Читать книгу: «Сохрани меня», страница 4

Глава 6

Швец очнулся от яркого света, резко бьющего в глаза. Все тело ныло и болело, создавалось ощущение, что детектив совершил длительное путешествие пешком, а после по нему проехало несколько машин. Мужчина попытался вскочить, но что-то мешало. Как выяснилось позднее, его привязали армейскими ремнями к столу.

Попытка рассмотреть помещение наводила на мысль, что это подвал или склад – серые бетонные стены, какие-то бесконечные ржавые трубы, тяжелая железная дверь, и люди в белых халатах, мелькающие то и дело в разных местах. Один из них приблизился к Швецу, ухмыляясь.

– Ты меня слышишь? Ты понимаешь, что я говорю? Если да – кивни, – полнотелый брюнет склонился прямо над своим пленником, нагло рассматривая его лицо.

Джон кивнул, пересиливая боль в висках и сухость во рту.

– Отлично. Я зашивал твою спину. Поэтому ты привязан. Я отвяжу тебя, если ты будешь вести себя тихо.

– Кто ты такой? – прохрипел детектив, не совсем понимая, что произошло и какого черта его держат в подпольной больнице. Сознание постепенно прояснялось – драка, заточка в спину, темнота… Его привезли сюда, потому что невыгодно убивать. Прекрасно.

– Трупорез, – усмехнулся мужчина, и добродушно рассмеялся во весь свой беззубый рот. – Теперь ты должник, но не мой.

– Проклятая девица, – выдохнул Швец, закрыл глаза и задумался. Виктория поступила так, как мог бы любой другой на ее месте – забрала себе власть и оставила конкурента еще и в должниках. Теперь его жизнь принадлежит ей, пока он не искупит долг. Как и чем искупать детектив предполагал слабо, зато он точно знал, что если еще пролежит привязанным в этом подвале, то лишится не только возможностей, то и какой-нибудь конечности.

– Трупорез – это обращение? – прищурился Джон и попытался пошевелиться. Не вышло.

– Так точно, товарищ капитан! – снова расхохотался здоровяк, потихоньку развязывая ремни. – Ну и возни с тобой братец, ба! Думал – коньки отбросишь, пока доштопаю! Ух и прибавил ты мне седин!

– А почему такое имя? – бестактно поинтересовался Швец, через силу садясь и растирая запястья. Прежде чем он сможет сам выйти из этого помещения, пройдет какое-то время. Пустой желудок напомнил о себе зловредным урчанием и болью.

– Так хирург я, брат. А нас знаешь, как зовут в народе? Тру-по-ре-зы! Уж андцать лет на батюшку Августа работаю, та не жалуюсь! Ты сиди пока, задохлик. Я тебе хавки принесу, поешь – и гуляй на все четыре стороны!

– Благодарю, – кивнул Джон, не торопясь менять положение. Трупорез направился куда-то вглубь помещения и скрылся из виду. Вскоре он вернулся с миской, наполненной картофельным пюре и чашкой чего-то мутного, напоминающего чай.

– Ваша овсянка, сэр! – расхохотался мужчина и поставил все на стол рядом с Швецем. – Жри давай, ресторанных изысков у нас не подают. Бюджет-с не тот, батюшки!

Джон молча заглотил несколько ложек пюре, давясь им. На вкус оно напоминало известь, но жаловаться не приходилось – походу, другого ему предложить не могли, а возмущаться – остаться еще на неизвестный срок без пищи. Кое-как запив гадкое месиво, Швец смог встать. Стоять оказалось не так уж и просто – ноги слушались с трудом, заплетались, как у пьяного, то и дело спотыкались друг об друга. Трупорез подхватил несчастного, перекинул через себя и, проходя какими-то темными коридорами, вынес детектива на улицу.

– Дальше сам, у меня еще таких, как ты, задохликов, во! – хирург театрально ударил себя по шее, опустил Джона на землю и ушел.

