те, кто равнодушно плывёт по течению без особых усилий. Как в Писании: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих.«* Ты никогда не задумывалась о том, почему Бог любит грешников, больше чем праведников?

Маргарет сняла очки, чтобы их протереть и посмотрела на меня своими карими глубокими и внимательными глазами.

– Раскаяние творит чудеса. Это живой огонь! А те, кто не имеет в нём нужды, потухает, в лучшем случае продолжает тлеть… «Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит.«**

Мы оба замолчали. Марго заглядывала в самые сокровенные уголки моего сердца. А потом подошла и поцеловала меня в лоб:

– Спасибо тебе, мой мальчик! Сам Бог мне тебя послал.

* (Откровение 3:15—16)

** (Лук.7:36—48)

Часть 2. Глава 12

С тех пор мои завтраки, обеды и ужины строжайшим образом контролировались Марго. Пока я приходил в себя после сотрясения, она приносила мне их и кормила чуть ли не с ложечки, как малое дитя. Позже, когда я стал понемногу сидеть, посылала Конни за обедом на двоих, и мы ели вместе. Я скрашивал её одиночество, она – моё. Так и повелось. Ей удалось-таки после долгих уговоров убедить меня пройти обследование головы. Сканер не показал ничего серьёзного, к счастью, на мне всё заживает, как на собаке.

– С головой шутки плохи, Эрик! Теперь можно спать спокойно!

– Я и так спал спокойно…

– Пожалей меня, пожилую женщину, моё сердце!

– И сколько ты заплатила за это?

– Деньги, мой милый мальчик, для того и созданы, чтобы их тратить! А тратить их на молодого обаятельного человека – вдвойне приятно! – она взяла меня под руку и на мгновение прижалась к плечу. Со стороны мы, наверное, выглядели как настоящие сын с матерью, выходящие из госпиталя счастливыми потому, что всё обошлось, и подозрения не подтвердились. Интересно, у меня вдруг появилась французская мать, заботливая, мудрая, ласковая и внимательная, терпеливая и очень-очень добрая. Она даже хотела снять с меня квартплату! Но я настоял на своём, пригрозив тем, что буду вынужден съехать. Все и так стали коситься на меня, словно на жиголо. Конечно, никто и представить себе не мог, что хозяйка способна на бескорыстную щедрость, не знающую границ по доброте душевной. И пусть мне, по большому счёту, всё равно, кто, что думает и говорит, я сам не мог себе позволить жить за чей-то счёт. Хоть она и не показала виду, с трудом приняв очередную плату, ей всё же было приятно, что я настоял на своём и не воспользовался её благим порывом.

Вечером мы сидели у неё на балкончике, любуясь багряным закатом, Маргарет с бокалом любимого Мерло, я – с чашечкой лавандового чая по особому рецепту мадам.

– Знаешь, я когда-то жила совсем по-другому. Копила деньги, билась за каждую монету, чтобы обрести независимость и работать самостоятельно. Но сколько бы ты ни старался, без фортуны ничего не получится. Я бы ещё долго мучилась, если бы не появился Мишель – моя первая и последняя любовь. Он купил этот дом, сделав мне бесценный подарок. Тайно искал подходящее место, чтобы я смогла не просто хорошо жить, но и обеспечивать себя. Мой мужчина занимал тогда высокий пост в правительстве, и ему было важно, чтобы наше гнёздышко находилось поблизости, но в тоже время было скрыто от любопытных глаз. Когда я поняла, что люблю этого человека, все остальные перестали для меня существовать. Я жила только для него одного. Двадцать лет прошло с тех пор, как Мишеля не стало, но никто так и не занял его место в моей душе. Он вытащил меня из долгов, дал шанс жить по-другому, обеспечил мне спокойную старость…

– Что с ним случилось?

