Читать книгу: «Когда говорит кровь», страница 51
– С тобой что-то случилось. Я вижу это.
– Да? Ты, правда, заметил?– нервный смешок сам собой слетел с губ девушки, но Энай словно и не услышал её иронии.
– Это был Рего. Он как-то обидел тебя?
– Обидел? Обидел? Это слишком слабое слово, братик. Он надругался надо мной. Ты ведь знаешь, что это значит?
Глаза брата изменились. В них появилась необычная для него злость и холод, а губы поджались, превратившись в тонкую бледную полоску. Он долго смотрел на неё, явно подмечая следы на руках и шее, а потом произнес непривычно жестоким голосом.
– Я разорву эту помолвку. Официально её все равно ещё не было
– И что мы тогда будем делать, Энай? Кто защитит нас?
– Тайвиши были нашими покровителями много лет. Они не откажут в помощи.
Айне захотелось засмеяться в голос. А потом завыть. Завыть, как воет бродячая собака, которую подманили к кухне куском мяса, но вместо вожделенной кости окатили кипятком.
Великие горести, как же все же мал и наивен был её братик. Маленький книжный мальчик. Как же плохо он понимал жизнь. И как же трудно ему будет. Видимо мать была права. У Айны не было иного выхода кроме как терпеть. Терпеть сжав зубы всё, через что ей предстояло пройти в этом браке.
– Тайвиши не смогут нас защитить. Их самих скоро не станет,– грустно вздохнула она.
– Это Рего тебе сказал?
– Да. Только какое это имеет значение?
– Это имеет самое важное значение. Повтори мне его слова.
– Зачем? Зачем мне их повторять? Что бы ещё разок вспомнить, что он со мной делал?
– Потому что от этого зависит твоя жизнь. Да и моя тоже. Повтори всё слово в слово.
Она не узнала голос брата. Эта была не просьба, не вопрос, но приказ. Раньше Айна никогда не слышала такого тона от брата. И она, к своему удивлению, поняла, что не смеет ему противиться. Преодолевая приступы липкого страха и отвращения, что накатывали к её горлу, она повторила все то, что сказал ей Рего. Энай выслушал её молча, а потом, нахмурив лоб, произнес своим обычным юным голосом.
– Ты можешь идти?
– Да, но куда и зачем? Ты хочешь бежать из города?
– Нет. Мы пойдем в Лазурный дворец.
– Что, к Тайвишам? Зачем?
– За нашим спасением. Доверься мне, Айна.
Ей не хотелось ничего. Не хотелось идти куда-то в чужой дом, и предаваться жалким надеждам на избавление. Не хотелось вновь и вновь повторять всё то, что говорил ей вчера Рего.
Но что-то в голосе брата неожиданно заставило её встать. Она поднялась со своего ложа, расправила платье, и внимательно посмотрела на мальчика. Он выглядел более чем серьёзным. Словно действительно знал, что сейчас нужно делать.
Неужели у неё и вправду был шанс на иную судьбу? Голос Эная звучал так уверенно, что она почти уже была готова в это поверить. Но ведь Тайвиши только что лишились главы своего рода, контроля над Синклитом и настроили против себя большую часть ларгесов? Разве были у них силы, чтобы защитить хотя бы самих себя? Айна не знала ответа на этот вопрос.
Мать была убеждена, что дни этой династии сочтены. Но Энай явно считал иначе. И странная жажда чуда вновь овладела девушкой. Она была готова довериться брату. Была готова рискнуть. Её отчаянье неожиданно преобразилось, превратившись из недавней покорности в готовность рискнуть. В странную и непривычную для неё смелость. И она решила дать волю этой необычной смелости.
Брат и сестра покинули дом через парадные ворота. Дежуривший у входа стражник окликнул их, спросив, не нужна ли им охрана, но брат махнул на него рукой и они вдвоём пошли к морю по пустым улицам Палатвира.
Вначале их пути девушка с ужасом ожидала, что Энай и дальше станет расспрашивать о вчерашнем. Что ей придется вспоминать весь этот стыд и позор, всю ту боль, что ей причинили, делясь этим ещё и с братом. Но юноша молчал. Он не задавал ей больше никаких вопросов. И Айна была благодарна за это молчание.