К счастью, стояла теплая безлунная ночь, и глазам не пришлось привыкать к слишком яркому свету. В карманах было пусто – кошелек остался дома, машины у Швеца не намечалось, а такси просто так не довезет. Хромая, проклиная все живое, и придерживаясь то за стены домов, то за крышки мусорных баков, мужчина вышел к освещенному участку улицы и плюхнулся под фонарем.

Невыносимо хотелось курить, руки предательски мерзли, тело упорно не поддавалось контролю. Сознание то и дело норовило помутнеть и оставить Джона где-то в небытие, но, пытаясь собраться, он хватался взглядом за все что мог, лишь бы не вырубиться. Фонари напротив, трасса, деревья… Какие красивые звезды…

Наконец, на его счастье или беду, рядом с ним затормозила машина. Дверь открылась, из старенькой черной иномарки вышло тело, смутно знакомое по запаху и очертаниям. Наконец, когда свет упал на незнакомца, Швец признал в нем Лори. Девушка усмехнулась, помогла другу встать и затолкала его в машину так, как обычно пихают мешки с картошкой или любой другой провизией. В салоне авто было значительно теплее, чем на улице, работала печка, играла тихая музыка, передаваемая по радио в столь поздний час.

– Ну что, на Третью улицу, за девочками? – попытался пошутить замерзший мужчина, подрагивая то ли от нервов, то ли от холода.

– Нет, в участок. Ты мне невероятно вовремя попался, у нас новая жертва. Живая. Твоя знакомая, с ней сейчас работает Стэн. – Лори осторожно переключила режим обогрева, то и дело поглядывая на Швеца. «Интересно, что же его занесло в Промышленный в такой час? Судя по виду, досталось ему прилично… Семейные разборки?» – думала брюнетка.

– Вики? – прохрипел детектив, перебивая своим голосом размышления Лори.

– Нет, Маргарита. Вся в грязи, крови и без пальцев. Говорить не может, то плачет, то смеется, глаза безумные. Бедная девочка, – вздохнула мисс Грей и завела машину. – Ехать будем долго, так что успеешь подремать. Устраивайся поудобнее там, под сидением даже где-то валяется плед.

Швец послушно закрыл глаза и задумался, не рискуя ковыряться под сидением у полицейской – в прошлый раз ему пропороло руку вещдоком-скальпелем, он наткнулся на целый склад фантиков, оберток, пустых стаканов и чего-то, напоминающего отдельную цивилизацию со своими устоями.

Больше всего мужчину беспокоила связь между маньяком и Маргаритой. Почему эта проклятая наглая журналистка стала жертвой? Разве она католичка? Ходила ли она в тот же костел, что и остальные жертвы? Каких пальцев она лишилась? Почему ей удалось сбежать и как? Не пошлет ли девица на ложный след? Остались ли у нее на теле следы борьбы? Сможет ли она показать, где именно на нее напали и куда увезли? Понятно, что посреди бела дня никто не нападает на известных личностей – тем более, на таких легкомысленных и любвеобильных. Вероятно, маньяк – ее знакомая или знакомый? Попробовать допросить ее лично? Но разрешение никто не даст. Оформлять официально бумаги… Законы Гротхена позволяют или нет?

Когда Лори толкнула Швеца, он не сразу понял, что она говорит.

– Выходим, товарищ детектив, – добродушно улыбнулась девушка.

– Да, мой капитан!

– Вообще-то, меня могут повысить до главы отдела, если мы закроем это дело, – проворчала Лори. Она давно претендовала на повышение, но все не попадалось возможности проявить себя.

Они вышли, оказавшись прямо у дверей участка.

В свете фонарей дома Карноби-стрит казались зловещими монстрами, мечтающими затянуть кого-нибудь в свои бесконечные пасти, закрытые решетками и клетками. Где-то в подворотнях приглушенно звучали голоса, любители ночных прогулок прятались от офицеров, скрывая в бумажных пакетах вино и дешевый портвейн, последние ночные бабочки суетливо искали клиентов.

