Читать книгу: «Восстание Магов. Том 1. Прижатые к земле», страница 36
Глава 48. Бог
– «Пойми, Винсент, иначе никак…» – на этом закончил тогда свою речь Чарльз, явно не оставляя своему подчиненному никакого иного выбора.
И Винсент теперь уже абсолютно не понимал, что же с ним происходит. Ведь, казалось бы, Чарльз снова так сильно в нём нуждается, так сильно хочет, чтобы он сделал для него что-то. От этой мысли Винсент невольно возвращается в то время, когда смог найти себя среди всей крови и разрушений этой войны. Именно ощущение того, что ты кому-то нужен, что на тебя больше всем не наплевать, тогда дало ему сил сражаться. Сражаться не только и не столько ради «благой» цели, сколько ради себя.
Но почему же сейчас от этих речей его прежнего капитана ему так больно? Почему сейчас он всем нутром жаждет поступить иначе? Беда только вот в том, что он не только не до конца пока еще уверен в своих чувствах, так еще и чувствует себя абсолютно беспомощным в этой ситуации. А потому последние слова Чарльза так сильно врезаются в его сознание и раз за разом проигрывают одну и ту же мелодию.
– Иначе никак, иначе никак… – лишь бессильно повторял про себя Винсент.
Бог достаточно быстро понял, что отношение всего этого подземного исследовательского комплекса к нему отчего-то резко изменилось. Больше никто не хотел с ним здороваться, в столовой ему приходилось есть, будучи окруженным немой тишиной и истыканным чужими броскими взглядами. Он изо всех сил старался не подавать виду, что уже успел это заметить и осознать, а потому постоянно разыгрывал перед местным контингентом разнообразные сценки.
– Ну же, тётя Люси! Вы еще на прошлой неделе говорили, что хотели приготовить для меня пирог с какой-то особой начинкой. Что же с ним произошло? Неужели что-то дурное стряслось? – он раз за разом продолжал заваливать окружающих очевидными вопросами.
–… – но те лишь раз за разом отвечали ему всё меньше и меньше.
Единственным, кто выделялся, был Винсент. Каким-то чудным образом он один продолжал вести с Богом диалог и, кажется, искренне не понимал, что же происходит. Но впоследствии даже он стал понемногу притихать, когда Бог позволял себе задавать уж чересчур прямые вопросы:
– Это так Чарльз приказал, не думаешь? У кого, как не у него будет такая власть в этом месте?
– Ну, ты же знаешь, что его скорее назначили сюда смотрителем.
– Смотрителем? И что же это за должность такая?
– Да, не спорю, что сейчас капитан явно берет на себя куда больше обязанностей и ответственности, чем, может быть, ему даже положено…. Но я в любом случае уверен, что он действует исключительно тебе во благо.
– Благо. Нравится мне это слово! – выразился Бог и решил на этот раз сам прервать разговор внезапной атакой в сторону Винсента.
–«Уж больно часто он это делал раньше, чтобы уйти от ответа. Так что, если что, путь потом не дуется!» – подумал про себя Бог и улыбнулся.
Всё же как сильно бы он ни хотел ненавидеть всё и вся вокруг, только вот почему-то, когда он находился рядом с этим странным взрослым, что так и не научился зачесывать свою челку в сторону, то это чувство заменялось на… радость? Он тогда еще сам искреннее не понимал, да и вместо этого отлично знал, что к таким моментам ему уже никогда больше не отнестись серьёзно. Каждая его улыбка, что появлялась на лице за последние пару недель, ведь была искусственной. А значит и сейчас он просто притворяется. Даже если какой-то очередной назойливый голосок говорит ему, что это не так.
– «Так, и никак иначе… – думал про себя Бог – Ибо искренне я смогу еще улыбнуться лишь раз, в тот самый момент пред тем, как навеки лишу этот мир спокойного сна!»
