Читать книгу: «Монстром буду я», страница 12

Глава 25. Суженая монстра.

Жарко до такой степени, что кажется, я снова в охваченном огнем поле. В этот раз нет раскаленного воздуха и дыма, наоборот, кажется, что в пламя превратилась я сама. Жарко, очень жарко, а простыни такие холодные, прижимаюсь к ним лицом. Хорошо, они такие нежные и прохладные.

Грудь разрывает кашель, от которого искры в глазах. Я простудилась? Уж больно похоже на пневмонию, которой я болела в детстве. Даже спина болит там, где легкие, мне нельзя болеть, а как же сестры? Они же, наверное, и не ели ещё, я сейчас же должна встать и приготовить для них хотя бы кашу. Подрываюсь и сажусь на кровати, но голова кружится настолько, что снова ложусь, зарывшись в подушку лицом. Какая же она мягкая, вставать не хочется совсем, как же ломит все тело!

«Любава…» – кажется, слышу жалобный крик своей младшей сестренки и рассеянно открываю глаза.

Сажусь снова, но не могу понять, где я, и откуда кричала сестра. Все вокруг закрыто мутной плёнкой и кружится, а ещё я хочу пить, сил нет, как сильно хочу пить! Протягиваю руку влево, обычно возле кровати на столике стоит кружка с водой, но сейчас там ее нет. Что-то стеклянное падает со звоном на пол, но без понятия что, на бутылочки больше похоже. Неужели, отец сходил к врачу в город мне за лекарствами? Скорее всего, это ему кто-то привез, сам отец таким бы не занимался. Нехотя спускаю ноги с кровати, какая-то она низкая, да и пол холодный, каменный, что ли? Куда подевались доски? Поднимаю с пола бутылочку, наверное, это и есть лекарство. Опять сотряс кашель, так что едва не свалилась с кровати, пока открыла бутылку и выпила лекарство. Странное какое-то оно на вкус, даже не могу ни с чем сравнить, сладкое и совсем не горчит как все лекарства. Жаль только, что от лекарства пить захотелось ещё больше, но хотя бы кашель уменьшился. Надо выпить воды, но я так устала, глаза слипаются.

«Любава…» – услышала снова голос и узнала Софию.

Она голодная, я должна о ней позаботиться, больше некому. Со стоном поднимаюсь, меня шатает, и ноги не держат. Оступаюсь и прижимаясь боком к стене. Прохладная поверхность дарит облегчение, прижимаюсь к ней лбом, надеясь, что мне это поможет чувствовать себя лучше – не помогло. Собралась с силами, почти видя перед собой образ Софии, что просит покушать. Держусь за стенку и медленно иду туда, откуда мне слышатся звуки кухни. Кажется, и дверь нашла, странно не помню, чтобы дома были такие двустворчатые двери. Ручка на двери поддалась не сразу, лишь после того как я на нее всем телом навалилась. К несчастью, дверь открылась вовнутрь, и я полетела следом за ней на пол и буквально распласталась там с грохотом.

Тяжело дышу, смотря на потолок, красивый, на нем пляшут жар-птицы. Такие красно-оранжевые, с длинными черными клювами и нарисованные маслом. По всей видимости, у меня начались галлюцинации, надо полежать, но София… Кто-то заслонил мне жар-птиц, не могу рассмотреть его лица.

– Вставай, – потребовал он такой интонацией, как требует папа.

– Сейчас, сейчас я встану, – вяло обещаю, с трудом перекатываясь на бок.

Подняться на локотки не получилось, меня подняли на ноги раньше. Вертикальное положение телу не понравилось, снова занесло, но в этот раз меня подхватили. Перед глазами темные точки и все кружится, зажмуриваюсь, ожидая, когда все перестанет кружиться. Кто это, папа? Папа не такой высокий. Тело бьет озноб, хочу позвать отца, пока не замечаю какие прохладные руки у того, что держит меня за шкирку, словно котенка. Открываю глаза и кричу во все горло от увиденного.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – кричу, пытаясь отбиться от самого настоящего чёрта.

