Отзывы на книгу «Герой нашего времени», страница 4

Когда хвалят глаза, то это значит, что остальное никуда не годится

Эту книгу я читала еще в девятом классе. Меня особо не зацепили ни " Капитанская дочка", ни " Мертвые души" , для меня это были просто хорошие книги на четверку, но не более. А вот " герой нашего времени " запал в мою память надолго. А ведь все благодаря милому Печорину. Прочитав эти пять рассказов Лермонтова , мы можем заметить поразительную схожесть Печорина и самого писателя. Оба были в какой-то степени одиночками, оба офицеры, оба весьма состоятельные люди. Начнем по порядку. Почему был одинок Печорин? Его любили женщины ( Мэри, Белла и конечно же Вера) , они отдавались любви целиком и полностью. А что для них делал Печорин ? Да ничего. Он любил только для себя, любил для успокоения души. Он ничем не жертвовал ради тех , кого он любил. Печорин был одиночкой как в плане личной жизни , так и в плане дружбы. Ведь на протяжении всех пяти рассказов мы не видим рядом с Печориным никаких дружеских отношений. Печорин обладает великим множеством отрицательных качеств, но это ге отталкивает нас от него, а скорее даже наоборот, этим -то он нам и интересен. Лично мне интересны его мысли и интеллект. Но я не думаю что такие люди как Печорин могут стать кому-то хорошим другом или супругом, потому что его безразличие к окружающим, и даже к ближним может оттолкнуть других, а как собеседники такие люди просто превосходны. Я не понимаю людей, которые увидели в этой книге лишь дуэль между Печориным и Грушницким. Мол какой же Печорин плохой, убил бедного дяденьку. Но смысл -то намного глубже. По моему мнению тут стоит обратить внимание на чудесные пейзажы, которые рисует нам Лермонтов, ну и конечно же на душевное состояние главного героя на протяжении всего " Героя нашего времени" 5 из 5 Это гениально!

Даже если вы читали эту книгу в школе, перечитайте обязательно. Лермонтов показал, что любые необдуманные поступки могут привести к трагедии. В книге акцент на главных героях. Прослеживается судьба Печерина, Максима Максимовича... Но при повторном чтении начинаешь обращать внимание на судьбы женщин. Бэлла, Княжна Мэри не смотря на разный статус оказываются игрушкой для избалованных вседозволенностью мужчин с их жестокими играми. Их судьбы практически не зависят от них самих. Каждый раз при прочтении открываешь для себя что-то новое и каждый раз удивляешься человеческим мыслям и поступкам.

Нам не нужны были никакие комиксы, когда у нас был непобедимый, суперуверенный в себе супергерой своего времени товарищ Печорин, застрявший в своем подростковом цинизме, но тем и притягивающий к чтению молодежь.

История - сборник рассказов, которые умело объединены в одну законченную книгу. Впервые прочла Героя нашего времени после школы и не понимаю, почему тогда мне не был так противен Печорин. Сейчас же я настолько в отвращении к данному персонажу, что читала и ругалась вслух.

напишу лишь о том, что произведение спустя года до сих пор остается актуальным, потому что этот образ "нового человека", который создал Лермонтов, на мой взгляд по сей день имеет популярность. Отчуждение от всего человеческого, отрицание чувств, желание разбогатеть и не иметь ничего общего с "низшими" слоями общества. Это остается проблемой даже в 21 веке.

Лермонтов и Вонг Кар Вай

Я люблю Кар Вая и пересматривая его фильмы пришла к выводу, что это азиатский Лермонтов. Мне кажется, что если бы Лермонтов был режиссёром, от тоже ходил бы в темных очках, храня загадочность, тоже плевал бы на сценарии, снимая "походу"", тоже был бы весьма ранимо автобиографичен, тоже любил бы этой странной любовью-нелюбовью женщин. Лермонтов режиссер, как и Кар Вай в большинстве фильмов, создал бы героя "мачо", подобного Печорину, такого изысканного подлеца, испорченного человека, с историей за душой, которого можно и хочется оправдать. Человека, который не знает чего ждать от настоящего и причиной этому служит его прошлое. Я не знаю, читал ли Кар Вай Лермонтова в начале своего творческого пути, но если да, то это многое объясняет. Всё так странно похоже, так знакомо. "Герой нашего времени" правда очень современная книга, начиная от простоты общения между героями, даже не простоты... они говорят прямо, понятно выражают свои чувства без манерности, свойственной тому времени. В общем если бы Кар Вай задумал экранизировать "Героя нашего времени" - эта была бы самая шикарнейшая экранизация. Я вижу его Беллу ("Дикие дни"), Княжну Мэри ("2046"), Веру ("Любовное настроение"), Ундину ("Чунгкингский экспресс"). Но даже не в типажах дело, а в том вечном чувстве неудовлетворенности настоящим, неумении жить сейчас. В этом разделении на прошлое и будущее, но ведь главное место всё равно неизменно будет занимать настоящее, в котором и героям Кар Вая, и Печорину Лермонтова так и не удается прижиться.

