Читать книгу: «Монстром буду я», страница 10
Глава 21. Пламя и глаза.
Какая еще женитьба?! Какой муж?! Нет, нет, нет! Такого позора я не вынесу! Такого бреда со мной произойти не могло! Это все дурацкий развод монстра. Шутка и изощренное издевательство, точно такая же, как оскорбление моей готовки. Вот же гнусный таракашка! Не люблю таких как он, которые манипулируют людьми, вводят их самих и их чувства в заблуждение. Самое противное, что волей судьбы я занимаюсь отчасти тем же, но я не виновата, меня заставили!
Тяжело вздыхаю, протираю уставшие от недосыпа глаза, а затем замечаю, что все без исключения пялятся на меня. Причем «все» – это монстр с Маратиком, остальных зрителей видимо разогнали.
– Что? Я что-то пропустила? – зеваю, разминая шею, переводя взгляд с одного на другого.
Маратик комично приподнял одну бровь, точно я пропустила что-то очень важное. В принципе, что я могла пропустить? Они же на своем болтают, что там можно услышать? Шу-шу, ша-ша, су-су… Честно, в их языке одни шипящие звуки, это так нерационально и глупо! И женщин богу в жертву приносить – тоже глупо. Глупые они и жестокие, как и вся моя жизнь.
Что-то мне уже и реплики их выдумывать не хочется. Я банально устала, слишком много всего навалилось на меня, силы буквально на пределе. Это только серенькие могут неделями не есть и сутками не спать, а мы – люди – существа ранимые, нам спать хочется иногда. Зеваю, подперев локтем голову с самым скучающим видом, на который способна. Плевать, что рука под щекой болит от раны, а острый нож впивается в ладонь. Шансов укротить хотелку Маратика пока не предвидится, а сам монстр ее укорачивать, видимо, не собирается.
– Встань, – говорит сквозь зубы Маратик таким тоном, словно я просто обязана подчиняться.
Даже не подумаю двигаться, о чём и сообщила этому серенькому весьма красноречивым взглядом. Судя по тому, как он нахмурился, мне сейчас влетит, но, вероятно, стесняется при монстре руки распускать. Боится его, да? Позволила себе иронично ухмыльнуться.
– ВСТАЛА! – резкий рокот на удивление молчавшего до этого мгновения монстра.
Вот здесь вскочила и застыла, решая за чьей спиной лучше спрятаться. По идее за монстром, он же вроде меня тут «спас», но что-то взгляд у него отнюдь не добрый. За Маратика прятаться не резон, я же звала на помощь. Жаль, но «спасителя» боюсь куда больше потенциального насильника. Тяжела замужняя доля, ничего не скажешь. Остаюсь стоять возле стола, между серенькими, пряча руки за спиной. Вот бы сразу обоим глотку вспороть, да не судьба.
– Я спросил, что здесь происходит? – грохочет под уродливым шлемом главный монстр. – Отвечай!
Вот это приказной тон, Маратик ему в подметки не годится! Странно вообще, что у меня спрашивают мою версию событий. Маратик, наверное, уже поведал свой вариант развития событий. Что-то сомневаюсь, что после нашего близкого знакомства, главный монстр поверит хоть в одно моё слово. Я бы не поверила, и до сих пор не верю ни одному слову этих монстров.
Муж… Окидываю его с ног до головы презрительным взглядом. Фи! Какой к чёрту муж?! Отвратительный монстр!
– У нас принято в помещении снимать головной убор, – бормочу вместо ответа, полностью игнорируя его вопрос.
– Мы в палатке, – отвечает вместо монстра Маратик, поднимает с пола свой шлем и надевает его.
Это он мне так мстит? Я вообще не с ним говорила, змеенышем подколодным! Шансы укоротить хотелочку Маратику сильно уменьшились, мне бы такими темпами хотя бы живой остаться.
– Отвечай, – прогрохотало из-под уродливого шлема монстра.
– Ладно, – протягиваю со вздохом, понимая, что буду делать очередную глупость.