– Мишель был старше меня почти на двадцать пять лет. Но меня это нисколько не смущало. Он приезжал ко мне, измученный нервной работой и домашними скандалами: его изводила жена, жадная, алчная стерва, не гнушалась его постоянно шантажировать и доводила до бешенства. Он часто говорил, что я его единственная отдушина в этой жизни, и, если б мы не встретились, он давно бы уже умер. Я не придавала значения этим словам, считая их образными, не догадываясь о том, что у него проблемы с сердцем. Выглядел он здоровым и крепким, всегда подтянутым, улыбчивым, жизнелюбивым, ни в чём себе не отказывал, – она отпила глоток вина и прищурившись посмотрела куда-то вдаль.

Я представил, как они вдвоём проводили здесь время, наслаждаясь видом этого необыкновенно уютного уголка, где солнце, садясь за горизонт, заливает комнату бархатным тёплым светом… И Марго предстала моим очам молодой, прелестной женщиной, полной пламенных чувств и желаний. «Боже, как она была тогда красива!»

– Однажды нас кто-то предал, и журналистам удалось сделать несколько снимков, где мы целуемся на прощание, не удивлюсь, если это его супруга и постаралась, наняв частных детективов. Вышла грязная статейка про то, как министр проводит время с проституткой. Это и сейчас скандал, а в те годы – конец всему. Эта дрянь подала на развод и хотела раздеть его до последней нитки. Мишель должен был вот-вот лишиться поста, потеряв своё влияние и авторитет, – она поставила бокал на столик и поёжилась от холода, натягивая на плечи меховую накидку. – В тот вечер он был сам не свой, страшно переживал, но даже и в этой ситуации пытался меня подбодрить. Сказал, что сразу после развода мы наконец-то поженимся, и плевать ему на всё остальное, главное, чтобы я была рядом… – слёзы застелили глаза Маргарет.

«Моя дорогая, весь мир у наших ног! Мы уедем отсюда и позабудем обо всех проблемах, – фантом высокого статного мужчины, с благородной сединой на висках, обнял её за плечи. – В тебе вся моя жизнь, радость и счастье. Пусть все отвернутся от нас, мне до них и дела нет. Ты научила меня смеяться, сделала самым счастливым! Посмотри, что я принёс», – он вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую продолговатую коробочку и открыл перед нею. На золотой цепочке сверкнул тёмно-красный рубин в форме сердца.

Я потёр глаза, хорошо понимая, что вижу его не внешним, а внутренним зрением.

Марго погладила заветный камень на своей груди, в карих глазах отразилась неизбывная нежность.

– Мы любили друг друга, как в последний раз, он и был последний. Мишель умер, ещё до приезда скорой помощи, – Маргарет болезненно вздохнула. – Кажется, что он всё ещё рядом!

Я взял её за руку, она вздрогнула.

– Такие тёплые… Как должно быть надёжно и хорошо в твоих руках, Эрик!

Мы улыбнулись.

– Сейчас, я тебе его покажу, – она вышла и тут же вернулась.

В красивой рамке на фотографии я увидел подтверждение только что увиденного мной.

– Какая же ты красавица, Марго!

– Тут мне ещё нет и сорока. Тогда мы думали, что жизнь только начинается, и счастью не будет конца.

С фото на меня смотрел человек лет шестидесяти, у него были утомлённые глаза, но любовь светилась в них, как последний луч надежды. Его призрак выглядел моложе, но всё так же бережно оберегал покой своей возлюбленной.

– Сколько вы были вместе?

– Почти десять лет. Это последняя наша фотография.

– Он всё ещё здесь…

Но она словно не услышала этих слов.

– Ты чем-то напоминаешь мне Мишеля, хоть и гораздо моложе и красивее, Эрик. Наверное, способностью любить и быть любимым. Это ведь тоже большой дар, его удостаиваются не многие, – в её глазах появился взволнованный блеск.

Душа не стареет. Я видел Марго его глазами, или он воспользовался моими, не знаю. Наши губы приблизились, и в этот момент зазвонил телефон.

Видение исчезло. Маргарет вышла, а когда вернулась, нам обоим стало неловко.

– Завтра я возвращаюсь к занятиям и уже не смогу проводить с тобою столько времени…

– Я всё понимаю, мой мальчик.

