Читать книгу: «Она – Пристань. Ambo Valentia», страница 5

В порыве своего отчаяния от безответной любви я, не помня себя… нажала на кнопку.

Отныне «Зеркало» никогда не позволит нашим аккаунтам найтись в пространстве.

Я сидела перед монитором, светало. Из эмоциональной комы меня выдернул нервный визг браслета, и на нем отобразилось сообщение от медика:

«Срочно явиться в Пункт помощи!»

Эмоциональная активность этой ночью явно не прошла незамеченной. Браслет запомнил весь спектр эмоций.

Я понимала, что мне в самом лучшем случае назначат повторный курс процедур, в худшем… А в худшем – ликвидация… За мной могут прийти в любой момент.

Но мысль, толкнувшая меня к «Зеркалу», была другой: «Я смогу найти Его в Подземелье!»

Дрожащими пальцами я набрала сообщение господину Альба:

– Пожалуйста, помогите мне… Мне нужно спрятаться в Подземелье… И на это у меня час…

Часть II.
Подземелье

Что такое я? Я – это ты.

Когда ты смотришь из сердца,

борьбы между добром и злом не существует.

В Пустоши я часто вспоминал Отца… Мне нужно было топливо, чтобы выжить. И топливом мне служила ярость.

Я никогда не мог поговорить с Отцом. Ни я, ни Пересмешник. И в этом мы с ним были похожи.

Всякий раз, когда я подходил к Отцу, он спрашивал меня, пришел ли я по делу, есть ли у меня какой-то действительно важный вопрос?

Я был слишком глуп и отвечал, что просто хочу побыть с ним. Но он с негодованием смотрел на меня и говорил, что «просто» не надо, надо по делу.

Я пробовал много раз, пока был глупым. Однажды я попросил Пересмешника подойти к Отцу и пообщаться с ним. Думал, что, может, Пересмешника Отец и правда любит и не оттолкнет его. Но я ошибся.

…и пол подо мной не хотел стоять, и стены били меня по очереди…

Тогда мы с Пересмешником поняли: для Отца нет ничего важнее его дел и его плана. И пока мы были частью его плана, мы были ему нужны.

Плохо помню все то, что сделал со мной Отец, руководствуясь тайным планом. Я попросил Пересмешника запомнить каждую деталь, каждое его действие, каждый жест, но сам предпочел обо всем забыть.

…вспомнить завтра…

Схоронить в своем Подсознании то, что он сделал со мной.

…вспомнить завтра…

Отец всегда говорил, что хочет сделать меня сильнее. Вот только путь, каким он вел нас, был так страшен… что я его забыл…

Однажды ночью я позорно плакал в подушку. У меня жутко болела голова, ломило все тело, будто из меня вырвали половину жизни. Я не помнил, как оказался в кровати.

Мама принесла мне воды, видимо, я кричал об этом. Я видел ее перекошенное от боли лицо.

Я наклонил лицо туда, где была вода в стакане, но она показалась мне черной… Она агрессивно пыталась ухватить меня за глаза… Колючая. А потом она укатилась от моего резкого движения.

Мне казалось, что меня очень много и в то же время что меня нет и наполовину.

Я слышал сотни голосов, сотни своих собственных голосов, и мне было страшно…

Я хотел, чтобы Отец пришел в мою комнату в ту, самую страшную, ночь и объяснил мне, что произошло. Или просто поговорил.

Или просто… зашел.

Но я ждал напрасно. Это была последняя ночь, когда я так ждал человека…

Он не пришел, и я плакал так горько, что даже Пересмешник не смел надо мной смеяться.

Он тихо сидел на полу рядом с моей кроватью и, стиснув зубы, молчал.

Глава 8. Вне Игры

День 31 ведения дневника

Я так давно ничего не записывала. Все потому, что из Пустоты не рождается Слово. Слово рождается из Энергии. И неважно, чем будет вызвана эта Энергия, какой она будет на вкус. Она может быть холодной, ментоловой, пронзающей все тело и порождающей Действие, или же теплой и нежной, погружающей в Мысли. Из Энергии рождается Слово. А внутри меня было так пусто, что безвольно бродящие вдохи и выдохи отчужденно стучались друг о друга.