Я вас эти шлемы снять заставлю! Отрываю свой зад от стола, прячу нож в рукаве и направляюсь в сторону монстра. Тот даже с места не сдвинулся, когда прошла мимо до самой полевой кухни. Судя по всему, здесь работает очень аккуратный повар, все вещи разложены на своих местах, на столах и утвари ни пятнышка. У меня такой порядок на кухне исключительно при больших проверках был. Кастрюли сложены по размеру, та, что мне нужна где-то посередине. С удовольствием шумлю кастрюлями, нарушаю чей-то идеальный порядок. Не понимаю, если у них есть такие полевые кухни, почему нам с бабушками приходилось так много готовить?
– Что ты делаешь? – интересуется Марат, пока монстр стоит, как стоял, беспечно открыв мне спину.
Если бы не его броня…
Обнимаю кастрюлю, возвращаюсь к сереньким, все так же вставая между ними, только уже с другой стороны, там, где мне не мешает стол.
– Отвечай, – повторил монстр в третий раз, так что поняла, что больше ждать он не будет.
– Секундочку, – мило улыбаюсь и натягиваю кастрюлю себе на голову.
Как же стыдно-то!
– Итас, Марсяка меся домасался! Я осбивалася, какс смоклася, а он се посволял ай-ся-сяй! – грозно грожу пальцем в сторону Маратика, хотя почти ничего не вижу.
– Что? – после небольшого ступора последовало хором от сереньких.
Маратик прошипел что-то похожее на «Она что, правда, такая дура?» на своем шипящем и, судя по всему, монстр с ним согласился. Вот же…
– Муссцины, просси госспоси, не посли пы фы в сцаку?! – всецело пользуюсь тем, что они разобрать мою речь не смогли.
Мне ничего больше в голову не пришло, честное слово. Давно не чувствовала себя так глупо. Хотя, учитывая, как я монстра пыталась убить, это был максимум креатива от обычной кухарки. Немного стыдно за себя, но что уж тут скрывать, я делала вещи и похуже: например, разводила монстра монстров на поцелуй. Кастрюля на голове, по сравнению с этим, это выходка профессора, не меньше.
– Что ты сейчас сказала? – с легкой угрозой в голосе поинтересовался монстр и даже слегка подался вперед.
– Какого черта ты кастрюлю на голову надела, дура? – в свою очередь спросил Маратик, потянувшись «помочь» мне её снять, но я вовремя увернулась.
– Исо я сем хосела скасать, – шепелявлю как можно сильнее, чуть не прокусывая себе язык в попытке подразнить сереньких подделкой на их акцент. – Фы все сосете Монсяку гавным, а я не сосу! Марсяка се гавно гавней! Смосите, смосите он се и в слеме гавней! Гавней же!
Машу так руками в сторону Маратика, даже через шлем, чувствуя его недовольство, потому улыбаюсь.
– Снимай кастрюлю немедленно! – в этот раз монстр выдал целую фразу вместо одного слова команды, что уже достижение.
Приподнимаю край кастрюли, так чтобы рот был открытым, словно это мне раньше мешало говорить нормально.
– Только после вас! – заявляю твердо, затем опускаю кастрюлю обратно и складываю руки на груди.
Жаль, не видно, как кипят головы у этих сереньких, это они ещё перемены настроения женщины во время беременности не испытывали. Точно не испытывали, вряд ли у кого-то из них есть жена и дети. Я бы никогда за таких самовлюбленных оболтусов не пошла! По спине мурашки идут, мне же пытаются всучить сказочку о том, что я уже замужем за их монстром. От одной этой мысли живот сводит, хотя нет, это все ещё от голода.
– Больная на всю голову… – довольно грубо выразился Маратик и, судя по голосу, шлем он снял.
Невольно расплылась в улыбке и выглянула посмотреть на монстра, но тот, как скала, даже не сдвинулся. Ладно, тогда пойдем с другой стороны, снимаю кастрюлю, но все еще держу ее в руках.
– Да ладно тебе, монстр, чего ты стесняешься? – наигранно сюсюкаюсь с ним, явно задевая больную тему. – Ты же страшный-страшный монстр! Правда-правда!