"Герой нашего времени" М.Ю. Лермонтова - очень интересное произведение. Композиция романа интересна тем, что автор располагает главы не по порядку. Хронологический порядок нарушил бы структуру романа. Печорин - типичный "герой своего времени". Он представитель, как бы мы сейчас сказали, потерянного поколения. Он рад бы быть другим, но не может. Его уже ничто не радует, всё ему быстро надоедает. Он играет судьбами других людей, не думает о последствиях. Меня всегда возмущало, когда я читала роман в школе, как он губит Бэлу. А потом играет с чувствами Мери. И ведь он даже не раскаивается. Образ Печорина и раздражает, и увлекает одновременно. Не знаю, сколько раз я перечитывала этот роман, но снова и снова хочется к нему вернуться.

Перечитывая историю Григория Печорина, каждый раз невольно задаешься вопросом: Как один и тот же человек может вызывать восхищение и отвращение? Причем, с каждым прочтением, причины восхищения и ненависти меняются. Как будто каждый раз память обнуляется, и читаешь заново, проживая с любимыми и не очень героями их яркие, полные метаний и страданий, жизни. Ну и, конечно, один из героев - любимый Кавказ. Он не может быть только фоном. Только участником драмы - таинственным и непокорным.

Как то странно писать рецензию на "Героя", в школе его трепали-трепали да анализировали, да еще начиталась кучу критических статей, из которых следует что Лермонтов каждого персонажа и каждую повесть, составляющую роман, продумал в угоду замыслу, служить общественно-политическим целям. Интересно, что бы сам Лермонтов по этому поводу подумал? А может так и есть, Печорин талантливо сработан для дела, Грушницкий и Вернер его балансируют, а "Тамань" и "Фаталиста" сюда всунули, потому что больше некуда. Но мне кажется Лермонтов все-таки писал своего Печорина, может отчасти и себя (недаром же он вызывает симпатии, а герой то он совсем не положительный), по велению души. Поэтому роман и нравится и читаем до сих пор. Хотя я категорически против его насильного впаривания в школе. Ну зачеем? Не тот же возраст, не те интересы, не та мораль, зачем мучить бедных детей и классику? Хорошо что я почти ничего не помню, зато теперь перечитала с удовольствием.

Помню в школе книга мне совершенно не понравилась, но, перечитав ее сейчас, спустя 15 лет, не могу понять, как я могла к ней плохо относиться. Вот и еще одно доказательство того, что многие произведения из школьной программы нужно читать, или перечитывать, намного старше. Главный герой Печорин, на протяжении всей книги вызывает к себе двоякое отношение, он и нравится, и в тоже время, нет. Подобное чувство у меня было разве что к Хитклифу из "Грозового перевала". Его отношение к женскому полу вызывало всплеск возмущения в моей душе. И если перенести Печорина в настоящее время, он становится похож на главного героя "Духless" С.Минаева. Тот же пресыщенный жизнью и циничный человек. Но поставить оценку ниже "5" рука не поднимается, ибо не могла оторваться от книги, пока ее не прочитала.

Я иногда себя презираю... не оттого ли я презираю и других?.. Я стал не способен к благородным порывам; я боюсь показаться смешным самому себе.