Гротхен по ночам превращался в огромный и добрый дом для бродяг, воров, проституток, подростков, беспризорников и нищих. Каждый темный угол мог таить в себе временное пристанище для того или иного человека, не выходящего в слепящие лучи дня. Рассвет смывал собой толпу, одни расходились по домам, другие – по подвалам, кого-то же ждали на окраинах среди складов. Утро – время другой публики, вереницы школьников, студентов, рабочих и пенсионеров.

Швец молча проследовал за Лори, обходя коридоры и кабинеты, в которых сонно и лениво передвигались офицеры. Наконец, они оказались в самом дальнем, угловом.

В глубоком черном кожаном кресле сидела Маргарита, молча глядя куда-то в пустоту. Белые волосы слиплись между собой, перепачканные грязью и кровью. Лицо, искаженное ужасом, казалось, постарело на годы вперед. Бледная кожа выглядела пурпурной из-за следов пальцев, веревок и царапин. То, что было когда-то прекрасным платьем, свисало бесформенной, грязной, вонючей тряпкой, скрывающей интимные места. Босые ноги чернели на общем фоне. Девушка дрожала, упорно пытаясь скрыть одной ладонью другую. Ее изящная, нежная девичья рука, кажущаяся прекрасной, несмотря на налет повреждений, лишилась мизинца и безымянного пальца. Аккуратно заштопанные места выглядели не так плохо, как могло бы смотреться голое мясо, открытое для гноя и инфекций. Убийца явно позаботился о том, чтобы жертва скончалась именно от его рук, а не болезни. Морфий в крови притуплял боль.

Швец посмотрел на нее – убитую шоком, растерянную, израненную, и почувствовал тот неясный порыв, который возникает у доброго человека при виде брошенного котенка – ему вдруг захотелось отмыть Маргариту, забрать ее с собой, согреть ее холодные ступни и укутать в плед. Подобные нежности застали детектива врасплох, он помотал головой, пытаясь отогнать от девушки образ несчастного животного, но не получилось. Швец сам был предан, растерзан и растерян, поэтому на секунду между ними возникла какая-то мифическая связь, какое-то странное понимание вещей, неведомое остальным. Джон попросил Лори сделать какао для потерпевшей, вручил чашку Маргарите и погладил ее по волосам.

– Мисс Блэнк, Вы можете не давать сегодня показаний, если это тяжело. Мне кажется, Вам нужно отдохнуть.

Девушка кивнула, а затем молча и благодарно посмотрела на Швеца. Ее хотелось защитить любым способом. Во всяком случае, сейчас, этой ночью, когда мужчина может позволить себе немного слабины. Утром, возможно, решение притащить женщину в свое жилище покажется абсурдным – она ему даже не половая партнерша, но это будет утром, далеко, очень далеко от настоящего.

Как в тумане Швец забрал Маргариту на руки под бурное возмущение Лори, что «не положено» и «есть же программа защиты, чем он думает, козел самодовольный», но все это казалось шумом и бредом. В конце концов, офицерша оплатила им такси и поехала с ними.

– Ты же женщина, ты можешь ей помочь хотя бы привести себя в порядок. Я ничерта не понимаю в ваших бабских штучках, – заявил Джон.

– Смотрите, наш дамский угодник вспомнил, что я женщина! Джонни, ты нарушаешь как минимум несколько законов сейчас!

– И ты меня покрываешь, – усмехнулся брюнет в ответ.

– Я спасаю девушку от твоих домогательств, – парировала Лори.

– Лори, я не такой козел, чтобы трахать потерпевшую. Тем более – живую.

Оставшийся путь они преодолели молча, вплоть до коридора в квартире Швеца.

