Читать книгу: «Драконья жрица», страница 2

Заснеженный город

Несколько раз за время полёта Эва приходила в себя – но, к сожалению, ненадолго. Драконьи когти всё ещё сжимали её талию, а под болтающимися ногами виднелась далёкая земля без конца и края – замёрзшие реки и озёра, припорошенные снегом леса и города. И этот вид мог бы восхитить её в иной другой ситуации, но сейчас Эва чувствовала себя настолько ужасно, что это невозможно было описать словами. От страха перед гигантским существом и от того, что он в любой миг мог бросить её с такой высоты, становилось дурно.

Уже спустя пару мгновений после пробуждения Эве безумно хотелось вновь впасть в забытье. Лишь бы не видеть, не чувствовать и не знать.

Холодный ветер кусал её за обнажённую кожу на плечах, поднимал подол платья и срывал драгоценности с головы. От драконьего тела было горячо, но лишь там, где сжимались когти. Эва закрыла глаза в очередной раз и повисла в чужой лапе, как бездушная куколка. Страх въелся в неё настолько сильно, что она перестала его ощущать – и просто хотела, чтобы этот бесконечный полёт поскорее закончился. Пусть её уже убьют и растерзают, но прекратят эту пытку.

Каково же было удивление Эвы, когда открыв глаза в следующее своё пробуждение, она увидела заснеженный город. С такой высоты её взору открылись высокие горы, окружающие его кольцом столь надежно, что ни один человек в мире не смог бы найти это место при всём желании. Несколько скал издалека напоминали скелет гигантского дракона. Эва не знала, насколько далеко она находилась от Риницы, от своей родины, от Есинейских земель в принципе. Одно было ясно точно – они явно не на юг летели, потому что снег валил крупными хлопьями. А говорили, что драконы тепло любят… Нагло лгали, получается, все те учёные мужи.

Чёрный ящер вдруг рявкнул и начал снижаться – сердце у Эвы в тот миг болезненно забилось о рёбра, потому что земля стремительно приближалась к ней. В ужасе зажмурившись, она слышала, как звенели её серёжки, готовые оторваться вместе с ушами от проклятущего ветра, и чувствовала продирающий до костей холод. Она бы помолилась семерым драконьим ликам, попросила бы пощады и защиты, но, увы, один из них, по всей видимости, уже держал её в своей лапе.

В один миг ветер стих, а Эва с тихим писком рухнула в мягкий сугроб – благо, высота была совсем крохотной. От пережитого ужаса и мороза её тут же затрясло, и она, поднявшись на дрожащих руках, во все глаза смотрела на гигантского огнедышащего ящера, схематичные изображения которого прежде видела только в древних книгах. Он приблизил к ней вытянутую морду и вновь принюхался, как и тогда, на Драконьей пустоши. Эва замерла, задержала дыхание и надеялась на то, что сердце тоже ненадолго остановится вместе с ней. Казалось, одно неловкое движение – и дракон проглотит её, пересчитав перед этим все позвонки зубами.

Но он не шевелился – лишь смотрел на неё так, будто столетиями не видел людей. Хотя, пожалуй, так и было. Снег под его мощным телом таял, обращаясь в талую воду, а из ноздрей вырывался дым, обдающий жаром её тело. Их странные переглядывания прервал громкий звук и чей-то сдавленный крик. Будто бы кто-то со всей силы шмякнулся в сугроб с огромной высоты…

Дракон медленно моргнул и лениво повернул голову себе за спину, а Эва невольно проследила за его взглядом. Гора снега неподалёку от них зашевелилась, затряслась – и вдруг оттуда высунулась человеческая рука. А за ней и вторая, следом – нога. Вскоре Эва увидела дрожащего от ужаса и холода юношу в белых жреческих одеяниях. В нём она с удивлением узнала того самого, с ярмарки, который смутился от её улыбки и который громче всех читал молитвы, возглавляя ряды королевских лучников. Каким-то образом он тоже оказался с ней в одной лодке – и на долю секунды удивление даже подавило страх перед драконом.

