Читать книгу: «Душа. Пепел несбывшихся надежд», страница 3

Глава 5.Огонь

Я должна делать вид, что ничего не произошло, и информация, свалившаяся как снег на голову, нисколько меня не покоробила, но я не могу. Перед глазами все плывет, земля уходит из под ног, и даже музыка теперь звучит откуда-то издалека. Это не может быть правдой. Никто из них не знал Диану, и не представляет себе, какой она была на самом деле. Добрая и застенчивая, она была в тысячу раз лучше любого из моих знакомых, и меня самой в том числе. "Убийца… демон…" Мне хочется вцепиться в глотку этой блондинке и выдрать с корнем все плохие слова, что она сказала про Диану. Неужели, Дэн считает так же? И все они?

Прихожу в чувство, когда передо мной возникает стакан с апельсиновым соком и крошкой льда. Делаю глоток и понимаю, что в стакане был не только сок, но так даже лучше.

– О чем болтали? – спрашивает Дэн, и, когда мы сталкиваемся взглядами, он все понимает. – Выйдем?

На улице прохладно, как ночью в конце августа. Делаю два глубоких вдоха, но легче не становится. Приходится лезть в сумку за сигаретами. Дэн молча смотрит за моим успокаивающим ритуалом, и когда я выпускаю первые клубы дыма, говорит:

– Наверное, я зря тебя сюда притащил. Кира никогда не была слишком-то дружелюбной с кем-то, кроме парней и своих подружек.

– Дело не в Кире. Ее подруга рассказала мне про Диану. Что она якобы убила своего парня, сожгла полгорода, и все такое прочее.

– Черт… Ведь сказал же держать язык за зубами, – ругается парень.

– Значит, это правда?

– Да, но не бери на свой счёт. Ты – не она. И никогда не будешь ей.

– Вот именно, что я не она и никогда ей не стану, потому что… Ни ты, ни твои друзья не знают, какой она была! Это все вранье! Вы вообще ничего не знаете! – меня прорывает, и я отворачиваюсь, чтобы Дэн не увидел моих слез. Я не могу винить его в чем-либо. Он знает только то, что ему сказали, и говорили всем остальным на протяжении стольких лет. Да я и сама ничего не знаю, но уверена в том, что Диана не могла убить Марка. Она любила его всем сердцем, а он любил и защищал ее. Вывод: либо ее подставили, либо что-то сделали с ней. Все, что угодно, но она не демон и не монстр.

– Если ты знаешь больше, скажи мне.

Вытираю слезы и, стараясь держать себя в руках, выкладываю Дэну все, что видела во снах, он только качает головой.

– Это были только сны. Но, думаю, отчасти ты права. Ей было всего восемнадцать лет, и она не была темной. Тут дело рук кого-то старше и сильнее. Только мы об этом уже не узнаем… К сожалению. Я предлагаю тебе не обращать внимания на эти слова. И, если хочешь, мы попробуем докопаться до правды.

Мне остается только поблагодарить Дэна за понимание. И, несмотря на злость и обиду от такой вселенской несправедливости, постараться держать себя в руках и надеяться на то, что остальным хантерам хватит такта не тыкать в меня пальцем. Вернувшись в бар, я делаю вид, что ничего не случилось. Дэн тоже, но, когда в перерыве наступает тишина и подруга Киры начинает рассказывать какую-то нелепую историю про своего бывшего парня, он, хорошенько выслушав девушку, задает вопрос, который шокирует даже меня.

– Слушай, а ты не пробовала заткнуться? Хотя бы когда тебя об этом просят? Как можно быть настолько тупой, чтобы не понимать таких очевидных вещей. Ты про него нам сейчас все рассказала, а ты не думала, что он сделает с тобой, узнав, что ты все растрепала?

Свет в баре приглушенный, но мне видно, как краснеет лицо Виолетты. Остальные молчат, и я быстро понимаю, почему. Все, собравшиеся здесь, хантеры, Дэн – их лидер. Хоть он добрый и дружелюбный, это не мешает ему иметь авторитет среди остальных. К тому же, он прав.