Я была где-то посередине между сидеть и лежать, облокотившись на спинку мягко освещенной скамейки, на самом краю Главной аллеи. Биолюминесцентные пышные деревья освещали ее, смешиваясь с мраком Подземелья. С любовью посаженные в гелиевые клумбы, они строго перемежались друг с другом, голубые, сиреневые и нежно-бирюзовые.

В Подземелье я уже пробыла целый месяц. И ворох событий, случившихся за этот период, был непредсказуем. Я открыла для себя новый прекрасный мир. Раньше я думала, что Подземелье – это пустынное мрачное место. Да, мрачное, но нет, не пустынное. А еще магически красивое. Сбежав из Среднего Сектора, я стала много общаться с господином Альба, встретила живого и невредимого Пита: оказалось, его тоже кто-то спас из той стеклянной камеры. Я познакомилась со множеством новых людей и получила то, чего хотела, – живое общение. Но самое главное… вопреки истине, которую узнала, я искала его в каждом. И везде встречала его отсутствующее лицо, которое никогда не видела… и уже не увижу. И Пустота была моей спутницей.

Но… обо всем по порядку.

После моего сообщения с просьбой о помощи господин Альба без каких-либо вопросов скинул мне адрес, куда я должна была явиться как можно скорее. Это был закрытый магазин, расположенный в двух кварталах от Пункта помощи. Я обогнула его с внутренней стороны, поспешно подбегая к уже ожидавшим меня господину Альба и неизвестному молодому человеку.

– Повезло, что помощь тебе потребовалась в выходной, – господин Альба кивнул незнакомцу, и тот легким движением руки разрезал пленку, опоясывавшую магазин. Тем временем господин Альба достал маленький аппарат, который необъяснимым образом подобрал код к браслету и освободил меня от ненавистной оковы.

– Все это зафиксируется, – я в панике посмотрела на равнодушные уличные глазцы, подсматривающие за гражданами.

– Не переживай, Вериан ослепил их на пару минут. Не время задавать вопросы, – и господин Альба подтолкнул меня ко входу в магазин. Сам он зашел следом за мной, а Вериан остался снаружи, забрал мой браслет, запер за нами дверь, и я услышала, как он заново опоясывает магазин защитной пленкой. С каким спокойствием и точностью они оба действовали, будто не в первый раз экстренно спускали непутевых преступников в Подземелье.

Господин Альба большими шагами направился к лифту.

– Здесь вход в Подземелье?

– И не только. Это ближайший путь к Пункту помощи. Чтобы ты шла якобы по делу и лишь в последний момент свернула с заданного маршрута. До того, как медик поймет, что что-то пошло не так, считанные минуты. Он вызовет патруль.

Двери лифта бесшумно открылись от касания ладони господина Альба. Мы зашли в тесный темный лифт.

– Получается, нужно только знать место входа, и любой может оказаться в Подземелье?

– Любой, но только в сопровождении одного из нас. Будь здесь в одиночку кто-то не из Подземных, двери бы тоже открылись, но это был бы простой лифт, ведущий на нижний этаж магазина. Спасибо Хаку Аттеосу.

– Теперь меня будут искать.

– Теперь да. Сбегая в Подземелье таким срочным образом, ты закрываешь себе возможность вернуться в Средний Сектор.

– Хак Аттеос – создатель «Зеркала»?

– Да, главный хакер Подземелья.

Дальше мы спускались молча. И только когда двери лифта настороженно раскрылись, господин Альба коротко рассказал мне о пункте досмотра.

Пункт досмотра должен был пройти всякий входящий и выходящий из Подземелья вне зависимости от степени своей причастности к нему и положения.

Людей на пункте не было, лишь оборудованный детекторами коридорчик.

Я зашла в него и, подчинившись команде недружелюбного женского голоса, подняла руки вверх. Далее мне задавали вопросы, сначала простые: имя, возраст, должность в Среднем Секторе, уровень дохода, правша я или левша. А потом самые главные: какова причина моего спуска в Подземелье и надолго ли я спускаюсь.

Господин Альба сказал, что отвечать нужно максимально честно и развернуто. И сказать, что я явилась сюда жить.

Далее я прислонила палец к отверстию в стене, у меня взяли кровь.

Аппарат выдал мне синюю пластинку, которую, согласно инструкции, я обернула вокруг большого пальца правой руки. В окошке появился дыхательный баллончик, как только я взяла его в руку, на его корпусе высветилась фраза: «Возможно новое начало». Поспешно выйдя из коридора, я стала ждать господина Альба.