Жрец Белого Солнца судорожно дёрнулся под пылающим взглядом ящера и, сложив дрожащие пальцы в молитвенном жесте, стал шептать молитву. Правда, стук его зубов звучал громче слов. Эва вздрогнула, когда поняла, что смотрел юноша на неё. В глазах жреца горел отчаянный призыв – «беги отсюда скорее!». Этот безумец хотел отвлечь дракона на себя, чтобы она могла скрыться. Но был ли в этом смысл…

Огромное существо, клацнув зубами, поднялось во весь свой немалый рост и вдруг низко зарычало. Яростный и неприятный звук вновь резанул по ушам, но Эва, преодолев страх и назревающую панику, бросилась к юноше, который, зажмурив глаза, уже готовился к неминуемой смерти в огне. Дракон готовился сжечь его дотла – об этом говорила его покрасневшая грудь, под которой разгоралось разрушительное пламя. Она, утопая по колено в сугробах, дёрнула жреца за собой и закричала из всех сил, чтобы её точно услышали:

– Перестаньте! Не убивайте его!

Едва ли Эва надеялась на милость в этой ситуации, но дракон тут же замер, с клацаньем захлопнув внушительную пасть. Его большие глаза будто бы с непониманием рассматривали её дрожащие от холода и усталости руки, и перепуганного юношу, который продолжал лепетать молитвы за её спиной. И вдруг горячий пар хлынул из драконьего тела. Эва прищурила глаза и почувствовала, как таял снег под её ногами от тёплого воздуха. Всего одно мгновение – и она уже стояла по щиколотки в воде. Густое марево заволокло пространство, словно туман.

И когда он рассеялся – ящера перед ними уже не было. Стоял юноша, высокий и черноволосый. Если бы Эва не была драконьей жрицей, она бы решила, что сумасшествие окончательно затмило ей разум. Но, к счастью, настоятельницы рассказывали об этом небольшом фокусе, доступном лишь немногим из драконьего племени. Если дракон прожил больше тысячи лет, он мог научиться принимать человеческий облик, сохраняя при этом всю свою невиданную силу.

Но Эва никогда бы не подумала, что увидит это вживую. Но янтарные глаза на юношеском лице не врали.

Он же смотрел лишь на неё, и взгляд этот был каким-то странным, будто бы отчаянным. Так путники, скитавшиеся по пустыне долгими днями, смотрели на родник с чистой водой, так путешественники, прошедшие сотни миль, смотрели на родимый дом, виднеющийся вдали. Сердце Эвы всё ещё тревожно колотилось о грудную клетку, но страх медленно отступал под натиском любопытства. В таком облике дракон всё ещё пугал, но уже не столь сильно, чтобы трястись под его взором, словно осиновый лист. В конце концов, если бы он хотел – уже давно убил их.

– Скажи… – неловко обратилась к нему Эва, но тут же прикусила язык. Какое неуважение к традициям.

Она медленно опустилась на колени и, не поднимая взгляда, сложила руки крестом на груди. Как и полагалось жрице. Эва хотела обратиться к нему, спросить… Спросить о многом. О том, зачем он забрал её, о том, как он выжил, и о том… как вообще это возможно? Но ей не дали вымолвить ни слова горячие ладони, опустившиеся на плечи.

– Не надо, – сказал юноша и настойчиво поднял её с колен. Взгляд его встревожено метался с покрасневших от холода и ветра рук на ободранные голые ноги. – Тебе холодно. Пойдём… в дом.

Выглядел он растерянным и даже испуганным, словно совсем не понимал, что делать с ней и с её хрупким человеческим телом. Но его руки были тёплыми и ласковыми – они не причиняли боли. Поэтому Эва не стала возражать, когда он повёл её в сторону высокого двухэтажного дома. По всей видимости, лишь вокруг него не было сугробов. Все остальные здания в этом городе были засыпаны по самые окна – ухаживать за ними, наверное, было некому. Позади вдруг послышался лязг, громкий топот и воинственный отчаянный крик. Эва обернулась и с ужасом увидела жреца Белого Солнца, который достал откуда-то старую проржавевшую мотыгу и бежал в их сторону, видимо, намереваясь одним ударом умертвить ящера. Вот только ошибкой было принимать его иной облик за демонстрацию слабости.

– Стой!..

