Читать книгу: «Сохрани меня», страница 2

Глава 2

Гротхен делится на пять административных районов, каждый из которых имеет свои особенности. Условно можно представить город как прямоугольник с вырезанным квадратом посередине – центром и четырьмя прилегающими фигурками районов.

В центре сосредоточена вся основная жизнь – ночные клубы, небоскребы офисные строения, дорогие дома, элитные магазины, издания двух старейших газет «Время» и «Космос», рестораны, закутки кофеен и библиотек. Последних в городе около сотни, в каждом районе по двадцать. Все библиотеки Гротхена маленькие, больше напоминают бары, где можно выпить стаканчик глинтвейна, читая классику. Бумажные формуляры заменили карточки, которыми открываются шкафчики с книгами и двери в особые отделы. Например, в архивы могут попасть только те читатели, которые имеют хорошую характеристику и зарегистрированы не раньше, чем за пять лет до попытки войти в архив. Работников в библиотеках мало, обычно это один администратор, уборщик и архивист. Жители столицы сами по себе отличались спокойным нравом, поэтому охрану нанимали только на время праздников или повсеместных сессий. Запах книг и вареного кофе застилал сонные улочки с восьми утра и окутывал его до обеда, пока в булочных не раскладывали свежий товар. Вечер же неизменно пах духами, табаком и пролитым вином.

Если двинуться от центра на юг, то можно попасть в ловушку высоток, а затем оказаться на выезде к океану. Чем ближе дорога к области, тем меньше новостроек и больше уютных коттеджей с садами, владельцы которых торгуют урожаем на рынке. Цены на фрукты и овощи здесь значительно ниже, чем в других районах города. Говорят, что устав от пыли башен, можно приехать сюда и подышать соленым воздухом пляжей. Это близко к истине – Гротхен почти встречается с побережьем и океаном, и дальше расположена только маленькая курортная зона.

На юго-востоке Гротхена, в третьем районе, располагается промышленная зона. Самая опасная, потому что именно в ней находятся основные базы нелегальных дельцов столицы. Несмотря на это, даже среди горсти заводов полно магазинов, домов, ресторанов и кинотеатров. В Гротхене своя мясная и молочная продукция, а также мебельное и текстильное производство. Одежда, созданная в этом городе, пользуется спросом по всей стране. Ежедневно тысячи рабочих спешат на фабрики, чтобы занять свои места. Ежегодно весь мир надевает тысячи платьев, маек и футболок, экспортированных из Гротхена.

Север Гротхена знаменит своими исправительными учреждениями и бедными кварталами, среди которых нельзя пройти ночью и остаться в живых. Трущобы переполнены придорожными проститутками, ворами-карманниками, наркоманами и алкоголиками. Когда-то в Северном было самое дешевое жилье, поэтому ветхие домишки расхватывали, как горячие пирожки. Но перестройка, которая происходила в семидесятые-восьмидесятые, обошла стороной север так, как красивая девушка проходит мимо случайного прохожего. Дома начали разваливаться, а жители так и не научились работать. Падать оказалось проще, чем пытаться вылезти хотя бы в средний класс.

Если кто-нибудь из центра забредал в Север, то живым не возвращался.

Северо-запад города заполнил университетский городок. В Гротхене есть две большие академии, которые имеют свои общежития, колледжи, школы, парки и магазины. Первая академия обучает техническим специальностям, вторая – гуманитарным. Каждый год открываются новые направления, если набираются желающие. Таким образом, в колледже искусств открыли факультет рекламы, а в техническом – судовождение. Школы от академий рассчитаны на самый высокий уровень образования, поэтому туда попадают либо очень умные дети, либо хорошо обеспеченные. Столица всегда выпускала лучшие кадры для любой индустрии, и эта традиция не изменилась до сих пор.