Чёрт с волосатой моськой и носом пяточком скривился, но шкирку не отпустил, наоборот удержал за нее, когда я чуть не свалилась на землю.

– Любава! – неожиданно рявкнул на меня чёрт, так что замерла в испуге.

– Хан Артал, что здесь происходит? – подал голос кто-то с ледвижским акцентом.

Нерешительно попыталась разглядеть собеседника чёрта, но не смогла, сам адский приспешник вцепился мне в подбородок, не давая повернуть голову.

– Хан, я провожу Хатун в ее опочивальню, – в этот раз заговорила женщина с тем же ледвижским акцентом.

– Пошла вон, – скомандовал черт резко, нервно дергая своими пушистыми усиками.

Кому это он сказал: мне или той ледвижке, что стоит за моей спиной? Откуда вообще взялись в нашем доме ледвижцы и самый настоящий черт? Он, конечно, в дорогом халате, но все же черт, волосатый, патлатый, уши торчат. Невольно потянулась пощупать уши, но так и не дотянулась до них. Щеки, щеки-то какие холодные! Чуть не завизжала от удовольствия, стремительно подавшись вперед, прижалась к прохладной щеке лицом. Колючая, но прохладная, будто мясо из холодника.

– Хорошо, – простонала, прикрыв глаза.

Холодный, такой холодный, что даже сквозь одежду чувствую прохладу. Если подумать – это всего лишь моя галлюцинация, так что могу пожелать, что угодно, и это исполнится. С неохотой оторвалась от чёрта, держусь за ткань его одежды, чтобы не упасть.

– Сними одежду, – потребовала у своей галлюцинации.

Откуда-то сбоку от чёрта вскрикнула женщина и замолчала. Засмеялся мужчина и проговорил что-то на ледвижском с насмешливой интонацией. Черт изменился в лице, будто сбросил оцепенение.

– Пошли вон! – рявкнул он как-то знакомо, что волна дрожи прокатилась по телу.

Что-то я не то сказала, судя по тому, как черт на меня смотрит, не отрываясь и даже не мигая. Это что он такое надумал себе, пошлый чертяка?! Отцепилась от его странного халата и отошла на шаг, чудом удержавшись на ногах. Черт ручки свои загребущие ко мне потянул, вот тогда-то я, дочь жреца, и не сдержалась. С размаху ударила кулаком ему в челюсть, точнее попыталась, он в последний момент отклонил голову, меня занесло, и я свалилась ему на руки.

– А ну отпусти, пошлый чертяка! – кричу, пытаясь вырваться или хотя бы встать. – Ты хоть знаешь, что с тобой мой папа сделает?!

Черт заглянул в мои глаза, уголки его губ подрагивают, так сильно он пытается скрыть ухмылку. Вот же бес, смешно ему от моих угроз! Какой бы ты, адово создание, прохладный не был, но больше меня этим не соблазнишь!

– Он тебя изгонит, нечисть проклятую! – пламенно пообещала ему, смотря с ненавистью.

Чёрт никак не отреагировал на мое высказывание, но по глазкам-то видно, что разозлился.

– Маратси, она мне надоела, – обратился монстр к кому-то на другом языке, который я почему-то поняла. – Разбирайся со своей ошибкой сам.

С этими словами чёрт, казалось бы, поставил меня на ноги, но на самом деле толкнул. Меня подхватил кто-то ещё, в отличие от чёрта он был деликатен и поставил на ноги ровно, почти сразу убрав от меня руки. Возможно, я бы даже была ему благодарна, если бы не услышала шипение.

– Змея! – завизжала с ужасом и отпрыгнула спиной на чёрта, затылком двинув ему в челюсть.

Огромная змея удивленно прошипела что-то, размахивая патлами до задницы. Никогда не видела волосатых змей! Тем временем уродливая змеюка ростом под два метра, в таком же, как и у чёрта, халате, потянула ко мне свои покрытые чешуйками руки. Я завизжала с такой громкостью, что сама немного оглохла. Прохладная ладонь чёрта зажала мне рот, когда я в тщетной попытке пыталась за него спрятаться, но он не дал. Огромная, слегка вытянутая, змеиная морда показала раздвоенный язык, и у меня от испуга всё поплыло перед глазами. Терпеть не могу змей!