Лазурный дворец вырос перед ними, стоило им свернуть на набережную. Этот выстроенный на скале исполин, со стенами, окрашенными в цвета морской волны, казался скорее крепостью, чем жилищем, пусть даже и благородных господ. Огражденный высокими стенами, крепкими воротами и пропастью с трех сторон, он мало походил на иные особняки квартала благородных. Похоже, Шето Тайвиш, строивший его без малого десять лет, и вправду видел это здание чем-то большим, чем просто дворцом или домом. Это было воплощенное в камне сосредоточение власти и богатства, вполне достойное, чтобы принять даже царскую династию. И, возможно, именно этот вид и само имя дворца, столь явно пересекавшееся с Малахитовым дворцом Ардишей, сыграло не последнюю роль в становлении общей веры в чрезмерные амбиции этой семьи.
Энай подошел к обитым бронзой и сталью вратам и громко в них постучал. Небольшое окошко открылось почти сразу, и на него уставилась пара глаз.
– Кто вы? – прозвучал с той стороны хриплый мужской голос.
– Я Энай Себеш, глава рода Себешей, что связан узами родства с этим домом. Со мной моя сестра Айна, что носит тоже родовое имя. Мне нужно сказать кое-что очень важное Лико Тайвишу.
– Всех благ и благословений вам, благородные ларгесы. Сейчас я доложу о вашем визите господину. Прошу, подождите тут.
Окошко закрылось, и за дверью послышались приглушенные голоса, а следом и уходящие шаги. Энай прислонился к стене и закрыл глаза, подставив лицо палящему солнцу. На улице было жарко, а вскоре должно было стать и вовсе невыносимо, но тут, возле самого края моря, ветер обдувал влажной прохладой и свежестью.
Девушка подошла к краю набережной. В этом месте Кадиф сильно возвышался над морем, и большой плоский холм, на котором был воздвигнут Палатвир, заканчивался так резко, что его обрыв превращался в настоящую пропасть на дне которой, перекрывая крупные камни между валунами, плескались морские волны. Высота тут была не очень большой. Саженей семь или может восемь, но если бы Айна перебралась сейчас через высокий резной парапет и прыгнула вниз, смерть пришла бы сразу. Лёгкая и быстрая смерть. Она прижалась к каменной ограде и даже привстала на цыпочки, чуть свесившись.
– Это не выход, Айна,– раздался голос брата.
– Что?
– Если ты хочешь броситься на камни, то знай, что это не выход.
– Я и не хотела,– смущенно ответила девушка, отодвигаясь от обрыва.
Чтобы она не говорила и не думала, Айна и вправду хотела жить. Даже той паршивой и мерзкой жизнью, что обещал ей брак с Рего. Ведь смерть пугала девушку куда сильнее боли и грядущих унижений.
– Мы выберемся. Я обещаю.
Голос брата прозвучал как-то иначе. Совсем не похоже на тот привычный мальчишеский, даже детский голосок, к которому она так привыкла. В нем зазвучала уверенность. Она с интересом посмотрела на Эная. Он даже как-то выпрямился и расправил сутулые плечи, но обдумать эти перемены девушка не успела: врата открылись и двое охранников, одетых в плащи и кожаные тораксы, поманили их внутрь.
– Прошу вас войти,– хрипло проговорил один из них.– Стратиг скоро спуститься.
Они прошли через высокую каменную арку и сели на скамейке у вымощенной мозаикой дороги, ведущей сквозь сад к высокому дворцу напротив.
– Ты заметила, как он назвал Лико Тайвиша?
– Нет, как-то не обратила внимания.
– Он назвал его стратигом, а не господином.
– И что?
– Это значит, что он служил под началом Лико Тйвиша на войне и привык его так называть. Это не простые охранники, Айна. Это ветераны. Он окружает себя людьми, которые связанны с ним не только деньгами, но подлинной верностью.
Айна огляделась. И верно, глаза не подвели её братика: все стоявшие у ворот стражи были тайларами, явно разменявшими третий десяток лет. И вооружены они были не дубинками или кинжалами, или потешным оружием, как боевые рабы в иных благородных домах, а короткими армейскими мечами, висящими на тяжелых поясах. А когда на дороге показались двое мужчин, стражники тут же собрались и вытянулись.