Основная вера в Гротхене – католичество. Цепь соборов раскинута по всем районам, включая даже северный. Как ни странно, утренние субботние и воскресные мессы никто не пропускал даже среди осужденных. Другие вероисповедания не слишком популярны в городе.

Криминальный мир Гротхена делится на три составляющих: «короли», «беглецы» и «гости». Первые являются этакой элитой, управляющей делами в своих районах. Вторые – связующие с другими городами или между исправительными учреждениями (свои есть и среди конвоя, и среди постов полиции), третьи – самые нежеланные – чужаки. Чужаков из Гротхена уводят быстро, и не всегда по пакетам в багажниках.

Наркотические средства достать легко, если есть связь с Белоухим – «королем», частенько его называют «ковбоем» за внешний вид и повадки.

Белоухого всегда можно встретить в баре «Пьяный койот». Он занимает самый крайний стул у стойки, разглядывая разноцветные этикетки бутылок. Пьет виски или черный ром из низкого стакана, наполненного льдом. Иногда, когда Белоухому хочется легкости, он заказывает вермут, и смотрит, как в прозрачном стакане плещутся лимон и лед, залитые алкоголем.

Пшеничные волосы ковбоя всегда стянуты черной резинкой в небрежный хвост, чтобы не задевать лицо. Мятая клетчатая рубашка едва не сливается с кирпичной стеной, повторяя ее оттенки и изгибы. Мужчина курит правой рукой, сбрасывая пепел на пол. Из-за своей привычки он порой непроизвольно прикусывает губы, поэтому они всегда обветрены.

Лицо Белоухого – карта его судьбы. Сломанный нос с горбинкой – неудачная драка, в которой ковбою перепало осколком трубы. Шрам от края глаза до подбородка – упал с быка, когда отец возил семью на острова, чтобы показать жизнь современных фермеров. Там часто проводятся ярмарки, которые восстанавливали жизнь страны в начале двадцатого века, и среди прочих выступлений – отчаянные молодцы, которые пытаются победить разъяренных быков.

Усталый взгляд – Белоухий видел достаточно, чтобы в нем отразилась вся суть человеческого бытия. Невозможно понять, голубые глаза или серые, потому что они меняют цвет в зависимости от настроения. Когда кажется, будто взгляд мужчины – ледяная сталь, от него следует держаться подальше.

По своей натуре Белоухий не слишком плохой человек. Любит вестерны, пирожки с мясом, самые крепкие сигареты. Если ковбой помогает кому-то, он никогда не говорит об этом остальным. Он может молча прийти в больницу и погасить чей-то долг за лечение, предварительно узнав причины. Он может убить человека, обидевшего бездомное животное. Он может спасти девушку от нападающего, просто потому что ему мешает крик.

Белоухий имеет строгое правило – брать к себе на работу детей, чтобы избежать дополнительных проблем и не вытаскивать лишний раз кого-то из-за колючей проволоки. Сам мужчина сумел избежать срока, но что было в его юности – знает лишь Август.

Второй «король» – Лан, бывший киллер, способный «убирать» людей так чисто, что списки пропавших без вести пополняются с периодичностью раз в полгода. Ни разу не имел проблем с законом, из семьи «цветных». Не стоит объяснять, каким шоком стало для родителей то, с чем связал свою жизнь сыночек. Говорят, отец Лана застрелился после наведения справок, но эта информация никем не подтверждена. Настоящее имя убийцы неизвестно, внешность – тоже. Одни говорят, что Лан – высокий брюнет с карими глазами и адской усмешкой, другие – что он чистый ангел с полотен Возрождения, третьи сообщают, что если бы смерть была человеком – то у нее было бы его лицо.

Третий «король» – Август Люциус Второй, самый старший, имеет внуков. Если кто-то чужой появляется в городе – он уже знает о человеке все. Относится к Лану и Белоухому как к непутевым детям, готов помочь советом, но в делах жесток и строг. В свое время занял трон, уничтожив конкурентов. Среди «отцов» города живет дольше всех, предыдущий в его возрасте был уже мертв. Говорят, Август вошел в структуру еще до того, как поделили районы. Но это лишь слухи.

