Читать книгу: «Дело о красном виноделе», страница 8
– Сгинь! Сгинь! – Дьяк закрылся пачкой челобитных, размахивая крестом.
Я забрал у него бумаги, присел напротив, и быстренько изучил, что он опять мне настрочил. По существу опять ничего, запомнилось только несколько жалоб: подьячий путает слова в молитвах; собаки подрались с кошками во дворе дешевой забегаловки; патрульные в городе обругали его матюгами.
– Я не буду у вас выяснять, где вы берете вдохновение для сего, с позволения сказать, творчества. – Я выкинул испорченную бумагу в мусорную корзину. – Лучше скажите, на какой должности вы служите?
– Дык, дьяк я. Веду личные дела стрельцов, – нерешительно ответил Жуев.
– Правильно! Тогда, почему вы в рабочие часы, шастаете непонятно где, а не занимаетесь выполнение своих прямых обязанностей?
– В смысле? А челобитные, там же…
Я не дослушал его невнятных аргументов:
– Ха! Это вы называете челобитными? – я усмехнулся. – За неделю вы принесли мне, как бы не соврать, штук восемьдесят вот этих «сигналов». Перейдем к сути. – Я разложил перед дьяком на столе три портрета, и спросил у него: – Гражданин Жуев, вы знаете кого-нибудь из этих мужчин?
Дьяк внимательно рассмотрел фотороботы, взял один, на котором был изображен Иванов в стрелецкой шапке, и, почесав свою козлиную бородку, сказал:
– Этого знаю, – довольный собой он гордо поднял голову.
– Отлично! – Наконец-то нашёлся человек, кто знает истинного злодея, на задержание, хорошо бы взять Мартына, он как раз скоро должен вернуться. Я взял листок со стола моего помощника и приготовился писать. – Ну-с, как его зовут, где живет?
– Не знаю, – ответил дьяк, удивленный моим вопросом.
– А что тогда вы хотели сказать?
– Как что? Это стрелецкий следователь! Вот смотрите, у них ткань шапки светлее, чем мех, у простых стрельцов наоборот.
Жуев искренне удивился тому, что после его опознания, я чуть ли не рвал на себе волосы.
***
3 дня назад…
Если не везёт, то не везёт по полной. Мудеев умер, Князь не доволен, фотороботы одинаковые, их не узнают. Но главная неудача была несколько дней назад, когда после приёма в Княжеском тереме, я отправился допрашивать боярыню Салтыкову. Там меня ждал сюрприз в виде редкого в этих краях адвоката, который испортил мне всё малину. Учитывая, что Князь Приказу тайных дел давал установку культивировать в народе страх и уважение к Приказу, то действо получилось достаточно интересным.
Итак, я вернулся обратно в Приказ и уже около проходной начались проблемы. Дежурный, как обычно, дернул рычажок и калитка отворилась:
– Ваше Благородие, вас дожидается адвокат Салтыковой. – Молодой стрелец указал рукой на статного мужчину в дорогом камзоле, прохаживающегося по холлу первого этажа возле лестниц.
Как только я появился в его зоне видимости, он сразу же подлетел ко мне:
– Фиалковский, я так понимаю? – высокомерно спросил он.
– Правильно понимаете. Представьтесь.
Мужчина внимательно изучил меня, сделал какие-то выводы, достал визитку и протянул мне:
– Адвокат семьи Салтыковых, Пётр Борисович Громов.
– Вы по поводу гражданки Салтыковой?
– Да, где она?
– Сейчас поднимемся в мой кабинет и поговорим. Прошу… – Сказал я, указав рукой на лифт.
На 5 этаже, где расположен Приказ тайных дел, задержался возле дежурного по этажу, дав ему задание привести гражданку Салтыкову в мой кабинет. Адвокат Громов, что-то хотел возразить на это, но передумал. Кабинет встретил нас летней духотой и храпом Мартына, дремавшего на диванчике. Кота разбудили только крики и угрозы Салтыковой, посыпавшиеся из неё, как только её привели. Недовольно потянувшись, помощник вернулся за свой стол и принялся читать материалы проверок по текущим делам Приказа. Судя по внешнему вдовы, практически сутки времени, проведенных в приказе, повлияли на неё положительно. Она должна быть более разговорчивой. Продолжительную беседу решил начать адвокат:
– Господин следователь, предлагаю начать. – Громов открыл свою тонкую папочку с бумагами. – Будьте добры, объясните, почему Марина Ивановна находится у вас. Если есть основания, объявите их, или мы уходим.