Свою рецензию, как и почти все предыдущие, я начну издалека. Как обычно, был обычный тихий серый вечер апреля, ничто не предвещало беды. Я спокойно дочитывала "Сказку о самоубийстве", и тут внезапно меня словно ударило молнией: в моей душе появилось острое, просто непреодолимое желание приобщиться к русской классике. Это желание было таким сильным, что в тот момент я пожалела, что не являюсь Змеем Горынычем, и у меня нет трех голов, которые бы могли одновременно читать три разные книги, эх...Но, сейчас речь не об этом. Мой выбор внезапно пал на "Героя нашего времени". Как и все люди, мы читали это произведение в школе классе эдак в 8 или 9, уже не помню точно. Что до "списка литературы на лето", то я всегда все читала сама, по своей доброй воле; как сейчас помню: лето, пасмурно, идет мелкий дождик, а я сижу на диване и читаю Лермонтова. Перечитав "Героя нашего времени" сейчас, будучи уже в более-менее сознательном возрасте, перечитав его по своему собственному желанию, я с твердой уверенностью могу сказать, что мой Печорин в 14-15 лет и Печорин в 21 - это совершенно два разных человека; это как черное и белое; как чай и сок, если можно так сказать. Помню свои детские ощущения от прочитанного, помню, как не поняла даже самой сути названия: почему герой, почему именно нашего времени? Какого это "нашего" времени? При чем тут вообще все это? Кароче, "Героя нашего времени" я тогда не поняла совершенно... Наверное, я еще не была подготовлена к нему или, как бы сказала моя мама: "Ты просто не пропустила произведение через себя". В этот раз все было иначе. Я по доброй воле взяла в руки книжку с твердым намерением разобраться, что за герой, какого времени и почему о нем написано так много. Признаться честно, мне было нелегко, все же авторский слог немного тяжеловат для меня, любительницы скорочтения, но я не сдавалась. Три или четыре раза я начинала читать произведение, и вот, наконец-то, я его дочитала (ну, либо же, все дело было в том, что я читала его ночью, дико устав после педагогической практики за день, не знаю) и я в восторге. Ничего более живого, натурального, эксцентричного и такого...реального я еще не читала. Все же, классика есть классика, как ни крути. Это то, что будет вечным. Через года и века образ Григория Печорина будет актуальным. Печорин сам по себе удивительнейший человек с тонкой душой.

Славный был малый, смею вас уверить; только немножко странен. Ведь, например, в дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут — а ему ничего. А другой раз сидит у себя в комнате, ветер пахнет, уверяет, что простудился; ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет; а при мне ходил на кабана один на один; бывало, по целым часам слова не добьешься, зато уж иногда как начнет рассказывать, так животики надорвешь со смеха... Да-с, с большими был странностями, и, должно быть, богатый человек: сколько у него было разных дорогих вещиц!..

Мне кажется, я не имею никакого морального права так говорить и проводить подобное сравнение, но мне, почему-то показалось, что он и Аляска Янг из книги Джона Грина чем-то похожи. У них у обоих есть свой собственный "лабиринт страданий" (моя излюбленная тема), они оба блуждают по нему не в силах вырваться, и оба понимают слишком много из того, что происходит в окружающем их мире. Главный герой носит маску, он скрывает свое истинное я от всех вокруг. Когда-то давно как мне кажется, ему сделали очень больно, и он замкнулся, ушел в себя и

Я стал читать, учиться — науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди — невежды, а слава — удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким.

Печорин - раб своих демонов.

Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною: всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки... Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!

Он помнит. И это его главная ошибка. Ведь

радости забываются, а печали никогда...»

Его жизнь настолько трудна и непроста, что кажется, будто бы никто не в силах его понять. Печорину, как и любому другому человеку, нужно одного: понимания. Иногда нужно, чтобы кто-то просто был рядом с тобой, чтобы ты знал, что тебе есть на кого опереться. Нужен кто-то, кто будет смотреть на мир так же, как и ты сам.

Да, я уже прошел тот период жизни душевной, когда ищут только счастия, когда сердце чувствует необходимость любить сильно и страстно кого-нибудь, — теперь я только хочу быть любимым, и то очень немногими; даже мне кажется, одной постоянной привязанности мне было бы довольно: жалкая привычка сердца!

Бэлла поразила меня своей чувственностью, наивностью (да-да, именно так) и одухотворенностью. Возможно, я немного странная, но именно это я и увидела в трагической истории любви Печорина - попытку обрести простое человеческое счастье и душевный покой. Княжна Мери показала мне Григория Александровича во всей красе, позволила окунуться в его внутренний мир и понять всю сложность его души. О Лермонтове и о Печорине было уже написано немало строк, и я уверена, что еще будет написано столько же. Классика есть классика, друзья мои. На этом мой скромный опус подошел к своему логическому завершению. Ну не умею я хвалить книги, не умею.

Я был скромен – меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, – другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, – меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, – меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду – мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние – не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, – тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию.