Читать книгу: «Секреты Лилии», страница 15
Глава 16. Отчаянный самообман
Русамия. Велидар. 1956 год
Натан вошел в ванную и схватил сестру за плечи. Она растерянно взглянула на него, попыталась спрятать фотографию, которая лежала в раковине. Но он перехватил ее руку.
– Что за детский сад? – рассердился Натан.
Кристина молчала. В широко распахнутых глазах читался ужас, а красный свет придавал ей мертвенный облик.
Натан посмотрел на снимок и замер.
Лили показалось, что каждая мышца его тела окаменела. Словно он античное изваяние древнего скульптора. Грозное и нерушимое. Она подошла ближе и выглянула из‑за него, сгорая от страха и любопытства.
Обычная фотография. Натан обнимал Лили, губы слегка изогнулись в улыбке. Но ее взволновало другое. То, что находилось выше. Лилия нервно обхватила себя за плечи. Это не оптический обман. В окне мансарды четко прорисовывался силуэт девушки. Девушки, которой там быть не должно.
– Натан, кто это? – тихо произнесла Лили и сама поразилась, насколько жалким прозвучал ее голос.
Парень молчал. Он и Кристина молча буравили взглядом фотографию, словно хотели прогнать третьего лишнего. Но он никуда не исчезал.
– Натан? – Лили осторожно тронула его за плечо.
Она не хотела смотреть на незнакомку. Ноги уже слабели, голова кружилась. Возможно, в ванной душно. А возможно, не только у нее есть секреты?
– Лилия, уйди, – наконец процедил Натан.
Она отшатнулась и недоверчиво вгляделась в его лицо. Но нет. Она не ослышалась. Парень действительно произнес именно это.
– Прошу тебя, уйди! – закричал Натан. – Уходи домой!
– Ты прогоняешь меня?
Лили не верила. Не хотела верить, но слух не подводил ее. Буквально недавно он вел себя словно счастливый влюбленный, а сейчас за одно мгновение превратился в раненого зверя.
Натан оглянулся и простонал:
– Пожалуйста…
В его словах скопилось столько отчаяния, что Лили вылетела из дома, не пытаясь разобраться в происходящем. На улице она остановилась, схватилась за забор и тяжело задышала. В спину как будто ударили два острых лезвия. Лилия резко обернулась, но в окне мансарды было пусто. Лишь занавески слегка покачивались.
Лили поджала губы. Она не маленькая девочка, которая верит в сказки. Если они скрывают кого‑то в доме, это их дело, но зачем позволять ей мечтать, что у них с Натаном что‑то возможно? Зачем дарить ложную надежду, а затем бессердечно прогонять?
В сердце закололо. На душе стало тошно. К глазам подступили слезы обиды.
Она глубоко вздохнула.
«Контроль, полный контроль… Я должна быть сдержанна. Я – леди. А леди никогда не выходит из себя».
Но мысленная мантра с трудом помогала. Лили поняла это, когда пальцы онемели. Так крепко она стиснула забор.
– Лилия?
Тихий голос Кристины заставил распрямить плечи и обернуться. Девушка теребила юбку, избегала смотреть ей в глаза. От былой жизнерадостности остался серый пепел.
– Прости нас. То, что произошло, не поддается объяснению, но ты поверь, Натан не хотел обидеть тебя. Он… он в шоке. – Кристина проглатывала звуки, будто сдерживала рыдания. – В его жизни было столько боли, что он боится…
– Боится? – недоверчиво переспросила Лилия. – Чего? Кристина, объясни, чего он боится? – Она замолчала, испугавшись, что сорвется на крик. – Я влюбилась в его голос. В тот день, когда он спас меня. И, как отчаянная бродяжка, следую за ним по пятам, а он то приласкает, то жестоко оттолкнет. Мне нужна правда. Иначе я не смогу. – Признание далось легче, чем ожидала Лили. Но на душе стало еще горше.
– Я не могу. – Кристина прикусила губу, ее синие глаза заискрились от слез. – Он должен сам рассказать. Я правда хочу, но не могу. Но, когда ты узнаешь правду, ты все поймешь. Натан очень добрый и самый замечательный человек на свете. Он умрет за любимых. Однако жизнь успела поломать его.
