Читать книгу: «Упавшие облака», страница 15
Немного успокоившись, Элиан направилась в столовую. Налила себе стакан прохладной воды, выпила залпом. Постепенно начала приходить в себя.
Собравшись с мыслями и силами, девушка жестко и раздраженно схватила мальчика, который по-прежнему смотрел в пустоту, туда, где минутой ранее было ее лицо, и усадила обратно в кресло. Подойдя к рабочему столу, Элиан не стала церемониться с аккуратно разложенными документами и вещами. Она была намерена найти хоть что-то, что могло бы приблизить к ответу, где сейчас Бьянчи.
«Неужели ты и вправду мог так поступить со всеми нами? Неужели ты оказался обычным слабовольным, жалким трусом и сбежал, пытаясь спастись от всего, что вы там натворили у себя в лаборатории? А эта девушка, с которой тебя видели в последний день перед исчезновением? Кто она?» – Элиан буквально закипала от вопросов. Раздражение становилось неуправляемым. Вместо того чтобы внимательно искать информацию среди документов Филиппа, она эмоционально швыряла их с места на место. Если бы она могла знать, что все ее действия, эмоции и впустую растраченная энергия не только ни к чему не приведут, но и работают против нее… Элиан тщетно искала тот огромный мир, который, к сожалению, уже прекратил свое существование. Все было напрасно.
Остановившись на мгновение, девушка вдруг осознала, что все это не принесет никаких результатов. Швырнув один из последних документов, попавшихся под руку, она замерла, присела на пол, обхватила колени руками и уставилась в одну точку. Пустота – все, что ощущала Элиан. Она перевела взгляд на сидящего напротив ребенка и ужаснулась… Матиас улыбался. И эта улыбка зловещим холодом прокатилась по Элиан. Совершенно пустая и механическая улыбка. Она была по-особенному искаженной и, казалось, источала злобу. На мгновение Элиан показалось, что перед ней сидит воплощение зла. Хотя это был просто особенный ребенок, и не стоило все воспринимать столь зловеще. Глядя на маленького мальчика, Элиан стало жутко. По непонятной причине он заглядывал ей в лицо, пока она спала, а сейчас сидел и усмехался перекошенной на одну сторону улыбкой. Может, это была и не улыбка вовсе, а непроизвольное сокращение мышц, но Элиан воспринимала все именно так.
«Ничего толкового из этого не выйдет», – подумала она, не отрывая взгляда от лица Матиаса и до последнего надеясь, что та гримаса, которую он изобразил, не является выражением зла. Ей просто показалось.
Наспех собрав все листы и файлы, которые сама же и разбросала, Элиан решила ехать обратно, домой к Нименду. Она опасалась, что действия его сына становятся непредсказуемыми и очередной приступ не заставит себя долго ждать. И в этом случае девушка не имела представления, как себя вести и что делать с ребенком.
Подняв Матиаса с кресла, Элиан старалась не смотреть на его лицо. Ей показалось, что улыбается только правая сторона, а левая осталась без эмоций. «Неприятное зрелище, – подумала Элиан. – Но не следует этому придавать слишком большое значение». Она пыталась делать вид, что ее это не беспокоит.
Они снова ехали уютными улицами Женевы, и Элиан очень хотелось, чтобы поездка никогда не заканчивалась. Ее пугала перспектива оказаться одной в чужом доме, да еще с этим странным маленьким существом.
Проезжая мимо небольшого лесного массива, где жители этого прекрасного города совершали погребения родных, девушка невольно обратила внимание на одинокую фигуру у одного из деревьев. Силуэт показался до боли знакомым. Уставившись в окно, она попросила водителя замедлить движение. Всматриваясь в уже начинающее темнеть пространство, Элиан отчетливо распознала ссутулившегося Клауса.
«Но что он там делает?! – недоумевала девушка. – Он же должен быть в лаборатории. Может, показалось?» Когда они подъехали еще ближе, она отчетливо увидела Нименда и для себя решила непременно расспросить его об этом, как только тот вернется с работы. Правда, когда это будет, она не знала.