***

На окраине северного района столпились люди. Между домами лежало тело девушки лет двадцати. Светлые волосы смешались с кровью и грязью, ужас застыл на остатках лица. Пустые глазницы вызывали отвращение у свидетелей. Кто-то в стороне блевал на асфальт, кого-то выносили. Пальто девушки было разорвано, серая блузка и платье перепачканы, на обеих руках отсутствовали безымянные пальцы.

Швец курил, сохраняя в телефоне свежие фотографии жертвы. Лори подошла к нему, когда накрытое простыней тело уже заносили в машину «скорой».

– Свидетелей, как всегда, нет, – просипел Швец через затяжку.

– Ты угадал!

– Приблизительное время смерти?

– Устанавливается. Никки предполагает, что прошло несколько часов. Тело остыло не сильно, глаз нет – не посмотреть на помутнения и «кошачий зрачок». Трупное окоченение пошло, но не достигло максимума – значит, сутки еще не прошли.

– Когда установят причину смерти?

– К ночи. У Стэна сегодня полно работы, – Лори вздохнула, глядя вслед отъезжающей «скорой».

– Как будет что-то известно – сообщи мне. И, ради всего святого, Ло, иди сразу устанавливать личность потерпевшей, а не за пончиками и кофе.

– Фу, злыдень! – девушка толкнула Швеца и подошла к машине. – Тебя подвезти или ты своим ходом?

– Да есть у меня парочка дел.

– Ну, как знаешь. Бывай!

Джон стоял и смотрел, как медленно удаляются полицейские, врачи, эксперты и зеваки. Единственное, чего он хотел – прийти домой и сопоставить все случаи снова, найти связующую нить. Все, что могло связать жертв – католическая вера и женский пол. Значит, стоит посетить собор, поговорить с падре, прихожанами. Возможно ли, что все они посещали один и тот же костел? Вероятность мала, но все-таки эту версию тоже необходимо разработать. Может ли убийца быть чокнутым католиком? Вероятно.

Но, несмотря на свои рассуждения, Швец снова взял телефон в руки и набрал номер далеко не священника.

– Салют, Август! Есть тема, нужно перетереть. Я в твоих местах. Окей, забери меня у проходной.

Через какое-то время подъехала машина, открылась дверь, и детектив оказался в мягком салоне авто. За рулем была девушка, которую он знал не первый год. Одна из любимиц Августа – Виктория, женщина, способная убить одним ударом. Ходили слухи, что несмотря на свою внешность, она не подпускала к себе никого ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Да, Виктория была хороша: аккуратное личико, большие серые глаза с длинными ресницами, по-детски вздернутый носик и локоны каштановых волос. Ей подошла бы роль принцессы в мюзиклах или место в лучшем театре, но искусство она любила меньше, чем убивать. Она попала к Августу еще ребенком, когда ей было десять – сбежала из дома и приехала в большой город без денег и вещей. Мужчина нашел ее на обочине, замерзшую и голодную, и просто протянул ей руку. Девушка пошла. Уже тогда Виктория ничего не боялась.

– Что за маза?

– Дело у меня к нашему отцу. Тут тела по городу с выколотыми глазами и без пальцев находят, не знаешь, ваших рук дело?

– У нас другие методы, – отрезала шатенка, явно не горя желанием продолжать начатый ею же разговор.

Швец замолчал, предпочитая не смотреть в окно. Неважно, куда они едут – в его случае бояться нечего. Перед «отцом города» он никогда не косячил, и был одним из любимых, но потерянных детей. Когда Август подобрал Викторию, Швецу было четырнадцать. И он тоже находился под его опекой. Таскал пакетики с бумагами, деньгами, наркотиками, оружием – всем, чем скажут. Парнишка никогда их не вскрывал и не задавал вопросов. Да и смысла в этом тоже не было.