При последних словах Лили вздрогнула, порывисто шагнула к Кристине и прошептала в лицо:
– Меня жизнь тоже не щадила. Но это не дает мне права играть чувствами чужих людей. Вы скрываете наверху человека и лжете другим. Вы – нелюди! – Последние слова она прошипела.
Вся сдержанность полетела к чертям. Злость опалила разум Лили, а боль лишь разожгла ее еще сильнее. Кристина побледнела.
– Нет! Ты не так поняла. В том‑то и дело, что мы живем вдвоем. А мансарда заперта уже пять лет! – воскликнула она.
Лилия задумчиво наклонила голову набок:
– Тогда что было на фотографии?
– Иллюзия, – неуверенно произнесла Кристина, но ее слова прозвучали как вопрос, на который она жаждет получить ответ.
– Кажется, вам стоит разобраться со своими секретами самим, прежде чем обманывать других. – Лили отвернулась и бросила последние слова: – Я дойду сама. И передай Натану, что нам больше не стоит общаться. Если я влюблена, это не значит, что мной можно помыкать. Я – леди, – горько добавила она.
Кристина не пыталась остановить ее, и чем дальше Лилия отдалялась от дома, тем сильнее хотела вернуться назад. В душе она надеялась, что Натан догонит ее и все объяснит, а перед этим подарит самый сладкий поцелуй.
Глупые девичьи мечты, которым никогда не суждено сбыться.
Лили сама не верила, что сказала подобное.
«Нам больше не стоит общаться».
Но слов не вернуть. И, быть может, она права. Все против них. Судьба, общество и сам Натан. А также таинственная девушка с мансарды. Почему‑то Лилия верила Кристине. Но от этого вопросов не становилось меньше.
Кристина вернулась в дом и застала брата за столом. Он яростно зачеркивал ручкой окно на фотографии, словно пытался стереть часть жизни.
– Я, конечно, понимаю, мы оба в шоке, но ты повел себя отвратительно с Лилией. Она ничего не знает, а теперь будет думать невесть что!
Кристина мельком глянула на разбитое зеркало в ванне. Как только она проявила фотографию, по нему прошла трещина, будто предупреждая об опасности. Надо было порвать снимок, но Кристи оцепенела, не в силах отвести взгляд от страшного силуэта.
– А что ты предлагаешь? – Натан вскинул голову. – Рассказать ей? Это ничего не изменит. Лили ушла бы в любом случае. Только к обиде прибавилась бы ненависть.
– Но я же не ненавижу тебя. – Кристина села рядом с братом, мягко забрала у него фотографию и перевернула, чтобы не видеть черное рваное пятно. – Ты винишь себя в случившемся, но ты ничего не мог поделать. Она сама так решила.
Натан замотал головой и схватился за волосы. Плечи задрожали. Парня затрясло, и Кристина бессильно наблюдала за его страданиями. Ей хотелось обнять брата и забрать всю боль к себе, но она не могла. Натан никому не открывал душу. Даже ей.
– Я поднимался на мансарду. Там пусто. Лишь пыль, – прохрипел он. – Знаешь, когда я увидел снимок, то на мгновение испытал шокирующую радость, что Лиззи жива, но потом вспомнил ее холодное тело на своих руках, и радость сменилась ужасом. – Натан впервые произнес ее имя. – Я не знаю, что происходит, но мне страшно. И я не хочу, чтобы Лили пострадала. Она заслужила лучшего парня, чем я. Я допустил ошибку, позволив чувствам одержать верх, – горько прошептал он.
Кристина стукнула кулаком по столу, сердито прищурилась:
– Ты снова хоронишь себя, Натан! Это невыносимо!
На фотографии могло быть что угодно, но даже если дух Лизы бродит по дому, то вряд ли она желает тебе зла. – Она схватила брата за ладонь и провела пальцами по еле различимому шраму. – Лиза любила тебя.
Натан задумчиво уставился на руку. Кристина видела, что в его голове копится рой мыслей, и ей отчаянно хотелось заглянуть туда, чтобы хоть чуть‑чуть понять брата.
– Ты права, – кивнул Натан и встал. – Я пойду прогуляюсь. Мне надо подумать. Буду поздно, не жди меня. – Он схватил кожаную куртку и выскочил из дома.
А Кристина осталась наедине с призраками.
Он брел по дороге на Северное кладбище, перед глазами стелились образы из прошлого.