Их Айна узнала сразу – первым шел Лико Тайвиш, он был одет в серую рубаху и серую накидку, а выглядел так, словно сон давно покинул его чертоги. У него были покрасневшие усталые глаза, прятавшиеся в глубоких впадинах глазниц, кожа отдавала мертвенной белизной, а сухие бесцветные губы были чуть приоткрыты. Идущий рядом с ним Великий логофет выглядел куда свежее, но и на нём чувствовалась печать огромной усталости.
– Вы дети Арно Себеша? – проговорил хозяин дома, когда они поравнялись.– Мне сказали, что вы желаете мне что-то сказать.
– Вас арестуют на следующем собрании Синклита,– резко проговорил Энай.
– Что? Что это за вздор? Юноша, вам ли не знать, что стены Синклита священны и неприкосновенны. Никто не посмеет, применять в них силу и тем более применять её к благородному ларгесу. Таков высший закон. Закон самих ларгесов и самого Синклита,– проговорил Джаромо Сатти, но голос его прозвучал совсем неуверенно. Словно он и сам не исключал такой вероятности.
– Это не вздор. Стены священны и дают защиту всякому благородному. Только если речь не идет об обвинении в тирании!
– В тирании? – удивленно проговорил Лико Тайвиш.– Вот как значит как. Так мне что, готовят судьбу вождей милеков?
– Это же абсурд. Милеки подняли мечи против закона, захватив столицу, разогнав старейшин и водрузив порфиру на плечи…
– Подожди, Джаромо. Пусть юноша расскажет, что знает. Откуда тебе это известно?
– Моя сестра лично слышала эти слова из уст Рего Кардариша. Племянника и наследника Кирота Кардариша, с которым мы вчера договорились о помолвке. Вас обвинят в тирании и самоуправстве за войну с харвенами, подавление бунта в Аравенах, убийство Патара Ягвиша и попытку захвата власти. Вас схватят и лишат всех регалий и должностей. А дальше… дальше вы знаете что делают с тиранами. Их убивают. Айна, подтверди мои слова.
– Я слышала это сама, от… Рего Кардариша,– это имя далось ей тяжело. Оно, словно шипастая колючка, продралось сквозь её горло, причинив девушке настоящую боль.– Вас хотят арестовать на следующем заседании Синклита.
– И ты готова подтвердить это и поклясться перед богами и людьми?
– Да, готова.
Великий логофет тут же склонился над ухом Верховного стратига и что-то быстро ему зашептал, но тот резким движением отодвинул сановника.
– Нет, Джаромо. Нет и ещё раз нет. Хватит этих интриг и хватит политики. Ты слышал, какую судьбу мне готовят наши враги – арест, публичную казнь, лишение всего имущества и изгнание всех моих родных и близких. Они, убившие моего отца, напавшие на мой дом, хотят теперь уничтожить и всю мою фамилию! Они перешли грань дозволенного, Джаромо. А раз так, то и я буду говорить с ними на самом простом и самом древнейшем из языков. Я буду говорить с ними на языке крови.
Лико повернулся к Энаю и пристально на него посмотрел.
– Кардариши могли стать твоими родственниками, юноша. А они богаты, сильны и не прощают своих врагов. Почему ты решил рассказать мне всё это?
– Наши семьи связаны кровью и старыми клятвами. Как новый глава семьи, я несу ответственность за соглашения своих предков и не имею права от них отрекаться.
– Новый глава семьи. Как и я,– задумчиво проговорил Лико.– И твой отец умер от того же яда, что и мой. Это роднит нас. Как и сказанные вами сегодня слова. Тебя же зовут Энай, верно?
– Да.
– Ты пойдешь на военную службу под моё начало, Энай Себеш?
Мальчик удивленно посмотрел на полководца. Он выглядел растерянным и смущенным. Ему, слабому телом, не знавшему тренировок и занятий атлетикой, предлагали стать воином. Айна было подумала, что брат откажется от столь безумного предложения. Ведь для него, с его здоровьем, это было не наградой, а почти приговором. Но мальчик выпрямился и проговорил чуть дрогнувшим голосом.
– Я почту за великую честь защищать государство.