– Что это с ней? – удивленно прошипела змеюка, растягивая слова.

– Убери ее! – потребовала у чёрта, освободив свой рот и всё-таки спрятавшись у него за спиной. – Убери эту змеюку!

Змея говорит, цветочки двигаются, черт огромный и плечистый, по-моему, мне пора обратно в кроватку. Ногу жжет, там, где у меня шрам от укуса змеи, что я получила ещё в детстве. В ушах стучит собственное сердце.

– Эй, женщина! – зашипела на меня змея, вновь вызвав мой испуганный вскрик.

– Убери ее! – истошно надрываюсь я, в панике тряся чёрта за руку.

– Её?! – разозлилась змея.

– Ее? – оглянулся на меня чёрт с подозрением.

– Да сколько тебе повторять: я не баба! – рявкнула на меня басом змея, чем ввела меня в ступор, за которым последовал ещё один крик.

– А змеи бывают мужиками? – вырвалось у меня в замешательстве.

– А ну, тихо! – пробасил чёрт, и я, вздрогнув от неожиданности, отпустила его конечность.

Он повернулся ко мне немного боком и приложил руку к моему лбу. Странное чувство, словно такое уже было. Туман в голове начал медленно отступать, и я вроде начала приходить в себя от кошмара. Моргнула несколько раз, смотря в бездонные черные глаза чёрта, и будто увидела там яркие искорки. Они становились ярче, с каждой секундой его молчания, точно кто-то запалил огонь в старом костре. Меня накрыли жуткие глюки, не иначе, нужно пойти, прилечь, но я, как заколдованная, накрываю его руку на моем лбу своей. Мои руки такие же холодные, как и его.

– Главнокомандующий, – подала голос змея, и я вздрогнула, поспешно убирая руку, чёрт поступил так же.

То, как назвала змеюка чёрта, что-то вызывало в памяти, но голова заболела так, что думать и пытаться вспомнить, что именно, было невозможно. Чёрт что-то зашипел змее, обернулся к ней, явно ругая. Если так подумать, он же чёрт, а папенька всегда говорил, что змеи – это приспешники нечистого. Отхожу назад, надеясь, что галлюцинации уйдут.

«Любава…» – услышала где-то сзади голос Софии и повернулась.

Какой-то странный кошмар, хватаюсь за спинки кресел, чтобы не упасть и иду к двери, за которой слышу сестру.

– София? – еле слышно шепчу, стараясь не замечать шипение черта и змеи сзади.

– Любава? – кричит змея, когда рывком открываю дверь.

По инерции чуть не заваливаюсь назад, но наткнувшись на кресло, падаю на колени, прямо на заснеженный балкон. Меня обдает холодом и прохладой, но я не замечаю этого. Там, за фигурным поручнем балконного ограждения, на раскинувшейся внизу площади вижу многотысячную толпу людей. Они собрались вокруг огромного, размером с сарай, круглого бассейна, из белого камня и странными горящими символами. Он наполнен чёрной водой, бурлящей наподобие водоворота. Солдаты в черной амуниции что-то кричат по-ледвижски, подгоняя людей в очереди.

Узкоглазые, с черными волосами в основном, девушки из Ледвиги плачут. Среди них в основном молодые девушки, но встречаются и женщины постарше, и даже совсем ещё девчонки, почти девочки. Мужчины, мальчики, пожилые мужчины и женщины стоят в сторонке, кто-то и них кричит и громко плачет, смотря на девушек, но никто ничего не делает. От круга с черным водоворотом их отделяют солдаты в черной амуниции, их в разы меньше, но никто на них не нападает. Ледвига сдалась? Когда это случилось? Главнокомандующий, монстр, задание, яд…

С ужасом смотрю на свою руку, там виден незаживающий след от укуса Наяны. Он почти затянулся, сколько времени прошло? Как так? Это мой кошмар? Это ведь просто кошмар?!