– Если ты насчет Даши, она сама согласилась, чтобы ей рассказали, – Кира умнее своей подруги, и все понимает сразу.

– Она согласилась или попросила ей рассказать?

– А есть разница?

– Есть. Ладно, я надеюсь, что меня поняли. Еще посидим или домой поедем? – обращается он ко мне. Я не хочу ничего решать, поэтому отвечаю:

– Как хочешь.

Дэн абсолютно спокойно принимает мой ответ, и мы, попрощавшись, уходим. Интересуюсь, не боится ли он садиться за руль после своего коктейля, на что парень пожимает плечами, мол, бояться нечего, здесь за такие пустяки никто не оштрафует, права не отберет и не посадит. А если сядешь пьяным в ноль и собьешь человека насмерть, то просто получишь пулю в лоб. Видя мои круглые глаза, Дэн кивает:

– Да, у нас тут с этим строго. Тяжкие преступления караются смертью, и никак иначе. Убийцы, психопаты, люди, желающие переспать с маленькими детьми…

– Педофилы, – перебиваю я.

– Да, я забыл, у нас недавно это слово появилось, вот, все они умирают. Обществу они не нужны, и всю оставшуюся жизнь держать их в клетке невыгодно.

– А если человек этого не делал? Взяли не того, к примеру. У нас были случаи раньше.

– Для этого есть хантеры. А ты думала, мы только балду пинать умеем, ожидая нападения от темных? Нет, у каждого из нас способности разные. И мы нашему правительству активно помогаем. В общем, не зря едим свой хлеб. Это я что-то в последнее время совсем расслабился. Но теперь у меня есть ты.

Это прозвучало так, будто я его от чего-то спасаю. Я только улыбаюсь в ответ, и больше мы не разговариваем. Ночной Дриммор совсем темный, редко где сверкают огни. Судя по всему, ночная жизнь в этом городе отсутствует.

Только расслабившись, понимаю, как я на самом деле устала. Веки тяжелеют, и мне трудно бороться с с собой, поэтому когда мы подъезжаем к дому, я уже вижу второй сон. В комнате Дэна переодеваюсь в домашнее и сразу же забираюсь под одеяло. Он приходит только пожелать мне спокойной ночи. В ответ лишь что-то бормочу и сразу же отключаюсь. Позже мне станет стыдно за то, что я даже не подумала о доме, о родителях, которое наверняка не находят себе места, но это будет позже. Ровно на следующий день, а ночью случается то, о чем я подумывала еще днём, но надеялась, что меня обойдет стороной.

Просыпаюсь от того, что меня трясет от холода. Во сне я раскрылась наполовину, и ноги полностью закрыты, но в доме было тепло, а теперь будто кто-то открыл все двери и окна. Спросонья я ничего не соображаю, поэтому, накинув одеяло на плечи, спускаюсь вниз. Дэн едва слышно храпит на диване, тоже раскрытый, но ему, судя по всему и так нормально. Решаю разбудить его, пока мы оба здесь не окоченели. Парень подскакивает и озирается по сторонам.

– Что такое? Что случилось?

– Ты где-то окно открыл? – спрашиваю я. – Очень холодно.

– Ты чего? Тепло же в доме, – говорит он. – Я ничего не открывал.

Странно это слышать, учитывая, что даже под одеялом я трясусь как стиральная машина при отжиме. Дэн все понимает раньше меня:

– Ну-ка присядь.

Сажусь на диван рядом с ним, и он, наклонившись, зачем-то целует меня в лоб.

– У тебя поднимается температура.

– Ох, блин, – закрываю глаза ладонью и тяжело вздыхаю. И как я сразу не догадалась? Еще днем думала, будет ли акклиматизация, ведь в Дримморе климат совсем другой, здесь гораздо теплее, чем у нас дома. Делюсь с Дэном своим предположением, но он не согласен:

– Я знаю, что это такое. Тем, кто уезжает в Пандору, тоже иногда бывает несладко, но это не то же самое.

Я не спрашиваю про Пандору, потому что уже знаю, что это такое. Диана была там однажды. Марку как-то удалось убедить ее родителей, и они уехали туда на целые выходные. Как место для туризма, Пандора совсем не годится, город почти заброшен, живут там единицы, привыкшие к отсутствию удобств и наличию опасностей в джунглях, но там очень красивые пляжи, и, те, кто не боится никаких опасностей, иногда проводят там выходные. По большей части это хантеры, им есть, чем защищаться, обычные люди туда не суются.

– А что тогда? Инфекция? Когда бы я успела ее подхватить?

– Не знаю, Даш. Иди, ложись, когда морозить перестанет, позовешь меня, измерим температуру, дам тебе лекарство.

– Идем со мной. Пожалуйста. Я боюсь.

Дэн улыбается.

– Идем.

Накрываюсь одеялом чуть ли не с головой, но легче не становится. Тряска продолжается. Дэн убеждает меня, что в этом нет ничего серьезного, и у него такое было тысячу раз, но я все отрицаю. Я не могу передать свои ощущения словами. Мне не просто холодно, меня колотит изнутри, и я будто лежу в ледяном саркофаге, кожу обжигает несуществующий холод. Вскоре я не выдерживаю и, забыв про неловкость, прошу Дэна согреть меня своим телом. Я не буду переживать, если он откажет, но сейчас я испытываю острую необходимость в чьем-либо тепле, и мне все равно, что про меня подумают. Однако, парень быстро соглашается, и я не слышу недовольства в его голосе. Поворачиваюсь к нему спиной, и он, пододвинувшись, обнимает меня, так крепко, что мое сердце начинает биться чаще. Спустя минут пять он спрашивает:

– Так легче?

– Да, спасибо, – говорю я, нисколько не соврав.

Его тепло прогоняет тряску, и вскоре озноб совсем проходит, но на смену холоду приходит жар. Дэн снова понимает это быстрее меня.

– Теперь ты горячая, – говорит он, вырывая меня из беспокойного поверхностного сна. – Лежи и не вставай, я все принесу.

Уходит и возвращается с двумя градусниками, таблетками и стаканом воды. К тому времени я полностью отхожу от сна и чувствую себя еще хуже, чем раньше. Горит не только тело, но и голова, все, до кончиков пальцев, прямо полыхает. Я полностью раскрыта, но это не помогает. Сую градусник в подмышку и жду несколько минут. Градусник обычный, ртутный, а у меня начинает все плыть перед глазами, поэтому я отдаю его Дэну. Он подносит к лицу, хмурится. Прищуривается и смотрит ещё раз.

– Ничего не понимаю, – встает, включает дополнительный свет, смотрит снова.

– Что там? – спрашиваю я испуганно. Его реакция мне совсем не нравится. Насколько я знаю, при температуре выше 42 по Цельсию люди умирают. А в некоторых случаях и выше 41. Дэн не отвечает. Молча дает мне второй градусник.

– Ты скажешь, что там было?

– Да ничего, сломался, наверное.

Ждем еще пять минут. На этот раз Дэн сам выхватывает градусник из моих рук, не дав мне взглянуть. Смотрит на свет и меняется в лице. Ничего не говоря, кладет оба градусника на кровать и куда-то убегает. В ужасе я беру их в руки и пытаюсь рассмотреть шкалу на обоих сразу. 42 – последнее значение, но шкала на этом не заканчивается. Очевидно, значения выше не нужны, потому что дальше – верная смерть. В моем же случае обе шкалы заполнены до края. Сквозь бьющийся от страха пульс в ушах, слышу, как Дэн отчаянно пытается вызвать Карла.

Глава 6. Марк

От температуры больше сорока двух градусов по Цельсию я должна уже находиться в агонии, но этого не происходит. Паника от того не утихает, заставляет жар подниматься к голове, и она пылает огнем, к щекам не прикоснешься, а внутри нарастает боль. Дэн быстро прибегает обратно и просит меня встать с кровати, если это возможно.

– Мы едем в штаб. Карл вызовет Ирину, нашего медика, там есть больничное крыло, мы со всем разберемся, ты только не переживай.