Я тоже открыл папку с делом, положив её перед собой:
– Пожалуйста… Салтыкова Марина Ивановна, 1819 года рождения подозревается в причастности к убийству Морозовой, Салтыкова и Мудеева, – уверенно озвучил я.
Глаза у вдовы округлились, дыхание, судя по быстро поднимающейся груди, участилось.
– И какими вы обладаете доказательствами, подтверждающими это подозрение? – Адвокат подвинулся ближе к столу.
– Узнаете в суде, я не имею права их озвучивать.
– Ладно… Что вы сейчас собираетесь делать? – Адвокат придумал новую тактику.
– Сейчас будет проведен допрос Марины Ивановны, – ответил я, махнув Мартыну подойти ко мне.
– Как именно будете допрашивать? – неугомонный Громов стоял на своём.
Встав и подойдя к картотеке, я вытащил из одного ящичка брошюру, содержащую положение о Приказе тайных дел, вернулся за стол и принялся цитировать:
Допрос лиц проводится по следующей процедуре, содержащей несколько уровней эффективности:
Первый – простой доброжелательный разговор с допрашиваемым, может проводиться в любом помещении или на местности.
Второй – разговор с допрашиваемым, с применением незначительных угроз. Может проводиться только в помещениях Приказа тайных дел.
Третий – разговор с использованием легкого психического воздействия, проводиться только в Приказе тайных дел специалистом соответствующего профиля.
Четвертый – применение легких физических пыток или подробное описание следующих уровней допроса, проводиться только в Приказе тайных дел.
Пятый – применение любых физических пыток, проводиться только в Приказе тайных дел специалистом соответствующего профиля.
Шестой – использование любых средств и методов на усмотрение следователя или дознавателя.
Для использования допроса четвертого и пятого уровня требуется согласие главы Приказа тайных дел, для шестого уровня – согласие Князя Ягодного княжества.
После отложил брошюру в сторону и поднял глаза на Громова:
– Ну, что господин адвокат доволен?
В ответ на мой ехидный вопрос он натянул на лицо лживую улыбку:
– Вполне.
– Замечательно, тогда перейдём к беседе, Мартын веди протокол.
Кот размял руки, поочередно хрустнув каждым суставом, и подвинул к себе пишущую машинку, зарядив её свежей бумагой. Раз всё готово, начнём с того, где остановились:
– Марина Ивановна, повторите мне, где вы были с девяти вечера и до полуночи 21 июля и примерно в это же время 23 июля?
Адвокат что-то шепнул на ухо вдове, я тут же его прервал ударом ладони по столу:
– Не подсказывать!
– Я всего лишь сказал, что она не обязана отвечать на этот вопрос.
– Чего вы добиваетесь? – спросил я, прямо смотря в глаза Громову. – Я же всё равно узнаю правду в добровольном или принудительном порядке!
Адвокат почесал подбородок, попутно изучая меня:
– На повышение уровня допроса намекаете?
– Какой вы догадливый. – Я пару раз похлопал в ладони. – Из-за того, что допрашиваемая не хочет отвечать на вопросы, я уже, как видите, перешёл на второй уровень. Будете продолжать молчать, мы перейдём в более гнетущее помещение со специальными людьми.
Громов нервно отстукивал пальцами незатейливый ритм на столе:
– Можно, я пару минут посовещаюсь с госпожой Салтыковой?
– Пожалуйста… – Я встал из-за стола и ушёл вместе с Мартыном к окну, не забыв при этом взять папку с делом (а то мало ли).
Плохо, что адвокат со своей подзащитной шептались очень тихо, и подслушать их не представлялось никакой возможности. Надеюсь, их совещание приведёт к тому, что Салтыкова напишет чистосердечное признание во всех грехах… Хорошо было бы…
– Кхм. – Громов привлёк внимание к себе внимание. – Мы готовы.
