Читать книгу: «Муки творчества. Сборник рассказов», страница 6

– Каким лекарством? Ох, ё! Ты ж вчера больной притворялась, чтобы с работы свалить.

– Вам лучше знать, чем вы вчера своё здоровье поправляли.

– Я же думала, они все забыли, даже мама, а они сюрприз приготовили. Ждали меня, а я дома одна сидела. В пижаме, с вином, тортом и Бриджит Джонс …

– Стоп-стоп-стоп, мне не нужны такие подробности. Мы, между прочим, тоже не забыли. Я тебя в архив отправил, чтобы мы могли сюрприз приготовить. В переговорной поляну накрыли, салатики, нарезка, пицца – всё как надо, и торт тоже был, а ты ушла.

Катя зашмыгала носом.

– А Сонька? Она тоже участвовала в заговоре?

– Да. Я её попросил. Я всех вчера подговорил устроить тебе сюрприз. И если все недоразумения улажены, то вот, – начальник протянул пакет, который вчера принёс курьер, – поздравляю тебя с днём рождения.

– И вы, Виктор Павлович?

Катя разрыдалась. У неё появился ещё один повод не любить понедельники.

Понедельник начинается в субботу. Наше время.

Домовой по распределению

– Все! Решено! С Нового года начинаю новую жизнь. Буду взрослее, мудрее, серьезнее.

– Давно пора, вторую тысячу лет уже разменял. Может не ждать до Нового года, и прямо сейчас начать? – с надеждой в голосе спросил Всеволод Держимирович.

– Сейчас не могу, – ответил Остромысл, – у меня еще письмо Деду Морозу не дописано.

– Чего ты у него попросить-то хотел?

– Дом большой, чтобы конюшня, баня и всё прочее, да при хозяйственном мужике …

– Оставь в покое дядю Колю, у него и без тебя забот хватает, а желание твое и я могу исполнить. Почти. Там есть всё, кроме хозяйственного мужика.

– Опять хоромы боярские подсунешь али терем скомороха какого-нибудь?

– Нет больше бояр и скоморохов, сейчас слуг государевых депутатами зовут, а скоморохов – стендаперами. И каждый стартапер желает открыть свой аутлет в престижном молле, а дауншифтеров твоих почти уже и не осталось. Тот мужик, через чью ферму хайвей провели, был, наверно, последним.

– Тише, тише, Лев Николаевич, не вертитесь так, лежите тихо в своем гробу, я Вас понимаю, глубоко сочувствую и вместе с Вами скорблю по утраченному, вон Александр Сергеевич уже и не вертится, да оно и понятно молодым проще воспринимать новое.

– Ты бы ещё Нестора Летописца вспомнил, хотя нет, не надо, забыл с кем разговариваю, ты ж его лично знал. Извини. Я к тебе по делу зашёл. Нам запрос поступил из Китежграда на вакантное место домового в стороящийся ТРЦ. Стройка почти закончена объект сдаётся через два месяца, у них там какие-то бюрократические заморочки. Я понимаю, что не совсем по твоему профилю, но заказчик требует домового старой закалки.

– Что такое ТРЦ, это как-то связано с ТПРУНЯ, если да, то я сразу против?

– О, ТРЦ – это бесчисленное количество бутиков, shop’ов и салонов, подземный паркинг,  сауна с бассейном, боулинг, каток, кинотеатр, фитнесс, фудкорт и над всем этим жилой пентхаус.

– По-русски, пожалуйста.

– Уйма торговых лавок, конюшня со стойлами на сотни лошадей, баня русская и финская, трапезная, пыточная и прочее, а надо всем этим жилой чердак. Всё как ты хотел, но, к сожалению, всё из бетона, стекла и пластика, но ты ж знаешь, что сейчас по-другому и не строят уже.

– Знаю, – скривился Остромысл, –  и что же, мне одному за всем этим присматривать?

– Нет, конечно. Наберёшь себе помощников.

Остромысл прикусил губу, вспоминая, есть ли у него на примете толковый конюшенный и банщик со знанием финского.

– Центральное отопление?

– Да что ты, нет конечно! Собственная котельная!

– Значит ещё истопник …

– Это означает, что ты согласен?

– Да.

– Ну вот и хорошо!