Она лишь испуганно вскрикнула, когда дракон, растянув губы в хищном оскале, отбросил священнослужителя от себя одним ударом. Юноша болезненно застонал, со всей силы влетев спиной в каменную стену близлежащего дома. Эва не хотела строить из себя милостивую мать, которой не всё равно на жизнь чужого человека, но быть свидетельницей убийства она не желала. Поэтому изо всех сил вцепилась в чёрную рубаху, балахоном висевшую на драконе.

– Не надо, не убивайте его, – попросила Эва, заглядывая в янтарные глаза, которые смотрели на неё выжидающе. Словно он и правда готов был к ней прислушаться. – Он напуган, поэтому, пожалуйста, простите его один разок. Если вы всё объясните нам – уверена, жрец Мирастэль поймёт.

– Если бы он хоть что-то понимал, то не прицепился бы к моему хвосту, – хмыкнул дракон, и взгляд его равнодушно скользнул в сторону белой фигуры. – И выдержал же полёт, хотя я изо всех сил пытался его скинуть. Раз он так хотел попасть сюда, то я не стану ему препятствовать – пусть насладится местными красотами. Но в дом он не войдёт.

Эва бы хотела возразить, но её настойчиво дёрнули за руку, буквально заталкивая в жилище. Внутри было тепло, как в печке, и удивительно… уютно. Казалось, будто бы всё здесь было подготовлено заранее – и мягкие ковры под ногами, и огонь в камине, и даже чистые светлые занавески, которые легонько дрогнули под напором сквозняка. Ступив в это вязкое тепло, Эва, наконец-то, ощутила себя живой, но тут же смущённо зарделась – её босые мокрые пятки оставили красноречивые следы на полу. Но юноша не сказал ей ни слова на это, лишь подвёл к креслу, стоявшему подле камина. Усадил в него почти насильно, потому что она, совершенно растерянная, не знала, куда себя девать.

– Простите, – опасливо заговорила Эва, поднимая на него глаза. – Но зачем вы меня забрали?..

Пожалуй, это был единственный вопрос, ответ на который она хотела услышать незамедлительно. Иначе её глупое сердце просто свихнётся от тревоги и ожидания неизбежного.

Но дракон в облике человека лишь отвёл взгляд. Его красивое лицо скривилось, словно своим вопросом она причинила ему невыносимую боль, и что-то тоскливое мелькнуло в его величественной фигуре.

– Она обещала, что ты всё вспомнишь, когда придёт время, – отозвался он, кривя губы в горькой усмешке. – Только как долго мне ещё ждать этого дня?

– Вспомню что? – с интересом склонив голову к плечу, спросила Эва. – Я вроде ничего не забывала…

– Мне нельзя говорить. Скоро ты сама всё поймёшь, а до тех пор – можешь жить здесь.

Юноша вновь скользнул тоскливым взглядом вдоль её дрожащих поцарапанных рук, и будто бы виновато вздохнул.

– Я уйду… На какое-то время. Поэтому можешь не бояться – делай всё, что хочешь, – он провёл рукой над камином, и тепло, исходящее от него, будто бы стало ещё сильнее. – Это не обычное пламя, поэтому оно не потухнет и не разгорится сильнее. Тебе нужно тепло. Еды здесь тоже много.

Янтарные глаза вновь вернулись к её растерянному лицу – и мужская ладонь осторожно коснулась холодной щеки. Мужчины никогда не обращались с ней ласково – дочь проститутки этого просто не заслуживала. Нежны к ней были лишь настоятельницы храма и подруги, но более – никто. Однако сейчас ей казалось, что она – необычайно ценная фарфоровая статуэтка, которую бояться разбить одним неаккуратным движением. Но всё закончилось быстрее, чем ей, быть может, хотелось, – юноша отпрянул и, сжав ладонь в кулак, твёрдым шагом направился к двери. Эва, пытаясь переваривать услышанное и осознать случившееся, побежала вслед за ним и уже на пороге крикнула в удаляющуюся спину первое, что пришло на ум:

– Скажи… Как твоё имя?

Юноша медленно обернулся и, скривив губы в нарочито весёлой усмешке, ответил:

– Рейгас. Но ты ведь уже знаешь его.