Нименд в последнее время частенько не только засиживался в CERN, но и по несколько дней не приходил домой. Видимо, считал, что пока не разрешит проблему, которую они же и воссоздали, будет работать до последнего. Да и смысла в том, чтобы тратить время на дорогу, он не видел: заканчивали работу ближе к утру, а начинали с первыми лучами солнца. Ученые бессильно пытались продолжать борьбу, которая менялась, приобретала иные формы, но уж точно не заканчивалась. Эта фраза подразумевала под собой победу, в сторону которой пока они не сделали ни единого шага.
Элиан неожиданно крикнула таксисту:
– Остановитесь! Да, да, именно за тем пригорком, мне нужно срочно выйти. –
Таксист покорно съехал с дороги и остановился.
– Пожалуйста, подождите меня здесь, это займет совсем немного времени.
– Как скажете, – проронил водитель, мельком взглянув на девушку в зеркало заднего вида.
Элиан схватила Матиаса и побежала в сторону, где только что, как ей показалось, она заметила Клауса. Профессора скрывал пригорок, поэтому ей не было известно, там он или нет.
«Твое любопытство когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку», – вспомнила Элиан слова отца. Но она ничего не могла с собой поделать. Вдруг это что-то очень важное, что скрывает от нее Нименд. А может, то, что он здесь находится, и вовсе связано с исчезновением Филиппа. Клаус не мог себе позволить бросить все и уехать черт знает куда. Это не в его правилах. Даже такая далекая от квантовой физики девушка, как Элиан, понимала, что сейчас ведущему ученому не место здесь. По мере уменьшения расстояния между ней и Клаусом волнение нарастало.
Кое-как вскарабкавшись на пригорок, пару раз падая на колени на только что выпавший снег, Элиан оказалась чуть в стороне от маячившей фигуры. В метрах ста, не более. Деревья мешали лучше разглядеть человека, который все еще стоял на одном месте. Он смотрел вниз, опираясь о громадное дерево рукой.
Элиан охватила тревога и чувство самосохранения: она уже не была уверена, кто этот человек. Возможно незнакомый мужчина. Вокруг ни души, только она и человек в теплом зимнем пальто, ну уж очень похожий на Клауса. Не считая таксиста, которому нет никакого дела до Элиан.
«Возможно, это Клаус… Если это связано с Филиппом, что он тогда скажет мне? А если не захочет ничего говорить, тогда что?» Элиан не позволяла себе думать о самом ужасном. Но ничего не могла с собой поделать, она не так уж и хорошо знала этого человека. Каким он был на самом деле, ей было неизвестно.
О семье Нименда девушка узнала совсем недавно. Противоречивые факты и вопросы, которые крутились в ее голове после рассказа Нименда о себе, только подливали масла в огонь. И вдруг Элиан ощутила, во время своих размышлений, насколько далеким и чужим оказался для нее человек, которого Филипп называл лучшим другом. «Я же о нем ничего не знаю… Что можно ожидать от человека, которого не знаешь?»
Сейчас она решила не подходить к этой «фигуре» и никак не обозначать свое присутствие. Пока поодаль стоящий человек не заметил их с Матиасом, Элиан решила понаблюдать за ним, спрятавшись за густой елью, которых здесь было много.
Девушка едва могла совладать со своим детским чувством любопытства и жаждой приключений. Такова была ее натура, и в этом была вся Элиан.
Осторожно выглянув из-за дерева, она смогла лучше разглядеть человека, который стоял, повернувшись к ней спиной. Это была удобная позиция для наблюдений, так как мужчина у дерева никак не мог увидеть любопытную девушку, тем более что ее одежда выполняла функцию камуфляжа. Элиан никогда не любила ярких броских цветов в повседневной жизни, отдавая предпочтение естественным оттенкам. Вот и сегодня она была в бежевой зимней куртке, светло-коричневых штанах и белой шапке с опущенными ушами, практически сливаясь с зимним пейзажем.