Его рука тянется к рукояти меча, а у меня уже коленки от страха подрагивают, да так, что из рукава нож в кастрюлю выпал. Перед глазами все ещё мелькает сцена с полем боя, которую как-то показал мне монстр, от этого начинает подташнивать. Боже, чем я собралась блевать на голодный желудок? Святым духом?
– Женщина, – пророкотало под шлемом монстра так, словно это величайшее оскорбление.
Он сделал шаг ко мне, а я вжалась в тент, стараясь отодвинуться и выбирая местечко за спиной у Маратика, где можно спрятаться, от одного удара, по крайней мере, точно. Главное, чтобы заместитель главнокомандующего вовремя от шока не отошел.
– Ну, не мужчина же?! – развожу руками, натянуто улыбаясь. – Хотя насчёт Маратика я до сих пор не уверена, ваши чертовы планы не дали проверить. Выше груди вроде, как и баба, а ниже…
Жаль, конечно, что шлем монстр так и не снял, но зато достаточно разозлить смогла. Вынимает меч из ножен за долю секунды до того, как бросаю в него нож. Реакция у монстра все-таки дай бог каждому. Вот только он не учел, что это палатка, а не замок. Увы, одного удара не хватило, чтобы снести опорные палки палатки. Избавляюсь от кастрюли, бросив ее в Маратика, благо ему за мечом к лавке тянуться надо, вот и получил кухонной утварью по своему хребту. Где там мой тесак для зелени? Вытаскиваю тесак из-за шиворота и пуляю его в монстра. С ножами у меня куда лучше обстоят дела, чем с мечами. Монстру приходится сделать замах, дабы отбить его, и он собственноручно перерубает основную балку палатки и плотную ткань.
В отличие от сереньких, я этого и ждала. Хотя изначально хотела просто прирезать этих двоих, но когда мои планы работали как надо? Секунда, перевести дух и понять, в какую сторону бежать. Замечаю столпившихся удивленных солдат, прежде чем меч прорубает воздух где-то очень близко от моей головы. Слышу музыку для своих ушей – мат главного монстра и его заместителя, их палаткой завалило. Даже без перевода понимаю, что кричит Марат солдатам, срываюсь и бегу в сторону сгоревшего замка. В спину слышны крики, несколько солдат преграждают мне путь к замку, но мне туда и не надо. Использую нож, спрятанный за завязками штанов, чтобы спугнуть корову, неожиданно возникшую на моём пути. Сопровождая своё бегство от меня перепуганным «Му-у-у!», животное сносит парочку магов, которые вместо тушения развалин решили поучаствовать в поимке беглянки. Ныряю в поле кукурузы и на бегу выбираю направление подальше от шума, мысленно окрестив эту попытку побега последней надеждой. В груди надрывно бьётся сердце, в боку колет, но это мелочи по сравнению со свободой.
Над головой пролетает какая-то вспышка, и я запоздало понимаю, что корову мне маги не простили. Ещё одна сопровождаемая грохотом вспышка, отвратительно завоняло чем-то горелым, затем начали раздаваться звуки взрывающейся кукурузы. Нет, я, конечно, хотела лишить их провианта, подпалив поля, но не в тот же момент, когда я по этому полю убегаю! Пожар разрастается, огонь повсюду, не знаю, куда бегу, но отчетливо чувствую запах собственных подожженных волос.
Почему это чертово поле все не заканчивается?!