Глава шестнадцатая: Работа для мясника
Окружавшие деревянную дощечку четыре глиняных миски идеально дополняли друг друга. В первой лежали три лоснящихся от оливкового масла только поджаренных лепешки, на которых поблескивали крупицы соли. Вторую наполняли нарезанные аккуратными кружочками огурцы, репа и редис. В третьей до краёв была налита сметана, смешанная с тертым чесноком, брынзой, зеленым луком и мелко порубленной кинзой. Ну и, наконец, в четвертой и самой главной, лежали только снятые с углей тонкие полоски выдержанной в вине говядины.
Положив на дощечку первую лепешку, Скофа смазал её сметаной, потом выложил ровными рядами овощи, и вновь промазал соусом, после чего уложил слой мяса, которое он брал прямо пальцами, то и дело слизывая с них сок и жир. Критически осмотрев получившиеся ряды, он давил мяса и вновь полил все пряной сметаной. Теперь кефетта выглядела именно так, как она и должна была выглядеть. Свернув лепешку пополам, он бережно поднес её ко рту, а потом жадно откусил, захватив за раз не меньше четверти получившегося блюда.
Да, это было именно то, чего ему так хотелось всё утро. То о чем он мечтал. Не дожевав первый кусок, он уже вновь вцепился в край кефетты, прокладывая зубами путь к её скорому и неизбежному завершению.
– Ну как Скофа, угодила я тебе, а? – заулыбалась во весь свой широкий рот прислужница и веснушки на её щеках вспыхнули, словно маленькие костерки.
– Ох, не то слово, Двиэна.
– Во, значит не зря я поваров наших в конец зашикала. Ты кушай, кушай. Я, ежели что, ещё подсуечусь и принесу тебе лучшего и свежего. А пока, давай-ка я тебе винца налью.
Подмигнув, девушка наполнила его кубок, а потом, любовно осмотрев стол и расставленные на них миски, пошла к другим гостям. Что не говори, а Двиэна была подлинным духом и главной хранительницей «Латрийского винолея». Это добренькая и неказистая девчушка окружала сидевших тут бандитов то ли сестринской, то ли вовсе материнской заботой и всякий из них платил ей тем же. Скофа ни разу не слышал, чтобы кто-то из людей господина Сэльтавии посмел нахамить ей, или схватить за сиськи или за задницу, как они часто поступали с другими девками. Нет, такое с Двиэной было невозможно. Скофа даже готов был поставить хоть недельный, хоть месячный доход, что отчуди такое новичок или посторонний, местные завсегдатаи тут же переломали бы ему руки, а то и вовсе сунули ножик под рёбра.
Двиэна была их теплым солнышком, которое они очень ценили. И Скофа тоже успел проникнуться этой теплотой.
Проводив служанку взглядом, он быстро доел первую кефету, облизал пальцы, выпил вина и приступил к сооружению новой. В «Латрийском винолее» готовили почти так же вкусно, как в родном городе ветерана и он, успевший вдоволь наголодаться, вовсю пользовался благами местной кухни. Благо доходы теперь позволяли ему не думать о размере счета.
Жизнь, которой он сейчас жил, мало напоминала прежнюю и одновременно была чем-то неуловимо похожа на годы службы в тагме. Лучшие годы его жизни. Теперь он ел в хорошей таверне хорошую еду, спал в приличной комнате, где в кровати не копошились насекомые, а бельё всегда было чистым. Да и карманы не знали недостатка в серебре. Но, как и прежде, ему говорили что делать, давали приказы и ждали от него, чтобы он калечил других людей. Ломал им руки или пальцы, выбивал зубы, или сворачивал носы. Разве что до убийств дело пока не доходило. Но Скофа не сомневался, что и эта часть его прошлого рано или поздно вновь окажется востребованной.
Конечно, не такую жизнь он мнил себе после отставки. Он-то думал, что или вернется с деньгами в свой город, или же, прикупив земли и найдя себе жёнушку, пустит, наконец, крепкие корни. Но у судьбы оказались на него совсем иные планы. И в целом – они были не так уж дурны. Скофе нравилось, когда решали за него. Когда ему отдавали приказы и говорили что делать. Да и люди господина Сэльтавии, как бы странно это не прозвучало, куда лучше понимали справедливость, а временами даже закон, чем многие иные мужи государства. Так что Скофа впервые с окончания войны чувствовал себя если и не на своем месте, то где-то очень рядом.