Мужчина, которого она приняла за Нименда, не двигался, лишь иногда перенося вес с ноги на ногу. В свободной руке Элиан увидела цветы. Четыре красивые светло-желтые розы.
«Как хорошо, что я не подошла к нему… Наверняка он пришел сюда почтить чью-то память. Только чью? Вероятно, здесь профессор похоронил жену», – предположила Элиан. В следующее мгновение девушка увидела, как мужчина разделил розы поровну, по две в каждую руку.
«Но если у него здесь похоронена жена, для кого два других цветка? Возможно, здесь покоится кто-то еще из родственников?» – Элиан помнила, как Нименд говорил, что родители жены похоронены в деревне, где родились, а это далеко от Женевы.
Мужчина в пальто присел на корточки, расчистил небольшой участок от снега и положил две розы. С ракурса, откуда наблюдала Элиан, не было видно, что находится там, куда он возложил цветы, – все было белым от снега. Потом незнакомец переместился в сторону, но не присел, а встал на колени прямо в снег. Ему было все равно, что произойдет с одеждой, испачкается ли она, вымокнет от снега. В его действиях было полное безразличие ко всему материальному. Мужчина сначала склонился, а затем и вовсе прильнул к земле. В таком положении он провел несколько минут, и Элиан увидела, что его тело вздрагивало. Мужчина явно плакал…
У девушки защемило сердце от того, что взрослый человек не может совладать с собой.
Он выплеснул свои страдания на холодный снег, который равнодушно поглотил его слезы. Они стекали по лицу, мгновенно проваливаясь сквозь белую пушистую насыпь. Эти замерзшие кристаллы воды, казалось, единственные равнодушные наблюдатели за всем происходящим. Даже деревья своими тяжелыми ветвями выказывали жалость, склоняя их вниз под тяжестью налипшего снега или чувствуя, насколько больно и мучительно сейчас несчастному человеку.
Теперь мужчина, похожий на Клауса, отложив розы в сторону, двумя руками аккуратно расчищал перед собой снег. Покончив с этим, он еще раз нежно и медленно провел влажной от слез ладонью по гладкой поверхности, взял цветы и несколько раз поправив, нашел для них место.
Элиан замерзла и периодически трогала нос Матиаса, чтобы определить, как он себя чувствует. Удивительно, но детский нос был горячим.
Девушка подумала, что мужчина наконец-то встанет, но вместо этого он принялся усердно раскапывать что-то в том месте, где только что положил цветы.
«Что он, черт побери, делает?!» – недоумевала Элиан, а мужчина продолжал откидывать вначале снег, а затем и землю. На мгновение она подумала, не сошел ли он с ума и не пытается ли голыми руками извлечь сосуд с прахом. Вдруг он остановился и что-то извлек из-под земли. Конечно же, не урну, а маленькую шкатулку, размером с небольшую коробочку из-под конфет, или для женских украшений.
Элиан внимательно смотрела на происходящее и уже ни капельки не жалела, что ей взбрело в голову остановиться и проследить за этим человеком, который, скорее всего, был Клаусом Нимендом. Усилившийся мороз, не мешал ей предвкушать, что же произойдет дальше.
Однако незнакомец только открыл шкатулку, посмотрел внутрь, убедившись, что все на месте, и вернул туда, где взял. Очень старательно начал засыпать сначала землей, а потом и снегом, чтобы все выглядело, как раньше. Вытерев руки о чистый снег, мужчина еще раз смахнул его с поверхности, куда положил цветы, поправил их. Встал, посмотрел на место, которое он только что привел в порядок, и быстро пошел прочь.