Обрадованный я сел за стол и Салтыкова начала говорить:
– Вы правы, вечером, когда убили Вадима, я не спала… – Лицо Салтыковой чуть покраснело. – Хотя после ужина я всем сказала, что иду отдыхать. Когда в доме все разошлись по комнатам и погасили свет, я решила идти в спальню моего мужа, чтобы поговорить с ним о наших отношениях. Дверь в опочивальню была заперта, только я хотела постучать, как услышала непринуждённый женский смех. Судя по голосу, это была Алёнка – дурная дочь нашей кухарки! В голове появилась грешная мысль… – вдова замолкла.
До этого Мартын, бодро отстукивающий слова гражданки на машинке, был занят работой, поэтому никакие глупости не делал. Но только, необходимость набирать текст пропала, в коте проснулась его неприятная черта всё портить:
– Убить эдакого распутника! – с радостными нотками в голосе, Мартын закончил фразу Салтыковой.
Марина Ивановна округлила свои глаза:
– Вы что?! Я никогда бы не смогла причинить ему вреда!
Я погрозил Мартыну кулаком и стал исправлять ситуацию:
– Не переживайте, наш сотрудник немного перегнул палку… Продолжайте ваш рассказ, итак, у вас появилась грешная мысль. О чём же? – с интересом спросил я.
Она ещё больше покраснела и постаралась как можно сильнее, как позволяют размеры стула, вжаться в его спинку.
– Не стесняйтесь, здесь все свои! Мы с моим помощником ни кому не расскажем, если вас смущает адвокат. – Я бросил на него резкий взгляд. – То он может выйти.
Вдова ещё немного помялась, ещё больше покраснела и очень тихо сказала:
– Я решила подслушать… – она отвела взгляд в пол. – Хотела ещё подсмотреть, но помешал ключ, вставленный в замочную скважину…
Я прям в шоке! Насколько грешная мысль! Ай-ай-ай, жена решила убедиться в измене мужа? Не вижу ничего экстраординарного.
– Надеюсь, вы нам поведаете о результатах акустического наблюдения?
– Чего? – не поняла боярыня.
– Мой коллега спрашивает, не соизволите ли вы рассказать нам, что услышали? – Мартын перевёл мои слова.
– Конечно… – Марина Ивановна нахмурилась, вспоминая, что именно слышала. – Они говорили тихо, так что большинство слов и не разобрала. Вадим рассказывал непристойные анекдоты, от которых эта девка ржала, как кобыла. Несколько раз он предлагал ей различные фрукты.
– Сколько времени вы их слушали? – уточнил я.
– Минут двадцать-тридцать.
– И всё это время они только ели и травили анекдоты?
– Практически да. В какой-то момент мой муженек предложил ей выпить вина. Алёна согласилась, но добавила, мол, много не будет, а то её развезёт и сил на главное не останется…
Интересно… Отравленное вино предложил выпить сам Вадим… Зачем? Значит, он не знал, что оно отравлено, возможно, знала Алёна, раз согласилась выпить только чуть-чуть.
– Что было дальше?
– Потом я слышала звон бокалов. Что ещё… – Она стала массировать свои виски. – Ах, да! Вадим отметил странный вкус вина!
Всё-таки он понял что-то неладное. Или просто знаток вина… Я не знаю есть ли у аконита какой-то привкус.
– Вы точно помните этот момент?
– Да-да, конечно! – быстро подтвердила свои слова Салтыкова.
– Как на это отреагировала Морозова?
– Да никак, предположила, что это такой особенный сорт. А зачем вы спрашиваете?
– Решил просто кое-что уточнить…
Как вариант убить Вадима могла Алёна, тогда зачем ещё и себя отравила? Далее, где она взяла вино и яд? Ведь оно было запечатано и целость бутылки не нарушалось. И в конце, со слов всех опрошенных, Морозова не отличалась особенным умом, скорее даже наоборот, подчёркивалось полное его отсутствие.
– Продолжайте, Марина Ивановна, что было дальше?