Да, наверное, там, в диких землях среди варваров и верных братьев по оружию, ему было лучше. Там он точно был на своëм месте, ведь Скофа был воином. Солдатом Великого Тайлара. Но и на эту жизнь он не мог жаловаться. Она хотя бы была сытой и осмысленной.
Вторая кефетта была съедена почти сразу, как приняла законченный вид. Потеряв бдительность, он даже залил сметаной и мясным соком край рукава, но это совсем не подорвало его решимости собрать и прикончить третью. Мясо было чудесным. Соус – правильным. А овощи – свежими. Да и вино, которое Двиэна плеснула ему из своего кувшинчика, сочетало сладость и терпкость. Это было то самое, настоящее латрийское вино, что и дало имя этому месту.
Он уже начал было собирать третью лепешку, как в зал вошел Арно. Поздоровавшись с парой игравших в колесницы бандитов, он направился прямиком к Скофе. Ветеран хорошо знал и этот его взгляд и эту походку. Он был нужен клятвенникам и, вероятно, прямо сейчас. Вздохнув с тоской, Скофа отложил так и незавершённое блюдо. Ну, хоть две кефетты успели попасть в его желудок.
– Здраво Скофа,– Арно уселся ровно напротив, с интересом осмотрев стол.– Кефетты делаешь?
– Они самые.
– Добрый завтрак. Ну или обед. Уже и сам не пойму, что сейчас к столу правильней.
– Пожалуй, что скорее завтрак.
– Пожалуй, что так,– оглядевшись, Арно чуть придвинулся и, склонившись над столом, проговорил заговорщицким голосом.– Но кроме завтрака есть и работа, Скофа. И очень важная.
– Если есть работа, то я еë сделаю. Только знать бы мне, что за работа.
– А вот это ты уже не от меня узнаешь, я только о её наличии сообщить пришел.
– А от кого тогда?
– Лифут расскажет.
После своего найма Скофа не часто говорил напрямую о делах с Лифутом Бакатарией. Да, старший бандит часто бывал в «Латрийском винолее» и они даже, было дело, выпивали вместе. Но все поручения ветеран получал либо от Арно, либо от Лиафа Гвирои. Они были доверенными людьми Лифута и распределяли большинство заданий, которые можно было отнести к рутине. И то, что командор желал поручить ему что-то лично, могло означать только одно – работа обещала быть совсем не рутинной.
Скофа уже было начал подниматься, но Арно остановил его жестом.
– Да ты доешь кефетту то, а то меня ж потом Двиэна загрызет. Так, девочка, загрызешь если без еды твоего гостя оставлю?
Проходившая рядом прислужница звонко клацнула зубами.
– Во. Сам всё видел. Так что именем всех богов, доедай свою кефетту. Ну а я пока вина выпью. Ай, Двиэна, тут не то, что кружки нет, даже кувшина не видно!
Скофа не стал возражать и продолжил собирать свой завтрак. Двиэна же почти сразу подошла к Арно и, поставив перед ним глиняную кружку, наполнила её вином.
– Спасибо тебе, золотце моё.
Арно отхлебнул вина, и с любопытством уставился на Скофу.
– Эх, хороша у тебе кефетта выходит. Я бы и сам чего сожрал, да только времени у нас мало. Важное что-то наметилось, Скофа. Точно тебе говорю, важное.
Ветеран кивнул и дособирав кефетту, запихнул её почти что единым куском.
– Ну, так-то мог бы и не спешить. Я вот вина ещё даже половины не выпил. Эх, придется тоже допивать быстро.
Арно в несколько глотков осушил чашу, а потом, достав кожаный кошелёк, вытащил пять ситалов.
– Вино-то сильно поменьше стоит.
–А я за тебя заплатить хочу. Вот такое настроение у меня сегодня.
– Да и я на меньшее наел.
– Ну, тогда Двиэну хочу порадовать. Всё, не лезь с вопросами и настрой не порть.