Невольница

Ощущать себя свободной невольницей – невозможно. Эва хотела бы в это верить, но, увы, именно подобными словами теперь можно было охарактеризовать её новую жизнь, с которой она отчаянно пыталась примириться. Впрочем, выходило, что греха таить, плохо. Уютный домик, оставленный ей драконом по имени Рейгас, являл собой совершенно очаровательное зрелище и, наверное, будь она обыкновенной женщиной, грезящей о семье и замужестве, осталась бы здесь навсегда. Однако правда резала сердце на лоскутки – душа просилась обратно, в стены Драконьей обители. К подругам, к ласковым настоятельницам, которые наверняка тревожились за её благополучие.

Интересно – как весь свет воспринял новость о возвращении драконов? Стали ли уважать драконьих жриц больше в связи с этим событием? Ответов на эти вопросы она жаждала чуть меньше, чем ответа на главнейший из них – чего ради Эву вообще притащили в это богами брошенное место?

Она боялась выходить на улицу, а потому долгое время после ухода Рейгаса просто смотрела в окно. Селение на вид было небольшим, но совершенно заброшенным. В домиках, занесённых снегом, не виднелись огни, а в некоторых и вовсе отсутствовали стёкла. Лишь её обитель сохранила последнюю крупицу жизни и тепла.

Эва хотела бы выбежать на улицу, найти невоспитанного дракона, который принёс её сюда и бросил в одиночестве, и потребовать отправить её скромную персону домой. Но страх и здравый смысл перевешивал это желание – Эву размажут по снегу, словно букашку, за такую непочтительность. Хотя, судя по поведению Рейгаса, он не был настроен к ней недоброжелательно. В отношении того жреца же – наоборот. Кстати о нём…

– Заходи уже, дурья твоя голова! – яростно шипела Эва в приоткрытую дверь. – Нет его, нет! Заходи быстрее, пока не помер от холода!

С десятого раза ей удалось убедить этого ненормального упрямца заглянуть в дом. До этого он отчаянно пытался выбить дверь в соседнем жилище, надеясь скрыться в нём от холодного ветра и снега, однако терпел сокрушительное поражение. Эва наблюдала за его потугами из окна и долгое время пыталась убедить себя, что ей всё равно. Не получилось – миролюбивая натура взяла своё. К тому же он пытался помочь ей, хоть и весьма странным и своеобразным способом.

А теперь её неожиданный спутник сидел, озлобленно постукивал зубами и таращился на неё недовольными серыми глазами. Пожалуй, она и правда сейчас не была идеалом красоты, но такие взгляды в свой адрес терпеть не хотела.

– Чего вытаращился? Я тебя, что ли, заставила за хвост драконий уцепиться? – раздражённо поинтересовалась Эва, сложив руки на груди. – И вообще, я здесь не причём…

– Именно ты исполнила танец, призывающий этих нечистых иродов, так что вина как раз-таки лежит на тебе! – взорвался негодованием жрец Белого Солнца и, оглушительно чихнув, обиженно шмыгнул носом. Холода не щадили даже верных последователей Мирастэль. – И на кой я за ним увязался… Пошёл на поводу у очаровательной грешницы…

– Я тебя сейчас на улицу обратно отправлю, если не замолкнешь! – рявкнула Эва и рухнула в кресло, поджимая под себя голые ноги.

Её руки нервно принялись теребить украшения, застрявшие в волосах, и расплетать растрёпанные косы. Золотые кольца запутались так сильно, что впору было отрезать локоны. Она в отчаянии дёрнула непослушную ленту и тут же взвизгнула от боли. Усталость и страх, скопившиеся за день, вдруг накрыли её волной – и Эва разрыдалась, совершенно не стесняясь и не думая о приличиях. Она судорожно втягивала воздух через рот, заикалась и размазывала по щекам потёкшую краску. Ей смертельно хотелось домой, в свою комнату, в свою постель.

От рыданий её отвлёк ковшик с водой, внезапно возникший возле лица. Юноша в белой рясе, смущённо опустив взгляд, протягивал его ей.

– Нашёл на кухне. Выпей и умойся, слезами делу не помочь, – с сожалением сказал он и опустил ковш в её раскрытые ладони. – А с волосами… Я могу помочь, если позволишь.