Уже еле двигаюсь, легкие жжет при каждом вдохе, голова кружится. Ну же, собралась! Уговариваю себя, что совсем скоро выберусь из этого ада, и у меня получается. Со всего разбега падаю в ров с водой между полями, больше похожий на небольшое болото. Вода с тиной, но я использую ее, чтобы намочить волосы и спрятать их за шиворот, а затем умыть лицо и руки. Вряд ли пожар надолго задержит моих преследователей, но я понятия не имею, куда и в какую сторону идти дальше. Позади полыхает огонь, постепенно добираясь до рва и уже пожирая зеленую траву. У меня всего два варианта: идти через следующее поле или по рву с водой, выбираю последнее. Окунаюсь в воду, чтобы было хоть немного не так жарко, а затем бегу по неровному дну по колено в воде. Так продолжается, кажется, целую вечность, пока не понимаю, что зашла в ловушку. Ров закончился, дальше воды нет, и огню ничего не помешало перебраться на второе поле. Нужно идти назад, огонь буквально повсюду, гортань обжигает при каждом вдохе. Поворачиваюсь и вижу, как объятые огнем початки кукурузы падают в ров, загораживая путь к отступлению. Вот теперь я действительно в ловушке, почти в эпицентре пожара. Сгореть заживо – это явно не та смерть, которую хоть кому-то хочется пожелать. Теперь это понимаю. Падаю на землю, зарываюсь в грязную воду, понимая, что воздуха и так уже не хватает. Зажмуриваюсь, делая обжигающий легкие вдох, и ныряю с головой в мутную воду. Вода дает прохладу по сравнению с раскаленным воздухом, но она на самом деле теплая, а не холодная, как должна быть.
Мне надо немного потерпеть, не дышать и не двигаться, так, чтобы вода накрывала все моё тело. Всего-то немного потерпеть, я смогу, обязана это сделать! Легкие жжет, в груди спазмы, до боли хочется вынырнуть и вдохнуть, зажимаю рот и нос рукой, надеясь, что это поможет. Вода ощутимо нагревается: дышать на поверхности точно нечем, но мне все равно хочется вдохнуть. Руки слабеют, становясь буквально ватными, они уже не могут зажимать рот и нос, я невольно вдыхаю воду и начинаю захлебываться, барахтаясь в закипающей вокруг меня воде.
Не хочу так умирать! Не хочу вообще умирать!
Инстинкт самосохранения заставляет вынырнуть и на долю мгновения окунуться в пекло, но всего лишь на долю мгновения. Сначала обдает ветром, холодным причем, а затем что-то страшное сотрясает землю рядом. Не открываю глаза, чтобы не обжечь их, а может от страха. Глотаю рывком воздух и снова окунаюсь в воду, но в этот раз ненадолго. Меня вынимают из воды, но ни сил, ни желания сопротивляться уже не осталось, как и двигаться.
Что происходит? Кто это? Что сейчас будет? Все вопросы исчезают, когда меня хватают за голову и буквально вдыхают в рот прохладный воздух. После того, как я почти захлебнулась, воздух вызывает приступ кашля, почти что рвоты. Мне казалось, после таких демонстрации столь явных признаков жизни меня отпустят, но не отпустили. Что-то прохладное прошлось по моему лицу, приступ кашля прекратился, попытка раскаленного вдоха чуть не обожгла мне всю гортань. Губ коснулось что-то прохладное, а затем в рот вдули холодный воздух, который не обжигал легкие, постепенно снимая боль.
Что это такое? Да какая разница, я пока даже не могу открыть глаза, чувствую себя овощем в распаренной бане. Не знаю, сколько понадобилось времени, чтобы хоть немного прийти в себя, но меня и не торопили. Подбородка и щеки касается что-то приятно холодное, прижимаюсь к этому, в надежде хоть немного уменьшить жар и боль. Открыла глаза с опаской, когда поняла: хочу знать, что на самом деле происходит. Интуиция, увы, начала работать раньше, чем любопытство. Воздух в меня вдыхают с помощью почти что поцелуя! Хотя какое «почти»? Реально поцелуем! В этот раз он мне хоть свой мерзкий раздвоенный язык в рот не пихает и то хорошо. Впрочем, это точно не поцелуй, скорее оказание первой помощи пострадавшему. И почему я не могу отнестись к этому так?! Жить было бы намного легче.
Если у меня на лице его руки, то, что тогда у меня в ногах примостилось?