Море, пляж… Они бегут с Лизой на утес Искупления… Клятва на крови, важные слова: «И даже смерть не разлучит нас»… Авария, смерть… Они остались втроем. Он, Лиза и Кристина… Неотвратимая болезнь, перед которой Натан оказался бессилен… Глеб… День, когда он исчез. И день, когда умерла Лиза.
Натан пришел на кладбище и остановился перед ее могилой. Положил букет люпинов, протер пыль на памятнике. Лиза улыбалась ему с надгробия, но постепенно ее образ оживал. Улыбка исчезла с лица, и теперь девушка смотрела на него с тревогой и смятением.
– Даже спустя столько лет не хочешь отпустить меня? – прошептал Натан. – Или это я не хочу отпускать? Ты унесла в могилу нашу тайну, но иногда я думаю, что лучше бы ты рассказала Кристине. И я бы избавился от бремени, которое вынужден нести в одиночестве.
Он присел на корточки и прикоснулся к люпинам:
– Я так устал. Хочу жить и не могу. Не знаю, что означает твоя выходка с фотографией, и не хочу знать. Пока шел сюда, вдруг ясно осознал, что Лили – мое искупление. Если я сделаю ее счастливой, то смогу простить себя. Поэтому я должен попытаться.
Натан встал и посмотрел на могилу с тихой печалью:
– Спи спокойно, Лиззи. И оставь в прошлом ту клятву на утесе. Есть вещи, которые не подвластны даже любви.
Он больше не мог находиться на кладбище. Раньше Натан проводил здесь слишком много времени. Но время лечит. Даже самые глубокие раны постепенно затягиваются, оставляя после себя лишь ноющую боль.
Натан тихо вошел в дом, устало кинул куртку на диван. Часы показывали одиннадцатый час вечера, за окном сгустилась непроглядная тьма, но ему совершенно не хотелось спать. Он осторожно подошел к спальне сестры и постучался. Кристина не ответила, и тогда Натан заглянул внутрь.
Сестра спала, свернувшись калачиком под одеялом. Настольная лампа освещала ее острое личико. Между бровей залегли сердитые морщинки. Светлые волосы разметались по подушке, а пальцы левой руки слегка подрагивали. Даже во сне она с кем‑то ругалась.
Натан подошел ближе и присел на край кровати. Он не мог оторвать взгляда от сестры. Кристина защищала Лили, но даже не подозревала, что больше всех Натан виноват перед ней. Глупая ошибка, которая разрушила столько судеб. Но страшнее всего то, что он понимал. Вернись Натан в прошлое, он поступил бы точно так же. От подобной мысли кровь становилась горячее и быстрее текла по венам.
Он отвернулся и приблизился к окну, за которым виднелись люпины. Как много секретов они таили. Возможно, поэтому Лили стало плохо рядом с ними.
Удивительная девушка. Сердце Натана неистово забилось, стоило вспомнить ее почти невесомое тело. Огромные карие глаза, в которых горел страстный огонь доверия.
Манящие губы.
Натан не думал, что полюбит еще раз. Ему казалось, что его сердце умерло пять лет назад вместе с Лизой. Но он ошибся. В очередной раз.
– Ты будешь караулить меня всю ночь? – с постели раздался сонный голос Кристины.
Натан обернулся и улыбнулся сестре:
– Не хотел тебя будить, но у меня к тебе просьба.
Кристина вопросительно приподняла брови и тут же зевнула, прикрыв рот кулаком.
– Ты говорила, что завтра идешь гулять с Эдуардом.
Возможно, он подскажет, где я смогу увидеться с Лили?
– Решил не сдаваться? – ободряюще улыбнулась Кристина. – Но почему бы тебе не поехать к ней домой?
Натан снова сел на кровать:
– В последнее время я слишком часто там появляюсь.
Не хочу мозолить глаза ее родителям. Если Тигров заметит, еще возомнит, что за ним ведут слежку. – Он усмехнулся. – К тому же Лили обижена, она может не выйти. Нет.
Я должен наверняка знать, где найти ее. И желательно без родительского надзора.
– Ну хорошо, я спрошу у Эда. На многое не рассчитывай. – Кристина еще раз зевнула и улеглась на бок. – А теперь иди. Это у тебя завтра выходной, а у меня внеплановая смена. Так что спокойной ночи.