Успокоилась Эва спустя пять долгих глотков, пока неожиданно сердечный спутник выпутывал кольца из её светлых прядей. Умылась она остатками прохладной воды – и лишь тогда почувствовала свежесть в мыслях. Сейчас нельзя поддаваться эмоциям и захлёбываться горем – нужно было думать над тем, как убедить Рейгаса отпустить их обоих без лишних жертв и кровопролитий. Эва склонялась к мысли, что он просто с кем-то её перепутал, схватил по ошибке, приняв за другую девушку. Она была уверена, что они никогда ранее не виделись прежде, ведь едва ли такую встречу в принципе возможно забыть.

Вот только как объяснить это огромному огнедышащему созданию, способному размазать её хилое тельце одним взмахом хвоста – непонятно…

Их размеренное молчание было прервано громким урчанием, исходящим из её живота. Желудок, голодавший с самого утра, тактично напомнил ей о том, что без еды он не продержится долго. И организм её временного сожителя вторил ему в ответ, поддерживая общее возмущение. Эва хихикнула – скорее от переполнявших её эмоций, чем от веселья – и с улыбкой сказала:

– Предлагаю ограбить кухню, пока мы ещё в состоянии есть.

Возмущения и занудные нотации жреца Мирастэль она слушать не стала – выскользнула из его рук, гремя по пути браслетами, которые совсем забыла снять. Кухня оказалась достаточно просторной и занимала практически весь нижний этаж дома. Широкий стол был накрыт алой скатертью, и пушистые кисточки игриво свисали с краёв. Широкая печь с дымоходом ещё хранила слабое тепло, а на верхней полке в ряд выстроились деревянные тарелки и горшочки – все с одинаковым цветочным узором. Эва с интересом сунулась за дверь, которая вела в соседствующую с кухней комнату, – и оттуда на неё дыхнуло холодом и запахом еды. Как оказалось, там хранились все запасы. Дракон не соврал – голодными они при всём желании не останутся!

– Эй, священник, иди сюда – я мёд нашла! – радостно закричала Эва и, не дождавшись занудного упрямца, выскочила из кладовой с небольшим горшочком и буханкой белого хлеба. – На, держи.

Она протянула ему смазанный мёдом кусочек, но юноша, сконфуженно отвернувшись, вновь завёл свою заунывную шарманку:

– Сейчас идёт Великий пост. Я никак не могу нарушить его, даже если на кону стоит моя жи…

– Ешь уже, – раздражённо сказала Эва и сунула ему в рот сладкий хлеб. – Иначе дракону не придётся ничего делать – ты сам избавишь его от головной боли. Кстати, тебя как зовут-то?

– Аргус, – недовольно буркнул в ответ священнослужитель, но покорно принялся жевать предложенное угощение, охотно запивая его молоком.

Видимо, не так уж и сильны были его моральные принципы. Или же природное очарование драконьей жрицы вновь перевесило здравый смысл.

В кладовке, вообще-то, хранились куда более сытные блюда, но сейчас самый обыкновенный хлеб и молоко казались невероятным наслаждением. Обсуждать им особо ничего не хотелось, сложные вопросы они оба хотели оставить на завтрашний день. А потому ужин прошёл в тишине – в ворохе нерадостных мыслей. Эва решила, что Аргусу будет безопаснее спать на верхнем этаже, чтобы в случае чего благополучно скрыться от драконьего гнева (хотя едва ли это спасёт их при худшем раскладе), а она расстелила постель в комнате с камином. Купальня тоже, к счастью, обнаружилась внизу – как и шкаф с вещами. Внутри хранилась женская одежда: платья, туфли, сапоги, шубы и плащи, даже маленькая коробочка с изысканными украшениями. Неужели это место Рейгас и правда обустраивал для неё? Но в чём крылся смысл? Она ведь и правда совсем его не знала…

От этих мыслей болела голова, и неуместный стыд поднимался из глубин души. А потому Эва, желая отвлечься, взяла невзрачное белое платье с широкими рукавами и отправилась греть себе воду. Чистое тело вкупе с чистой свежей одеждой ощущалось просто невероятно, а потому она, стараясь сохранить тепло, юркнула в расстеленную кровать. Когда небо снаружи потемнело, комната окунулась во мрак – и лишь пламя в камине горело столь же ярко, заливая своим тёплым светом весь этаж. Казалось, дрова там могли тлеть вечно, хотя Эва понимала, что всё дело в драконьем огне. Ему не нужно топливо, чтобы поддерживать уют в доме своим жаром.