Темно, в щели пробивается свет от огня, но не от неба. Небо скрывает завеса тьмы. Но сейчас же день? Эта мелочь тонет, как и я, в глазах напротив, со слегка насупленными бровями. Мне казалось, у него черные глаза, у всех монстров черные глаза, кроме той рыжей девицы – у нее зеленые. В этих глазах пляшут искорки, будто бы он на огонь смотрит, а не на меня. Зачем он вообще на меня так пялится? И делает все это зачем? Не уверена, что хочу знать.
Вспышка и сквозь прорехи черноты прорывается свет, монстр дернулся, словно от громкого звука. Я ничего не слышу, уши от воды пока заложены. Из образовавшихся расщелин пробивший тьму свет падает на его броню, на маленькие чешуйки, которые красиво переливаются в нем. Все пространство вокруг нас, как и эти чешуйки, загорается, а затем сжимается, щели, из которых падает свет, становятся меньше, как и дистанция между мной и монстром. Нас словно само пространство придвинуло ближе друг к другу.
Я что, и правда, захлебнулась и брежу в предсмертной агонии? А что никого посимпатичнее не нашлось? Мне бы хотелось увидеть что-то поинтереснее в последний миг своей жизни, например, моих девочек.
Монстр нахмурил брови сильнее и уж как-то очень зло вдыхает в меня воздух. Бред какой-то, как и эти глаза, от которых не могу оторваться, они такие…
Где-то на краю сознания возникла мысль о неправильности всего происходящего, но нет сил к ней прислушаться. Это же моя больная фантазия, да? Вот бы в глаз ему ткнуть, проверить, что это такое. Рука еле слушается, пытаюсь поднять ее, но что-то холодное и мерзкое прижимает ее обратно к телу. Подождите, если руки монстра до сих пор на моем лице, то что это такое у меня в ногах? Отвлекаюсь на эту мысль и пытаюсь рассмотреть свои ноги, но вижу только два больших змеиных глаза с вытянутым зрачком, размером с мою руку от запястья до локтя. Влажный раздвоенный язык проскальзывает по руке, которую я пыталась поднять, перед тем как два здоровых клыка впиваются в мою кожу.
Глава 22. Наяна.
Мой крик утонул во рту монстра, ибо этот изверг и не подумал меня отпускать. Действительно, а зачем отпускать, лучше подержать и подождать, пока огромная тварь сожрет мою руку!
Боль такая, что с укусом ядовитой змеи в детстве не сравнить. Да и что там сравнивать? От змеи еле след был заметен, а здесь две огромные дырки выше запястья в опасной близости от костей. Хорошо хоть не глубоко цапнула, с нее не убудет руку полностью откусить. Огромная тварь, на змею похожа, не понятно, куда она делась сразу после укуса, создалось впечатление, что просто исчезла. Она, надеюсь, не ядовитая хоть? Глаза слезятся, почти ничего не вижу. С трудом ищу взглядом тварь, но руки на щеках мешают повернуть голову. Монстр, будто ничего не происходит, продолжает надувать меня, как пузырь какой-то!
Эй, меня тут сожрать пытаются, между прочим!!! Удивительно, что ещё не сожрали с таким-то защитником! Тоже мне, «муж»! Тьфу, на тебя, червь мерзкий! Плюнуть, не используя губ, оказалось невозможно, особенно учитывая, что своей челюстью он чуть ли зубы мне не выбивает – напористый такой. Сказать глазами, что я о нем думаю и где его такую «помощь» видела, тоже не могу, одно бессвязное мычание получается. Вода, наконец, вышла из ушей, и теперь я где-то совсем близко слышу гул и треск огня, его заглушает только размеренное дыхание. Причем его размеренное дыхание, монстр совершенно спокоен! Тварь, что меня укусила точно его зверушка. Возможно, он сам приказал ей меня укусить! Смотрю в его бесстыжие глаза и запоздало понимаю, что он ухмыляется. Еще бы он не ухмылялся, мою руку прокусила его зверюга, а я все равно с ним «целуюсь», не в состоянии вырваться.
Какой кошмар! Ах, ты же мерзкий, подлый змеёныш!