Всеволод Держимирович хотел поздравить Остромысла, но тот уже был весь в своих мыслях и не заметил протянутой руки.

Стройка оказалась действительно завершенной. Всеволод Держимирович немнго лукавил, когда говорил о бюрократических заморочках. ТПРУНЯ всё никак не давала разрешение на ввод в эксплуатацию, и одной из причин было как раз отсутствие домового. Остромысл, выходя из такси, успел заметить строителей демонтирующих последний кусок забора, на котором как раз и располагался паспорт объекта. Перед глазами мелькнула знакомая надпись «ИЗНАКУРНОЖ» и в голове у Остромысла шевельнулся маленький червячок сомнения, который начал расти одновременно со счётом количества этажей. Остромысл до сих пор не мог побороть страх высоты и старался избегать посещения таких мест. Высокие башни со стеклянными стенами негативно отражались на его нервной системе, и каждый раз ему требовалась неделя другая отпуска на природе, где нет ничего выше одиноко стоящей в поле березки. Тут он увидел абсолютно прозрачную кабину лифта снаружи здания, и сознание покинуло его.

Очнулся Остромысл уже в здании в будке охранника, кругом суетились люди в медицинских халатах, один человек в форме, видимо охранник, и почему-то таксист. Увидев, что пациент пришёл в себя, медики тут же растворились. Таксист вручил сдачу и последовал вслед за ними. Остался только охранник.

– Дед ты как? Зачем на стройку-то полез?

– Сам ты дед! Если я твоего деда знал, это не значит, что я внуков твоих не переживу.

– Так ты к карге этой старой припёрся! Лифт прямо по коридору.

– А можно как-нибудь без лифта?

– Можно, у старухи на крыше взлётно-посадочная площадка есть?

Остромысл почувствовал, что сознание снова готово его покинуть, но тут в дверь охранницкой прошмыгнул кот.

– Ах, вот вы где прохлаждаетесь!

– Баюн, ты что ли?! – до сих пор не веря, что он в сознании, и не бредит, спросил Остромысл.

– Зовите меня Василий.

– Понял. Конспирация.

Остромысл сделал знак «рот на замке, а ключик выбросил»

– Что это с ним? – спросил кот у охранника.

– А я почём знаю?! Он из такси вышел и сразу в обморок брякнулся, может укачало?

– Вставай, пошли с хозяйкой знакомиться.

Остромысл встал и пошёл за котом шаркающей походкой, как жертва за палачом на эшафот. Но кот повёл его вглубь здания, и в конце темного коридора забрезжил лучик надежды, постепенно трансформируясь в панель вызова лифта. Лифт оказался обычный с непрозрачной кабиной рассчитанный на 10-12 пассажиров. Остромысл с облегчением выдохнул и сосредоточился на червячке, который, питаясь обмолвками да оговорками, вырос до приличных размеров и уже не помещался в голове.

– А что правду говорят, что у вас тут всем баба Яга заправляет?

– Правда. Только она теперь бизнесвумен, хотя характер прежний остался.

Кот ловко коготками открыл потайную панель, под которой оказалась одна единственная кнопка. На ней была изображена избушка на курьих ножках. И все сомнения враз отпали. Лифт медленно пополз вверх и доставил пассажиров на самый верхний этаж. Двери открылись. Остромысл вышел в просторный холл с одной единственной дверью и бесстрашно пошёл навстречу своему будущему. Страх высоты отошёл на второй план, когда он прочитал на красной табличке с золотым тиснением имя своего нового работодателя:

«Наина Киевна Горыныч»

Майкл

– Чёрт возьми, где моя машина?! Почему на моём месте стоит какой-то [beep] Ленд Ровер?! Какой [beep] додумался поставить сюда свою машину?!

– Майкл, пойдём. Ты не виноват. Пойдём со мной.

– Пойдём. Только сначала я разберусь с этим [beep].

– Потом разберешься, если захочешь. А сейчас пойдём со мной, я хочу тебе помочь.

– Пит, я пойду с тобой, куда захочешь, но попозже. Если хочешь помочь, помоги разобраться с этим [beep] и найти мою машину.

Майкл подёргал за ручку на водительской двери, пнул несколько раз по колесу, постучал по капоту, хотел уже залезть на крышу и попрыгать, но тут у стоящего на его парковочном месте внедорожника сработала сигнализация. Из дверей здания выбежал мужчина с бейсбольной битой. Следом за ним ещё двое парней и замыкающим бежал охранник.

