На самом деле этой книге серьёзно не повезло. Обстоятельства ее выхода, который совпал и оказался опосредованно связан со знаменитой атакой на редакцию "Шарли Эбдо", последующие парижские теракты, проблема беженцев из мусульманских стран в Европе - все эти события создали несколько нездоровую атмосферу вокруг романа, который поспешили объявить чуть ли не пророческим, и существенно исказили контекст, сместив акценты и смешав понятия. Справедливости ради надо сказать, что вряд ли Мишель Уэльбек был так уж сильно огорчен сопутствовавшим скандальной славе ростом тиражей, несмотря на то, что определенное раздражение в его публичной реакции имело место. Рискну предположить, что он и сам чувства испытывал противоречивые: с одной стороны абсолютный успех книги, с другой - угроза оказаться неверно понятым в такой неоднозначной теме.
Проблема в том, что Уэльбек описывает вовсе не то, чего все так боятся. Он моделируют ситуацию, когда к власти во Франции приходят не фанатики-джихадисты из запрещенных группировок, а вполне респектабельные представители мусульманской части общества, которые побеждают на совершенно демократических выборах, в результате полностью легитимного политического процесса. Можно долго спорить о том, что скрывается на понятиями "джихадист", "умеренный исламист" или просто "мусульманин" в контексте государственной власти, которая в исламе неотделима от религиозной, однако факт остается фактом: Уэльбек говорит о варианте эволюционного развития современного европейского общества, развития естественного и закономерного, тогда как радикалы-фанатики любого толка могут захватить власть только в результате вооруженной революции и сопутствующего террора и подавления. Идеологическая программа в обоих случаях будет отличаться лишь в деталях и методах реализации, и вся разница в том, что в первом случае массы покорятся и адаптируются к изменениям, а во втором - неизбежно начнется война. И большой вопрос, что из этого хуже.
Уэльбек именно первый путь считает реалистичным. Не зря у него победивший президент-мусульманин дистанцируется от откровенных исламистов. Однако больше всего в выстроенной Уэльбеком картине привлекает внимание совсем другое, и острие его критики направлено скорее на соотечественников и современное французское общество, чем на ислам в любой его ипостаси - политической ли, духовной ли. Картина получилась более чем неутешительная: на примере типичного представителя городской интеллигенции продемонстрирована глубина нравственной, эмоциональной и духовной деградации социума, точнее, даже не деградации, а эрозии ценностей и искажения их понимания, когда становится возможным путем нехитрых манипуляций и сделок с совестью заменить один набор ценностей на другой единственно ради сохранения комфортного существования и/или приобретения новых преимуществ, будь то карьера, деньги спонсоров из нефтяных монархий, возможность иметь четырех жен... Вся этапокорность новому общественному строю, которая на первый взгляд может показаться вынужденной, в действительности основана на лжи, лицемерии, приспособленчестве. Конечно, если бы новые порядки силой навязывались победившей исламской революцией, а в недрах общества зрело героическое сопротивление, - такая ситуация выглядела бы куда привычнее. Но Уэльбек сам недостаточно лицемерен, чтобы поместить современников в такую, пусть и вымышленную, реальность.
Мы привыкли думать, точнее, нас пытаются убедить, что ислам находится в непреодолимом антагонизме с другими религиями и традициями, в частности, с христианством. Однако это справедливо только для отмороженных фанатиков с обеих сторон. Уэльбек же полагает, что, когда речь заходит о политической власти и "разделе" электората, ислам, католицизм и вообще любые силы, ратующие за традиционные ценности, становятся естественными союзниками. Экзистенциальные враги для такого странного на первый взгляд альянса - это атеисты и секуляристы, любые люди, выступающие против неизбежной архаизации, и именно с ними борьба будет по-настоящему беспощадной. Другой вопрос, окажутся ли они способны хоть что-нибудь противопоставить такому ползучему неестественному традиционализму. Наверное - нет, ибо слишком разобщены и неспособны к консолидации. Кстати, здесь есть и небольшой сигнал для нашей страны: если когда-нибудь у нас ислам станет политическим, РПЦ и ее сателлиты как минимум не станут ему противодействовать. По крайней мере, тут есть о чем подумать.
В целом, думается, такая книга не могла не появиться в современных обстоятельствах. И, повторюсь, ей чертовски не повезло, потому что исламофобская истерия и атмосфера террора только мешают необходимому вдумчивому анализу и осмыслению. Обратимы ли процессы, которые предрекает Мишель Уэльбек? Сам он, видимо, считает, что необратимы. Тем не менее, нужно ли им сопротивляться? Вы лично стали бы? Хорошо, что мы не французы, и у нас этот вопрос (пока еще) не стоит так остро, хотя с духовными и нравственными ценностями, традиционными или нет, в нашем обществе тоже всё несколько странно и двусмысленно. Так стали бы сопротивляться или покорились - ради безопасности, благополучия, перспектив? Бьюсь об заклад, что большинство с гневом отвергнут малейшую вероятность второго. Иначе и быть не может.
Отзывы на книгу «Покорность», страница 3