Элиан подумала, что стоило бы выяснить, кто там похоронен. Но едва незнакомец скрылся из вида, как Матиас неожиданно проявил активность. Через его теплую одежду девушка почувствовала, что все тельце напряглось как струна, при этом вены на висках вздулись, а лицо покрыли багровые пятна. Элиан на мгновение растерялась, но взяв себя в руки, быстро зашагала в направлении такси. Во-первых, она не знала, куда сейчас направится Нименд, а во-вторых, становилось темно. Да и к каким последствиям приведет очередной приступ Матиаса, она тоже не знала.
Прижав ребенка покрепче, девушка скатилась со склона к тому месту, где их ждал автомобиль. Наспех стряхнув с себя и с ребенка снег, быстро оказалась на заднем сиденье.
– Вы не очень-то торопились, – улыбнулся таксист, по-прежнему глядя в зеркало заднего вида.
– Извините, – коротко ответила девушка.
– Мы не меняем маршрут? С вами все в порядке?
– Да, все хорошо, ничего не поменялось, – растерянным голосом произнесла Элиан, которой случай дал возможность увидеть то, что родило очередную порцию вопросов, на которые она очень хотела получить ответы.
Выскочив из такси и чуть не забыв рассчитаться с водителем, девушка вбежала в дом. Она надеялась, что они добрались раньше Нименда и ей не придется оправдываться и отвечать на неудобные вопросы. Элиан обрадовалась, убедившись, что дом был пуст. Быстро поднялась на второй этаж, чтобы переодеть Матиаса. К этому времени мальчик снова впал в обычное для него состояние, которое Элиан иногда называла сном. Редко страшным словом «смерть». Он действительно не подавал никаких признаков жизни и его взгляд, леденящий и холодный, с мутноватыми зрачками, усиливал ощущение, что рядом неживой человек.
Вечер выдался более чем насыщенным, даже по сравнению с последними днями, которые тоже не отличались спокойствием и умиротворением.
«Что же заставило Клауса в столь ответственный и важный час оказаться там? – этот вопрос не давал ей покоя. – Возможно, мне удастся дождаться его сегодня, и я все узнаю до того, как лягу спать», – Элиан не заметила, как нырнула в глубокий сон, словно в огромный снежный сугроб, из которого не было сил выбраться. Она была вконец измотана.
…Солнечный свет неумолимо просачивался в комнату, пытаясь пробиться сквозь закрытые веки. Мягкий климат Женевы не заставил себя долго ждать. Несмотря на зиму, утро наступило с оттепелью. С мыслями о Филиппе Элиан открыла глаза. Ей впервые за столько дней была предоставлена возможность поспать, без сновидений и нервных пробуждений. Матиасу вчерашняя прогулка пошла на пользу – этой ночью он не предпринимал попыток разглядеть что-то внутри головы девушки. Она обнаружила его в том же положении и там же, где уложила вчера.
«Интересно, Клаус приходил домой?» – Элиан ответила себе отрицательно, так как следов присутствия Нименда в доме не обнаружила. Вернувшись домой, профессор обычно пил кофе, несмотря на время суток, и оставлял чашку на рабочем столе. Сегодня там ничего не было.
– Значит, он снова ночевал на работе, – с долей разочарования, почему-то шепотом произнесла она.
Занявшись приготовлением завтрака для себя и отдельно для ребенка, Элиан погрузилась в размышления обо всем, что произошло. Ее волновали вопросы о той субстанции, которую ей довелось увидеть чуть ли не одной из первых, о Филиппе, о щуплом и почти инопланетном Матиасе. Она думала о Клаусе и о его ресурсах, так как совершенно не понимала, откуда в этом истощенном человеке берется топливо для существования и поддержания жизненных сил. Не говоря о титанической умственной работе, которую он проделывает ежесуточно в своей лаборатории.
Ей сейчас хотелось поделиться всем пережитым с любимым человеком. Но рядом был только этот странный ребенок. Возможно то, что она увидела вчера как-то связанно с исчезновением Филиппа. Девушка терялась в догадках. На первое место среди ее размышлений вышло одно непреодолимое желание – как можно скорее оказаться там, где вчера она видела Нименда, и выяснить, кто покоится на этом холме.