Натан щелкнул сестру по носу:
– Спокойной ночи, пуговка. Я люблю тебя.
Но Кристина уже дремала, во сне пробормотав нечто похожее на «Я тебя тоже».
Кристина переоделась в простенькое желтое платье. Волосы заплела в косу, пощипала себя за щеки. Хотелось выглядеть как можно элегантнее, но она понимала, что Эдуарда окружают такие девушки, которым она и в подметки не годится. И все же он искал встречи именно с ней. Хотя Кристина надеялась, что ясно дала понять – она не девушка по вызову.
Эдуард уже ждал ее возле знакомого «Кадиллака». Черные брюки, стильная рубашка. В руках букет белых роз.
– Самой прекрасной девушке. – Он протянул ей цветы и открыл двери.
– Не стоило. Мы ведь договаривались о прогулке. Это не свидание.
– А мне нравится, когда ты меня ругаешь. – Эд подмигнул Кристине и сел за руль. – Ты так мило краснеешь.
– Вовсе не краснею, – пробормотала Кристи и уткнулась в букет.
– Итак, в парк?
На секунду Кристина задумалась. С языка чуть не сорвалось предложение поехать в более уединенное место.
– Да, конечно, – выдавила она и отвернулась к окну.
Уже и забыла, каково это – ходить на свидания. Когда сердце волнуется, а легкий флирт оседает румянцем на щеках. Когда чувствуешь, что нужен другому человеку. Забытые чувства встрепенулись и гордо расправили плечи.
Кристина мельком глянула на Эдуарда. И перевела дыхание.
Уже вскоре они прогуливались под блаженной тенью густых деревьев. Почти все скамейки в воскресенье вечером были заняты, с площади доносились отголоски репетиций. Город шумел и занимался подготовкой к празднику.
Кристина перебирала лепестки роз, с удовольствием слушала рассказы Эдуарда о бизнес‑встречах, на которых ему приходилось бывать. Он раскрывал перед ней мир, о котором она лишь грезила. Красивые мужчины и женщины, дорогие наряды, сверкающие украшения. Кристина не стремилась стать частью жизни Эдуарда, но впитывала все, что он говорил.
– Вы завтра будете на Дне города? – вставила она, когда парень перестал болтать.
– Конечно. Отца всегда приглашают как почетного гостя. Лили будет выступать, а мы с мамой в группе поддержки, – пошутил он.
– Мммм, – Кристина вздохнула сладкий аромат цветов, – а после концерта вы освободитесь?
Эдуард подозрительно посмотрел на нее и улыбнулся:
– Допустим. Если ты хочешь, я могу отыскать тебя в толпе и закормить сахарной ватой.
Кристи засмеялась и игриво стукнула парня по плечу:
– Я не хочу потолстеть, хотя предложение заманчивое. Скажи, а Лили с тобой будет?
– Думаю, да. Отец должен оттаять после ее танца. Уговорю его отпустить сестру со мной. А потом затеряемся в толпе, и никто нас не увидит. Я так понимаю, ты расспрашиваешь не для себя, а для брата? Вчера что‑то случилось? Лили не выходила из комнаты весь вечер.
Легкомысленный тон беседы улетучился.
– Ничего серьезного. Небольшая размолвка, – уклончиво ответила Кристина.
Она не знала, как объяснить Эдуарду вчерашний инцидент. И уже жалела, что так явно интересовалась, где завтра будет Лили.
– А ты не будешь выступать? – Она сменила тему.
Эд захохотал:
– Боюсь, пуанты мне не идут. А вот тебе бы они однозначно подошли. Ты очень красивая, – неуверенно произнес он.
Кристина снова спряталась в цветах, приказывая сердцу успокоиться. Но оно не подчинялось ей. И она поняла, что такими темпами окончательно потеряет голову.
– Может быть, прокатимся на колесе обозрения? – неожиданно предложила она.
Эдуард осторожно взял ее за руку и поцеловал. Кристина не могла оторвать взгляда от его губ, которые медленно прошептали:
– С удовольствием.
За окном наступили сумерки, но в ярко освещенной столовой не ощущалось времени суток. Лилия безразлично смотрела на различные закуски, салаты и пыталась перепрыгнуть из вчерашнего дня в настоящее. Но она еще находилась там. Во дворе Натана. Напротив стояла испуганная Кристина. А в груди засела заноза, от которой по телу расходились волны боли.