Резкий, полный отчаянья крик заставляет посмотреть на площадь. Испуганные женщины зовут на помощь, но солдаты, угрожая копями, подталкивают их к водовороту. Несколько мужчин из Ледвиги пытаются прорвать оборону монстров, но они маги, одна вспышка и мужчины падают на укрытую снегом брусчатку. Две девушки в начале ряда заливаются слезами, оглядываются на них, наверняка это были их родственники, братья, может быть, мужья. Солдат что-то выкрикивает, подталкивая их к водовороту, и те спрыгивают в воду и исчезают. Они буквально исчезли, словно их сразу же затянуло на дно этой чудовищной воронки. За ними последовали и остальные, они плакали, кричали в ужасе, а затем также исчезали под крики и плач близких, которые на это смотрели.

– Узинари получает свою жертву, – безжалостно прозвучало за спиной, но я даже не обернулась.

Среди толпы черноволосых ледвижек, выделяются три белых головы, светло-русые девочки. Они держатся за руки и тихо плачут, толпа несет их к водовороту, и совсем скоро они исчезнут так же, как и остальные. Я узнала голубые ленточки на голове у старшей, помню, как завязывала их Орысе. Красный свитер на средней девочке, который сама связала для Сары и… И мамин медальон, на шее у младшей, который она всегда берет без спросу. В том медальоне единственный портреты мамы, София показывала его, когда детвора обижала ее за то, что у нее нет мамы.

«Вот она, моя мама! Самая красивая!» – гордо, надув губки и топнув ножкой, кричала моя сестренка.

Теперь она молча плачет от страха, двигаясь вместе с толпой к водовороту, которая неумолимо подталкивает моих девочек, моих детей прямиком в черное жерло, в жертву дурацкому богу монстров.

«Нет!» – проносится мой крик отчаянья и ужаса над площадью, когда рывком перепрыгиваю через поручень балкона, не обращая внимания на высоту.

Крепкие руки подхватили меня раньше, попытка лягнуть и оттолкнуться босыми ногами от поручня не принесла успеха, не могу ничего сделать, он сильнее. Под мой крик отчаянья исчезают в черном водовороте мои девочки, а затем исчезает и весь свет для меня.

***

Внезапно вздрагиваю от жуткого ощущения падения и просыпаюсь. Руки, которыми хватаюсь за голову, трясутся крупной дрожью, и я сжимаюсь в комочек, судорожно дыша. Этого не было на самом деле, ничего из моего кошмара не было на самом деле! Первое, что заставляет открыть глаза и поверить в эти слова по-настоящему запах, пахнет сыростью и влагой. В отчаянии распахиваю глаза, но ничего не вижу, слишком темно. Осторожно сажусь, чувствую под собой какую-то грязную и вонючую, сложенную вдвое тряпку. Оглядываюсь по сторонам и замечаю еле выделяющуюся в темноте решетку, а за ней коридор с единственным источником света где-то вдали. Тюрьма – само собой возникает в голове название этому месту с сырыми заплесневелыми стенами. Вот это куда больше похоже на реальность, чем роскошные палаты и круг жертвоприношений. Одно хорошо, с сестрами все в порядке. Закрываю глаза и складываю руки на груди, молюсь Спасителю. Видел бы меня отец, посмеялся бы, он всегда говорил, что о Спасителе вспоминают лишь, когда становится плохо, никто не благодарит его, когда хорошо. Он и его религия ещё никому не помогли, скорее, наоборот. Фыркаю, опершись спиной на холодные камни, и сразу отстраняюсь. Одежда промокла от влаги на камнях. Секундочку, на мне же должна быть кожаная броня и нижняя сорочка, а это что? Ощупала себя с ног до головы и с тревогой поняла, что на мне платье, причем не моё. Изо рта вырвался мат, от понимания, что меня не только трогали, пока я была без сознания, но и раздевали. Прислушалась к своим ощущениям и удивилась ещё больше – ничего не болит. Вот абсолютно ничего, ощупала лицо, там ни одной раны или царапины. Затем потрогала ладонь и нащупала уже зарубцевавшийся шрам, как напоминание о моей отчаянной попытке выжить. Длинный рукав скрывал запястье, но и там остались два небольших шрама от укуса Наяны. Хоть в этом я могу быть уверена, не кошмар и не галлюцинация.