Он вышел очень скоро, на его большом пальце появилась белая пластинка.

– Долго ходить с ним? – спросила я архивариуса.

– С пластырем или баллончиком? – он не дождался моего ответа. – Тебе и с тем, и с другим – всегда. Когда почувствуешь, что воздуха недостаточно, вдохни через баллончик. А на этой синей пластинке зафиксирована вся информация о тебе. Цвет пластинки означает твой статус в Подземелье. Синие – для тех, кто живет здесь, не имея возможности выхода в Средний Сектор, белые – для тех, кто спускается по выходным. Также на этой пластинке будет твой персональный финансовый счет. Жители с синими пластинками должны найти себе работу в Подземелье. Жители с белыми имеют работу в Среднем Секторе и служат Подземелью извне. Ты все поймешь чуть погодя.

Мы подошли к широкой квадратной двери и приложили наши пальцы к сканеру. Двери раскрылись – и передо мной предстало Подземелье.

Глаза заслезились от непривычных цветов. Я выросла среди серости, а тут увидела голубое, зеленое, оранжевое и очень много сиреневого. Подземелье прямо пылало сиреневым цветом, а над нами – густая чернота.

Первое, чему я удивилась, – масштабы. Длинные коридоры-тоннели. Пешком можно было идти целую вечность, поэтому на некоторых участках вместо пола были установлены траволаторы. Первый в моей жизни траволатор привез нас с господином Альба в Регистрационную, где на синюю пластинку мне закодировали доступы в мою комнатку, в Обеденную и Овальный Зал, выдали персональный монитор для выхода в «Зеркало» с безлимитным доступом, который имели все жители Подземелья.

Господин Альба заботливо попросил в Регистрационной перевести с его счета часть средств на мой. Я спорила с ним и отказывалась, но мы сошлись на том, что, как только заработаю, я ему все верну.

Он провел мне экскурсию по самым основным местам: мы посетили мою комнатку, она была совсем крошечной, в десять квадратных метров, в ней помещались лишь кровать и столик, встроенный в стену. Туалеты и душевые были общие на этажах. Он показал мне, в какой стороне находится Овальный Зал и как добраться до Обеденной. А потом мы вышли на главную аллею с чудо-деревьями, и он сказал, что ему нужно идти по делам.

Но прежде чем попрощаться, я задала ему мучивший меня вопрос, ответ на который и поверг меня в Пустоту.

– Господин Альба… Помните, я вам сказала ник моего друга из «Зеркала». Вы что-то узнали, но я по глупости не дала вам договорить.

Я видела, как смотритель Архива смутился от этого вопроса: по всей видимости, он его не ждал. По крайней мере, сейчас.

– Узнал. Твой друг не из Подземных. Мне жаль, если ты надеялась найти его здесь. Его аккаунт был зарегистрирован в Среднем Секторе. Но информации об аккаунте нет никакой.

Кажется, он попрощался со мной, сочувственно заглянув мне в глаза, а потом удалился.

Кажется, я шла по аллее с дивными деревьями, но не видела их больше.

Кажется, я устроилась на работу и, кажется, я ела в Обеденной.

Но абсолютно точно Пустота разверзлась внутри, и, чтобы не сгинуть в ней окончательно, я совершила трюк. И стала Вне Игры.

День 32 ведения дневника

Вчера было записано так много слов, что я сильно устала.

Сегодня расскажу о моем месте работы в Подземелье. Я работаю помощницей помощника Вождя.

Нет, это далеко не моя заслуга. Это все старания господина Альба. Он хотел пристроить меня на ту работу, которая не будет меня обременять, на которой у меня будет много свободного времени для чтения книг, привезенных им из Архива.

Этой должности не было ранее, она и не требовалась, ведь у Вождя был помощник, который справлялся со всем. Его правая рука. Им не нужны были лишние люди. Но господин Альба имел вес в Подземном городе и явно был здесь кем-то более значимым, чем в Среднем Секторе в роли смотрителя Архива. Поэтому ради меня ввели эту должность.

Я чувствовала себя виноватой в том, что доставляю людям массу неудобств своим внезапным появлением. Однако, впервые войдя в рабочий кабинет Вождя, я оторопела от неожиданности.

В комнате были двое: рыжеволосый человек и Пит!

– Пит! – удивленно воскликнула я. – Ты жив?!