Когда мужчина умудрился задремать, то почувствовал легкую пощечину.

– Ваша остановка.

– Спасибо, Вики.

– Еще раз меня так назовешь – останешься без башки.

Брюнет усмехнулся и вышел.

Он находился на южной окраине, перед особняком, в котором Август любил отдыхать летом, если никуда не выезжал. Четырехэтажный белый дом с колоннами, просторным садом, двумя гаражами и конюшней занимал огромную площадь, сразу заявляя о материальном положении хозяина.

Из дома навстречу Швецу Август вышел сам. Он заметно поседел с последней встречи – теперь убранные в хвост длинные волосы сияли белизной издалека. Черный джемпер сидел на нем так, будто его шили на заказ, что, скорее всего, так и было.

– О, кто к нам пожаловал! Проходи, дорогой. Не ужинал еще? У нас сегодня восточная кухня, но ради тебя я готов поручить Максу что-нибудь другое! Давно ты не посещал папочку. Вначале ужин – потом дела.

– Знаешь, я бы не отказался и от восточной кухни. Рестораны, наверное, плачут, зная, что ты выкупил Макса?

– А то! Но что ж мы стоим на пороге? Проходи, проходи, родной!

Мужчины зашли в дом, и, пока Швец раздевался, Август продолжал вещать в привычной ему манере, которая была доступна только для избранных.

– Девушку-то себе еще не нашел? Та журналистка – такая красавица! Порадовал бы старого друга, привел бы даму в дом! А то помру – даже дела передать некому, сплошные дурни вокруг! Слышал, что Лан учудил? До сих пор не могу простить мальчишку!

– А что с ним такое? – брюнет повесил пальто на крючок и пошел за Августом в столовую, занимать привычное место у окна. Была в этом доме такая привилегия у детектива – сидеть напротив «отца».

– О, до тебя еще не дошло? Подожди секундочку! – мужчина несколько раз звякнул колокольчиком, лежащем на длинном столе. – Римма, милая, накрыть ужин на две персоны!

Столовая представляла собой помещение с расписными стенами и лепниной на потолке. Между двумя окнами висела картина – репродукция «кающейся Марии Магдалины» Доменико Фетти. Пол устилали белые ковры. Свет из окон мягко струился по столу и шкафчикам с сервизами и предметами коллекции – Август собирал редкие экземпляры по всему свету. Особую страсть он питал к подвязкам от чулок знаменитых дам.

Когда прислуга закончила сервировку, Швец взял палочки в руки и почувствовал урчание в животе. Да, к вечеру он все-таки проголодался.

– Так что же такого сделал Лан? Ты любил его больше меня прежде, – не без доли обиды в голосе произнес мужчина.

– О, ты вне конкуренции! Так вот, этот маленький кретин, если ласково его называть, завел шашни со своей жертвой! Представляешь? Спит со своим заказом в одной постели и думает, что об этом никто не знает! Придется решать проблемку. Хотя жалко мне мальчика – знаешь же, что он прежде никого не любил.

– Кто она?

– Он, – отрезал Август, холодея. – Теперь ты понимаешь масштаб катастрофы? Один из «королей» города – петух! Что он позорит семью, Лан, конечно же, не подумал.

– Его место скоро будет свободно?

– Да, скорее всего оно перейдет тебе или Вики. Хочешь стать новым «королем»?

– Для этого придется убрать Лана и его подстилку?

– Разумеется. Просто так подарки не раздаются, знаешь же.

– Я подумаю. Но у меня к тебе другое дело есть.

– Я слушаю.

– Пять мокрух. Вырезаны глаза и пальцы. Все тела женского пола. Католички. Последнее тело было в твоем районе. Это ваши мутки или нет?

– О, ты про дело Слепого? – оживился Август.