Что происходит? Где я и почему ещё жива? Меня будут пытать? Конечно, будут, а иначе: зачем я еще им? Но зачем для этого надо было залечивать мои раны и переодевать? Что-то тут не вяжется, вся история попахивает маразмом.

Тяжело вздыхаю и по привычке провожу рукой по косе, и вздрагиваю, когда дохожу до тяжелой металлической заколки на конце. Кто заплел мне косу, и чья эта заколка?

– Эй, здесь кто-нибудь есть? – раздался эхом неуверенный женский голос.

– Кто-нибудь есть, – соглашаюсь, а затем подползаю к решетке, пытаясь увидеть собеседника. – Эй, а где мы?

Совсем близко слышен шум, кто-то так же, как и я, подполз к решетке где-то слева.

– В Ханси, столице Ледвиги, – слышу усталый женский голос совсем рядом, вероятно, в соседней камере. – Твой голос кажется знакомым, кто ты?

Последнюю фразу женщина произнесла в приказном тоне, так что я невольно отклонилась от решётки. Брякнули кандалы, а затем мне протянули грязную тонкую руку со странными кандалами на запястье.

– Давай познакомимся, сестра по несчастью, – грустно проговорила собеседница, снова звякнув кандалами. – Настасья.

– Любава, – на автомате пожала протянутую руку, пока не поняла, почему голос казался таким знакомым. – Стоп, что?!

– Я думала, ты умерла! – хором произнесли мы в следующий миг, вписавшись лицами в решётку, чтобы разглядеть друг друга.

В темноте почти ничего не видно, но и этого хватило, чтобы разглядеть испачканное и изможденное лицо Настасьи. По щекам потекли слезы, не могу поверить и сжимаю руку подруги, чтобы убедиться, что это не очередная галлюцинация.

– Ты жива, монстр тебя не убил! Поверить не могу! – вздыхаю с облегчением.

– Монстр? – повторяет Настасья с легкой ухмылкой. – Все они здесь монстры. Это сейчас мы здесь одни, а раньше камеры были переполнены, а ещё позавчера здесь было много девушек и женщин, всех на рассвете в жертву принесли.

Мы замолчали, каждая по своей причине. У меня перед глазами снова возникла картина с сестренками, которые исчезают в бурлящем водовороте. Не все в том сне было сном.

– Насть, а сестры, они, правда, в безопасности? Они ведь не могут да них добраться? – слегка сжимаю ее ладонь, стараясь о плохом не думать.

– Они далеко от линии фронта, – устало вздыхает магесса, – не скажу, что их не могли схватить, сейчас же война. Но, думаю, с ними все в порядке, иначе мне бы сообщила моя птица.

Птица? Точно, она же создала с помощью магии и своей крови птицу. Настасья же талантливый маг!

– Настасья, а ты не можешь просто вынести решетку? – неуверенно спрашиваю, когда подруга отпускает мою руку.

– Не могу, у них есть кандалы, которые не дают колдовать, – в подтверждение она мотнула рукой. – Этот их главный…

– Монстр, – подсказала ей, почему-то вспомнив чёрта и то, как попросила его раздеться.

Как стыдно-то, хорошо Настасья ничего не знает. Прячу руку, сжимая прутья решетки, и закрываю глаза, прижавшись лбом к холодному металлу.

– Главнокомандующий быстро резонировал моё заклинание, все, что я могла, немного задержать его, но и это у меня не получилось.

Настасья поджала губы, стараясь сдержать злость и что-то ещё.

– Его помощница вырубила меня подло, исподтишка, – тоном, словно никогда такого не забудет, проговорила подруга, и я несколько зависла.

– Кто? – излишне резко поинтересовалась я у нее. – Какая ещё помощница?

В груди что-то неприятно сдавило. Ребро сломала, что ли? Мне же казалось, меня вылечили, а, как выяснилось, нет. Видимо, я слишком бурно отреагировала, вон с каким подозрением Настасья на меня глядит.