Дергаюсь назад, но он слишком крепко сжал мою челюсть. Шумно вдыхает раскалённый воздух носом и выдыхает в меня холодный. Спокойно, размеренно, словно я и не вырываюсь вовсе изо всех сил. Есть что-то ненормальное в том, чтобы, горя́ от возмущения, пялиться в насмехающиеся глаза, пока наши губы крепко прижаты. Со стороны, возможно, это кажется поцелуем, но по ощущениям скорее унижение. Если я вырвусь – обожгу себе гортань и легкие, и он об этом знает. Судя по глазам, никого удовольствия он не испытывает, ему самому не нравится спасать меня. Тогда на кой чёрт он меня не отпускает?!
Влажный язык змеи прошелся по ладони вверх, слизывая мою кровь, хватаю его и вонзаю ногти со всей силы. Громкое шипение, но я даже посмотреть в сторону зверюги не могу. Тварь дергается от меня, серенький отвлекается, и этого хватает, чтобы ударить лбом монстра в переносицу. Ой, а голова-то у меня не чугунная, поняла, с трудом приходя в себя от головокружения. Язык проскользнул между пальцами, но ещё одного укуса не последовало. Увы, зверюга тут же отошла на задний план: я освободила свой рот от монстра. Влажные губы сразу же пересохли на раскаленном воздухе. Его холодные руки прошлись от моих щек к шее, вызывая мурашки по всему телу. Он без перчаток, и это движение показалось не угрозой, скорее уж нежностью, что как-то плохо вязалось с монстром.
Руки у него большие, мозолистые, словно у рабочего, а не нежные и хрупкие, как у отца. Я к тому, что вот такими руками свернуть мою шею – раз плюнуть. Упираюсь ладонью ему в грудь, но толку от этого никакого. Воздух раскалён, задерживать дыхание больше не могу. Каждый вдох отдается кашлем, что душит меня, но из-за рук на моей шее возникает ощущение, что монстр меня душит. Дергаюсь, пытаясь скинуть их, но это бесполезно. Глаза слезятся, слезинки скатываются по щекам, и это так противно, ибо я по настоящему не плачу! Как бы мне плохо не было, я бы не стала плакать! Перед ним так точно! Монстр с интересом смотрит на меня, наслаждаясь моей беспомощностью. Не сомневаюсь, вид чужой боли приносит ему удовольствие. От злости успокоиться тяжело, кашель не останавливается, дышать почти нечем. Монстр удерживает, дабы не скатилась с его колена обратно в канаву, но сейчас канава кажется предпочтительней его компании. Он снова прижимается к моим губам лишь тогда, когда у меня от кашля заплясали черные точки перед глазами. Жадный судорожный вдох от меня, а затем ещё и еще, теперь я цепляюсь за него, как за спасительную соломинку. Так продолжается всего несколько вдохов, пока не понимаю, что именно этого он и добивался. Он хотел, чтобы я поняла, что без него, без его помощи я просто не выживу.
НО Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН ПОМОГАЛ!!!
Кусаю его губы до привкуса солоноватой крови и с полным ярости и отчаянья криком. Ненавижу его!!! Он дергается вперед, почти вминая меня спиной в свое колено, и так крепко сжимает руками шею, что не то что сделать вдох, даже кашлять не могу. Мои губы прижаты к его, но я больше не пытаюсь получить от него спасительный воздух, наоборот поджимаю их, кривясь от злости. Мы смотрим друг другу в глаза, ведем молчаливый бой. Его взгляд словно приказывает подчиниться, иначе никакой пощады не будет. Либо подчинение, либо смерть – другого выбора он мне не даст. Воздух заканчивается и, пребывая в молчаливой схватке с монстром, ничего не остается, как судорожно вдохнуть носом раскалённый воздух. Теперь точно понимаю, почему до этого дышала исключительно ртом: так больно, что смерть уже не кажется единственно правильным решением. Жмурюсь, закрывая нос рукой и молча страдая от боли. Какой горячий воздух, и как монстр вообще им дышит? Почему его дыхание и тело намного прохладнее моего? Как такое вообще возможно?! Нашла, когда о такой ерунде думать, здесь жизнь моя решается, а я пытаюсь разобраться какого он вида.