– Именно. Мне изменить вопрос? – усмехнулся Швец, закуривая. – Мне дальше копать или нет?

– Мои ребята не режут женщин просто так. Да и работа сделана дилетантски, ты же знаешь наши методы.

– Один в сердце и контрольный в висок, – нараспев ответил Джон, припоминая истину, которую ему вбивали с малых лет.

– Это все?

– Да.

– Подумай над моим предложением, пока я не сделал его Вики. Уж она-то своего не упустит, – усмехнулся Август.

– Я знаю, пап.

– Тебе деньги нужны?

– Нет, я сейчас в норме.

– Тогда я скажу тебя отвезти домой. Будь внимателен, ладно? Когда заварушка с Ланом начнется, сотня людей ляжет, – тон Августа резко похолодел. – Убрать могут и тебя, и меня, и всех, кто полезет не на ту сторону.

– Спасибо, я помню, как выбирают «короля».

– Ну что же, удачи, сын мой. Звони, если что, – улыбнулся Август, а после добавил, абсолютно спокойно, – У тебя есть три дня на принятие решения.

– Хорошо.

Швец поднялся, почтительно поцеловал руку Августу и ушел. Машина уже ждала у ворот.

Джон не знал, что его ожидает еще один сюрприз – прямо на пороге его замызганной квартирки.

Глава 3

Маргарита смотрела на стопку бумаг, разложенных перед ней и молча проклинала главного редактора, озадачившего ее поиском сплетен про очередную возлюбленную одного из промышленных магнатов. Фотографий, снятых папарацци, было недостаточно. Требовалась очередная кликбейтная статья, которая заставила бы домохозяек с горящими глазами нажимать на заголовок и с упоением читать грязную ложь.

Кроме того, в голову постоянно лезли мысли о самовлюбленном детективе, с которым она недавно встречалась. Как он посмел с ней так разговаривать?! Как этому оборванцу вообще хватило духу так отвечать ей, Маргарите Блэнк, одной из самых красивых женщин Гротхена?! Ее фотографию даже печатали на обложке глянцевого журнала – с историей о том, как маленькая эмигрантка стала автором в крупном издании. После того случая были звонки из модельных агентств, но, как только они слышали возраст, вздыхали и сами клали трубку. Конечно, в двадцать пять уже поздно! Она считалась старухой на фоне четырнадцатилетних длинноногих девчонок, повидавших подиумы всего мира. Ни одно издание не было готово к перевороту индустрии.

Маргарита закрыла глаза, сжав в руках карандаш, пытаясь задуматься о работе. Офис привычно гудел. Недалеко от ее рабочего места шумел кондиционер, поддерживающий прохладу. Через стол дизайнер ругался с копирайтером из-за подписей к макетам. «Грязная шлюха!», «Тебе это место досталось через постель!», «Да ты свои макеты тем самым местом делаешь!», «Господи, да тебя давно пора уволить, как тебя еще держат?!», «Могу спросить то же самое!».

Маргарита усмехнулась. Она никогда не участвовала в офисных спорах, предпочитая улыбаться всем коллегам. В глубине души она считала их всех мерзкими, ворчливыми и грязными созданиями, что портят ей жизнь одним своим существованием. Но истинное отношение к коллегам пряталось за привычной маской, и никто бы не подумал, что Марго, которая принесла в офис коробку пирожных для всех, мысленно желает каждому подавиться.

Наконец, отложив все вырезки в маленькую коробочку, девушка улыбнулась. Идея пришла в голову совершенно внезапно – она может покорить грубого детектива своей мягкостью, перед которой еще никто не устоял. Адрес Швеца, скорее всего, знает его подружка Лори. Учитывая, что об офицерше ходили слухи как о большой обжоре, Маргарита знала, чем можно ее подкупить – несколько фирменных пирожков с картофелем, мясом и сыром, и нужная информация будет получена.