Улыбка не его лице стала шире, зрачки расширились, а взглядом он, будто мертвой хваткой, впился в, хоть и на мгновение, но испуганное лицо Винсента. Более никто не смел стоять у него на пути. Даже тот, кого он когда-то считал своим самым грозным врагом, теперь оказался с легкостью побежден. Бог знал, что если дело дойдет до реального столкновения, то былые чувства всё равно, скорее всего, сумеют возыметь над ним и поглотить, хоть на мгновение. А потому он всеми своими силами должен сделать так, чтобы это мгновение для него не стало последним.
– Я до сих пор могу быть слаб эмоционально, ибо убить в себе всякий намек на горечь и сострадание невозможно. Однако если я вместо этого убью столько людей, что на каждое такое сию минутное веяние раскаяния или опустошения, у меня найдется по паре изрезанных и растерзанных трупов, то я не никогда не сумею найти себе оправданья. И это станет моим спасительным маяком, что укажет мне путь в бескрайнюю ночь вечного отчаяния! – явно перегибая палку в драматизации своего собственного положения и намерений, заявлял вслух Бог на пустую аудиторию внутри своей собственной комнаты.
Эти постоянная немота и пустота уже успели, как следует надоесть ему через всего каких-то пару дней. Да, поначалу специально ходить вокруг, и задирать окружающих было даже весело в его глазах. Ибо так он явно ставил их в некомфортное положение и заставлял забавно кривить душой. Но когда всё это отношение быстро из-за этого переросло чуть ли не в открытую ненависть, то ему уже было не до шуток и смеха.
– Старик, и чего же ты от меня таки хочешь? Скажи уж, наконец?!
Сначала он лишь постоянно проговаривал это про себя, смея только представить, что в один день Чарльз всё же решит заявиться перед ним собственной персоной. Он уже успел к тому моменту перебрать множество версий и вероятных причин, только вот даже проведя за их анализом уже банально неприличное количество времени, он не был уверен, что приблизился к истине.
– «Чёрт, всё же люди существа столь непонятные, что, может быть, их нельзя столь просто направить на истинный путь» – думали про себя они оба, стоило им только вновь встретиться.
– Или хочешь сказать, что привел меня в эту тренировочную залу лишь дабы провести матч-реванш? Но где же тогда толпа, который суждено в очередной раз узреть твое падение? – всё не унимался Бог, хоть по нему и было видно, что он скорее паясничает, нежели говорит серьёзно.
– «Только вот я уже вовсе не уверен, что о нём на деле можно судить так» – подумал сначала про себя Чарльз, а затем уже ответил – Нет, я здесь исключительно, чтобы с тобой серьёзно кое-что обсудить.
– Да ладно, я уже в полном порядке! Тогда всё, конечно, обернулось не совсем так, как я ожидал, но теперь, после многочисленных наставлений со всех сторон, я уже успел что-то да осознать! И неужто по мне и моему недавнему настрою не видно?
– Видно, то оно видно, только вот совсем не то, о чем ты сейчас глаголешь, молодой человек! – Чарльз всё сильнее убеждался в том, что, наконец, понял, что случилось с Богом – Ты и правда сумел измениться после того прискорбного инцидента, дабы побороть в себе те боль и ненависть. Только вот в какую сторону ты изменился, мне не подскажешь!?
Чарльз делал акцент на очевидном, постоянно повышая голос под конец собственных изречений. Ему важно было также явно дать им обоим понять, кто сейчас «ведет» разговор. А кто должен лишь слушать и отвечать.
– Знаете, я могу вас в какой-то мере понять… – поначалу даже слегка ошарашил Чарльза Бог своим ответом – Я веду себя чересчур, верно? При этом чересчур почти во всех аспектах, вот почему даже сформулировать вопрос получилось лишь так. Но только вот перед тем, как вы молча кивнете мне головой в ответ…
Бог на мгновение прервался на середине фразы. Его глаза вновь наполнились той тьмой, что сейчас так и бушевала внутри него. Его взгляд вонзился в глаза Чарльза, а от того тот даже невольно на мгновение перевёл свой взор в сторону. И этого мгновения Богу было достаточно, чтобы продолжить:
– Но перед этим задумайтесь вот о чем: а что вы вообще сможете мне сделать, даже будь все ваши наихудшие предположения верны?! – его голос всё сильнее искажался, а на лице разрасталась, сродни безумной, улыбка.