Рыжеволосый яростно расстрелял меня взглядом.

А Пит сконфузился и неловко предложил мне сесть за стол в ожидании инструктажа, пока они с Вождем договорят. Моя радость от встречи со знакомым человеком оказалась невзаимной, и я понуро села за стол.

Они быстро закончили свой диалог, и Вождь удалился.

– Пристань! – Пита будто подменили, и он снова стал общительным. – Ты как здесь? А ну, рассказывай! Я думал тебя ликвидировали, – с обезоруживающей улыбкой сказал он, усаживаясь на стол.

– Я думала, тебя тоже! – и я рассказала Питу о том, как флаэро доставил меня домой, о том, что добровольно проходила терапию коррекции, а она в итоге только усугубила мое психоэмоциональное состояние, о том, как я попросила помощи у господина Альба и сбежала сюда.

В свою очередь Пит сказал мне, что он теперь тоже не может выходить из Подземелья, и показал мне свой синий палец.

– Снова мы с тобой заперты, только теперь уже в других масштабах, да? – игриво заявил он.

Я измученно улыбнулась.

Он взъерошил свои пепельно-русые волосы, вдохнул через баллончик со светящейся фразой: «У нашего пути есть сердце», – и с безмятежным спокойствием принялся выдумывать мне функционал.

Теперь я должна была высиживать в кабинете с утра до обеда, а потом еще пару часов вечером, фиксировать тех, кто приходит к Вождю, их просьбы и разговоры, а еще носить кофе.

Вождь и сам мог бы прогуляться до аппарата, но Пит сказал, что мне надо выдумать побольше рабочих обязанностей.

Зарплата в Подземелье оказалась у всех одинаковой, здесь не было разделения на богачей и бедняков.

– Ну все! Слава Нагвалю, список твоих дел готов! – и Пит, довольный, протянул мне мониторчик со списком.

– Кому слава? – недоуменно переспросила я.

– Нагвалю, вождю Подземелья. Стыдно не знать. Прочитай историю Подземелья, кстати, фразы, появляющиеся на баллончиках, – это всё его цитаты, для поддержания нашего духа, – нравоучительно подметил Пит, оставляя меня одну в кабинете.

Обстановка на моем новом месте работы оказалась гораздо более живописной, чем в Архиве. Кабинет был просторный и ярко освещенный кристаллическими светильниками. Строгие столы стояли на равном расстоянии друг от друга, образуя букву «П». А на стене за столом Вождя красовалось окно-голограмма. Картинка за окном не менялась, но была настолько очаровательной, что не надоедала. Малахитовая лужайка переливалась оттенками зеленого, хвастаясь всем богатством этого цвета: оливковым, салатовым, фисташковым, бирюзовым, изумрудным. Мягкая трава усыпала эту ясную лужайку, возникшую посреди чернолесья. Мрачные тяжелые тучи застилали бежевое небо, и лишь один лучик света упрямо пробивался сквозь них. Но самое главное в этом окошке – серый маленький волк. Волчок. Он беспечно играл с последним лучом солнца, катался в свежей траве, а когда луч исчезал, он убегал в лес. Спустя пару минут картинка повторялась вновь, луч появлялся, и волчок снова выбегал на лужайку. Я погрузилась в эту картинку, следуя ее повторяющемуся ходу простых событий. Тучи – луч – волчок – лес.

Через какое-то время в кабинет явился рыжеволосый Вождь и уселся за свой стол.

– Кофе принесите, – громким басом затребовал он, пробуя на вкус столь непривычную для него просьбу.

Я очнулась от созерцания игры волчка с лучом и поспешила выполнить просьбу-приказ. Спустилась к ближайшему автомату и взяла сразу три стаканчика: ему, Питу и себе.

Пока я расставляла стаканчики по нашим столам, подметила, что Вождь недовольно следит за моими действиями. Возможно, я не должна была нести кофе и себе тоже. А возможно, не должна была нести и Питу.

– Держите, господин Нагваль, – я поднесла ему стакан с дымящимся напитком. Его глаза изумленно округлились, брови выгнулись коромыслом, создавая на лбу крупные кривые борозды.

– Как ты меня назвала? – он разразился раскатистым хохотом. – Я не Нагваль!

Все в моей голове спуталось, ведь Пит сказал, что Нагваль – это Вождь Подземелья. Кто же сидел передо мной, если не вождь? Я смущенно смотрела на серенький стаканчик.