Они встали и, попрощавшись с прислужницей, которая при виде серебряных кругляков расцвела в довольной улыбке, спустились по лестнице вниз и покинули «Латрийского винолея».
– Так куда мы идем, Арно?– спросил Скофа, как только они вышли на улицу.
– Да тут не далеко,– уклончиво ответил он, махнув рукой в неопределенную сторону.
Как уже успел понять Скофа, у людей господина Сельтавии, «свои места» находились по всему Каменному городу. Пытаться угадать, куда именно его поведут, было делом заведомо обреченным, ведь встреча вполне могла состояться и в лавке кожевника, и в гончарной мастерской, и в кузнице, и в портовом складе или доходном доме. А потому, он молча последовал за бандитом.
Шли они и вправду не долго. Попетляв немного по улицам, люди господина Сэльтавии свернули в небольшой дворик, где в похожих на пчелиные соты глиняных резервуарах были налиты самые разные краски. Если не считать одинокого раба в кожаном фартуке, который ходил между рядов, помешивая то и дело жидкости длинными шестами, работы тут не велись – но оно было и неудивительно, близился полдень, а значит и начало нового празднования Мистерий и чествования богов. А в такое время работа считалась если и не святотатством, то весьма близким к нему делом.
Миновав красильные чаны, они зашли внутрь длинного помещения с низкими потолками, целиком и полностью заставленного полками, на которых лежала грубая неокрашенная ткань, свернутая или сложенная стопками. Арно провел его до конца зала к дощатой двери, небрежно выкрашенной облупившейся зеленой краской.
– Ну, заходи первым, что ли.
Скофа открыл дверь и оказался в небольшой комнате, посередине которой стоял прямоугольный стол из грубого дерева. За ним сидели четверо. Двоих он узнал сразу – это был Лифут Бакатария и Лиаф Гвироя. Ещё одного, широкоплечего молодого парня с большим шрамом на всю левую половину челюсти, он как-то видел в Винолее. А вот четвертый гость был ему незнаком. Да и судя по виду, он и не стремился быть узнанным – его фигура скрывалась за серой накидкой, а на лицо был натянут капюшон.
– Здорова, служивый,– заулыбался ему Лифут.– Бери стульчик и прихерачивайся. Разговор сейчас будет.
Скофа огляделся. Слева от него стояла табуретка. Подставив ее к столу и сев, он внимательно посмотрел на Лифута. Тот широко улыбнулся и морщинки вокруг его глаз и рта забегали, складываясь в причудливый узор.
– Тут один человек, дорогой, сука, нашему сердцу, зануждался в одной небольшой услуге. А мы дорогих нам людей всегда четко и быстро выручаем.
В Комнату вошел Арно и сложив руки на груди, прислонился к стенке. Бакатария кивнул ему, а потом повернулся к таинственному незнакомцу.
– Ну вот всех и собрали. Давай, капюшоночный, передавай, что там тебе велели в мелких деталях. А то мне только сказали, что кого-то похитить придется.
– Я надеюсь здесь только проверенные люди.
– Других возле себя не держу.
– Успех сей миссии носит для моего господина первостепенное значение. Провал недопустим. Господин Сельтавия отрекомендовал тебя, но в случае неудачи мы спросим с него. А он с вас.
Скофа с интересом посмотрел на прятавшегося за капюшоном человека. Хоть по большому счету он был ещё новичком как в самом Кадифе, так и на темной стороне его жизни, но уже успел твердо убедиться, что очень немногие люди могли спросить хоть что-то с господина Сельтавии. И просто так, такими словами тут не разбрасывались. А значит, дело было и вправду важным.
– Узнай на досуге у своего господина, подводили ли мы его хоть раз. Что должно быть сделано, сделано будет. Можешь считать это нашим, на хер, девизом.
– Задание не обещает быть слишком сложным. Во всяком случае, для таких людей как вы,– словно и не услышав Лифута, продолжил тайный гость.– Есть один юноша, сын и наследник весьма знатного и именитого рода, его надо будет найти, похитить и, не причиняя существенного вреда, держать в укромном месте до дальнейших распоряжений.
– А под существенным вредом, что нам понимать? – поинтересовался Лиаф.– Он для всех довольно разным бывает.