– Дальше, после того как они выпили, Вадим сказал: "Дорогая иди ко мне…", я расплакалась и убежала к себе… Всё…
Было видно, что вдове трудно это вспоминать. Под конец рассказа, похоже, она еле сдерживала подступающие слёзы. Но я доволен, её рассказ был искренний, я не чувствовал лжи в её словах. Значит, она Вадима Салтыкова и Алёну Морозову не убивала, Мудеева скорее всего тоже…
– Марина Ивановна, спасибо за честность. Допрос считаю оконченным, мой помощник сейчас закончит печатать, вы ознакомитесь с протоколом, подпишите его и можете быть свободными. – Я откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
Мартын закончил набирать текст, принёс мне получившиеся листы, я расписался на них, шлёпнул печать и передал адвокату. Громов внимательно всё прочитал и довольный собой подписал сам и разрешил подписать Салтыковой.
– Ваше Благородие, мы можем быть свободны? – напоследок уточнил адвокат.
– Да-да, я же сказал.
Когда боярыня уже собралась уходить, я добавил:
– Не уезжайте из Ягодова, у нас могут возникнуть к вам новые вопросы…
… Вот так и прошёл тот день. Ничего хорошего. Минус одна подозреваемая. Итого, реальных версий нет, а начальство, как всегда, требует…
Глава 5. Ребята, я не в курсе!
Вечер 28 июля 1850 года…
Я ни разу не слыхал, чтобы какой-нибудь старик позабыл, в каком месте он закопал клад.
Цицерон
Сразу же после откровений Федоса Жуева о том, как отличать следователя от рядового стрельца по шапочке, я потащил дьяка в его кабинет. Архив Стрелецкого приказа находился в подвале здания, скажем так на минус первом этаже, и занимал его большую часть.
Как только Жуев отворил скрипучую дверь, нас обдал тяжелый затхлый библиотечный запах. В углу огромного полутемного помещения стояло несколько столов с наваленными на них книгами, папками и бумагами, а большую часть комнаты занимали картотеки и плотные ряды стеллажей под самый потолок. Между шкафами, на полу, в углах – везде валялись кучи коробок с бумагами, пачки дел, какие-то обрывки.
Я сел за более-менее пустой стол, на котором лежало лишь пара дел, с отпечатком кружки, судя по дате, верхнее было закрыто уж как пять месяцев тому назад. Положив на стол фотороботы и свою записную книжку, я обратился к дьяку:
– Ну, что? Начнём поиски? – дождавшись его кивка, я продолжил: – Значит так, мне нужны, если конечно они есть: два следователя некто Иванов и Панов И.И., а так же гражданин Костин Фёдор, возможно купец. Задача ясна?
– Да-да! Я тогда побегу искать, только вы не докладывайте о моем рукоприкладстве! Пожалуйста… – умоляюще пропищал дьяк.
Жуев ловко подбежал к картотекам, нашёл нужный ящичек, выдвинул его и стал перебирать карточки. Минут через десять Федос повернулся ко мне:
– Тут Ивановых шесть штук. Один помер двадцать один год назад, другой восемь лет назад, четверо живых. Вам всех нести?
– Нет, давай только ныне живущих. – Я подошёл и взял у него четыре карточки-книжки. – Пока ищи Панова.
Так… Что тут у нас? Первый, Иванов Иван Фёдорович 1798 года рождения, нет, этот слишком старый. Второй, Петр Игнатьевич 1791 года, ещё хуже. Третий, Василий Михайлович, судя по дате рождения ему 37 лет, пока подходит, отложим. Четвертый, Владимир Иванович, нет, этот молодой, только-только исполнилось 23 года.
– Максим Эдуардович, вот Панов Илья Иванович, повезло он один.
– Ага… – я посмотрел в карточку, возраст 35 лет, значит наш. – Спасибо. А сейчас самая сложная задача, найдите гражданина Костина.
– Есть! – Жуев подошёл к другой картотеке.
Взяв две книжки Иванова и Панова, я сел изучать их. Оба были уволены со службы четыре года назад, проживают на окраине города. Какими делами занимались…
Ход моих мыслей был грубо прерван распахнувшейся дверью, в архив зашли двое мужчин чуть моложе Жуева, оба громко ржали, не смеялись, не хохотали, а именно ржали, прям как кони. Причём оба, похоже, были поддатые.