– Я Рой, – вдруг произнес рыжеволосый.

– Извините, пожалуйста, господин Рой.

Он покровительственно кивнул, и я погрузилась в работу, которой не было. Ну зато была пустота. Вот в нее я и погрузилась.

Только после обеда я спохватилась и решила, что все-таки мне стоит освоиться на своем новом месте проживания. И нашла в «Зеркале» историю Подземелья.

Разобралась, что Нагваль – это первый Вождь Подземелья, умерший семь лет назад, что его бесконечно почитают все жители Подземного города. И зачастую говорят «Слава Нагвалю!», когда происходит что-то хорошее.

Вожди в Подземелье в обязательном порядке сменялись каждые три года и переизбирались каждый год путем общего голосования. В частности, Рой, нынешний Вождь, занимал свой пост второй год подряд.

Теперь я поняла, как глупо выглядела в кабинете.

Я всегда приходила на свое рабочее место чуть раньше положенного. И первые недели безучастно теряла время, пребывая «Вне Игры» или же погружаясь в окно. Единственной моей заботой было принести кофе.

Вождь всегда говорил грудным громким басом, Пит был всегда общителен и весел, а я была всегда молчалива и невидима. Так мы и сосуществовали с утра до обеда, а потом еще несколько часов вечером.

Пока однажды…

Был очередной день. И Пит с Вождем о чем-то говорили, я даже не вслушивалась и так бы и осталась в своем плотном коконе, если бы их разговор, точно назойливый будильник, не вывел меня из оцепенения.

– Ты много берешь на себя, оспаривая мой план, – давил Вождь.

– Я просто высказываю беспокойство, Рой. Все должно быть учтено, и кто, если не я, в этом должен убедиться.

– Мы с Хаком уже все обговорили, нечего тут обсуждать, – отмахнулся Рой.

– Я думаю, сюрприз для жителей должен состояться как можно позже, мы все должны к этому подготовиться прежде, чем Хак начнет действовать.

– Сюрприз должен состояться немедленно! А ну-ка, давай спросим у нее, – и Рой многозначительно впился в меня глазами. – Послушай, представь, что я хочу преподнести всему Подземному городу дар. Пит хочет повременить, а я считаю что нужно действовать СЕЙЧАС ЖЕ. Пит считает, что вправе спорить со мной. Но он имеет такие же права, как и ты, – он насмешливо покосился на Пита, упиваясь его уязвленным видом. – Ну так, как считаешь ты, девочка?

Я нехотя пришла в себя, оттаскивая взгляд от полюбившегося мне волчка, и оказалась в кабинете. О чем они только что спорили? Сюрприз, дар?

– Сюрприз – это нечто хорошее?

– Ну конечно! – рассмеялся Рой.

Мне так не хотелось голосовать против Пита, что я нашла компромисс.

– Думаю, лучше всего сюрпризы преподносить в праздник, чтобы это было ярко и незабываемо. Через месяц День Памяти Нагваля. Может, тогда?

Рой возликовал. Конечно, месяц – это не «СЕЙЧАС ЖЕ», как он хотел, но, похоже, эта идея ему понравилась.

– Видишь, Пит. Я готов уже послушать девочку. Пристань, так? – он уточнил мое имя, будто не знал его до этого времени.

Пит недовольно глянул на меня, а потом пожал плечами.

– Как скажешь, Рой. Ты же Вождь, тебе виднее.

– Наконец-то ты вернулся в реальность. Сходи к Хаку, расскажи о нашем решении.

– Я? – возмутился Пит.

– Ну не могу же я послать к нему Пристань. Она с ним не знакома, – он снова рассмеялся, оглядывая Пита с явным превосходством.

– Можно сообщить ему в «Зеркале», – намекнул Пит.

– Сходи и скажи лично!

Пит поспешно вышел, стараясь скрыть бурлившее в нем возмущение, но мы оба его заметили.

Рой вернулся к своим делам, а я заносила данные о его утренней встрече с представителем компании Sir Ingo.

Я не обратила внимания на то, как он вышел из кабинета, сколько он отсутствовал. Но его появление оказалось крайне нестандартным. Он застыл в дверях и не шевелился, пока я не заметила неладное и не подняла на него взгляд.

Он стоял с двумя стаканами кофе. Как я надеялась, что это для него и Пита. Примирительный жест. Но, к несчастью, он медленно подошел к моему столу и поставил мне один стакан.