Но Бог явно не был безумен. Как сильно не желал бы Чарльз выкрикнуть именно это несносное оскорбление в его сторону, он понимал, что, либо этот малец уже окончательно перешагнул всякую грань адекватности. Либо в его словах было нечто большее, нежели просто угрозы.
И почему же первый вариант нельзя просто приравнять к безумию и свести всё к его крайней степени? А потому, что при сочетании со вторым вариантом это «безумие» может перерасти в нечто, что нельзя будет более описать никакими словами. Ибо ежели этой сущности, этому монстру суждено будет вырваться из клеток этого комплекса, то конец грядет не только для Союза или Империи.
– Но и всего мира в целом! – будто читая мысли и произнося их вслух, прокричал Бог прямо в застывшее лицо Чарльза.
– С этого момента ты помещаешься под мое постоянное наблюдение, а все твои силы будут сдержаны в специальной магической камере до прибытия специального отряда из штаба операции! – лишь сумел в ответ на это как можно более грозно прореветь Чарльз и занести руки, призывая заклинание.
Огромная волна грязи через мгновение возникла прямо перед Богом, который, однако, лишь с надменной усмешкой на лице развернулся и пошел в сторону выхода. А в последнюю секунду, прежде чем этой могучей хватке сил воды и земли было суждено схватить его, он одним щелчком пальца призвал свое огромное теневое крыло и разорвал им заклинание.
– Как прикажете, капитан! – лишь еще раз бросив взгляд на Чарльза, с издевкой произнес Бог и совершенно безразлично вышел из зала, оставив разбитого Чарльза бессильно стоять и смотреть ему вслед.
Следующие пару дней Бог провел наедине с собой в своей комнате, что стала для него ничем иным, как тюремной камерой. Да, делить её с другими арестантами не приходилось, но с учетом того, что никто даже подходить к ней в эти дни не осмеливался, ему всё же было немного грустно и одиноко. В области живота. Всё же попервой свыкаться с мыслью, что ему придется невольно опустить себя до голодовки, было непросто, но быстро вспомнив, что всё происходящее – это не более чем устроенный им лично фарс, он успокоился.
– Всё же они настолько меня испугались, что даже не подошли, дабы заключить меня в ту самую магическую камеру, ха! – лишь усмехнулся про себя Бог – А сколько грозных слов-то было!
Ему часто доводилось слышать или ощущать крылом, как кто-то ходит вокруг его комнаты, и иногда даже удавалось разобрать пару другую слов, что изрекали их испуганные уста. Иногда ему даже доводилось слышать знакомые голоса, и некоторые из них заставляли его глаза слегка потупиться в сторону и набрать всей грудью воздух, дабы расстроено выдохнуть. И тогда он так сильно увлёкся этой игрой, что совсем позабыл, что должен был среди всех этих голосов появиться и еще один. Тот, которого он так сильно ждал, хоть и сам это всеми силами пытался отрицать. Ибо совершенно не знал, что он услышит от «него».
Винсент не мог заснуть всю эту ночь, а потому под утро так и не успел как следует успокоиться. Всё же глупо было надеяться, что хотя бы что-то в такой ситуации может сложиться в его сторону.
– Ага, как же глупо надеяться, что всё пойдет по плану, когда сам твой план – это противостоять всему! – горько усмехнулся он над собой с утра.
Но, думаю, не для кого уже не секрет, что все эти мысли были отвлеченными, а на деле Винсент волновался совершенно по другому поводу, а за столь робкой беседой с самим собой он лишь надеялся скрыть от себя это волнение. Наивно надеялся, ибо стоило ему снова вернуться к рассуждениям по поводу предстоящей ему задачи, так его сердце вновь начало колотить так, будто он снова вернулся в тот первый день на фронте.