Она начала убирать со стола посуду. Солнце почти скрылось за горизонтом, и стало резко холодать, я помог собрать оставшиеся приборы.

– Кто-то обещал, сходить со мной в церковь, помнишь? – я попытался разрядить атмосферу.

Маргарет загадочно улыбнулась.

Рано утром меня разбудила Конни, она обнаружила бездыханное тело своей тёти в комнате, где они были так счастливы с Мишелем.

Часть 3. Глава 1

Тихий и внезапный уход Маргарет оставил глубокий след в моей душе. Я как мог помогал Констанс с организацией похорон. Этот дом опустел, как и частица моего сердца, словно оторванная, она кровоточила глубоко за рёбрами. Проводы были скромными. Собралось человек двадцать, в основном мужчины. Если не считать соседок и Конни с Кати, других женщин не было. Это понятно и вполне оправданно. Последнее время мы проводили вместе с Марго, а в эти дни, оставшись в одиночестве, я ощутил оглушительную пустоту, вакуум, в котором не выживало ни малейшее проявление звука. Вечный холод окутал меня. Я говорил с людьми, утешал осиротевшую племянницу, но внутри была звенящая тишина, словно я всё ещё ждал её последних слов, недосказанных мне.

«Марго! Почему ты меня не разбудила? Я ведь знаю, что твоя несмелая тень приходила со мной проститься. Но ты не потревожила мой сон, не сказав мне о самом главном…»

Я уже пережил смерть родителей и ещё очень многих людей, но этот уход был особенным, возможно, своей внезапностью. Мне казалось, что у нас впереди ещё много времени. Иллюзорность всего существующего реально предстала передо мной во всём своём обличье. Нам только кажется, что жизнь будет достаточно долгой, чтобы устать от неё. На самом же деле, эта тонкая нить может оборваться в любой миг, и самое страшное, что это может случиться не только с тобой, с этим бы ты ещё как-то смирился, но и с близкими, родными, любимыми, с теми, кто необходим тебе как воздух, как дыхание.

Недосказанное душит. От недослышанного болят уши, напрягаясь настолько сильно, что хочется кричать, лишь бы заглушить пустоту, образовавшуюся внутри.

«Маргарет, как ты глубоко вошла в моё сердце. Я и не ожидал, что так глубоко.»

– Потрясающей души женщина! – сказал мне мужчина в сером плаще, сняв с лысеющей головы шляпу.

Мы стояли на кладбище рядом, лил дождь, и капли его стекали по лицу, смешиваясь с солёными слезами. Я молча кивнул, не зная, что ещё сказать.

– Она меня спасла когда-то, – не унимался незнакомец. – Доброе сердце, покойся с миром!

Даже молиться тяжело, слова застревают в горле.

«Где вера твоя, священник?! – говорила мне совесть. – Маргарет там, где ей хорошо, в Доме Вечной Любви!»

Хочу в это верить. Не может такой милосердный человек не войти в Царствие Небесное! Сама мысль, что её больше нет рядом, и я уже никогда не услышу этого голоса, нежная рука не погладит по-матерински мою голову, убивала. Во мне говорил человек, ребёнок, которого мама недавно держала за руку и вдруг ушла. Как передать это словами? Нет таких… А дождь всё шёл, умывая землю слезами. Нужно время, чтобы выйти из этого состояния, свыкнуться, отпустить.

Что поделать, так уж мы устроены: к хорошему быстро привыкаем. Трудно проститься с ним. Может поэтому я стремлюсь всю жизнь к минимализму. Мне хватает пары брюк и четыре рубашки, стакана кефира и корки чёрствого хлеба. Я могу жить просто на воде, не испытывая особых трудностей, но привязываюсь душой так сильно к тем, кого люблю, что бесконечно страдаю в их отсутствии. Эта слабость лишает меня покоя и делает уязвимым, но возможно именно благодаря ей, аз есмь.

И я плачу свою дань, прощаясь с тем, кого принял в душу.