– Господин Рой, зачем это вы? Я бы сама вам принесла. Очень неловко. Это моя обязанность.

– Вот именно, обязанность… А в моем случае это желание. Мне нетрудно, – он прошел к своему рабочему месту. – И прошу, не надо этих «господин Рой», я не так уж стар.

– Как мне к вам обращаться? – разговор становился очень нехорошим, и я не знала, что делать. Что-то мне сильно не нравилось во всем этом.

– Просто Рой.

Я поспешно вдохнула воздух через баллончик, на котором замаячила фраза: «Сегодня – они великие, завтра – тень прошлого».

С того самого дня я вообще перестала как-либо к нему обращаться. Если мне что-то требовалась, громко произносила свою просьбу или вопрос, как будто никому не адресуя. Пусть сами решают, кто мне ответит. И видела, что Вождь покрывается красными пятнами всякий раз, как я подбрасывала в воздух принадлежавший ему вопрос.

Чтобы наблюдать за Приходом, мы с Пересмешником выбрали камень на самом краю Обрыва: отсюда хорошо была видна главная Дорога.

Я набил карманы дьявольскими ягодами и аккуратно уселся, свесив ноги с обрыва. Я любил так сидеть. Помню, еще на парковочной площадке, когда я хотел скинуться вниз и Пересмешник меня остановил, мы потом долго с ним разговаривали, сидя на краю и вот так же свесив ноги в бездну.

Есть в этом что-то волнующее — ощущать смерть под ногами.

Пересмешник внимательно наблюдал за Дорогой, а я никак не мог собраться с мыслями. Ягоды коварно утаскивали одну за одной. Они давали мне состояние эйфории, но после высасывали всю мою память. Те, кто злоупотреблял ягодами, со временем полностью забывали о том, кто они, как сюда попали, и пропускали даже свой день выхода из Пустоши, навсегда оставаясь в ней…

Мы с Пересмешником договорились, что ягоды буду есть я, а он будет следить за моей памятью.

Я мельком бросил взгляд на Дорогу и уже собирался закинуть в рот целую горсть эйфории, как вдруг произошло странное. В Пустоши появился еще один ребенок.

…тише ты…

…тише…

…тшшшшш…

Мы с Пересмешником оба подались вперед, жадно наблюдая за сверстником.

Он был невысокий и костлявый, бесцветные коротко стриженные волосы, бледно-серые глаза. От него за милю веяло страхом, впрочем, как и от каждого, кто оказывался в Пустоши впервые.

Я не заметил, как сжал в кулаке горсть ягод, и рубиновый едкий сок потек сквозь пальцы, запачкав штанину.

– Я единственный ребенок в Пустоши! Я и должен остаться единственным! Он не посмеет занять мое место!

Пересмешник рассмеялся. А я инстинктивно закутался во тьму.

– С каких пор. Ты перестал в каждом новом человеке. Искать друга?

– Не знаю, не думаю, что это важно.

И мы с ним побежали наперегонки вниз по склону, и моя тень бежала впереди нас…

День Прихода случался хаотично, но все обитатели Пустоши каким-то образом чувствовали, что именно сегодня будет приход новых пленников.

Я любил быть зрителем и лишь наблюдать за реакцией вновь прибывших.

Каждый раз в конце Дороги новичков ожидало испытание.

Когда я впервые появился в Пустоши, в конце Дороги ко мне сразу же прилипли Сектанты. Они были ласковы и зазывали в свою Обитель. Я помню, как обрадовался доброму отношению, но Пересмешник видел ложь. И он меня вытащил и спас.

…отобрал у них тень своей тени…

А потом он уничтожил собственными руками всех Сектантов, пока те были в каком-то трансе…

…и я слышал колокол между моими шагами…

С Обрыва я видел, что сегодня новеньких поджидают Безликие, чтобы отражать их самые потаенные страхи и плодить затем по всей Пустоши. Страхи увязывались за каждым пришедшим и сводили с ума, пока человек сам не становился безликим и не отражал чужие страхи.

Безликие, как вирус, поставляли в Пустошь все новые и новые ужасы.

Когда я уничтожил Сектантов и Слава о моем безумии и жестокости поползла по Пустоши, ко мне подослали Безликих.

У нас с Пересмешником были считанные секунды, когда мы заметили их приближение.