– Сколько же можно жалеть именно себя?! Почему я так и не смог поволноваться о нём?! – корил он себя, уже бегом направляясь в сторону одинокой и всеми «проклятой» комнаты.
Винсент долго не мог понять своих истинных чувств, что терзали его душу всё это время. Но теперь, когда, как казалось, было уже поздно, он, наконец, осмелился осознать, о чём же всё это было. И в момент своего прозрения он понял, что шанс еще есть. Шанс всё изменить и всё исправить. Для себя. И для него.
А потому он сломя голову бежал по коридору, что сейчас казался ему столь длинным и столь темным и давящим.
– Нет уж, это не просто галлюцинации. Капитан уже начал действовать! – успел он заметить для себя и еще сильнее ускорился.
Только вот почти у самой точки назначения его перехватили маги из специального отряда.
– «Так значит, они уже здесь!» – ужаснулся он про себя, а затем вопросил – Кто вы и что вам здесь нужно?
– Мы здесь по поручению главы исследовательской миссии Чарльза Блайтмилана – заявил в ответ один.
– Приказ: сопроводить одного из местных магов под надзор специального отдела по полевым магическим операциям – и отчитался второй.
– Тогда позвольте и мне пройти, я Винсент Либер из высших чинов этой миссии!
– К сожалению, Винсент, именно тебе я пройти дальше позволить не могу… – услышал он знакомый властный голос из-за спины.
– Чарльз, то что ты себе позволяешь и собираешься совершить – одна большая ошибка! – выкрикнул в ответ Винсент, после чего его скрутили маги спец отряда.
– Да, ошибка. Но его, а не наша, Винсент – спокойно ответил на всё это Чарльз – Он добровольно запер себя внутри и ждал прихода магов со стороны, а значит согласен со всем происходящим. Неужели тебе самому не кажется, что ему сейчас самое место в Десятке?
– Они согласились? Но как?!
– Эта сила внутри него, Винсент… стоило мне только послать очередной детальный отчет в штаб, как они сразу все вскопошились. После очередного обострения на фронте и невероятных успехов Научного Рейлгана, чёрт его помяни, они для себя вычислили одну простую истину – гордо заявлял в ответ Чарльз – Для того, чтобы перевернуть ситуацию на поле боя и обратить наше явное, хоть и небольшое, преимущество в победу будет достаточно одного «взрыва». Ну а кто, как не Бог, послужит для этого идеальной «бомбой»?
– Но ведь весь смысл был… – обессилено заявил Винсент.
– Мы с тобой говорим об одном и том же человеке, а, Винсент?! – почти рассмеялся ему в ответ Чарльз – Смысла в нём больше нет. Ни капли. Он просто сошел с ума и более недееспособен. Наш же долг сейчас не позволить ему причинить вред ни себе, ни окружающим. Ну, а то, что его хотят из-за этого использовать по его «прямому назначению» уже можешь винить на войну. Она взрастила в нём дьявола, ей же его и усмирять, не так ли?
– На выход! Это прибыли маги из штаба! Мы здесь, дабы сопроводить тебя в специальный отдел! – услышал Бог голоса у себя за дверью с утра.
Странный будильник, конечно, но всё равно приятный. Всё, наконец, с ним кто-то да заговорил. А особенно столь грозно и официозно.
– Хорошо, хорошо! Только сейчас оденусь! – без волнения ответил им Бог – Но учтите, что если не будете рады меня видеть в моем текущем амплуа, то сами виноваты, ибо с утра у меня все волосы дыбом!
Признаться честно, для Бога этот момент был слегка волнителен. Он явно ощущал присутствие в округе не менее десятка новых серьёзно настроенных магов, что так и источали из себя концентрированные потоки манны в его сторону.
– «Если так волнуются, то что-то явно не так! – с нарастающей улыбкой на лице думал про себя Бог – А если что-то не так, то они сами начали!»