– Здорово, Ермолай! Ты не представляешь, что мы сейчас видели! Ха-ха! Ой, не могу! Михалыч, расскажи! – Мужчина сильно хлопнул по плечу, так называемого "Михалыча", от чего тот пошатнулся.
– Короче, что там, на соседней улице было! По порядку, бабу Маню знаешь? Ну, вот у неё кот, он притащил ей на крыльцо несколько трупиков мышей. Баба Маня вышла, воду грязную выносила, ну пол она там помыла только что, так вот, а там мыши! Она визжит, ведро от себя бросила, а там как раз дьячок из прихода нашего, ты его знаешь, Юрка Косоглазый, на службу бежит. Вот вся грязь на него и вылилась! Парень в ругань, только стой и записывай!
Пока один рассказывал, второй стоял и ржал, чуть ли не давясь от смеха. Придя в себя Михалыч продолжил:
– Мы что придумали, давай напишешь новую челобитную следаку-то опричному, новому! Как его там Маковский, Дашковский?
– Фиалковский. Максим Эдуардович, если точнее, – чуть повышенным голосом, объявил я им о своем присутствии. – Вот оказывается, кто автор тех, с позволения сказать, творений эпистолярного жанра, что меня пачками таскает ваш сослуживец.
Двое подьячих впали в ступор, у одного из рук выпала небольшая бутылка, сразу же разбившись об каменный пол. Я закрыл карточки, подошёл к ним, глянув на образовавшуюся лужу:
– Да… Попали вы, господа. Судя по цвету, консистенции, запаху это медовуха. Значит, распиваем спиртные напитки на службе? – Я сложил руки на груди, сверху посмотрев на работников архива.
– Мы же не для себя… – один из них пытался неумело оправдываться. Кому же еще, если не им? Про то, что я приду, они не знали, остается только их начальник Жуев.
В это время к нам подошёл Федос, копавшийся в картотеках. Он наклонился, обмакнул в лужу палец, после облизнув его:
– М-м-м, хорошая… Он прав, я попросил их прикупить бутылочку, но не подумайте! Распивать мы бы стали только строго после работы!
– Потом. Потом, с вами разберусь по этому поводу! – Я обратно сел за стол. – Сейчас, граждане-тунеядцы, помогите вашему коллеге Жуеву найти дела, связанные с Фёдором Костиным. Дьяк вам всё объяснит.
Федос взял своих товарищей под руки и увёл в глубину хранилища. В принципе, работа должна ускориться в три раза, если они не будут филонить. Через пять минут из-за стеллажей послышался грохот от падения, шелест разлетевшихся бумаг и ругань Федоса Жуева:
– Михалыч, ты что творишь? Сам будешь странички во всех делах по порядку раскладывать!
Подьячий в ответ лишь произнес что-то невнятное и продолжил работать. Искали нужного мне человека они долго, около получаса. Пока они это делали, я подробно изучил книжки на Иванова и Панова, ничего особенного за ними замечено не было, службу несли добросовестно, раскрываемость хорошая, взысканий не имели, в общем, зацепиться не за что. Около стола появился дьяк, он бросил на него тонкое дело и сел напротив, хлебнув холодный чай:
– Вот, нашли окаянного. Запрятался в деле о наезде лошади на человека.
– Хорошо. – Я открыл папку, и взгляд побежал по неровным рукописным строчкам. – Фёдор Николаевич, значит… Родился в 1816 году, в Новгороде… Так, купец третьей гильдии. Проходил свидетелем по делу… 23 мая 1848 года Прошин Р.И., находясь в нетрезвом состоянии, управлял телегой, вследствие чего допустил наезд последней на Махнову Л.П., у потерпевшей были сломаны два ребра. Вознице назначен штраф в пользу Князя в размере двух рублей золотом.
– Ну, что, Максим Эдуардович, это он? Кого вы искали? – Федос Жуев потянулся так, что раздался хруст суставов.
– Да… – задумчиво ответил я. – Так, я временно забираю карточки на стрельцов и дело с купцом себе.
– Берите, всё равно они никому кроме вас и наших следователей не нужны.