Одна его рука отпустила мою шею и слегка сжала мой нос. На мгновение показалось, он хочет меня задушить, пока не поняла, что его намерения совсем другие. На удивление от прохладной кожи серенького стало лучше, боль уменьшилась.
И что это, чёрт побери, означает? Я ему сдалась, что ли? Судя по взгляду, он о том же подумал и выразительно так подался вперед, ну я и повторила за ним, намереваясь ещё и верхнюю губу прокусить или подышать, тут уж как повезет.
Мои пересохшие и израненные губы коснулись его, а затем, только собралась его куснуть, как он отстранился. Мои губы еле ощутимо проехались по его, будто мы как в сказках поцеловались. Ничего, он у меня ещё получит! Попыталась укусить снова, но монстр сделал тот же маневр.
Да как у него получается?! Со стороны может показаться, будто я его так целую! Мне что первого позора в жизни не хватило?! Так лучше уж совсем задохнуться!
Поджимаю губы, дергаюсь назад, но рука на шее не позволяет отклониться. Тогда он снова подается вперед, делаю вид, что собираюсь укусить, но не кусаю – на самом деле целую. Воздух закончился, и как бы ни было противно, он мне снова нужен. Уговариваю себя, что так надо, чтобы бдительность монстра усыпить, вместо того чтобы продолжать использовать его как фильтр воздуха, чмокаю его. Не пытаюсь укусить, а именно чмокаю, закрыв плотно веки, дабы не видеть его. Мои губы, что снова касаются немного влажных и прохладных губ монстра, чуть приоткрыты, чтобы замаскировать за поцелуем ещё один жадный вздох. Старательно делаю вид, что не заметила, как он напрягся всем телом и как жестко сжимает мою шею, так пока и не решив, что со мной делать. Ну же, мне надо чтобы он не следил за моими движениями, я ведь до сих пор чувствую рукоять ножа, спрятанную за воротом кожаной куртки. От жары пот стекает по лбу и скулам, ужасно болят обожженные горло и нос, щеки почти во всех смыслах этого слова буквально горят огнём, в голове небольшой туман, словно меня опоили. В ушах бьется сердце, но я не боюсь, причина этого какая-то другая. Может быть яд? Вдруг тот зверь быть ядовитым? Да, я готова думать даже о том, где Маратик пропадает, лишь бы не о том, чем занимаюсь.
Нет, не могу, до чего же мерзкий у него язык! Боюсь, моя реакция выдала меня с головой, но, когда поспешно отпрянула, почти вытянув нож, монстр встряхнул меня.
– Я же приказал тебе не трогать меня! – прошипел он, явно давая понять, что сейчас поплачусь за ошибку.
Что-то я не поняла, что значит не трогать его? Он же сам меня трогает, я не просила! Какого чёрта?! И видений тех странных почему-то больше нет. Разве они не должны появляться, когда мы касаемся друг друга? Его рука сжала мое горло, я почти вынула нож, но в следующее мгновение он полетел куда-то в сторону. Монстр сжал мою руку у ворота куртки в кулак.
– Не в этот раз, – произносит он с иронией, а его холодная ладонь проходится почти по всему моему телу, доставая спрятанные ножи.
Он отбрасывает их в сторону, а я, затаив дыхание, боясь пошевелиться. Как-то, если бы на нем были раздирающие кожу перчатки, было лучше, хотя бы мурашек по всему телу его обыск не вызывал. Даже в сапогах ножи нашёл, а их заметить тяжело было! Как так-то? Как будто мысли мои читает! Монстр улыбнулся уголками рта и снова прижался к моим губам, не чтобы помочь мне дышать, а чтобы засунуть свою мерзость мне в рот! Раздвоенный язык вступил в схватку с моим, пытающимся его изо рта выкинуть. Вот теперь он явно меня целует! Упираюсь рукой изо всех сил ему в грудь, но броня царапает кожу, так что не остается ничего другого, как упираться рукой в лицо. Да до чего же он напористый! Дополнительно уперлась ногами в землю в попытке оттолкнуть его, но получается лишь тогда, когда окровавленной рукой пытаюсь выдавить ему глаза, одновременно укусив за язык. Он отталкивает меня от себя сразу после укуса, и я падаю на что-то упругое за спиной. Снова в канаве барахтаюсь и чувствую во рту привкус его и моей крови, он тоже умудрился прокусить мою нижнюю губу. Воздух уже не такой горячий, но всё равно дышать им выходит с трудом. Пытаюсь отодвинуться от монстра, натыкаясь спиной на преграду, которой там не должно быть. Пространство вокруг нас движется, словно живое. Откатываюсь в сторону, но бежать некуда – оно повсюду.