– Боже, что за бардак! Ты вообще убираешься? Мог бы попросить помощи, раз не справляешься! – воскликнула Лори, переступив порог. На нее явно произвели впечатление разбросанные записи, бумаги, пепел и окурки. Джон не стал упоминать, что все это – следствие борьбы между ним и Викторией. Не обязательно же обо всем докладывать властям.

– Не ори и помоги ей, – проворчал мужчина, проходя до ванной, все еще держа на руках Маргариту. Давалось ему это уже довольно тяжело, и, когда добродушная брюнетка забрала журналистку себе в руки, он выдохнул спокойно. – Короче, все, что найдешь в шкафу – бери. Я оставляю вас, дамы.

Пошатываясь, проклиная все живое и мертвое, Джон дошел до дивана и упал лицом вниз. Спать, спать, спать. Больше никаких попыток состроить из себя героя, больше никаких походов. Спина болела, кости ломило, и цвета, показавшись неестественно яркими, вдруг погрузились во тьму.

Глава 7

Нежная девичья фигура смутно проглядывается под тканью рубашки. Швец протирает глаза, чтобы понять, что за нимфа доверчиво уснула рядом с ним, и, осторожно прикоснувшись к золотым волосам дамы, обнаруживает, что это Маргарита легла к нему, пока он боролся с кошмаром. Спящая, теплая и нежная, она кажется ему еще беззащитнее, чем ночью. Джон встает, стараясь не потревожить ее сон, заботливо укрывает одеялом и садится в кресло напротив, закуривая из ближайшей валяющейся пачки. Выгонять девушку совершенно не хочется. Швец бросает на нее беглые взгляды, стараясь не поймать себя на том, что любуется ею. Странное томление, являющееся одним из первых знаков зарождения любви, накрывает детектива с головой.

Маргарита красива, несомненно, красива – даже после пережитого стресса. Ее хочется любить, жадно и грубо, нежно и долго – так, как только возможно. Демоны в голове Швеца смеются. С этого момента он совершенно туп и бесполезен, он болен отвратительным древним недугом – влюбленностью. Теперь его расследование зайдет в тупик, его финансам настанет конец, его свободе придет крышка. Все. Джон пропал. Бессмысленно и безнадежно.

Еще не осознавая своего горя и своей проклятой участи, детектив поднимается и медленно идет на кухню, чтобы впервые за много лет приготовить завтрак для себя и женщины, с которой он не занимался сексом. Блинчики, разумеется, подгорают через раз, а кофе выходит слишком крепким, но это не мешает Швецу ощутить себя хозяйственным. Когда он заканчивает разливать кофе по чашкам, Маргарита появляется в дверном проеме, сонно смотрит на него и улыбается.

– Вы угостите даму завтраком?

– Как Вы догадались? – улыбается мужчина, садясь за стол. – Прошу.

Блондинка, кажется, не замечает проблем с его стряпней, и они даже умудряются о чем-то поговорить.

– Куда делась Лори?

– Поехала в участок. Ей не хотелось меня оставлять, но я заверила ее, что Вы не будете меня обижать.

– Какая наивность! – усмехнулся Швец. – С чего Вы взяли, что я не стану грязно к Вам домогаться? В прошлый раз я признавался, что с радостью бы Вас трахнул.

– Может, потому что я – женщина, которой удалось сбежать от убийцы? Или потому, что я вижу, что Вы не тот, кем хотите показаться?

– Да неужели? – снова усмехнулся Швец, допивая кофе. – Не пытайтесь выглядеть самой умной. Вы готовы дать показания?

– Вам я ничего рассказывать не буду.

– Я работаю по этому делу! – прикрикнул детектив, ударив по столу кулаком.

– Без присутствия адвоката я не буду никому ничего говорить. Я же знаю, что меня могут обвинить во всех убийствах. Тем более, Вы не офицер, – Маргарита откидывается на спинку стула и зевает. – Вы выспались? Может, пообедаем днем?

– Только за Ваш счет, – ухмыляется детектив, пытаясь скрыть радость. Она ему нравится, чертовски нравится, и это читается во взгляде.