– Пит, валим отсюда. У них численный перевес. И мне кажется, они не готовы к диалогу.

Майкл, не теряя ни секунды на размышления, припустил со всех ног. Мужчина с битой бросился вдогонку. Охранник решил не ввязываться в разборки, убрались с парковки и ладно. Двое парней тоже быстро отстали. Майкл оглянулся, мужчина с битой всё ещё продолжал преследование. Чтобы сбросить преследователя с хвоста Майкл выскочил на дорогу. Завизжали тормоза.

– Придурок! Тебе что, жить надоело?!

Преследователь не решился повторить этот манёвр. Майкл пробежал ещё пару кварталов и остановился перевести дух. Огляделся в поисках друга, не отстал ли.

– Вот видишь, Майкл, что происходит, когда не слушаешься друга. Ты себя разрушаешь. Позволь мне помочь тебе.

– С меня пот ручьём течёт, а ты даже не запыхался. Пит, как ты это делаешь?

– Пойдём со мной. Ты не виноват.

– Да что ты заладил – всё пойдём, да пойдём. И в чём я не виноват?

– Пойдём со мной. Позволь мне помочь тебе.

– Если мы пешком пойдём, подожди минут десять, мне надо передохнуть.

– Хорошо. Я могу подождать. Я могу ждать сколько угодно. Скажи, как будешь готов.

– Я готов, – сказал Майкл через пять минут, – ты можешь мне хотя бы намекнуть.

– Я свой выбор уже сделал. Ты не виноват. Я хочу тебе помочь.

– Ну вот опять, как заведённый …

Дальше шли молча. Питер чуть впереди, Майкл следом за ним. Приблизительно через полчаса неспешной прогулки Майкл понял, куда они идут, и стал напевать про себя песню:

But my dreams they aren't as empty,

As my conscience seems to be.

I have hours, only lonely.

My love is vengeance.

That's never free.

Но мои мечты не настолько пусты,

Как моя совесть хотела бы.

Я одинок, круглосуточно и без выходных.

Моя любовь раздирает меня изнутри,

Но от себя никуда не сбежишь.¹³

Припев закончился, и Майкл остановился перед большими коваными воротами. Питер прошёл в ворота и остановился на крыльце старинного особняка. Сейчас, осенним вечером, дом выглядел особенно устрашающе. Голые деревья тянули свои корявые руки-ветки к свету, пробивающемуся из закрытых ставнями окон. Майкл стоял у ворот и не решался войти.

– Пит, зачем мы сюда пришли. Ты же знаешь, что я не люблю это место. Они там держали нас с Анной две недели, и до сих пор держат её там, почти месяц уже. Когда я найду свою машину, я приеду и заберу её домой. Пусть только попробуют её не отпустить.

– Правильно. Ты должен её отпустить.

– Ты ничего не путаешь? Я должен её отпустить? Я?!

– Ты. – Питер сел на ступени. – Анна, я больше не могу. Я сделал всё, что было в моих силах.

Майкл не заметил, когда на крыльце появилась Анна.

– Ты молодец. Дальше я сама справлюсь.

Анна спустилась с крыльца и направилась к Майклу, так до сих пор и стоявшему возле ворот.

– Анна, они тебя отпустили?

– Они меня не держат. Я могу уйти в любое время. Ты не виноват. Пойдём со мной.

– И ты туда же! Они вас с Питом чем-то напичкали в этой обители душевнобольных?

– Нет. Они ничего нам не сделают, а тебе помогут. Если ты сам захочешь.

– Я тебя почти месяц не видел, и ты предлагаешь мне снова пойти к этим душегубам?

– Глупенький, прошло уже полгода, – Анна взяла за руку Майкла и повела за собой, – тебе надо отдохнуть, ты себя медленно убиваешь.

Майкл пошёл за Анной, как собачка на поводке. Они поднялись по ступеням. Дверь открыла женщина в белом халате.

– Здравствуй, Майкл! Ты меня помнишь? Мы для тебя приготовили ту же комнату. Если не забыл, поднимайся на второй этаж.