Монстр ухмыляется и встает с колена, пока вдруг не становится светло, будто кто-то вспомнил, что сейчас день. Нечто чёрное, как сама ночь, размером с сарай внезапно появляется за спиной у главнокомандующего. Вытянутая голова с двумя жёлтыми глазами, зубами протягивает монстру его шлем и затем ластится, когда он проводит рукой по ее чешуе, забирая его. Зверь прикрывает огромные глаза и подобно кошке негромко шипит, выставив кончик раздвоенного языка. Длинный толстый хвост обвивается вокруг ног монстра, а затем отпускает, когда эта тварь шипит, смотря на меня. Я уже видела эту тварь раньше, на ней главнокомандующий приехал в замок. Тогда я приняла ее за огромную ящерицу, сейчас же нахожу в ней некую схожесть со змеей. По крайней мере, двигается она как-то по-змеиному, хотя и есть короткие лапы без когтей и длинная неестественно гибкая шея.
– Наяна, познакомься поближе со своей новой игрушкой, – холодно улыбнулся монстр и шепнул что-то своей зверюшке.
Наяна, эта странная тварь, выгнула свою длинную шею вверх и резко подалась вперед, невольно заставив меня окунуться в болото с головой. Стоило вынырнуть, как зверюга мордой толкнула обратно под воду. Громадная лапа прижала ко дну, заставив ребра захрустеть, и держала, пока я не начала захлебываться, сломав перед этим половину ногтей о её кожу в попытке выбраться. Если змеи умеют улыбаться, то делают это точно так, как эта зверюга. Я ей это ещё обязательно припомню! Животных я люблю, но как единственная хозяйка в доме, зарезать могу без проблем, что свинью, что корову, что помесь ящерицы и змеи. Единственное что меня смущает – размер этой твари. Наяна извернулась, поворачивая свою уродливую голову к хозяину, и прошлась длинным языком по его лицу, словно собака. Фи, как противно! Ну, а чего ещё стоило ожидать от монстра, у него даже «собака» такая же страшная, как и он сам. Монстр похлопал свою «псину», мол, хорошая и вообще молодец, что едва меня не убила.
Поднимаюсь на ноги, чудом не упав, но так и не оторвав взгляда от пары моих самых больших проблем. Грудь все ещё болит, рука немного онемела, кровотечение хотя бы прекратилось. Меня шатает, вокруг нас догорающие поля и едкий черный дым. Монстр лично явился за мной в самое пекло. С чего бы? Возможно, ему что-то нужно, но я пока не понимаю, что именно.
– И что теперь? – спрашиваю через силу, выплевывая тину. – Что тебе от меня надо?
Ножей неподалёку не вижу, куда он их отбросил? Если побегу, эта его Наяна быстро меня догонит, так что остается лишь тянуть время, не понятно для чего.
– Теперь, – монстр иронично улыбнулся, надевая свой уродливый шлем, – мы сыграем в игру.
Наяна нагнулась и подняла перчатки из канавы, подала хозяину. Довольно сообразительная «собачка». Интересно, как он ее дрессировал? Смутно себе представляю его в роли кого-либо, кроме кровожадного монстра из кошмаров.
– Игру? – повторила, наблюдая, как он ловко надевает перчатки обратно. – Какую ещё игру?
– Увлекательную, – хмыкнул он, пряча свои эмоции под шлемом, – я надеюсь.