Решение было принято молниеносно. Пересмешник выступил вперед, заслонив меня от них.

Стыдно признаться, как на мгновение вместо благодарности я почувствовал любопытство. Чего же боялся дерзкий Пересмешник?

Безликие прочитали его главный страх. Я помню, как вся Пустошь завибрировала от удивления. Они не смогли отразить его. Не появилось ни страшных существ, ни человека. Ни какого-то другого явления…

…тише… тише…

Обитатели Пустоши стали считать Пересмешника феноменом. Так мы утвердили свою силу. Нас боялись побольше Безликих, потому что не могли объяснить нашу победу над ними. Необъяснимое всегда страшно.

…их глаза кидались под наши ноги…

А Безликие не могли разговаривать, и не смогли рассказать о том, что они отразили страх Пересмешника, просто никто его так и не увидел.

И никто не знал, как я потом успокаивал онемевшего от ужаса Пересмешника в нашей камере и клялся, что его страх никогда не станет явью.

…можно оно пожужжит, чтобы я уснул?

…можно-можно…

Мы спустились к окраине Дороги. Новеньких было пятеро. Мне были безразличны все, кроме сверстника. Они шли группкой, не замечая друг друга, озираясь по сторонам, содрогаясь от запаха Пустоши.

Я подобрался сбоку и легонько присвистнул, привлекая внимание моей жертвы.

Он резко обернулся, и мы встретились взглядами, я коротко показал ему следовать за собой. Несчастные остальные, их поджидали Безликие. Я мог увести всех, но увел лишь того, кто был мне интересен.

Бесцветный, так я прозвал его, потек за мной.

Я шел быстро и не оглядывался. Я слышал его поспешные неуверенные шаги, он то отставал, то нагонял меня.

Наконец, мы отошли от Дороги на безопасное расстояние. Вокруг только потрескавшаяся серая Пустошь и ничего лишнего.

…я любил ничего лишнего…

– В конце Дороги тебя поджидали Безликие. Они бы выудили все твои страхи и свели тебя с ума, – сообщил я. – Мы спасли тебя.

– Спасибо, спасибо, я очень благодарен. Как я могу отплатить тебе? – зашелестел Бесцветный.

От его манеры говорить мне стало неприятно. Пересмешник почувствовал ложь, и меня это удивило. Почему слова благодарности могли стать ложью?

Я стал наблюдал за Бесцветным очень внимательно.

– За что ты здесь?

– Я убил свою мать, – просто ответил он, и я потерял контроль всего на миг, тьма хлестала из старательно стертых воспоминаний, но всего лишь на миг. И этот миг помешал нам с Пересмешником определить, врет он или нет.

– Вот как? – я лживо-равнодушно пожал плечами. – Что ж, надолго ты тут?

– Я не знаю. Мне не сообщили.

– Посмотрим на табло, – я уже шел по направлению к нему. Бесцветный нагнал меня и пошел вровень со мной.

– Как тебя зовут?

– Вопросы здесь буду задавать только я, – самообладание вернулось ко мне, и безмятежность в моем голосе прокатилась чужеродным эхом по всей Пустоши.

– Ты спас меня не просто так, для чего-то, – настаивал Бесцветный.

– Ты будешь моим персональным рабом.

– А если нет?

– А если нет, я направлю на тебя Безликих. Судьба тебе была встретиться на Дороге именно с ними. От судьбы не уйдешь, – и я мягко улыбнулся.

Я видел, что он испугался. И замедлил шаг.

– Что я должен буду делать? – глазки его нервно забегали.

– Ты будешь делать то, чего никогда не буду делать я, все просто…

Он никогда не заменит меня в Пустоши. Я чуял не страх, но трусость во всем его существе…

– Если ты не против, зови меня Подражатель.

– И кому же ты подражаешь?

– Тому, кем восхищаюсь.

– Мне нет дела, по сути. Подражатель – хорошая кличка. Будешь подражать рабам.

– Хорошо, – беспрекословно согласился Бесцветный, и мне стало еще противнее его присутствие рядом.

Я подумал, что погорячился. Зачем он был мне нужен? Поговорив с ним всего пару минут, я уже понимал, что Пустошь его сломала бы и уничтожила быстрее. И мне не стоило тратить свои силы.

Но Пересмешник попросил меня потерпеть Бесцветного рядом. Он хотел почувствовать, что такое раб.