В холле на всякий случай дежурили два медбрата, по виду даже и не скажешь, что они способны окончить медицинский хотя бы на тройки. Майкл начал подниматься по лестнице на второй этаж, но вдруг обернулся и спросил:

– А вы разве со мной не пойдёте?

– Нет, – ответила Анна, – дальше ты сам.

– Нет, – ответила медсестра, – тебя там уже ждут.

***

Майкл очнулся за рулём своей машины. Он полусидел, полулежал в водительском кресле,  уткнувшись лицом в сработавшую подушку безопасности. Ноги онемели, но он смог пошевелить пальцами, значит всё в порядке. Майкл потянул за ручку и толкнул дверь плечом. Дверь поддалась, но не открылась. Приложив чуть больше усилий, Майкл со скрежетом открыл дверь и вывалился на мокрый асфальт. Из-за обилия мигалок ему показалось, что в мире осталось всего два цвета: красный и синий. Пожарные заливали место аварии из брандспойтов, полицейские оттесняли зевак, медики грузили Питера в машину Скорой помощи. Майкл бросился к ним, но его перехватила другая бригада. Его погрузили на носилки и закатили в машину скорой помощи, стали светить фонариком в глаза, что-то вкололи. Майкл отмахивался от назойливых медиков и пытался встать. Всё это время он высматривал, не мелькнёт ли где новое летнее платье Анны. Нашёл. Она стоит возле раскуроченной машины. Фиолетовый островок в море оранжевых, синих и зелёных жилетов.

– Анна! – закричал Майкл и попытался встать.

– Лежите спокойно, или мне придётся вас зафиксировать.

– Со мной всё в порядке, лучше ей помогите.

– Да что вы там возитесь, у него травматический шок. Вы уже должны быть на полпути в больницу. Если не довезёте его до операционной – месяц ночных дежурств каждому.

– Никуда я не поеду.

Майкл выскочил из машины Скорой помощи и увидел себя, лежащего на каталке. Из живота торчит кусок железа. Двери захлопнулись. Взвыла сирена. Полицейские растолкали зевак, освобождая место для проезда. Майкл не мог поверить своим глазам – его увозят, а он стоит тут и смотрит им вслед, от всей души желая, чтобы эти два недотёпы не заработали месяц ночных дежурств. Майкл обернулся и увидел, что Анна стоит всё на том же месте с остекленевшим взглядом. Стоит и смотрит, как спасатели, орудуя гидравлическими ножницами, освобождают её тело из металлического плена.

Тело Майкла пронзил электрический заряд.

– Ещё разряд, мы его теряем.

Ещё один разряд, от которого всё тело скрутило судорогой. Майкл проснулся. Откинул одеяло, задрал пижаму и потрогал шрам. Его тогда довезли, успели, а вот Пита нет. У Анны же и вовсе не было ни единого шанса.

Майкл распахнул окно и выглянул наружу. Крыльца не видно, все скрыто деревьями. Хоть листва и опала уже, но сквозь переплетение ветвей всё равно ничего не видно. Зато большие кованые ворота отлично видно в просвете и там что-то происходит. Майкл уверен, что они его ждут. Что им ещё делать? А ведь он в тот день серьёзно поссорился с Анной. А всё из-за чего? Ну вот скажите, какая разница фиолетовое платье или фиалковое? Лиловый, пурпурный, сиреневый или лавандовый – это же всё фиолетовый, только один чуть темнее, другой чуть светлее. Лунного света достаточно чтобы разглядеть два силуэта: мужской и женский. Анна всё в том же фиалковом платье.

Как бы ни старались создатели лечебницы отгородить обычных людей от страданий пациентов, но иногда крики прорываются наружу. Вот и сейчас крик боли и отчаяния долетел до крыльца, где сидели Анна и Питер. Они встали и вышли из тени на лунный свет. С площадки перед воротами отлично просматриваются окна палаты, где лежит Майкл.

– Я отпускаю вас, – прошептал Майкл, но они всё равно его услышали. Они так долго ждали этих слов.

По арке над воротами пробежал яркий разряд ослепительно белого света. Ворота, запертые на ночь, приоткрылись. На землю упала узкая дорожка света. Питер первым сделал шаг к свету. Сияние усилилось. Анна чуть замешкалась. Повторила ещё раз: "Ты не виноват", помахала рукой и растворилась в лучах света. Сияние погасло, а Майкл ещё долго стоял у окна.