Через секунду стальная дверь его комнаты со скоростью молнии слетела с петель и вылетела в сторону магов из спец отряда. Они кое-как успели сдержать её и не оказаться размазанными по стенке с помощью своих магических щитов. Но Бог не дал им и шанса на ответные действия, ибо тут же впечатала их в стену, захватив дверь мощным вихревым потоком.
– А теперь будьте паиньками и посидите пока здесь тихо мирно! – высказал им Бог напоследок, прежде чем одним теневым пинком оставить их без сознания и передавить пару органов.
– «Грустно, конечно, будет, если именно этим двум несчастным бедолагам будет первыми суждено полечь от моей руки, но сейчас у меня нет на них времени!» – рассуждал он про себя, игриво направляясь в сторону наибольшего скопления враждебной ему силы.
Но зачем же ему было специально дожидаться, пока ситуация не станет критической, а лишь затем стараться выбраться? Ну, видите ли, Бог, даже не смотря на сложившуюся ситуацию, всё же глубоко ценил то, что для него сделали сотрудники этой лаборатории. Также он ценил и уважал мнение Чарльза, а также старался смотреть на ситуацию и с его стороны. А потому если он позволил себе столь грозно выразиться во время их последней «беседы», то это еще не значило, что он на самом деле готов совершить сказанное.
Ведь даже если все вокруг так дурно стали к нему относиться, то это мало чем отличается от того случая, когда он сам натравил на себя других магов, с которыми сражался, дабы исследовать свои силы. И сейчас его крыло тоже вызывало у него сильную ноющую боль в правом плече. А потому пока что, хоть глядя со стороны и сложно, наверное, так судить, но он всё же не ощущал с их стороны явной для себя угрозы. Да, им явно приходилось уже более мириться с его существованием, нежели его одобрять и поощрять. Однако он до сих пор верил, что никто из людей здесь еще не заслужил полноценно стать «жертвой ради его восхождения на Небесный Трон». Это если говорить, используя возвышенную и переполненную пафосом риторику.
Жаль только что теперь, с появлением этих магов из штаба Бог более не мог так судить о людях здесь. А потому, если они всё же посмели его предать и тем самым спровоцировать его божественную кару, то ему больше не стоит переживать об их жизнях. Ибо если впоследствии кто-то и осмелиться выступить против его небесного ужаса и вечного террора, то он будет лишь приветствовать это.
– Познай отчаяние! – направив руку в направлении очередной пары уже местных магов, произнес заклинание Бог и обрушил на них парад звезд тьмы.
Переход оказался усеян многочисленными воронками от попаданий, но ни в одной из них не оказалось бездыханного тела.
– «Всё же я так и продолжаю себя насильно сдерживать – мыслил про себя Бог – Если бы только такой мощным стоп сигнал присутствовал во мне в тот день, то всё это… стало бы парадоксом! Ибо рождено это сковывающее меня чувство именно из-за того ужаса, что я сам на себя навлёк!»
Он продолжал неспешно продвигаться в сторону ближайшего выхода из комплекса, который уже к этому времени был по швам перекрыт. Как и весь тот отдел, в котором сейчас находился Бог.
– Три мага тут, мощная стена там, а здесь у нас что? – выглядывая из-за стены, произносил для себя вслух Бог – Признаться честно, я ожидал увидеть здесь пожилую фигуру с седыми волосами и в мундире. А вот предателя вроде тебя, я никак здесь видеть не хотел!
Его лицо искривилось, глаза стали подобны стеклу, но он всё равно без задней мысли рванул в сторону Винсента. Тот одним грозным взмахом своего огненного клинка отбросил Бога в его столь жалком наступлении и немо взглянул ему в глаза своими пылающими от переполняющей их манны огненными воронками.
– А где же старик, а?! Неужто ты его грохнул, прежде чем явиться сюда?! – периодически переходя на истеричный смех, начал заваливать Бог Винсента вопросами – И что же ты тут тогда забыл, скажи мне, наконец! Скажи хоть раз в своей жалкой жизни! Скажи правду!