Бросив наработки о несчастном магнате, девушка поднялась со стула, накинула на плечи черное пальто и вышла из офиса.

Ледяной ветер привычно ударил по лицу, напоминая о предстоящих заморозках. Среди огромных офисных стеклянных зданий Маргарита чувствовала себя такой крошечной, будто весь мир – настоящий, а она – игрушечная. Гротескность ситуации подчеркивала архитектура. Кому вообще взбрело в голову возводить чуть дальше центра небоскребы, среди старинных резных зданий восемнадцатого века? Кто решил снести все пряничные домики местных жителей, чтобы выгнать их в высотки-новостройки, а их привычные рабочие места в маленьких магазинчиках заменить на полированные столы в стеклянных коробках-муравейниках? Здание, в котором находилась контора «Бульвар мэгазин», считалось самым высоким на материке. Еще бы! Почти сто этажей бессмысленных компаний, баров, офисов и представительств. Если Маргарита обитала на первом этаже, вздыхая о том, какие виды открываются работникам верхов, то знаменитая «Уордсон и Ко» владела большой частью всех построек.

Погода, как назло, решила испортиться и вымочить белоснежную шифоновую блузку. Чертыхаясь, журналистка семенила по улице вдоль компаний-конкурентов, надеясь скрыться в ближайшем переходе. Стук каблуков исчезал в шуме проезжающих мимо машин, и одна, едва не обрызгав Маргариту, притормозила рядом.

Из ярко-черной иномарки выглянула девушка. Маргарита обомлела, увидев Викторию Уордсон – она оказалась еще красивее, чем на паршивых снимках. Если бы Лилит могла войти в мир людей, то выглядела бы именно так: идеальный профиль, серые глаза с пушистыми ресницами, узкие поджатые губы. От Виктории пахло смесью дорогих духов, и из приоткрытого окна этот запах почти глушил нюх Маргариты.

– Вас подбросить? – улыбнулась мисс Уордсон, нагло разглядывая журналистку.

– Ох, было бы неплохо! – просияла Марго. – Мне нужно на Третью улицу, к полицейскому участку. Может, Вы знаете…

– Да, нам по пути, – перебила Ви, открывая дверь, – Садитесь!

– Благодарю! – выдохнула Маргарита, спрятавшись от разразившегося ливня в уютном салоне авто. Она сразу же отметила, как сильно различается одежда на ней и на собеседнице – если строгое черное платье Виктории было от известного дизайнера, то шифоновая блузка и темно-синяя юбка Маргариты стоили дешевле, чем маникюр мисс Уордсон. Чувствуя очевидную разницу в положениях и социальных слоях, журналистка смутилась. Она не знала, о чем можно разговаривать с человеком уровня Виктории. Кажется, девушка так побледнела от волнения, что это увидела ее спасительница.

– Господи, да не пугайтесь Вы так! – рассмеялась Виктория. – Я заметила, что у Вас нет зонта, мне стало Вас жаль, не более того. Вы едете в участок из-за дела Слепого, да?

– Да, хочу пообщаться с полицией. Я пыталась достать информацию из детектива-помощника, но он такой неприятный тип! – вздохнула Маргарита, вываливая свои накопившиеся эмоции. – Представляете, я ему о деле, а он меня в постель зовет! Говорит, что лучше трахнул бы меня, чем со мной разговаривал! Все потому, что я, видите ли, хорошенькая! Не воспринимает меня всерьез! Этот оборванец! Да у него пальто было стирано, наверное, только при его рождении, и все, то был последний раз! Так он еще и опоздал! Мне, мне, журналисту со стажем, пришлось ждать какого-то самовлюбленного индюка! С ним невозможно общаться! Я даже не знаю, как с ним полиция общается! Просто мерзость! Такая мерзость! Я чувствую себя оскорбленной и испачканной! Мне банально хочется отмыться!