В один день её жизнь перевернулась с ног на голову – и Эва совсем не понимала, что с этим делать. Долг жрицы велел ей подчиниться тому, кто её выбрал, тому, кому её учили поклоняться. Но сердце стремилось домой, в родные края – к родным людям. И едва ли она могла сейчас выбрать что-то одно из двух. В итоге усталость и тяжёлые мысли сморили её.

Во сне Эва видела драконов, играющих средь облаков, и девушку в красных одеяниях, которая заливисто смеялась и танцевала вместе с ними. Её лицо было до дикости знакомым, потому что встречалось ей в зеркале каждый день. Но в тот миг, когда она с улыбкой завершала танец – небо заволакивал чёрный непроглядный дым. Незнакомка со знакомым лицом горела в пламени, и драконы кружили вокруг неё, словно оплакивали смерть любимого человека.

Утро пробилось к ней сквозь тонкие светлые шторы – и Эва разлепила слезящиеся ресницы, пытаясь согнать с себя морок сна. Она поднялась и с удивительной бодростью выскочила из тёплой постели, чувствуя в себе странную решимость, которая явно не доведёт её до добра. Эва поправила мятое после сна платье, одёрнула подол и, соорудив на голове незамысловатую косу, юркнула за дверь, предварительно накинув плащ. Быть может, её действия лишь усугубят ситуацию, быть может, она слишком поспешна.

Но тревога и желание узнать всё и сразу толкали её на отчаянные поступки.

Выскользнув наружу, Эва слеповато прищурилась, пытаясь привыкнуть к заснеженному пейзажу. Передёрнув плечами от утреннего морозца, куснувшего за нос, она уже не так уверенно прошлась вдоль улицы. Молчаливые и пустые дома внушали невольный страх. Казалось, что в любой миг оттуда могло выпрыгнуть что-то страшное и жуткое…

Но вдруг узкий переулок сменился широкой дорогой. Она была настолько большой, что по ней без особого труда смогли бы проехать сразу три королевские кареты. Впереди Эва с удивлением узрела огромную площадь – наверное, раньше здесь устраивались грандиозные празднества. Но ныне это место было таким же пустынным, как и всё вокруг.

Но больше её удивила статуя женщины, высящаяся над домами, словно великан над карликами. Неизвестная держала в своих каменных ладонях что-то круглое и крохотное, издалека похожее на свёрток с ребёнком. Но, подойдя ближе, Эва приоткрыла рот от осознания – женщина обнимала руками драконье яйцо. От удивления у неё сердце в груди сделало кульбит, и она заинтересованно шагнула вперёд.

– Почему ты покинула дом? Тебе там не понравилось?

Мужской голос вывел её из задумчивости, и Эва, испуганно подпрыгнув, растерянно огляделась – и обнаружила сгорбленную тёмную фигуру, сидящую у подножия статуи. Рейгас скользнул по её телу внимательным взглядом, словно пытался понять, всё ли с ней хорошо, но приближаться не собирался. То ли считал это ниже своего драконьего достоинства, то ли боялся вновь увидеть страх.

– Мне… мне там нравится, – робко отозвалась Эва, вдруг потеряв свой боевой запал. Его одинокий вид отчего-то кольнул её в самое сердце. – А почему вы здесь? Вам не холодно?

Она окинула растерянным взглядом его лёгкую чёрную рубаху и штаны, но тут же стыдливо прикусила язык. Естественно, ему, Нечистый побери, не холодно! Он же дракон!

Рейгас же коротко рассмеялся в ответ на эти нелепые слова и посмотрел на неё с весельем во взгляде. И, кажется, на этот раз оно не было таким уж притворным, как вчера.

– Нет, мне совсем не холодно, – он приветливо похлопал по месту рядом с собой. – Жрица не соизволит составить мне компанию?