Она вернулась домой словно в тумане. Никто не заметил ее отсутствия, и Лили даже хотела сама рассказать о своем побеге, чтобы отец запер ее на замок и больше не отпускал. Но не осмелилась. Вместо этого закрылась в спальне и раз за разом восстанавливала в памяти все, что произошло. Счастливая фотосессия, прогулка по морю, злосчастная фотография и резкая перемена Натана.
В жизни Лили и без того слишком много невероятных, необъяснимых вещей. И она не хотела прибавлять к ним еще и первую влюбленность. Но получалось именно так.
На следующий день она проснулась с надеждой, что сегодня все изменится. Но Натан не пришел. Никто не караулил возле ее дома, и, сколько бы Лили ни вглядывалась, она нигде не видела старую уродливую машину, при виде которой сладко замирало сердце. Натан не приходил. Она не нужна ему.
– Лили, милая, ты ничего не ешь?
Марина Андреевна обеспокоенно дотронулась до ее плеча. Прохладное прикосновение разбудило Лилию от тяжелых мыслей, и она сдержанно улыбнулась.
– Мадам Ровийяр бушует перед праздником и заставляет нас с Вероникой репетировать в два раза больше. Не остается сил на еду, – отшутилась Лили.
На самом деле она сказала правду, но тренировки, наоборот, позволяли ей пережить очередной день. Теперь Лилия не витала в облаках, а занималась со всей яростью, на которую только способна.
– Думаю, она перегибает палку. – Александр Николаевич кинул в рот черную оливку. – Уверен, ты и с меньшей нагрузкой выступишь на отлично, – гордо заявил он.
Отец сегодня лучился от удовольствия. Еще бы. Завтра День города, праздник, на котором присутствует сам король Русамии. А его дочь будет выступать. Любая почесть для Александра Николаевича как для кота валерьянка.
– Спасибо, отец, – с улыбкой поблагодарила Лили.
– После концерта я украду Лилию на прогулку? – неожиданно спросил Эдуард.
Лили замерла. Она различила в словах брата скрытый подтекст: «Мы будем не одни».
– Конечно, – добродушно заявил Александр Николаевич, – только избегайте репортеров. Не хочу, чтобы День города всем запомнился очередной статьей про Тигровых.
– Меньше думай об этом, – мягко пожурила его Марина Андреевна. – Нельзя же из‑за одной ошибки терять доверие к детям.
– Нельзя, – согласился мужчина. – Но и распускать тоже. Мне еще Лилии мужа искать. Не хочу, чтобы потом тыкали в лицо газетами.
Еда застряла в горле Лили, и она закашлялась. Брат похлопал ее по спине.
– Мужа? – недоверчиво переспросила она.
– Ну, не сейчас. Ты еще слишком молода. Но через пару лет, думаю, в самый раз. Не бойся, дорогая. Я выберу для тебя достойного мужчину, с которым ты будешь счастлива, как мы с твоей мамой. – Александр Николаевич ласково сжал руку жены.
– Но ты женился на матери по любви, а не по расчету! – возмутилась Лили и притихла.
Она и сама не ожидала от себя подобной прыти. Но при мысли, что ее лишат возможности самой решать, за кого выйти замуж, в глазах начинали плясать кровавые точки.
– Не говори глупости. Браки так или иначе основаны на расчете. Но в тех браках, где изначально правит любовь, нет счастья. Они развалятся, рано или поздно. Историей доказано. – Мужчина возвел палец вверх.
Лили молча насупилась. Но слова отца звенели в ушах, даже когда она ложилась спать.
«Я выберу для тебя достойного мужчину».
С другой стороны, какая ей разница, если единственный человек, которого она хотела бы видеть своим мужем, прогнал ее? Возможно, отец прав, и Лили совершенно не разбирается в людях. Ведь она не знает Натана. Абсолютно. Но не может не любить.
Лилия забралась в постель и спряталась под одеялом. Она молила Бога о ночи без снов, но ей вновь приснился Натан. Он шел по пляжу с девушкой. Они смеялись. Солнце переливалось на золотистых локонах незнакомки. Ее глаза лучисто сияли. И Лили снова услышала голос, но на этот раз он не кричал с отчаянной злобой. А, наоборот, звучал умиротворенно и тихо:
– Он – мой.