***
29 июля 1850 года…
Начало нового рабочего дня принесло новую неприятность. Глава Приказа тайных дел Ярослав Земляникин захотел сам непосредственно поучаствовать в деятельности своего ведомства. Орган большой, занятий придумать можно много, например, сходить в архив к стрельцам, чтобы проинспектировать их, или, устроить смотр опричных сотен, наведаться в сокровищницу. Но нет! Ему вздумалось лезть в моё расследование. Искать убийцу трёх человек ему не интересно, поэтому он решил возглавить операцию по поимке гражданина с маячком, за которым я установил наблюдение. Мои доводы, что брать его рано, он ещё не вывел нас на подпольное предприятие, не возымели на младшего Земляникина никого воздействия. Всю дискуссию остановила его фраза: "Будет, по-моему, иначе уволю!". Что ж он начальник – ему виднее.
Ровно в десять часов утра в кабинете Княжича началось внеочередное совещание. На него он пригласил меня, как человека, который вёл это дело, Елену Премудрую, чтобы она воспользовалась своими аналитическими способностями и сотника Петрова, который будет обеспечивать силовое прикрытие.
В центре кабинета на столе была разложена подробная карта города с нанесенными пометками. За столом сидел неизвестный мужчина лет пятидесяти, судя по форме, он из княжеской дружины. Как только мы зашли внутрь Княжич поприветствовал нас и пригласил располагаться. Дождавшись когда все рассядутся, он продолжил:
– Господа, познакомьтесь, это старший дружинник Дорофеев.
Дорофеев пожал нам с Петровым руки, Премудрой улыбнулся. Когда дружинник садился обратно, у стула под ним подломилась ножка, поэтому он грохнулся на пол, опрокинув ещё два соседних стула.
"Нечего нашей Елене улыбаться, – заявил Барбатос"
"Это ты сделал?"
"Да, я. Кто ж ещё-то? Ты что ли ножку подпилишь? – удивленно произнес демон"
"А как ты это сделал?"
"Просто. Понимаешь, плотник, который клеил стул, пожалел клея»
"Да ладно? – наигранно удивился я"
"Я же вижу сокрытое и могу в любой момент открыть это всему миру"
Опричный сотник Петров, подавив вспышку смеха, обратился к Земляникину:
– Ваше Сиятельство, а зачем нам дружина? Мои ребята сами смогут задержать кого угодно, и в каких угодно количествах в любом состоянии.
– Мои бойцы будут обеспечивать безопасность Княжича, – из-под стола буркнул старший дружинник. – И это не обсуждается, – добавил он, когда полностью вылез.
Петров в ответ лишь поднял перед собой раскрытые ладони, отстраняясь от дальнейшего спора. Княжич взял инициативу на себя:
– Давайте перейдем к делу. – Он подвинулся ближе к карте. – Смотрите, красная линия обозначает маршрут передвижения интересующего нас человека.
Красной линией была шерстяная нитка, приколотая к поверхности карты многочисленными иголками. Передвижения объекта ограничивались несколькими кварталами неподалеку от центра города, только один раз он выезжал на городской базар, и другой раз в посёлок рабочих за оврагом, находящийся в пределах города. Как я и предполагал, за город он не ездил, думать о наличие варочного производства в черте города абсурдно… А нет, в овраге можно организовать, как это было в Энске. Но в таком случае этих кулинаров уже бы заметили.
– Госпожа Премудрая, что вы думаете по предполагаемому месту задержания? – Ярослав посмотрел на Елену.
– Скажу то, что лучше не проводить задержание на маленьких улочках этого района, там много переулков и подворотен, он сможет уйти.
– Разумно. А ты, Максим, что думаешь?
– Я думаю, что задержание проводить рано. Но, так понимаю, вы намерены проводить операцию сегодня? – попытался безуспешно образумить Ярослава.
– Правильно понимаешь. Так, какое твоё мнение? – Княжич улыбался.
Единственное мнение, ты – самодур, ни черта не понимаешь, и вообще пошёл бы ты… Но свои мысли я оставил при себе:
– Тогда, вот что я думаю: надо выезжать на Парковую улицу, где он живет, около дома и задержим. – Я посмотрел отчёты опричников, ведущих наблюдение. – Обычно он возвращается домой около часа дня. Не исключено, что сегодня будет так же. Так что предлагаю устроить засаду около подъезда.