Не в силах более адекватно соображать и впервые за долгое время, дрожа от страха за свою жизнь перед тем жаром, что сейчас окружал его учителя, он собрав всю накопившуюся в своих внутренних магических путях и крыле манну, рванул вперёд. Тьма заполонила полупустой и еле освещаемый ожогами на стенах коридор и словно пасть проглотила Винсента. Но еще мгновение спустя, и вся эта липкая и текучая оболочка из тьмы лопнула, оставив учителя и ученика наедине, раскрывая мучительную правду.
– Ты… – четко ощущая, как его покрытая теневым клыком рука, застряла между рёбер Винсента, промолвил Бог.
– Прости… – лишь с улыбкой произнес Винсент, пока из его рта выходили струйки крови.
Бог больше не ощущал того адского пламени ни вокруг, ни внутри Винсента, а потому от этого осознания ему вдруг стало так мучительно холодно! Он из последних сил схватился за свою правую руку и попытался вытащить её из тела учителя, но она будто застряла там. Будто её там что-то удерживало. Чья-то столь теплая хватка, что у Бога просто больше не было сил вырываться.
– Отпусти! – лишь через слезы прокричал Бог.
– Мне столько нужно тебе еще сказать, поэтому не переживай, пока что я еще умирать не собираюсь! – всё также глупо улыбаясь, со своей детской наивностью стараясь обмануть Бога, произнес Винсент и положил свою левую руку на пронзившую его клешню Бога.
– Почему ты сейчас так со мной поступаешь?! Почему лишь ты способен на такое?! Почему я…?! – уже путаясь в словах и собственных мыслях, так же продолжал кричать на него Бог.
– Правильно, правильно, выскажи этому старому дураку всё то, что лежало у тебя на душе, – продолжал подбадривать его Винсент – Он так долго был рядом, оказался ближе, чем кто-либо другой, но при этом…
– Да заткнись ты уже! – отбросив своей левой рукой руку Винсента, проревел Бог и бессильно ударил его ею – Не смей… продолжать, а иначе…
– А иначе никак, Бог! Всё это время я видел, как тебе тяжело, я всё это видел и понимал, но продолжал считать, что все это лишь пойдет тебе во «благо», – не сдерживая последних слез, высказался, наконец, Винсент.
– Каким же наивным и тупоголовым кретином ты тогда был!
– Ха-ха, да, да, верно! – усмехнулся Винсента и, обессилив выпустил правую руку Бога из своей груди – А всё потому что я прикрывался собственным великим несчастьем, а за тебя заступался лишь в наивных попытках…
– Не говори больше! Я сейчас же что-нибудь придумаю! – обхватив руками Винсента за плечи, убеждал его Бог, хотя ситуация была уже очевидной.
– В попытках искупить свои грехи… – схватив за руку уже стремящегося прочь на поиски подмоги Бога, продолжил Винсент.
– Чёртов идиот, если в тебе столько сил, чтобы держать себя в живых и говорить, то сохрани их, дабы выжить! Прошу! – не в силах освободиться даже от такого захвата, умолял Бог.
– А потому сейчас я хочу сказать тебе лишь одно – уже шептал из-за потери сил Винсент, явно не имея более возможности услышать или понять Бога – ….
Бог, хоть искренне того и не хотел, но таки сумел услышать его последние слова. Только вот всё его нутро шло против сказанного, а потому в тот момент он никак их не воспринял. А Винсент окончательно бездыханно обрушился на стальной холодный пол коридора и покинул этот мир с улыбкой. Такой теплой, что Богу казалось, что его тело сейчас разорвёт от этого перепада температур. Его левое плечо вдруг стало чесаться, а воздухе начали витать белые перья. Тогда еще ему не суждено было заметить, что всё это из-за белого, сродни ангельскому, крыла, что на мгновение появилось у него за спиной. Если бы он тогда его увидел, то наверняка бы еще раз глупо рассмеялся и расплакался из-за того, как же это глупо и невинно выглядело со стороны.
Но видя, как со всех сторон к нему потихоньку подбираются до этого сидевшие в засаде маги, его вновь наполнил небывалый гнев.