Глава 17. Болезнь Лиззи
Русамия. Велидар. 2016 год
Галлюцинации отступили.
Руслана размеренно дышала, но не решалась подобрать разбросанные листы. Подсознательно она догадывалась, что чем больше узнает о жизни Лиззи, тем меньше шансов стать прежней. Хотя Лана начинала сомневаться, что хочет жить как раньше. В тайнах, которые ее окружали, присутствовала некая пикантность. И подобной остроты ощущений Руслане как раз не хватало.
Я захлебывалась кровью. Руки, ноги отказывались слушаться. Они налились невыносимой тяжестью и болью. Все, что оставалось, – это беззвучно молить о помощи.
Глаза были закрыты. Но я знала, скоро придется их открыть. И увидеть мертвое лицо мамы, неподвижное тело отца Натана и пробитую штырем голову его матери.
Каждую ночь, когда я ложилась спать, эта картина всплывала перед глазами. А утром, просыпаясь от лихорадочного сна, я кричала в объятиях Натана, отчаянно пытаясь избавиться от губительной боли.
Долгие дни и ночи текли словно во сне. В той аварии я выжила не просто так и теперь жила за четверых. Видимо, для меня не осталось места в собственной судьбе.
Натан всегда был рядом. Его участие, добрая улыбка. За этим крылась тяжелая ноша, ведь они с Кристиной страдали сильнее меня. Потому что мое спасение было в забвении.
Но песочные часы неумолимо мерили время, и вскоре я научилась притворяться живой. Находить мелочи в пустяках. Смеяться над глупыми шутками. Любить. Неистово, страстно, словно наспех. Ведь страх, что за углом притаилась Смерть, от которой удалось сбежать, не отпускал.
– Ты думаешь только о себе!
Я вцепилась в лестницу, отказываясь спускаться. Натан стоял внизу, его усталый взгляд совершенно меня не трогал. Знала одно – он должен пойти со мной.
– Лиззи, вчера я вышел на работу вместо Егора. А завтра уже моя смена. У меня физически нет сил идти на День города.
Натан говорил очевидные вещи, словно я – маленький ребенок. И это раздражало.
– То есть я ничего не значу для тебя? – голос дрожал.
Эмоции бурлили внутри и готовились прорваться наружу, словно лава из ожившего вулкана. Через силу сделала шаг, затем еще один и медленно спустилась вниз. Неожиданно захотелось плакать, но уже через секунду я истерически засмеялась.
– Кристину не отпустили из пансиона. Ты – на работе. А я? Кому‑нибудь есть дело до моих чувств?
Натан опустил голову. По воздуху разлилась тихая ярость, которую он старательно подавлял в себе. Нервно облизала губы. Это дико возбуждало. Ходить по краю лезвия, балансировать и каждый раз удерживаться от падения.
– А если я пойду, ты будешь счастлива? – произнес он.
Сердце екнуло. Очередная маленькая победа. На кончике языка остался привкус терпкой сладости, как после вина.
– Да.
– Тогда собирайся. В восемь вечера мне на смену. У нас есть четыре часа.
Я радостно завизжала и бросилась Натану на шею. Горячо расцеловала его и опалила дыханием шею. Внезапная жалость к любимому сбила с толку, ужалила в грудь. Холодные слезы скатились по щекам.
– Ты ненавидишь меня? Я все время заставляю тебя делать то, что ты не хочешь.
Взгляд Натана смягчился, и он прижал меня к себе, ласково перебирая локоны:
– Я люблю тебя, Лиззи. Но меня печалит, что ты не хочешь обратиться к врачу.
Приступ жалости рассыпался словно песок, и я отскочила от него, ощетинившись, как дикий пес.
– Мы уже обсуждали это! Никаких врачей! Никаких больниц! Они не помогут! Не помогут! Не помогут! – заверещала я.
Натан быстро обнял меня и задушил крики поцелуем.
– Я здорова, – сквозь слезы простонала я.
Так тяжело объяснять, что я вовсе не больна. Но он не верит. Никто не верит. Я сама не верю.
– Конечно, – он поцеловал меня в лоб, – собирайся, а то веселье пропустим.