Княжич выслушал меня молча, потом откинулся на спинку своего кресла, почесал подбородок и обратился к телохранителю:
– А вы что думаете?
– Я считаю, что вам не следует непосредственно ездить на место, преступник может быть вооружен, он может иметь сообщников…
– Нет! Я сам поеду! – нервно перебил дружинника Ярослав Земляникин. – План Максима мне нравится, берем десяток опричников, и едем! – Он стукнул кулаком по столу.
Короткое совещание продолжилось ещё минут десять. Елена Премудрая доложила о проведенных исследованиях нового дурмана, я – о нашей с Мартыном работе по другим делам, Петров – о состоянии готовности опричных сотен.
***
14 часов 27 минут…
План, разработанный Земляникиным, не нравился ни мне, ни командиру десятка опричников, зато молодой начальник прямо светился от счастья. Посудите сами: во дворе многоквартирного дома, в самом конце Парковой улицы, где живут в основном небогатые рабочие с многочисленных городских заводов, уже пару часов стоят два больших паровых экипажа с глухими окнами, и наспех завешанными несколькими кусками ткани надписями на бортах "Приказ тайных дел", подозрительно, не правда ли?
В одном экипаже сидела группа захвата, в другом Княжич с охраной, мы с Мартыном сидели на лавочке, предусмотрительно переодевшиеся в гражданское, и перекидывались в картишки. Жители ближайших подъездов с опаской смотрели на незнакомый транспорт. Естественно, личные экипажи есть только у знати или богатых горожан, а тут сразу два таких.
У кота я выиграл только один раз в самом начале, потом он непрерывно меня обыгрывает. Очень напоминает тот случай, когда играл с корешами Барбатоса, разве что в о-о-очень легкой форме, по сравнению с ними, Мартын – ребенок, пять минут назад первый раз увидевший карты:
– Слушай, Мартын, давай играть честно!
– А что такое? – невинно посмотрели на меня два кошачьих глаза на человеческом лице.
– Когда первый раз заметил, что ты два раза подряд крыл бубновым тузом, я посчитал, что мне это показалось. Но ты данный трюк повторил уже раза четыре!
Мартын, попавшийся на шулерстве, немного расстроился:
– Извини, привычка… – Помощник посмотрел куда-то мне за спину. – О, похоже, клиент подходит.
Я осторожно повернулся. Действительно, в арку с улицы зашёл крепкий мужчина средних лет в широких штанах и просторной рубахе, тот же самый которого я видел около пельменной. Шёл он неторопливо, в руке нес плетёную корзину с продуктами.
– Мартын, осторожно подойди к экипажам, предупреди, когда будет входить, будем брать, – прошептал я коту.
Вместо ответа, он встал и стал подходить к автобусам. В это время гражданин помог открыть входную дверь женщине с маленьким ребенком, которая у него спросила:
– Слушай, не знаешь, чьи это экипажи? – Она указала на наши транспорты.
– Без понятия, – чуть прищурившись, ответил мужчина. – Они долго здесь стоят?
– Да часа два как приехали, потом пришли пару мужчин, неместных, – женщина показала на меня, сидевшего на лавочке. – Сидят в карты играют, только один куда-то отошёл. Бандиты может? Слышал, как несколько дней назад там, на улице народ честной, прям днём, грабили…
В этот момент наши взгляды с этим гражданином встретились, он отпустил ручку двери и резко побежал в сторону улицы. Я сорвался за ним, попутно крича:
– Мартын бегом группу!!! Гражданин остановитесь немедленно!!!
Когда я уже забегал в арку, краем глаза заметил, что из экипажа торопливо выскакивает десяток опричников в полном обмундировании, они вместе с Мартыном то же побежали со мной. В арке я чуть не споткнулся об брошенную злодеем корзину с рассыпавшимися продуктами. Но уже на улице дело пошло лучше, видимо не понимая, кто за ним гонится, этот мужик побежал прямо посередине дороги, несколько раз, чуть не попав под лошадей и колёса экипажей. В этот момент все опричники тоже выбежали на улицу, я крикнул на всю улицу:
– Гражданин стойте, а то будем стрелять!!!