– Идет, – отвечает девушка и смеется.

Швецу остается только догадываться, о чем она думает, заимствуя у него одежду и обувь, занимая деньги на проезд, целуя на прощание в щеку. Маргарита исчезает, оставляя после себя еще больший беспорядок, чем был до нее. Джон устало раскуривает очередную сигарету, старательно подготавливая список вопросов, которые задаст Лори по приезду в участок. Только получив все ответы, удастся составить хотя бы мутную картину происходящего, и, главное – набросать предположительный портрет маньяка.

Когда чего-то ждешь, время кажется невыносимо медленным спутником. Швец попытался прибраться в своей квартирке, но передумал после первой же пепельницы. Пересчитал наличные – по идее, до конца месяца точно проживет. Все равно оставалось еще достаточно времени – ему необходимо было дождаться звонка или появления Лори, остальные не хотели с ним работать. Из всех офицеров Джон знал троих.

Ричард Уильямс – рыжий парень, который учился вместе с ним и Лори на одном курсе, сразу после практики остался работать помощником, а потом добился должности повыше. Сутками роется в каких-то бумагах, не понятно чем, но все время занят. Изредка курит, чаще – плюется. Ненавидит все живое, все мертвое обожает и чуть ли не благословляет. Ходят слухи, что в прошлом хотел стать патологоанатомом, но у него были слишком сложные отношения с химией, и Ричард отказался от своей мечты. Рыжий недолюбливал Швеца по одной простой причине – Швец не был трупом, постоянно маячил перед носом и довольно бесцеремонно вламывался в участок. Пару раз офицер грозился пристрелить детектива, но тут же получал по голове от Лори и бежал жаловаться к Нику – единственному человеку, которого Уильямс считал достойным уважения.

Ник Эверсон – трудяга-красавчик, гроза всех неопытных девиц и уставших домохозяек. Он постоянно сгрызал карандаши, действительно много работал и раскрывал самые сложные дела. В его квартире вместо обоев были расклеены фотографии трупов, временами – просто каких-то отдельных увечий или болезней, глядя на которые обычному человеку захотелось бы прочистить желудок и спрятаться. Ник смеялся так, будто все зло в мире сосредоточилось в его смехе. Швец казался ему конкурентом, надоедливой мухой. Эверсон искренне недоумевал каждый раз, как Джону удавалось раскрыть какое-то дело.

Третий из офицеров не любил детектива по более личным причинам – старейший из сотрудников, мистер Бэн Левески, когда-то имел неудачный опыт общения с Августом, названным отцом Джона. Он собирался выходить на пенсию, поэтому на его место претендовала Лори. Говорили, что кто-то тоже готовился к экзаменам и тестированиям, но громкое дело, которым занималась мисс Грэй, давало значительные преимущества перед конкурентами.

Стэн, штатный медик, не имел права проводить кого-то. Он неплохо относился ко Швецу, периодически обменивался с ним какими-то шутками или фотографиями интересных тел. Стэн мог бы провести Джона, если бы всех посетителей не записывали в особый журнал, где указывали фамилию офицера, к которому они пришли, и позднее он расписывался в соответствующей графе.

Наконец, когда время близилось к полудню, раздался звонок. Швец взял телефон, надеясь услышать голос Лори, но, к его удивлению, звонящим оказался совершенно другой человек.

– Малыш, есть работа для тебя, – прохрипел знакомый бас Белоухого. – Надо кое-что разобрать и доставить, на молодняк не рассчитываю.

– Когда, сколько?

– Я заеду за тобой в полночь. Пятьсот, расстояние близкое.

– До связи, – выдохнул мужчина, даже не думая возразить. Деньги не бывают лишними – не важно, каким путем они достаются. Главное – чтобы они были. Расспрашивать о подробностях по телефону – заранее открывать на себя же дело. Детектив был полностью уверен, что его телефон прослушивает и полиция, и «отец».