"Только не переживай", – говорит он мне, а сам места себе не находит, голос дрожит, в глазах застыл ужас. От этого мне не легче. Пытаюсь встать, но головокружение приковывает меня к кровати. Чуть не плача от бессилия, говорю, что не могу.

– Понял, – уже без всяких эмоций кивает он и берет меня на руки. Я не отличаюсь сильной худобой, но он не возмущается, аккуратно несет вниз, садит в машину и пристегивает. Благо, ехать недалеко. По пути мы молчим, я только постанываю от головной боли и ломоты в теле от жара. Мысль о том, что случится, начни я умирать прямо здесь, крутится в голове и не дает покоя. Как вообще это происходит? Очевидно, люди сначала впадают в беспамятство. Но мне до этого еще далеко, я все четко вижу и понимаю, что со мной. Боль есть, но от нее не хочется умереть, только надеюсь на то, что она скоро прекратится, и мне станет лучше. В одном я уверена точно, я не подцепила вирус, и лихорадка имеет сверхъестественную причину. Иначе такую высокую температуру ничем не объяснить. Диана сожгла дом своего парня и еще нескольких людей. И даже если это была не она, это не отменяет того факта, что ее способностью было владение огнем. Иными словами – пирокинез. То же ждет и меня? А если вселенная что-то напутала, и мое тело не выдержит таких способностей, а горю я сейчас именно поэтому? Тогда я, наверное, умру. Сгорю заживо и поминай, как звали.

Больничное крыло находится на первом этаже, в самом конце уходящего вправо коридора. Дэн несет меня туда и по дороге только причитает, какая я горячая. Нас встречает женщина лет тридцати пяти, невысокого роста с каштановыми волосами, собранными в хвост. На вид добродушная, но мне сейчас это совсем не важно, пусть это будет бугай под два метра ростом, если он хороший врач и поможет мне не сгореть. Меня кладут на прохладную кушетку, которая во мгновение нагревается от моего тепла. Ирина велит Дэну сесть на кресло и молча ждать, а сама, на несколько секунд задержав взгляд на моем лице, принимается за дело. Сначала измеряет электронным градусником температуру, просто приложив его ко лбу и, увидев значение на экране, округляет глаза, а потом отводит Дэна к дальней стене комнаты. Она небольшая, всего на три койко-места, и мне все слышно.

– Ее нужно охладить, и как можно быстрее. Займись этим, Дэн.

– Какая температура? – интересуется парень, взволнованно взглянув на меня.

– Около пятидесяти, я не знаю точно. Это ненормально, но она выживет. Только нужно охладить. В морозильную камеру нельзя, могут начаться судороги. Ты знаешь, кого позвать.

– Сейчас.

В дверном проеме Дэн сталкивается с Карлом. Мужчина тут же направляется ко мне, в то время, как Ирина готовит какое-то лекарство.

– Ну как ты, девочка? – спрашивает он. Ирина работает очень быстро. Пока я отвлекаюсь на Карла, она ставит мне укол в руку.

– Очень плохо, – отвечаю я. Язык еле ворочается. Жар стал еще сильнее, и голова чуть ли не взрывается от боли. Но я держусь, паника потихоньку отступает, сменяясь надеждой на то, что скоро все это закончится. Однако когда я внезапно чувствую сонливость, и перед глазами начинает все плыть, сердце сжимается от страха. Началось? Или это от лекарства, что вколола мне Ирина? Смотрю на нее и мысленно жду объяснения моему состоянию, пока меня не отвлекает открывшаяся дверь. Первым заходит Дэн, а следом за ним… Марк? Это точно он, парень Дианы, тот, кого я столько лет видела в своих снах. Он не изменился. Те же темные волосы, падающие на лоб, та же крепкая, но стройная фигура. Только одет иначе.