– Хватит уже… – лишь тихо сказал он, пронзая их неспешное приближение в его сторону своим взглядом, а затем позволил тьме внутри вырваться наружу.
Так долго он держал её внутри всё это время. Так долго он верил и ждал, что этот глупый учитель придет. Но теперь, когда всё обернулось наихудшим для них обоих образом, ему уже было всё равно. Он понял, что всё это время был жалок и ничтожен. Что за всеми его громоподобными речами было лишь отчаянно желание быть поистине услышанным. Весь тот фарс, весь этот Бог, всё это было создано лишь в угоду этому. И теперь, когда последний человек таки услышал отчаянный крик его души, то пора было заканчивать.
Что заканчивать? Да всё это. Бог искренне не мог предсказать, что будет с ним дальше: либо тьма пожрёт всего его без остатка, либо оставит погребённым заживо внутри этого стального саркофага. Как не могли всего этого предсказать и остальные сотрудники лаборатории, что до этого лишь жались друг к другу в страхе, стоило им только впервые услышать звуки борьбы. Бог чувствовал их боль их тьма поглощалась им, а потому их замученные голоса эхом проносились в остатках его сознания, когда он выпустил эту бурю на волю. Он не верил, что когда-нибудь еще осмелиться проснется, после этого мучительного кошмара, но в тоже время ему не хотелось терять сил и сознания, дабы не погрузить себя в еще больший ужас.
– Слушай, Бог, всё это время я лишь смотрел в прошлое и искренне верил, что тем самым несу наказание, за совершенные мною грехи. А главное я стал верить, что это наказание лишь моё собственное, а потому никого больше не заденет мой путь искупления, – вдруг услышал он знакомый голос, где-то на окраинах своего сознания.
Стоило ему только рвануть своё тело вперёд и подняться, как он увидел, что сидит посреди поля из золотых колоссов пшеницы. А рядом с ним расположился в белой рясе Винсент и будто рассказывал ему историю.
– Но когда я познакомился с тобой, то что-то в это моем осознании себя так неприятно ёкнуло. Дескать, я где-то допустил ошибку. Но тогда я еще слишком сильно жалел лишь себя, не находя поддержки от окружающих, и потому винил тебя в этом. Не желал я тогда, чтобы кто-то, даже на таком подсознательном уровне, да пробуждал во мне такие мысли. Но чем больше я проводил с тобой времени, тем больше понимал, что нам, отчего-то, не суждено с тобою быть порознь. Я считал, что ты меня преследуешь, как какое-то очередное бремя, что мне предстоит на себе нести. И когда я с этим смирился, то вдруг осознал, почему мне так больно и мучительно было быть рядом с тобой.
Бог не мог и слова в ответ сказать, даже пошевелиться. А Винсент, казалось, всё равно видел его стремления, а потому лишь расслаблено улыбнулся, повел рукой и отвел взгляд:
– Ты видел меня без того бремени наказания, что я себе вынес. Ты видел меня не как того, кто безвольно шел по пути искупления, а как того, кто искренне желает жить. И ты тоже так желал, не так ли? Но я осознавал всё это слишком медленно, примерно так же, как я сейчас тяну с тобой этот разговор, да? – рассмеялся он – Поначалу я верил, что еще смогу тебя спасти, но когда видел твою скорбную фигуру в том переходе, впервые за долгое время увидел именно «тебя», то понял, что не посмею поднять на тебя руку.
– А что же насчет того удара клинком, дабы отбить твой первый удар? – с очередной усмешкой говорил Винсент, будто сознаваясь в собственном преступлении – Да так, раззадорить тебя хотел! Чтобы тот единственный удар, что ты бы мне нанёс, был бы серьёзным и смертельным. Ибо больно сражаться между собой в тот момент было бы нам обоим. А я решил, что в тот момент, уже пришла пора мне заплатить за свои настоящие грехи. Глупо, наивно, и так эгоистично, правда ведь? Но если отбросить все эти разговоры обо мне, да обо мне, то тебе я хочу сказать лишь одно.