Спину снова кольнуло, и Джон опустился в кресло, проклиная все еще ослабленный после операции организм. Как он смог вынести Маргариту вчера, если сам едва стоял? На одной силе воли? Ему это приснилось? Не сорвет ли он дело, если его самочувствие не станет хотя бы немного лучше? Почему нет никаких данных о причине смерти прошлой жертвы?

Но следующий звонок, уже от Лори, не дал ему времени на раздумья. Пришлось срочно собираться и выезжать в участок.

Глава 8

Ложка медленно утопала в коричневом сахарно-кофейном месиве, забытая Швецем внутри чашки с тем «полуфабрикатом», в который он чуть позже нальет воду и молоко, разбавив сироп до консистенции, пригодной для питья.

Детектив находился в служебном помещении, разделенном надвое стеклянной зеркальной перегородкой, через которую доносились все звуки, но не было видно ту часть комнаты, где Швец сидел с Лори. По другую сторону располагался стол, три стула, штатский психолог Джанин и Маргарита. Последняя ютилась на краешке стула – бледная, растрепанная, застенчиво прячущая под одной ладонью другую, чтобы не показать отсутствие двух пальцев. По ее словам составят отчет, решат, была ли ложь в чем-то, и допросят позже еще раз.

– Бедная девочка, – устало вздыхает Лори, разглядывая Маргариту с неподдельной жалостью. – А она ведь тоже католичка, представляешь? Я говорила с отцом Рафаилом, он отзывался о ней очень лестно.

– Когда же ты успела пообщаться с ним, сладенькая? – усмехнулся Швец, разбавляя приторное месиво в чашке.

– Пока Ваше Величество лучший детектив Гротхена грел задницу в своей постели, вот когда, – не без упрека отозвалась брюнетка.

– О, как же ты перетрудилась, дорогая! – рассмеялся ее собеседник. – Ты вообще спишь когда-нибудь?

После минутного молчания Джон вздохнул и оглядел Лори: бледное и распухшее лицо, красные глаза, черно-синие круги под ними, грязные волосы.

– Не спишь, – заключил он после увиденного.

– А как мне спать, пока в городе такое происходит?! Выжившая жертва! Журналист! – вспыхнула Лори, а потом добавила, чуть спокойнее:

– Удивительно, что эти стервятники еще не атаковали участок. Кстати, что ты делал в районе катакомб?

– Спину латал. Одна взбалмошная девица пырнула меня в ребро.

– Вики?

Джон промолчал.

– Все еще злится, да? – участливо поинтересовалась Лори. Она помнила, как Швец рассказывал о своей «сестре» и о том, что та его считает предателем из-за выбора профессии вне «семьи».

– Еще бы! Цветастиком, сука, называет, – фыркнул детектив. – Не понимает разницы! Я никого не сажаю, я никого не притесняю и не требую ничего такого, что требуете вы. У меня просто поисковая функция, как у сайтов в интернете. Кто-то сказал – я ищу и получаю деньги, все! Я разгадываю загадки и просто ищу! Но разве ей что-то объяснишь? Разве она поймет?

– Тише, тише, – брюнетка похлопала Швеца по плечу. – Смотри, к нам идет Джанин.

И правда: женщина поднялась со стула и, открыв специальной карточкой припрятанную в перегородке дверь, вышла наружу.

– Я думаю, что Маргарита не лжет. На фоне стресса говорит очень быстро, нервничает, путается в словах, меняет буквы местами и запинается. Ей необходимо наблюдение в стационаре, доктор Хардсон мог бы позаботиться об этом. Мне удалось выяснить, что наш подозреваемый блондин средних лет с зелеными глазами, и у него шрам через щеку. Судя по описаниям местности, он держал ее в здании старого вокзала.