Я больше не могу бороться с собой, и глаза закрываются сами, а сознание начинает покидать мое измученное жаром тело. До меня только долетают обрывки фраз:

"Не сильно… да, спит… хорошо…"

"Нет, я была в бреду, и он мне просто почудился. Наверное, парень просто похож на него", – с этими мыслями я открываю слипшиеся глаза и первое время пытаюсь понять, где нахожусь. В комнате полумрак, через одно-единственное окно проникает свет от уличного фонаря. Еще ночь. Или уже? Подо мной уже не твердая кушетка, а кровать. Кто-то переложил меня сюда и заботливо укрыл тонким одеялом. Жара больше нет, и головная боль прошла. В целом, если не считать небольшой ломоты в конечностях, жажды и переполненного мочевого пузыря, я чувствую себя вполне нормально. Нужно срочно подниматься и искать туалет. Видимо, у Ирины возникли неотложные дела, и меня бросили на произвол судьбы, обычно больным ставят катетер, если те планируют долго находиться в отключке. Осторожно приподнимаюсь, боясь спровоцировать головокружение, и понимаю, что я не одна. На соседней кровати спит Дэн. Мне не хочется его будить, поэтому я тихо встаю и иду на поиски санузла. К счастью, он оказывается прямо рядом с больничным отсеком.

Вернувшись в палату, ищу источник удовлетворения своей следующей основной потребности. В туалете была раковина, но я не могу знать о качестве здешней воды, поэтому не стала пить, и не зря. Обнаруживаю на тумбочке рядом со своей кроватью литровую бутылку с водой и какую-то таблетку. Не сомневаюсь, что она предназначена именно мне. Глотаю таблетку и щедро запиваю ее водой. Впервые за долгое время чувствую облегчение. Еще несколько минут лежу, глядя в потолок, пока не начинает урчать проснувшийся желудок. Ну вот, теперь либо терпеть, либо искать еду. Начинаю продумывать о том, чтобы разбудить Дэна. Он будет рад тому, что со мной все в порядке, даже если не выспался. Уже встаю, чтобы подойти к нему, но, услышав легкий стук в дверь, замираю на месте. Карл или Ирина вряд ли бы стали стучаться, значит это кто-то посторонний. Может, тот парень, которого я приняла за Марка, решил проведать меня?

Дверь я не запирала, но, чтобы не шуметь, тихо подхожу и открываю незваному гостю. В один миг весь мой мир переворачивается с ног на голову. Это действительно он, Марк. Открываю рот, но не могу произнести ни слова.

– Привет, я Максим.

Парень протягивает мне ладонь для рукопожатия. Я машинально даю свою, не отрывая от него глаз. Какой еще Максим?

– Даша, – тихо отвечаю, и тут до меня доходит осознание происходящего. Он двойник. Такой же, как и я. Его позвали, чтобы охладить меня, не нанеся вреда. Выходит, его способность противоположна моей, и он уже хорошо ей владеет. Я должна узнать все. Сначала поесть. А потом узнать все.

– И как ты себя чувствуешь? – спрашивает он. – Я старался помочь тебе, но получилось не очень. Совсем чуть-чуть температура упала. А потом сама начала проходить. И вот, пока не прошла, мы все тут с тобой сидели. Ты бормотала что-то, какого-то Марка звала.

– Чувствую нормально. Спасибо, что поинтересовался. Долго я спала?

– Сутки. Хочешь есть, пить? Я вообще к Дэну пришел, но раз он уже спит, а ты нет, сделаю все, что попросишь.

– Есть очень хочу. Если у тебя что-нибудь есть, то скорее идем, – улыбаюсь я в ответ.

Он такой же, как Марк. Один в один. Не только внешне, голосом, но и по характеру. Марк, несмотря на свою внешне холодность и отчужденность, на самом деле был до мозга костей эскстравертом. На людях он сдерживался, но стоило им остаться наедине, он становился общительным, интересным, постоянно выдумывал им занятия, развлечения. Возможно, все это из-за его происхождения. К темным относились настороженно, следили за их поведением. Поэтому полукровкам приходилось скрываться, вести себя не вызывающе, по возможности не иметь никаких связей с обычными людьми…

– Ну, идем. Я тут рядом.