Виктория усмехнулась, слушая излияния Марго. Девушка знала, что Швец встречался с этой дамочкой, но не слышала их разговора. Именно поэтому она уже несколько часов каталась по улицам, ожидая, когда мисс Блэнк выйдет и, может, выдаст необходимую информацию. Виктории даже не пришлось применять каких-то психологических техник или привычных манипуляций – Маргарита была до того разгорячена, что сама ей все вывалила.

– Нет, Вы можете себе это представить?! – продолжила гневную тираду журналистка. – Я хотела добиться сотрудничества! Принесла ему, значит, вырезки и черновики из нескольких местных журналов, а он меня за проститутку принял! Вот как, по-Вашему, я похожа на женщину легкого поведения?! Похожа?!

– Нет, – улыбнулась Виктория, сворачивая на повороте и наблюдая за сигналом светофора. Дворники размазывали по лобовому стеклу тарабанящие капли, мешая обзору.

– Вот и я думаю, что нет! Ой, подождите! – спохватилась Маргарита, глядя на себя. – Я забыла в здании свою сумочку! Можно я здесь выйду?

– Все в порядке, я Вас довезу.

– Но Вам придется возвращаться! Я и так потратила Ваше время! – виновато пропищала журналистка, комкая между пальцев дешевую ткань своей юбки.

– Марго, – понизила голос Виктория. – Я же могу называть Вас Марго?

Блондинка уверенно кивнула, поджав руки.

– Я прекрасно понимаю Вашу забывчивость. После встречи с Джоном Швецским я бы, наверное, была еще более растерянной и разозленной, чем Вы, – Ви снова одарила свою спутницу ослепительной улыбкой, и Маргарита покорно кивнула.

Довольно быстро мисс Уордсон вернулась к исходному пункту и осталась ждать, пока журналистка сбегает в здание за своими пожитками. Прикрыв глаза, Виктория медленно закурила. Дождь не собирался прекращаться и отбивал чечетку на ее новенькой машине. Табачный дым резанул глаза, заставляя прищуриться и включить кондиционер.

Мисс Уордсон смотрела на стеклянные здания, как на свои владения. Ее воспитатель, Август Люциус Уордсон, мог оставить в наследство все эти хоромы только ей. Родная дочь старика жила слишком далеко, не интересовалась бизнесом и, кажется, обожала домашнее фермерское хозяйство. Куда этой деревенщине – кажется, Аннушке – до нее, Виктории? Ви обожала себя. Ей нравилось чувствовать превосходство даже над этой маленькой журналисткой, явно немеющей только от самого имени Виктория Уордсон.

К слову, блондинка уже бежала обратно к машине, размахивая на бегу объемной черной сумкой-шоппером.

– Извините, что задержалась! – выдохнула Маргарита, плюхнувшись обратно на переднее сидение.

– Теперь ничего не забыли?

– Нет! – радостно провозгласила Марго. – Как Вы думаете, Лори будет посговорчивее?

– Лори? – шатенка едва сдержала гримасу отвращения, вспоминая об офицерше. – Она довольно общительная, я бы сказала, что слишком. Уверена, что с ней Вы поладите.

– Ну слава богу! – выдохнула Маргарита. – А то все никак из головы не лезет этот мерзкий Швецский! Я уже побоялась, что они там все такие!

– Даже женщины? – усмехнулась Виктория, заново проезжая светофор на повороте.

– Естественно! Они же из этой же сферы! Кто знает, какая профдеформация у них?

– Святая простота, – улыбнулась мисс Уордсон и резко затормозила. – Приехали.

– Ой, да, правда, – растерялась журналистка, глядя на двери участка. – Спасибо, что подвезли! Если я Вам понадоблюсь, то я работаю в «Бульвар мэгазин»!

– Конечно, – кивнула Виктория, наблюдая, как Марго покидает машину и исчезает в дверях участка.

– Мерзкий, значит, – хмыкнула она, уезжая.