– Поняла, – кивнула Лори, и, вынув из нагрудного кармана рацию, заговорила. – Всем постам, отделение три-ноль, объявляю план «Перехват», повторяю, всем постам, план «Перехват». Блондин средних лет, шрам через щеку, телосложение неизвестно. Брать живым, повторяю, брать живым. Отбой.

– Я могу поехать с Марго? – поинтересовался Швец.

– Сейчас не время для твоих игр в мачо! – рыкнула Лори.

– Я хочу ее защитить! Она в жалком состоянии – думаешь, сама дойдет?

– Ты себя защитить не можешь, Джон Швецский! Ты сам в жалком состоянии!

– Лори права – Вам не стоит ездить с потерпевшей. Займитесь своими обязанностями и отправляйтесь на место преступления, – вмешалась Джанин.

– Может, вы вместо меня заодно и искать кого-то будете? Я должен сам услышать запись ее показаний, увидеть и поговорить лично. В этом городе есть только один блондин со шрамом через щеку, и он явно никого этой ночью не калечил.

– Займись делом, Джон! Соберись! – Лори закричала так, будто находилась в шаге от нервного срыва. – Все нужные бумаги на моем столе. Если к моему приходу ты не сделаешь что-нибудь полезное – не пущу тебя в участок.

– Ладно, ладно, – недовольно прохрипел Швец, не вставая с места. Мужчина устроился на стуле поудобнее и устало закурил.

Здание старого вокзала находилось в центральном районе, среди умирающих библиотек и книжных залов. Прежде в этих местах не совершалось ни одного преступления.

Остальные четыре жертвы были разбросаны по другим частям города. Возможно ли, что новое убийство следует ожидать на юге? Есть ли траектория движения у убийцы?

Швец поднялся, приблизился к карте Гротхена, висящей на стене, после чего сделал пометки о местах и соединил их. Получилось нечто вроде ровного прямоугольника с точкой посередине. Костелы находились не так далеко от мест убийств, как казалось на первый взгляд. То есть, жертв могли ловить по пути в церковь либо из церкви? Почему официально не допросили отца Рафаила, если он вел службы везде, где молились жертвы? Нужно попросить Лори сделать это – сразу, как она вернется в участок.

Если маньяк выглядит так, как описала Маргарита, не мог ли он замаскироваться для того, чтобы скрыть свою личность? Старые выпускники школы искусств умели создавать свои лица заново с помощью грима. Почему бы не поднять их архивы, расспрашивая о самых талантливых? Мужчина средних лет – значит, необходимы дела двадцатилетней давности. Мог ли он знать Белоухого, чтобы выбрать такую внешность? Есть ли здесь какой-то личный мотив?

И от чего же в итоге умирают жертвы, если не от травм? Увеличение дозы морфия? Удушение? Почему заключения экспертов Швец еще не видел? Это кому-то не выгодно?

Детектив включил телефон, зашел в галерею и решил просмотреть изображения с выезда. Так, лицо без глазниц, грязные волосы, шея… Синяя. Но несколько темнее, чем остальные части тела. Есть ли след укола? Нужно вызвать Стэна и попросить бумаги со всех жертв. Он-то точно знает, что унесло жизни на самом деле.

Швец закрыл фотографии и набрал Лори. Девушка долго не брала трубку.

– Я еду с патруля обратно. Скоро буду. Ты что-то хотел?

– Кажется, я начинаю разбираться, в чем дело.

– Отлично! – даже по голосу было слышно, как Лори довольна.

Детектив отложил телефон, и посмотрел в пустую чашку. На дне булькали остатки исходной кофейно-сахарной смеси.

Прошло примерно минут десять, прежде чем Лори вернулась в кабинет. Она положила на стол пакет, облокотилась на стену и уставилась на Швеца.

– Что нужно?

– Мне необходимы все последние заключения Стэна. Я подозреваю, что смерти были от передозировки морфия, а не от увечий. После этого – список всех аптек и подпольных дельцов, которые им торгуют. Насколько я знаю, препарат довольно устаревший, и найти его тяжело.