Комната Максима похожа на обычную малогабаритную квартиру-студию. Небольшая кухня граничит с гостиной, и здесь же стоит кровать, огороженная полустеной. Для одного пространства достаточно. Особенно, если здесь жить дешевле, чем снимать в городе. Он делает мне три больших бутерброда с ветчиной и сыром, наливает чай. Мне хочется многое узнать о нем, но пустой желудок отвлекает, и, прежде чем задавать вопросы, я съедаю один бутерброд и щедро запиваю его чаем. Вскоре я понимаю, что это была за таблетка, которую оставили на тумбочке для меня. Я ощущаю спокойствие и умиротворение, мышцы расслабляются, а еда и горячий чай кажутся неземным блаженством. Вероятно, мне подсунули успокоительное. Поэтому я совершенно не обеспокоена тем, что напротив меня сидит точная копия Марка.

Он в это время не молчит. Рассказывает о том, как неожиданно появился здесь год назад, как научился пользоваться своим даром. На мой вопрос, откуда он, говорит, что из Москвы. Три тысячи километров от города, где жила я. У нас двоих не было ни единого шанса встретиться до того момента, как я попала сюда.

– Значит, ты не можешь вернуться домой, – обреченно вздыхаю. Под успокоительным информация принимается не так сокрушительно.

– Может и могу. Но не хочу. Меня там абсолютно ничего не держит, – отвечает Максим. – Мать с отчимом выгнали, видите ли я мешаю их совместному счастью. Жил в общаге, среди клопов и тараканов. Девушка ушла к тому, у кого потолще кошелек. Последний курс университета пошел по одному месту. Преподаватели требовали денег за экзамены. А где я их возьму. Вот и не сдал. Если выражаться общими словами, я достиг дна. А потом раз и я здесь. Считаю, мне повезло. И возвращаться в никуда я точно не собираюсь. А ты?

– Я бы вернулась.

– Понимаю. Если есть те, кто тебя ждет, то возвращаться нужно.

– Максим? – непривычно называть его так. Я еще помню слова, слетающие с уст Дианы. "Марк". Голос ее был похож на мой, но более тихий что-ли. И он отзывался с такой нежностью во взгляде. А во взгляде Максима я почему-то вижу боль.

– Да?

– Тебе не говорили, что ты на кое-кого похож?

– Нет, – отвечает, опустив уголки губ вниз. – А тебе? Хотя, чего я спрашиваю, здесь эта история у всех на слуху. Ты не бери в голову. Может, все и не так было на самом деле. Историю часто перевирают.

Он не знает, что на него похож. И, наверное, в отличие от меня, не видел никаких снов. Иначе бы сказал об этом. Я тоже не сказала, но, несмотря на спокойствие, я чувствую, что ему нельзя доверять на сто процентов. Возможно, это судьба сыграла с нами злую шутку, решив возродить то, что так несправедливо погибло несколько лет назад. Либо во всем виновата магия, которой пропитана вся эта земля. Только почему мы оба родились не здесь, и почему наполовину темный по крови Марк заново родился вдруг человеком, совсем непонятно. Поэтому я буду осторожна с ним. Когда-нибудь обязательно расскажу ему и о снах, и о том, на кого он похож, но сначала присмотрюсь. Вдруг он уже знает, но делает вид, что нет?

Дэн по-прежнему спит, почти полностью укрытый одеялом. Я спала сутки, и, похоже, все это время он не выходил отсюда. Беспокоился за меня, или потому что у меня после пробуждения могли открыться какие-то способности? Узнаю это, когда проснется. А сейчас мне нужно умыться. Максим так огорошил меня своим появлением, что я забыла это сделать.

Раковина с зеркалом находятся в углу, там же висит настенная лампа, излучающая тусклый свет. Мне для того, чтобы разглядеть себя в зеркале, этого света достаточно. Подхожу к зеркалу, ожидая увидеть в нем огородное пугало, а вместо этого вижу смотрящие на меня оттуда два желто-оранжевых глаза и едва не теряю сознание, прежде чем понять, что эти глаза принадлежат мне.