– Только поклянись, что послушаешь. Ты должен лишь…
– Никогда! – вырвавшись, наконец, из оков не только это странного сна, но и той горы обломков и хлама, что завалил его, произнес Бог, вновь отрицая в себе мольбы Винсента.
Каким-то странным образом он оказался отнюдь не внутри помещений комплекса, что сейчас были полностью погребены под кучами стали и земли, а где-то снаружи и поодаль. Вокруг него повсюду валялись белые перья, которые, однако, быстро начали растворяться, стоило ему только взглянуть на них, будто были лишь миражем.
Когда он основательно успел пройтись по округе и осмотреться, то понял, что ему одному каким-то чудом удалось выбраться из лаборатории живым, хотя он и был в эпицентре того взрыва, что уничтожил её изнутри. Никаких, даже малейших следов изменения манны в округе не было, а значит никто не смог сбежать. В то же время солнце уже стремилось уйти за горизонт, что означало, что поваляться здесь на свежем воздухе он успел немало.
Он до сих пор с трудом еще верил, что на самом деле остался жив, а не видит сейчас такой же сон, как и тогда в поле. Но постепенно былые чувства возвращались к нему. Как только его живот проурчал, требуя его наполнить, пока его ноги и руки ныли, а глаза закатывались, то он понял, что всё еще находился на бренной земле.
– И что же теперь? – желая рассмеяться в отчаянии, вопросил у самого себя Бог.
Но у него не было сил, как рассмеяться, так и подумать об этом. Ему хотелось лишь забиться куда-то в угол как можно на подольше и сидеть там до скончания времен.
– Интересно, – рассудил он – Но, наверное, за мной вскоре придут куча магов Союза, дабы разорвать на части, так что не видать мне такого покоя!
Эта была его последняя мысль не только на тот день, но и еще на пару недель вперед. Он забился куда-то в самый неприметный угол бывшей Империи, кое-как проживая на остатках еды и воды, что удалось спасти из лаборатории. Всё это время он ждал и ждал, пока за ним кто-то явиться, но мир, будто позабыл о нём. Когда он осмелился выйти наружу, то обнаружил, что Союз и Империя бросили все свои силы на некий проект Двадцати, а потому все их силы сейчас были сосредоточены на крайне узкой линии последнего фронта.
Не желая иметь никакого отношения ко всему этому, зная, что сейчас он еще слишком обессилен и его шанс пока не настал, Бог рассудил для себя следующее:
– Как же я от всего этого устал: всеразрушающая война, всеобъемлющая боль, бескрайнее отчаяние. Из-за них я стал Богом и раз за разом совершал ужасные проступки. Но искренне верил, что не стану тем, кого боялся в самом себе столь сильно. Не стану тем истинным Богом, что нёс бы на своих крыльях всю грозу войны, всю полноту боли и всю пустоту отчаяния. Но все те слабости, что когда-то говорили во мне и призывали остановиться, теперь исчезли, – он рассмеялся, искренне, хотя и не верил, что это произойдет так рано, ибо клялся когда-то себе в ином – А потому пришла пора человечеству узреть явление нового Бога! Никогда я больше не позволю им творить все те ужасы, что сам пережил! Вместо этого я заставлю их бояться и жалко жаться друг к другу, как им и должно! Да познает мир разрушение, боли и жажду в этот последний и судьбоносный раз!
Среди разрухи и полупустыни, оставшейся на северной границе прежней Империи, уверенно шел вперёд путник в странном наряде, на восточный манер, в окружении, казалось бы, разномастной свиты.
– Я слышал, что во время войны из одной из тайных лабораторий Союза сбежал один мальченка, перед этим как следует её разворотив. И если он до сих пор жив, а Союз не предпринял никаких действий по этому поводу, то он нам нужен! – произнес Рейл, ведя за собой костяк магов, покрытых черными, словно ночь, покрывалами с мистическим кругом по центру.