«Придет ли сегодня домой Клаус?» – и вдруг она четко осознала, что перестала с ним общаться. Элиан не желала быть навязчивой, прекрасно видя состояние Нименда, как он замкнулся в себе, стал молчалив, и что-то узнать у него не представлялось возможным. Ей ничего не оставалось, как быть безмолвным свидетелем того, что происходило. Ни звонков, ни прямого общения – ничего. Поэтому Элиан приняла твердое решение, что будет сама выуживать информацию, которую считает для себя важной.
Глава XXII
Все вы идете к истине различными путями,
А я стою на перекрестке и ожидаю вас.
Будда
Паника…
Это слово сейчас характеризовало организацию работы в CERN. Бессилие и обреченность поселились в лаборатории, которая недавно источала жизнерадостность, дружелюбие и обаяние. Сейчас же все стены, каждая молекула пропитаны черной тоской, нервозностью и желанием бежать подальше от этого места. Бежать, пока от недостатка кислорода сознание не начнет сужаться до такой степени, что все вокруг станет ирреальным. Перебирая на автомате ногами, не чувствовать под собой землю, не видеть ее в полной мере, не ощущать себя частью чего-то огромного, а сжаться в одну точку, но продолжать бежать… как только ты позволишь себе остановиться, тебя сразу настигнет ОНО. То, что никто не может описать и выразить словами. ОНО – это обычный физиологический процесс, именуемый коротким словом – смерть. Но в данном случае это не та смерть, которую себе худо-бедно, но как-то обрисовали многие разумные жители планеты Земля. Это ужаснее, чем смерть, ибо еще никто не был уничтожен подобным образом. Сжатым, буквально в ничто, смятым настолько, что все твои миллиарды и триллионы атомов окажутся в одном пространственном положении. Такого никто не мог представить.
– А что, если и душе не удастся выбраться из этой западни? – рассуждали те, кто по-прежнему оставался верным одной из религий. Да и завзятые атеисты не знали, что и думать в подобной ситуации. Умирать никто не хотел. Как ни крути, живем мы все вместе, а умирать каждому придется в одиночку. Поэтому все, кто находился так близко к угрожающей и неумолимо растущей материи, были совершенно деморализованы и, кроме животного страха, уже ничего не испытывали. Всепоглощающая депрессия воцарилась в стенах научного института.
Единственным человеком, который не показывал признаков волнения, был Клаус Нименд. Его состояние выдавал лишь внешний вид. Профессор постарел за эти дни, да так, что можно было с лихвой накинуть ему лет двадцать. Лицо сморщилось и осунулось до неузнаваемости, приобрело желтоватый оттенок, руки стали сухими и костлявыми, кожа словно провисла, оголяя каждую косточку кистей. Это был уже не замученный мужчина, а старец с глубокими глазницами и впавшими щеками. Небритое лицо добавляло годы, а седые, давненько забывшие звук парикмахерских ножниц волосы торчали в разные стороны, превращая Нименда в неряшливого старика.
Клаус был одержим работой. Периодически стучал по клавиатуре разных компьютеров, вводил всевозможные данные, собирал научные конференции, на которых брал лидерство в обсуждении проблемы, которую немедленно нужно было решать. Но проблема росла вопреки их титаническим усилиям. Винить было некого, так же и не существовало ответа на главный вопрос, как остановить катастрофу, угрожавшую всему миру.
– Где Бриннер? – спросил Нименд в очередной раз на одной из таких конференций. – Он занимался важной частью работы по столкновению разогнанных частиц.
– Его нигде нет, словно сквозь землю провалился, – ответил один из ученых, сидевший на стуле в самом далеком от Клауса месте.
– Скоро мы все куда-нибудь да провалимся, – буркнул себе под нос Клаус. Его услышали лишь те, кто сидел поближе. Эта фраза не вселила оптимизма, ведь подавляющее большинство слепо доверяло Нименду и пока еще сохраняло надежду, что он сможет вытащить всех из передряги.
