Читать книгу: «Дежавю», страница 26

– В который раз прощаемся, Мирон. Но ты все туда же, – Максимилиана улыбалась сквозь слезы.

– Хочешь меня?

– Конечно, – теперь она смеялась в голос.

– Еще бы ты возражала, – он хотел опустить голову, отвести глаза, но не мог, находясь в плену ее взгляда, зачарованный исходящим от него магнетизмом.

– Ты неисправим, Мирон.

– Невероятно сексуален и очень опасен. Да. В этом всегда была моя проблема, – он улыбнулся, но внезапно вновь стал серьезен. – Я был бы рад, если бы ты забыла меня, Лиана. Чтобы забыла всю боль, что я тебе причинил. Чтобы к тебе вернулось твое прежнее сияние. Скорбящая птичка всегда расправляла крылья. Как ласточка из «Дюймовочки».

– У тебя всегда было плохо с фантазией по части прозвищ.

– Зато по части секса – никогда, мышка моя.

– Только если ты котяра в этом случае?

– Кастрированный с недавних пор!

– Нечего было орать!

– Нечего было пугать! Я еще не показал, как могу бегать по потолку и ссать в тапки!

– Такое ощущение, что ты прощаешься, Мирон. Думаешь, что я умру во время… ну во время того, как они будут ковыряться в моих мозгах?

– Мне хочется тебя разорвать. Обнять тебя так, чтоб сердце сжалось в груди. Хочется целовать, говорить с тобой обо всем. Я впервые не хочу никуда торопиться. Хочу попробовать заняться с тобой любовью, а не всратым жёстким сексом. Хочу стать для тебя светом и порой такой нужной тьмой. Хочу обнимать тебя, не скупясь на эмоции. Хочу гладить по волосам и размазывать помаду, жадно кусая твои губы. Я такой идиот, что не ценил этих моментов, когда было моё время.

– Твоё время?

– Да, Лиана. Моё время в твоей истории закончилось.

– Это значит, что ты уйдёшь?

– Это значит, что уйдешь ты, Макс.

– Ты назвал меня Макс? Всё же надеешься, что я умру?

– Ты поняла, что я имею в виду, говоря, что ты уйдешь. Моей Лианы больше нет. Она больше не любит меня. Не видать мне МММ.

– МММ? Ты хотел вписаться в финансовую пирамиду?

– Мирон, Максимилиана и Мирослав, – тихо выдохнул он.

– Мирослав?

– Мирону слава! – он пытался сдержать смех.

– Это имя не так расшифровывается.

– Всё равно…

– Почему ты только сейчас об этом говоришь?

– Потому что я только недавно позволил себе об этом мечтать, – вдохнул и выдохнул Мирон, пытаясь подавить глухие рыдания, вновь подступающие и стягивающие горло. – Я не умею говорить, Макс. Я умею только трахаться.

– Сегодня с гордостью можешь записать себе в достижения – впервые разговаривал по душам.

– С любимой женщиной, – добавил Мирон.– Почему мы не делали этого раньше? Мне теперь не кажется это слишком ванильным.

– Потому что не любили, Мирон, – эти безразличные слова заставили его стиснуть зубы. Она напряглась в его объятиях, её кожа похолодела. Он придвинулся и уткнулся подбородком в её макушку. Шёлк её волос защекотал его шею.

– Не любил я, Лиана. Только я, – уже привычным жестом он взял Максимилиану за подбородок и приподнял ее голову. Его губы изогнулись в чувственной улыбке. – Можно попрошу?

– Говори, – улыбнулась Максим.

– До операции пару часов. Займемся один раз… Это самое. Нууу, по-нашему…

– Мирон, ты невозможен!

Он втянул воздуха полной грудью.

– Я позвонил твоим двинутым.

– Ты впервые первым пошёл на контакт, даже, когда тебе это не выгодно.

– Прости меня. Когда-нибудь. Если сможешь.

– Ты впервые попросил прощения.

– Я люблю тебя, Макс, – скомкано, громко и быстро выдохнул Мирон, чтобы разреженный воздух не успел поглотить его слова. – Не говори ничего, пожалуйста. Не разбивай мне сердце, – он накрыл ладонью её губы, замер и подался вперед, словно ничего не мог с собой поделать, так, что его лицо оказалось в дюйме от ее, – Давай, по старой памяти, Макс. Умоляю, – он сжал её шею, потянулся к губам. Делая вид, что ухмыляется, в то время как по щекам бежали слезы. – Ты непутевая. Ты любовь моя. В чём-то грубая, неприступная. Ты избалованная, заколдованная. Сумасшедшая. Но любовь моя…

– Мирон, группа «Руки Вверх» – не твой музыкальный ассортимент.

– Ты невозможная, Макс… Не хочу отпускать тебя за двери операционной, – он прижал ее ближе к себе.

– Задушишь меня в объятиях? Чтобы я не мучилась?

– Макс, тридцать процентов операций заканчиваются…

– Не надо, Мирон.

Он улыбнулся сквозь слёзы.

– Не играй с огнём, Макс. Я нестабилен.

– Нестабилен?

– Я неадекватен. Мне надо держаться от тебя подальше.

– Это твоё «люблю»? Снова? Дважды за вечер?

– Я люблю тебя, дура. Не вздумай откинуть ласты на операционном столе… Пожалуйста… Будь любезна…

– Ты впервые признался в любви, Мирон. Да ещё и трижды за один вечер, – она замолчала, пытаясь подобрать слова, чтобы описать то непонятное, что сейчас произошло.

– Я всегда буду ждать тебя, Лиана, – только и ответил он, и между ними вновь повисло молчание.

– Мирон…

Он не дал ей договорить, накрыв её губы кратким поцелуем.

– Обними меня молча. В этом жесте услышу я сотни несказанных фраз, – нежным рывком он подвинул ее ближе к себе и звонко чмокнул в нос.

Максимилиана вновь улыбалась.

– Раз уж я собралась умирать. Расскажи мне историю Воланда, – она смотрела ему в глаза, взглядом давая понять, что сохранит его невысказанный секрет.

– Снова Воланд?

Лиана ненадолго замолчала, давая ему возможность разобраться в путанице своих мыслей и решить, хочет ли он делиться с ней своей историей.

– Ты стал им. Не по причине своей фамилии, Демонов. Дети всегда рождаются хорошими. Плохими их делает окружающая их реальность.

– Ты выйдешь за меня замуж, если я расскажу?

Макс пихнула его кулаком в живот. Мирон сделал вид, что ему чертовски больно и засмеялся в голос.

– Я должен был попробовать. Я как килограммы на твоей жопе – прихожу без приглашения, а ухожу, отчаянно сопротивляясь,– он вновь стал серьезным и невозмутимым. – Сколько у нас есть времени?

– До моей смерти? – Макс поддержала его смехом, но ком в горле вновь не желал проваливаться.

– Только посмей. Я буду ходить к месту твоего захоронения и рассказывать эту чудную историю каждый день. Так часто, что тебя будет тошнить на том свете. И тебе придётся вернуться, чтобы заткнуть мне рот, – Мирон изучал её лицо, которое внезапно стало серьезным, и добавил. – Желательно своим языком! Правда потом придётся кипятком отмывать твой трупный запах с кожи. Или покупать маскирующий аромат, подобный Красной Москве или Ландышу Серебристому. Или может… Как тебе Шипр?

Едва сдерживая смех, Максимилиана закатила глаза и издала звук, похожий на рыдания.

– Ну что ж. Усаживайся поудобнее.