Бойцы, услышав команду, взяли винтовки наизготовку. Бежавший от нас мужчина остановился и поднял руки. По высоко поднимающейся груди и бледному выражению лица было видно, что легкая атлетика – это немножко не его. В тот момент, когда Мартын уже вел задержанного в арку, из неё выскочил радостный Ярослав Земляникин в сопровождение троих дружинников. Когда он понял, что всё веселье произошло без него, он тут же расстроился и пнул корзину, лежавшую на земле.
Вокруг нас уже собралась толпа зевак, не каждый же день тайные приказчики устраивают показательные задержания, практически со стрельбой. Проходя к нашим экипажам, меня остановил голос ребенка годиков так пяти-шести, стоявшего около подъезда с ошарашенной женщиной, из-за которой чуть всё не сорвалось:
– Дяденька опричник! А вы нашего соседа в темницу забираете?
Я подошёл к ним ближе и присел на корточки перед ребенком:
– Нет, мальчик, мы просто побеседуем с ним.
– Жалко… – он нахмурился.
– Так-так, интересно, расскажи мне, пожалуйста, а за что я должен его забрать? – я посмотрел на него, потом на его маму.
– Он каждую ночь мешает нам спать! Он постоянно хлопает дверью!
– Ай-ай-ай, действительно нехорошо. Не переживай, за это я то же с него спрошу, – улыбнулся я.
– Тогда хорошо!
Я уже хотел вставать, но парень меня опять остановил:
– Дяденька, дяденька! – Дождавшись, когда я снова на него посмотрю, он продолжил: – я то же хочу быть опричником! Можно мне к вам?
– Когда вырастешь, приходи, примем на службу, а то у нас дефицит хороших людей. – Я указал ему рукой на десяток опричников, которые загружались в экипажи. – Вроде бы десять здоровых мужиков, а какой-то злодей с практически убежал от них. Кстати, как тебя зовут, мальчик?
– Коля.
– Приятно познакомиться Николай, а я Максим. – Я аккуратно пожал его маленькую ладошку. – Коля, когда будешь большой приходи ко мне в Приказ на работу, договорились?
– Ура! – Мальчик от радости стал прыгать и хлопать в ладоши.
Ко мне подошёл один из опричников:
– Господин, титулярный советник, мы ждём только вас.
– Да-да, сейчас подойду.
Удовлетворенный ответом боец ушёл, на прощание отвесил небольшой поклон даме. Я встал, попрощался с ребенком и его матерью и пошёл к экипажу. Все уже сидели внутри, как только я залез и закрыл дверь, транспорт выдул большое облако пара и тронулся в путь, скрипя рессорами. Мартын, сидевший напротив, спросил у меня:
– Что так долго-то?
– Будущие кадры для Приказа отбирал, – коротко ответил я.
– И всё? – Мартын потянулся.
– Нет, ещё выяснил, что наш задержанный постоянно приходил домой поздней ночью и очевидно он был достаточно нервным, так как при этом хлопал дверью, что её слышал практически весь дом.
***
Из-за того, что именно я арестовал гражданина Пинчука, по крайней мере, он так назвался, Ярослав Земляникин был очень зол, так как лично хотел поучаствовать в операции по задержанию. Поэтому сейчас он решил лично допрашивать задержанного, но один, похоже, делать это не хочет, так как позвал ещё меня и Мартына.
Для повышения эффективности допроса, Земляникин решил проводить его в подземелье Княжеского терема, где находятся темницы и работают лучшие дознаватели, с заявкой на наследие доминиканских монахов. От услуг штатного палача-дознавателя Княжич отказался, и поэтому нам предоставили только помещение. Изначально допрос планировался в катакомбах нашего Приказа, но, похоже, из-за специфической репутации данного места Княжич сам побаивается заходить туда. Да и княжеские палачи, по сравнению с опричными коллегами, просто дети.
Пинчуку, похоже, всё было безразлично или он не догадывался, что всё приспособления, находившиеся в подземелье, могут быть применены к нему. Но Ярослав решил ограничиться только психологическим давлением, его психика не такая крепкая, как у местных служащих, он бы не смог вести допрос во время пытки.