– Наличие травм или увечий вполне могут считаться таким излишним и недопустимым вредом. Впрочем, определённый вред все же будет необходим. Нам потребуется его палец. С фамильным перстнем. В остальном – ничего серьезнее побоев. Надеюсь это понятно?
– Как хер ясно,– оскалился Лифут.– В отличие от ожидаемых распоряжений.
– Они будут прямо зависеть от определенных событий во внешнем мире. При одном их наборе вы выпустите юношу, при другом – убьете. Но развязка обещает быть быстрой, так что неопределенность вряд ли затянется дальше пары дней.
– Ларгес говоришь. Сын и наследник. Сука. Не херовое дело предлагаете. Сейчас же мистерии и все благородные по своим имениям поныкались, а на улицу и не выходят толком. Нет, ты не подумай, мы, если надо, и дворец штурмом возьмем. Только сработать то, видимо, втихую надо, я ж прав?
– Огласка раньше срока не допустима. И я не предлагаю дело. Я его поручаю.
– Ну да, ну да. Про спрос господина Сельтавии я запомнил. Ладно, придумаем, что. И особняки благородных ковыряются.
– Придумать придется. Но задачу вам упростит тот факт, что искомый для похищения юноша не будет всё время прибывать в родовом особняке.
– Вот как? Гуляка что ли?
– Напротив. Верный и весьма набожный последователь учения Лиафа Алавелии.
– О, сука. Херасе. Однобожник! И какое же благородное семейство встало на путь праведных?
– Вся семья и не вставала. Речь идет лишь об одном человеке.
– Имя то назовешь?
– Да. Вам нужно будет выкрасть Беро Анкариша.
– Анкариша? – оживился Лиаф.– Это ж из этого рода Верховный Понтифик происходит, верно?
– Всё верно. Беро Анкариш его сын.
Литфут присвистнул и хлопнул ладонью по столу.
– Во так-так. Нехерово мать его. Нехерово.
– Прошу не забывать, что эти сведения не должны предаваться огласке. И если пойдут разговоры без одобрения моего господина…
– Можешь не рассказывать мне, где я или мои люди, херов язык держать должны. Не мальчишки. Знаем.
– На это мы и рассчитываем. И так. Срок на похищение два дня.
– Сегодня уже будет с мешком на голове чалиться.
– Да будет так. Мой господин рассчитывает на успех. Не подведите его.
–Да что б мне хер гарпии поклевали. Клянусь под тенью Фераноны.
– Гарпии до вас могут и не добраться. Помните об этом. Всех благ и благословений.
Незнакомец поднялся и подошел к двери. Арно открыл её и, пропустив человека в плаще, тут же плотно закрыл и задвинул щеколду.
– Мерзотный типчик, должен заметить,– проговорил он заняв освободившееся место.
– Да хер он высокомерный,– Лифут достал мешочек с неизменными финиками, и тут же закусил один из сушенных плодов.– Небось, господам своим только жопы языком до блеска вылизывает, а гонору как у стратига или старейшины. Мудило. Ну да хер с ним, дело это не отменяет. Ха! Вот же сука драная. Сын Верховного понтифика – однобожник!
– Непростое обещает быть дельце-то. Да Лифут? – Арно вытащил из мешочка один финик.
– Может не простое, а может и херней окажется. Человечка на пару дней припрятать нам не впервой.
– Но не такого человечка, Лифут. Его будут искать.
– Пусть как свой хер под складками жира ищут, всё одно ни хера не найдут,– зло улыбнулся Лифут.– Так, пора дело обмозговать. Ща, я с мыслями соберусь немного.
Лифут ненадолго замолчал и прикрыл глаза, лишь беззвучно шевеля губами, а потом резко их открыв, заговорил бодрым голосом:
– В городе несколько собраний однобожников проходят, надо бы понаблюдать за всеми и за домом Анкаришей тоже. Чую с такой-то семьей он по-тихому ходить должен. По закоулочкам, всяким. Вот там мы его, сука, и сцапаем. Беро,– он повернулся к человеку со шрамом.– Эта часть на тебе и твоих дружочках.
– Справимся, Бакатария.