Но за радостными нотками в голосе расслышала грусть и усталость. И так каждый раз. Наши ссоры заканчивались наигранным весельем. Будто все хорошо. Но на самом деле все было плохо. И я знала – следующий день не станет лучше. Потому что мертвых нельзя воскресить.
Шумный праздник затушил раздражение, на душе стало легче. Я с визгом потащила Натана в самую гущу. На мгновение мы превратились в беззаботных детей, которые с восторгом поедали сахарную вату и кидались попкорном, проигрывали деньги в стрельбе из винтовки и старательно выбирали плюшевого медведя. Но самое главное таилось в танцах. Я с азартом смотрела на танцующие пары, которые из последних сил держались, чтобы выиграть статуэтку. И хотела оказаться среди них.
– Ну, пожалуйста!
Натан не реагировал на мои умоляющие глаза.
– Я не умею танцевать, Лиззи.
– Но здесь не надо уметь. Достаточно просто двигаться. Натан, прошу!
– Нет, – отмахнулся он. – Если я сейчас целый час потрачу на танцы, то кто будет работать? Меня уволят, а это единственный наш заработок.
Натан говорил резко, его слова ранили, но вместо понимания меня охватила необузданная злость. Стиснула кулаки и уже хотела закричать, что наплевать на его работу, как знакомый голос утихомирил мой пыл:
– Я только что от Кристины. И она просила передать, что если вы снова ссоритесь, то, как только ее отпустят из пансиона, она отлупит вас обоих.
– Глеб!
Обаятельная улыбка парня затмила недавнюю обиду на Натана.
– Ты виделся с Кристи?
– Ну, не мог же я не поцеловать невесту в такой день. Она бы точно не простила, – усмехнулся он. – Отказываешься танцевать?
– Ты же знаешь Лиззи. Ей тяжело в чем‑то отказать. – Натан облокотился о высокий столб и скрестил руки на груди.
– Тогда в чем проблема?
– Ему вечером на работу, – вспыхнула я.
– И что? Даже ради любимой девушки не готов уступить? – усмехнулся Глеб.
– Он упрямый, как Кристи.
Натан отвернулся и уставился на сцену, где хор детдомовских детей исполнял гимн Русамии. Их сияющие лица вызвали во мне далекие воспоминания. Я передернула плечами. Детский дом номер семьдесят пять все‑таки снесли через полгода. Но к тому времени мне уже было безразлично.
– Я еще тут, если вы не забыли, – фыркнул Натан.
– И что с того? – Глеб скривился, и парни сцепились взглядами.
– Ты перегибаешь палку, – я кинула на Глеба красноречивый взгляд и утешающе поцеловала Натана в лоб, – а танцевать все равно пойду. С тобой или без тебя.
Подхватила удивленного Глеба под руку:
– Пошли быстрее. Скоро начнется новый конкурс!
Взгляд Натана прожег спину. Я причинила ему боль, но мне было плевать. Моя вторая сущность не могла иначе. Только тогда на душе становилось спокойно, а галлюцинации отступали. Если кому‑то плохо, я не видела мертвецов.
Мы вошли в шатер и заняли место.
– Обещай, что не отдавишь мне ноги, – прошептал Глеб.
– Обещаю, – слукавила я.
Заиграла заводная мелодия, и проблемы отошли на второй план. Я танцевала и танцевала, задыхаясь от удовольствия. Ради таких моментов стоило продолжать никчемное существование.
Наша пара выбыла на двадцатой минуте. Глеб споткнулся, и мы кубарем полетели на землю.
– Лиззи!
Натан подбежал ко мне и помог подняться, но я со смехом оттолкнула его:
– Успокойся, я всего лишь упала.
– Ты могла разбиться, – он глянул на Глеба и утащил меня с танцевальной площадки. – Мы идем домой, – заявил он.
– Нет. – Я насупилась.
Глеб остановился позади нас, пытаясь отдышаться. Капельки пота блестели на лбу, на лицо упала тень от вечернего солнца, и шрам на виске казался белее.
– Ты ведешь себя как ревнивец, Натан. Когда ты уже смиришься с тем, что мы с Кристи поженимся?
– В день вашего развода, – рявкнул парень.
Он поволок меня за собой, продираясь сквозь толпу, словно джунгли. И на этот раз я не осмелилась возмущаться. Есть граница, которую лучше не переступать. Глеб не отставал.