– Ладно, что у нас на сегодняшний день? – спросил Клаус, понимая, что сейчас все крутится только вокруг двух вещей – вокруг него и этой проклятой черной дыры. Своим размахом дыра успела поглотить не только элементы конструкции ускорителя, но и солидный кусок здания над ним, оголив крышу, часть стен и неуклонно продвигаясь по всем направлениям, пожирая все на своем пути. Аппетит у нее был просто неуемный.
Облака…
Реакция и поведение последних при влиянии на них этой субстанции, были особенно зрелищными, даже завораживающими. Эти невесомые, одни из красивейших творений природы на Земле, попадая в область воздействия всепожирающей материи, буквально падали на Землю и вмиг поглощались, словно их всасывал гигантский невидимый пылесос.
«Как-то один особенный маленький мальчик – аутист, – вспомнил Клаус, –задолго до этого случая ехал с мамой в общественном транспорте и увидел эти прекрасные белые густые скопления водяного пара. Он ни разу в жизни не произнес ни единого слова, и мать не надеялась услышать от него что-то, отдаленно напоминающее человеческую речь, как вдруг услышала правильно сформулированное предложение: «Мама, а почему облака не падают на Землю?» Это было необъяснимым поведением ребенка, от которого никто не ожидал ничего подобного. Впрочем, как никто и не ожидал увидеть эти облака действительно падающими на Землю. Но так уж случилось, они все падали и падали и казалось, скоро наступит тот день, когда невидимое чудовищное нечто расправится с облаками раз и навсегда.
Никто в лаборатории и думать не хотел, что скоро все может закончиться. Поэтому все, кто имел хоть капельку самообладания, с новыми силами предпринимали попытки противодействовать этому невероятному и явно демонстрирующему всю свою неуемность явлению.
Клаус и другие ученые на различных собраниях, подобно врачам на консилиуме, пытались спасти пациента, который, к сожалению, был обречен, и имя его – Земля.
Обычно, после собрания, Нименд уходил в свой кабинет и закрывался на ключ. Никто не имел доступа к нему, никто не знал, чем он занят. Но каждый раз, в ту минуту, когда он выходил, все замирали в надежде, что у него родился план по спасению человечества. Шли дни, проходили собрания, бурные обсуждения, а должный ответ никак не находился.
– Мистер Нименд, – подбежал к профессору молодой сотрудник, когда тот шел к себе в кабинет, – я прошу прощения, но тут ходят слухи, что военные пытаются перехватить инициативу по решению нашего вопроса.
– Да, это интересно… – ответил Нименд. – И как они собираются ее решить? – спросил Клаус. В ответ молодой человек ничего не сказал, только многозначительно посмотрел прямо в глаза осунувшемуся ученому.
– Не-е-ет… Нет! Не-е-ет… Только не говорите мне…
– К сожалению да, мистер Нименд, – перебил его молодой человек, с аккуратно подстриженными светлыми волосами. Клаус все понял без лишних слов. У военных не было иного пути решения проблемы, как бездумно попытаться уничтожить путем применения своего вооружения то, что создавали в CERN десятилетиями.
– Это уму непостижимо, – возмутился Клаус, – они же совершенно не понимают, с чем имеют дело. Я срочно хочу поговорить со старшим. Или с тем, кто думает, что будет наделен полномочиями.
– Кстати, откуда у вас эта информация и почему об этом еще ничего не знаю я?
– Близкий родственник одного из наших сотрудников занимает высокий пост в Schweizer Armee, и, невзирая на наш нейтралитет, они хотят связаться со странами – членами Североатлантического альянса, чтобы те оказали помощь в разрешении проблемы.
– Какой вздор! – нервно сорвался Клаус. – Да вы представляете, что они могут натворить, если вздумают подпитать это антивещество?! Даже боюсь представить чем…
Все то, о чем он говорил сейчас, не входило в компетенцию этого молодого человека, поэтому Клаус прервал беседу, поблагодарив ученого за предоставленную информацию.