– Ясен хер, справитесь. Ну а теперь к тебе и твоей, сука, ветеранской гвардии, Скофа. На вас охрана. Будете опекать паренька в одном тихом местечке. Ну и всё прочие, что там с ним делать придётся, сделаете. Ну что глазами то хлопаешь, служивый? Ты вроде ручки легко мараешь, вот и потянешь работу мясника. Или не ясно что?
– Да нет, Лифут, всё ясно. Просто я человек для вас новый, вот и удивлен таким доверием.
– Понимаешь, Скофа, удивляться тут нечему,– ответил ему Лиаф.– Вы, ты и твои ветераны, хорошо себя показываете. Мы уже успели вас проверить и в толковости убедиться. Но при всём при этом, люди вы пока сильно не засвеченные и напрямую с нами вас не связывают. В общем, тут, как его это, баланс выдержан.
Скофа понимающе кивнул. Теперь-то ему и вправду стало всё ясно: похищение благородного отпрыска, тем более сына самого Верховного понтифика, было делом не просто рисковым. Оно было ещё и очень опасным и неблагодарным для исполнителей. Пойди что не так, и никто не захочет связываться и уж тем более заступаться за похитителей. А кого лучше запомнит парень? Того кто ночью дал по голове дубиной, или того, кто пару дней рядом был? Вот то-то и оно. Так что одним доверием тут всё не ограничивалось. Бандиты были очень расчётливы.
Да и про руки Лифут был прав. Скофа марал их легко. Если ему говорили так делать. И единственное, что его и вправду беспокоило сейчас, так это ответственность, которую на него нежданно переложили за весь их маленький ветеранский отряд. Он никогда не рвался в командиры. Что в прошлой жизни, что в нынешней. А тут выходило, что ждали от него как раз этого.
– А другие? Они ж при деле вроде? – предпринял он робкую попытку стряхнуть с себя ответственность за бывших сослуживцев.
– Служивый, ты себе башку лишними вопросами не морочь,– проговорил Лифут Бакатария.– Какие дела заменить надо будет, такие, сука, вмиг поменяем. Твоё дело паренька не упустить, когда его приволокут, и если что вдруг, по горлу ему ножом чикнуть. Ну и пальчик с колечком отрубить. Так что сейчас пойдешь в город и найдешь там своих. А потом, к закату поближе, подваливайте к складам на самом севере Паоры, прямо там, где раньше, сука, гребанные Аравенны начинались. Есть там храмик Сатоса небольшой, вот рядом с ним и стойте.
– Там нас встретят?
– Ага.
– С собой что-то взять надо?
– Башку и руки. Остальное на месте найдете. Всё, служивый, что тебе нужно было, ты услышал, дальше мы тут уже сами покумекаем.
Скофа поднялся и, кивнув остальным, направился к выходу. Чуть повозившись с тугим засовом, он покинул каморку и, пройдя сквозь ряды полок, вышел во дворик с красильными чанами. Раб, который при их приходе мешал палками жидкости, теперь сидел у стены в тени и, прикрыв глаза, напевал причудливую мелодию. Когда Скофа проходил мимо, тот приоткрыл было один глаз, но убедившись, что это не кто-то из надсмотрщиков или мастеров, продолжил своё тихое пение.
Оказавшись на улице, Скофа огляделся, прикидывая, где сейчас должны быть его ветераны. На праздновании мистерий в храмах или на Царском шаге их к счастью не было. Бакатария не отпустил, назначив в охрану кое-каких лавок. Пусть весь город сейчас пил и праздновал, чужеземцы, варвары и рабы частенько пользовались священными для тайларов днями, чтобы пограбить их имущество. А люди господина Сэльтавии как раз его защищали от всяких неурядиц.
Так что хотя Скофе и не нужно было искать трёх человек среди многих тысяч, пройтись по Кайлаву всë же предстояло прилично. Но это было даже не плохо. Всë одно надо было как-то собраться с разбегающимися мыслями.
Его ветераны… Скофа чуть посмаковал эту мысль, пытаясь её прочувствовать. Вот всё же забавная штука судьба. Сам того не желая, он вдруг оказался считай что старшим. Пусть вместо десятки пока была лишь четверка, да и дело их не так чтобы сильно походило на воинское ремесло, его назначили ответственным за других людей. Впервые в его жизни.