– Ты ревнуешь. Не хочешь отдавать Кристину, потому что она и Лиза – все, что у тебя осталось. Но я не собираюсь ее забирать. Я хочу стать частью вашей семьи.
– Именно эту цель ты преследовал, когда целовался с соседкой Ольгой? – Натан развернулся к Глебу и схватил его за рубашку. – Я не сказал Кристине, потому что она еще не отошла после смерти родителей. Но сейчас меня ничто не сдерживает.
– Ты не посмеешь. – Глеб побледнел.
Солнце постепенно садилось, надвигались сумерки, но музыка с площади не затихала. Люди и не думали расходиться. Наоборот, праздник набирал обороты. И чувства Натана зашкаливали тоже.
– Еще как посмею, – процедил Натан и оттолкнул Глеба. – Пошли, Лиззи. Я сыт по горло вашими дурачествами.
Я только беспомощно оглянулась на понурого Глеба, и мы скрылись в доме.
– Почему ты не рассказывал мне о Глебе? Он ужасно поступил.
Но мои действия противоречили словам. Повисла на Натане, как ребенок, и укусила за подбородок. Да все равно, что сделал Глеб. Он – не Натан.
– Ты смеешься? – Парень ласково убрал локоны с моего лица. – Это случилось спустя несколько месяцев после аварии. У меня не было сил лечить разбитое сердце Кристи. И ты… тебе нужен был уход. А потом я не решился. К тому же Глеб убедил меня, что Ольга была ошибкой. Наверное, пересмотрел мелодрам.
Усталый вздох красноречиво высказал мое мнение.
– Ты уходишь? – выпятила нижнюю губу. Любила играть маленького ребенка.
– Надо. Приду утром, любимая. – Парень расцепил мои руки и поцеловал их.
Я урвала у Натана последний поцелуй и с грустью проводила его. Стоило остаться одной, как тихий шепот зазвенел в ушах. Я обхватила себя за плечи. Дрожь волной промчалась по телу. В темных углах комнаты зашевелились тени. Нужно отвлечься, нужно срочно отвлечься…
– Ненавижу его работу! – топнула ногой и подбежала к кухонному шкафчику.
– Все женщины одинаковы. Хотят дорогие игрушки и милого рядом.
Я вздрогнула и обернулась. На пороге стоял Глеб. Он скрестил на груди руки и насмешливо смотрел на меня, ожидая реакции. Мельком взглянула на черные углы, где копошились демоны, затем снова посмотрела на него. Разве у меня был выбор? В конце концов, лично мне Глеб ничего не сделал.
– Мне не нужны игрушки, мне нужна любовь, – упрямо возразила я и достала прозрачную бутылку с темной жидкостью. – Смотри, что у меня есть.
Гордо поставила коньяк на стол. Глаза Глеба заблестели. Он приосанился и устроился на стуле, словно хозяин.
– Тебе же нельзя пить. Разве ты не принимаешь те таблетки? – на последнем слове парень сделал ударение.
– Уже нет. Но Натану об этом необязательно знать. А я не скажу, что ты приходил.
Глеб хмыкнул, и я щедро разлила коньяк по стаканам, скрепляя наш молчаливый уговор.
– Откладывала деньги с тех, которые Натан дает на продукты. Эта бутылка стоит недешево, но сегодня я хочу праздника, Глеб. Поэтому обойдемся без нравоучений.
Парень усмехнулся и осушил стакан. В этом мы были с ним похожи. Заговорщики. Если бы я догадывалась, во что выльется наш вечер, то выгнала бы Глеба из дома в тот час. Но я не знала. И продолжала вести себя как глупый, необразованный ребенок.
Спиртное медленно заканчивалось, веселье нарастало. Глеб поставил пластинку, по дому разлилась страстная, горячая музыка. Голова кружилась, по телу расходились приятные волны тепла. Я не заметила, как романтичный танец перешел в поцелуи. А шершавые ладони Глеба заскользили по моему телу. Я смотрела на его лицо и видела глаза Натана. Губы Натана, улыбку Натана.
Поцелуи, объятия, смех, музыка…
Музыка, смех, объятия, поцелуи…
Все вертелось, кружилось, сердце замирало от восторга. Дрожь сопровождала каждое движение.