Нименд продолжил свое движение в сторону места, где был проведен провальный эксперимент. С какой целью он туда шел, никто не знал. Пройдя через несколько оградительных сооружений, которые делили территорию на зоны, где могли находиться строго определенные сотрудники, Клаус добрался до места, откуда открывалась вся ужасающая картина поглощения Земли искусственно созданной черной дырой.
Ученый стоял на безопасном расстоянии, наблюдая, как в невидимую точку всасывалось все, что окружало ее. Только на этот раз область воздействия была в разы больше, чем тогда, когда они приходили с Элиан. То место уже входило в зону, находиться в которой было не просто небезопасно, а невозможно, ведь невидимый и такой крохотный, но обладающий сверх силой объект мгновенно поглощал все, что там оказывалось.
Воздух с силой рвался в сторону этого невероятного и непостижимого здравым умом объекта, которого как бы и не существовало вовсе. Все, что туда затягивалось, захлопывалось в невидимой человеческим глазом микроскопической точке, уже имеющей внушительный вес относительно своего ничтожного размера.
Несмотря на то что ученые обсуждали, что субстанция способна добираться не только до окружающих ее материальных вещей, но и до ментальных, таких как взгляд или душа, Клаус не отрываясь смотрел в эпицентр, пытаясь найти ответ в этом неведомом портале в параллельный мир.
Ученые единогласно приняли решение обезопасить всех от неизвестного явления, а работающим поблизости сотрудникам рекомендовали избегать зрительного контакта с ним. Но разве можно запретить людям то, что так влекло их? Запретом они только подогревали интерес тех, кто был менее осведомлен и исполнял роль обслуживающего персонала. Сооружать какие-либо саркофаги или экраны не имело никакого смысла: проходило небольшое время, и все становилось едой для неуемной, всепожирающей, растущей черной дыры.
Простояв так еще несколько минут, обдуваемый ветром, неуклонно рвущемся в сторону, где совсем недавно было место их грандиозного феерического открытия, Нименд нашел в себе силы не смотреть на то, что вытягивало из него духовную составляющую. Профессор снова чувствовал охватывающую его пустоту, когда он взирал на эту закручивающуюся вихревыми потоками воронку. И в это мгновение не существовало ничего, что могло бы заполнить все то пространство в душе, которое образовывалось в результате зрительного контакта с загадочным явлением. Он словно превращался в некоего биомеханического робота без чувств и ощущений, приобретенных за долгие годы существования. Никто не знал наверняка, о чем думал Клаус, пока смотрел на это нечто. Одно было очевидно: Нименд истощен и опустошен. Казалось, у него больше нет сил бороться с тем, что он же и создал.
Тяжелой походкой профессор направился обратно в свой рабочий кабинет. Сейчас он проходил мимо сотрудников, будто их не существовало, а ведь раньше он с удовольствием общался с ними. Кто-то заговаривал с Нимендом, но, встречая его отрешенный взгляд и полную апатию к происходящему вокруг, нелепо осекался и прерывал разговор на полуфразе. Клаус добрался до своего кабинета, открыл дверь и с таким же отрешенным видом заперся изнутри. Тем сотрудникам, которым «посчастливилось» встретиться с ним, было сложнее остальных. Они в полной мере ощутили трагичность, читавшуюся в глазах Нименда. Он пробыл в кабинете до самого вечера и ни разу не вышел. Коллеги уже подумывали, не случилось ли совсем плохое, учитывая, как неважно выглядел в последнее время Клаус. Но никто не отваживался постучать в его закрытую дверь.