– Как она выглядит? – уже без излишних эмоций поинтересовалась у нее.

Неужели о ночной гостье монстра говорит? Во мне закипела ярость, но логика отказывалась объяснять ее причину, так что мне осталось нервно дожидаться ответа.

– Темные волосы длинные, очень красивая, – с ноткой зависти, изменившейся непонятной интонацией в голосе, произнесла подруга, а затем добавила, – слишком красивая.

Так, помощница не рыжая, уже полегчало, даже дышалось свободнее. Но что-то я не припомню рядом с монстром никаких красивых баб с длинными волосами… Стоп! Она же о Маратике говорит! У меня вырвался смешок, и, прикусив губу, едва сдержала смех, чтобы не расхохотаться в голос.

– Эй, ты что, совсем умом тронулась? Почему смеешься? – приняла мой смех на свой счет подруга.

– Да нет, просто…

Договорить я не смогла, вспомнив, как Маратик во сне кричал, что он не баба. Похоже, его комплекс по поводу женской внешности имеет под собой вескую причину. Скосила взгляд на Настасью. Вопрос, не она ли эта причина? Что-то меня куда-то не в ту степь понесло, прекращать пора. Они захватчики, монстры, надо об этом помнить и никогда не забывать.

– У нас есть проблема поважнее твоего смеха, – все ещё обиженно проговорила Настасья.

– Какая, кроме самой очевидной? – наконец-то успокоилась и мысленно отстранилась от лишних мыслей.

– Главнокомандующий нашёл себе жену, – с помпезным трагизмом произнесла магесса, и моя челюсть отвисла, а затем вырвался ещё один нервный смешок.

Она знает? Монстр, что ли, теперь ходит и рассказывает этот бред всем направо и налево? Что за трепло! Если она узнает о нашем поцелуе… вернее, поцелуях… я пропала! Точно штабу сдаст, а то и того хуже – моему отцу! Схватилась за голову, радуясь, что с этого места Настасья не видит моего лица.

– А какое нам вообще до этого дело? – стараюсь говорить, как можно более равнодушно, но желание придушить одного конкретного монстра не дает это сделать.

– Я слышала в честь этого приедет их король со свитой, солдат станет в несколько раз больше, сбежать будет невозможно.

– У них есть король? – слегка отстраненно спрашиваю, мысленно размышляя, как именно можно прибить монстра.

Ладно, он мне сказку про замужество рассказал, пусть Настасье и солдатам поведал, но королю-то зачем? Он вообще в своем уме?!

– Есть, конечно, – также отстраненно проговорила подруга, – у всех есть короли.

– У тебя есть план, как сбежать? – с надеждой отвлекаюсь от неприятных мыслей и с опаской оглядываюсь по сторонам.

– Есть, – соглашается Настасья без особой радости, – но он сопряжен с одной огромной проблемой.

– Какой? – несколько рассеянно спрашиваю, мне показалось, что где-то неподалёку скрипнула дверь.

– Для того чтобы сбежать, нам нужно взять в заложники жену главнокомандующего, а это будет несколько затруднительно, ее наверняка держат под защитой в королевских покоях.

Оглянулась по сторонам, как-то на королевские покои мало похоже. Стесняюсь спросить, если это королевские, то какие обычные, канава с крысами? Да и охраны здесь никакой пока не видно.

– Как-то я в этом сомневаюсь, – мрачно заявила, отчетливо слыша шаги нескольких человек по коридору.

– Да, – согласилась со мной Настасья, – это будет сложно, наверняка его жена будет ещё и сопротивляться.

– Ну, я так не думаю, – не менее мрачно пообещала ей, – скорее наоборот.

– Наоборот? – заинтересовалась Настасья. – Ты ее знаешь? Видела?

Продолжить этот весьма неприятный для меня разговор мы не смогли благодаря Маратику и двум солдатам за его спиной.

– Проснулась? – прохладно поинтересовался он у меня, при этом косясь взглядом на соседнюю камеру. – Пойдем.