– Окей, – кивнула девушка. – Еще?

– Еще… Да! Допроси официально священника. Меня напрягает то, что он знал всех жертв и работал везде, где рядом были найдены тела. Если допрос ничего не даст – запрашивай у колледжа искусств дела выпускников, примерно 10—20 лет назад. Нужны самые талантливые. Соври что-нибудь, а то эти придурки за своих пекутся больше, чем ты за баб.

– А это тут причем?

– Притом, что лицо можно нарисовать. Волосы – парик. Шрам – грим.

– С чего ты взял? – Лори села, достав из пакета коробку печенья. Она пододвинула ее к детективу, молча предлагая угощаться.

– С того, что, как член обратной стороны структуры, я знаю в лицо большую часть города. И описание жутко похоже на того, кто никогда не убьет ребенка или женщину для утехи. Его хотят подставить, но зачем? По своим каналам мне тоже нужно кое-что пробить. Возможно, мы нападем на след в ближайшее время.

– Но описание уже есть! Отпечатки! Мы уже напали на след!

– Вот именно поэтому ты не глава отдела, – усмехнулся Швец. – Вспомни, сколько раз только в нашей практике в первый раз брали не того, кого нужно. Скольких казнили до того, как я нашел «Кошачьего ангела»? Скольких студентов-наркоманов забили до смерти, пока я не отыскал этих Эмили и Ника? Правда он все равно умер, как и все, кто потребляют. Говорят, кричал так, что стены дрожали.

– Ладно, ладно, – начала сдаваться Лори.

– С тебя самая отвязная шлюха с этой улицы, если я окажусь прав!

– Извращенец! – фыркнула брюнетка, вызывая медика в свой кабинет.

Стэнли Уилфорд упорно пытался не заснуть рядом с телом очередной проститутки, когда из рации раздался голос его коллеги. Мужчина поправил свои растрепанные седые волосы, съехавшие очки, одернул халат. Едва не забыв оставить инструменты и убрать тело в специальный холодильник, штатный медик все-таки забрал бумаги из-под операционного стола и направился вниз, в отделение полиции. Его лаборатория находилась на третьем этаже участка, и непосвященные не знали, что она вообще существует. Потайная лестница скрывалась посреди бесконечных шкафов архива так глубоко, как никто никогда не заходил. Но пыльный путь постоянно приходилось проходить Уилфорду.

Ему было тридцать два, но внешне он уже постарел. Два года назад его жену и дочь убили. Тела привезли именно в его лабораторию, в середине смены. Красавица Элин и малышка Фиби были сшиты друг с другом. Кто-то отрезал им волосы, перешил их лица, выпустил внутренние органы и зашил заново. Кто-то уже провел вскрытие. И выбросил их, как надоевших кукол. Именно поэтому Стэн постоянно дрожал, дергался, и двигался довольно резко.

Работа ему нравилась, и он не смог с нее в итоге уйти. Полгода реабилитации – и снова в строй. Стэн пообещал себе, что больше не упустит ни одной причины смерти. Так и происходило. Поэтому когда мужчина принес бумаги Швецу и Лори, тем не пришлось гадать, прав детектив в своих догадках или нет.

– Морфий! Бинго! – рассмеялся Джон, подбросив бумаги. – С тебя шлюха, поняла?

– Отстань! – обиженно фыркнула Лори. – Сам себя удовлетворяй! Или попроси у Стэна ключи от морга.

– Да, как раз привезли одну, – усмехнулся медик. – В твоем вкусе, не отказывайся!

– Дебилы, – фыркнул Швец. – Сделаешь запросы, пирожочек?

– Окей, – кивнула девушка.

– Тогда я пошел. У меня еще куча дел. Набери меня сразу, как соберешь все необходимое, – детектив наконец-таки поднялся и пошел сквозь вереницу дверей и коридоров, чтобы выйти на улицу.

Карноби-стрит заливал дождь.