Поздним вечером дверь открылась, и ученый вышел из кабинета уже в верхней одежде, чем еще больше удивил и насторожил сотрудников CERN. Многие надеялись, что все это время Нименд ищет выход из общей проблемы, но вместо этого видели беспомощного старика. Всем, кого он встретил по пути к выходу из лаборатории, Клаус вежливо, но очень кратко бросал слова прощания, не утруждая себя объяснениями, чем вызвал еще большую волну недоразумений и беспокойства. Все сочли поведение Нименда нервным срывом и понимали, что в таком состоянии от него не нужно ждать никаких позитивных результатов. Их тревога и отчаяние росли с не меньшей скоростью, чем та, с какой пожирала все вокруг созданная ими черная дыра.
Замок входной двери щелкнул несколько раз, и от неожиданности Элиан вздрогнула. Она не ожидала увидеть на пороге Клауса, который к тому же имел такой удрученный вид.
– Что-то случилось? – невольно спросила Элиан.
– Случилось? – эхом, механически повторил за ней Клаус.
– Простите меня за глупый вопрос, – сконфузившись, продолжила девушка.
– Не извиняйся, это ни к чему, дай мне полчаса, и я жду тебя у себя в кабинете на первом этаже. Нам есть о чем поговорить, – резко бросил Клаус и направился на второй этаж навестить сына.
Элиан выждала паузу и пошла следом, но в свою комнату.
– Матиас у вас?
– Да, мистер Нименд, с тех пор как я живу здесь, стараюсь не запирать мальчика в этой ужасной комнате, которую вы ему обустроили, – слова прозвучали с упреком, но Клаус сделал вид, что не принял их на свой счет. Тем не менее он попытался оправдаться.
– Это была вынужденная мера. Все делалось на благо моему сыну, и я очень рад, что количество приступов уменьшилось. Мое чутье не подвело – твое присутствие очень благоприятно влияет на состояние Матиаса. Раньше мы могли спасаться только благодаря этой комнате, где мой сын находился в относительной безопасности.
– Я не хотела вас задеть своими словами, – осознав, что перегнула палку, извиняющимся тоном, произнесла Элиан.
– Дайте мне, пожалуйста, немного времени, – перебил ее Клаус.
– Конечно, – ответила девушка и вынесла ребенка из своей спальни.
Ученый аккуратно взял на руки сына и направился с ним вниз по лестнице. Элиан уткнулась в телефон, сидя на огромной кровати в своей комнате. Она не оставляла надежды, что произойдет какое-то чудо, и в телефоне появится информация от Филиппа. Скорее всего, таким образом, девушка пыталась себя обмануть и временами ей это удавалось.
Прошло минут сорок пять, и Элиан решила спуститься вниз. Постучав в дверь кабинета Нименда, она услышала:
– Элиан, входи!
Клаус сидел в мягком кожаном кресле и держал на руках Матиаса. Тот смотрел вверх светлыми глазами, и взор его был устремлен в никуда. Словно вокруг ничего и не существовало.
– Присаживайся, – Клаус указал на кресло, стоявшее в противоположном углу его большого домашнего рабочего кабинета.
– Спасибо, – девушка уселась как можно удобнее и внимательно посмотрела на ученого.
– Итак, – начал Нименд, – наша беседа не займет у тебя много времени, но попрошу отнестись к моим словам очень ответственно, от этого зависит многое. – И тут он задал внезапный вопрос: чего ты боишься больше всего?
– Не знаю, что и ответить, – растерялась Элиан, действительно не найдя ответа с ходу на такой сложный вопрос. За последнее время у нее столько всего поменялось в жизни.
– Ну все-таки, Элиан, что тебя страшит больше всего в жизни? Ты вообще задумывалась над этим вопросом?
– Да, наверное. А почему вы спрашиваете?
– Есть большая вероятность, что в скором времени всем и каждому предстоит столкнуться с вопросом жизни и смерти, скорее смерти, – продолжил ученый.
– Что вы имеете в виду? – Элиан наигранно удивилась, будто не понимала, о чем идет речь. Так, наверное, повел бы себя практически каждый, пытаясь отсрочить любым способом то неминуемое, что вот-вот должно было произойти с ним. Хотя бы на ничтожную долю секунды, но такой важной секунды, когда она последняя.
