Читать книгу: «Лучший друг моего парня. Книга 2», страница 2

3 Глава

Из гостиной доносится смех Марка и звуки компьютерной игры. Младший Гейден сыпет вопросами, и его кажется совсем не смущает, что они в основном остаются без ответа. Угрюмое молчание Соколова почти осязаемо. Не тот брат выказывает ему внимание. Его всегда интересовал другой. Интересует. Хоть что-то у нас общее.

На сколько мне известно, Мирон ни разу не позвонил Саше за эти два месяца. Не пришел навестить. Пропал. Как из моей жизни, так и из жизни Соколова.

Прохожу на кухню и кидаю на стол пиццу. Открываю коробку, достаю кусок и откусываю кончик, не чувствуя вкуса. Горячее тесто и сыр обжигают рот. Обмахиваюсь ладонями и кручусь на месте в поисках стакана, куда можно плеснуть воды.

– Водички?– произносит насмешливый голос за спиной.

Стремительно оборачиваюсь. Мозг не сразу перестраивается и в первую секунду я вижу перед собой не Марка, а его брата. Но уже на следующую отбрасываю от себя эту мысль. Это не Мирон. Они может быть и одинаковые с лица, только парень, что сейчас стоит передо мной не разбивал мне сердце и не предлагал спать с ним за деньги. Он не играл со мной. И я его совсем не знаю.

Надо привыкнуть, что теперь в моем мире Гейденов двое. Один плохой. Другой немного похож на клоуна.

Киваю. Не время выпендриваться.

Марк, со знанием дела открывает верхний шкаф с посудой и достает оттуда прозрачный стеклянный стакан.

Протягивает мне. Улыбается широко и открыто. В его глазах пляшут шуты. Он надо мной потешается. Не знаю, много ли рассказал ему его брат. И вообще рассказывал ли что-то. Не могу представить Мирона за откровениями. Он всегда хмур, безэмоционален и находится словно в стороне от других.

Даже сейчас, пока его брат берет себе пиццу и удобнее устраивается за столом на просторной кухне Соколовых, Мирон остается в пустом доме на другой стороне улицы. Он не придет. Ему не за чем.

– Спасибо, – бормочу, наливаю себе воды из-под фильтра и делаю жадный глоток.

Нёбо жжёт и неприятно саднит. Жить можно. Кажется, я не буду ничего есть ближайшие несколько дней. С тоской смотрю на чизкейк.

– Как тебя зовут? – внезапно спрашивает Марк.

– Лина.

– Будем знакомы. Девушки моих друзей, автоматически становятся моими друзьями…

– А потом оказываются автоматически у тебя в постели? – усмехаюсь, складывая на груди руки.

Гейден быстрым движением проходится языка проходится по своей нижней губе. Окидывает оценивающим взглядом мое тело и утвердительно кивает.

– Сечешь фишку, киса. Говорю же я не брезглив. Секс животворящий спасает эту планету от скуки и дарит людям радость. Не желаешь порадоваться, пока Саня принимает душ? – подмигивает и растягивает губы в улыбке.

Которая опять меня дезориентирует. Они так похожи с Мироном, что мурашки по коже.

– А как же кодекс братана? Ты только что подтирал Саше сопли и пытался привести в чувство, а сейчас зазываешь меня переспать с тобой? Все верно?

– Все очень верно, киса. Вряд ли наш общий друг, мог тебя удовлетворить до звезд в небе и подрагивающих коленках. Ты ведь в курсе, что он играет не за твою команду? – чуть понизив голос говорит Марк.

Внимательно вглядывается в мое лицо, считывая реакции.

– Зато он играет за твою. Береги свой зад, Марик.

– Один – ноль!

Забираю со стола свой ноутбук, который даже не успела открыть, и немного подумав беру еще и контейнер с чизкейком. Белая сырная масса манит меня, и я эгоистично не хочу оставлять ее на съедение Соколову и Гейдену.

Вызову такси и поеду

– Эй, ты уже сваливаешь? Так быстро? Мы еще не успели пососа…познакомиться поближе?

Прижимаю к себе свои вещи и двигаю в сторону выхода.

– Увы, Марик, поеду домой. Готовиться к сессии. А ты посиди пока с Сашей ему, как раз нужна нянька.

Тем более от меня он будет только рад избавиться.

– Он меня выпроводил. Сказал будет спать. Давай мы тебя подбросим?

Меня словно холодной водой окатывают. «Мы» это братья Гейден в полном составе и в одной машине? Слишком близко. Моя нервная система визжит и сигнализирует об опасности. Я не готова. Не хочу.

– Не думаю, что твой брат будет рад моей компании, – отвечаю уклончиво, спешно застегивая пуговицы на пальто.

Оглядываю, прихожую Соколовых, больше похожую по размерам на холл в нашем универе, в поисках своей шапки.

– Кто его будет спрашивать? – хмыкает Марк, пристально наблюдая за мной. – Поставим перед фактом. Он теперь мой личный раб на ближайшие лет двадцать лет.

– Да неужели?

– Ага. За ним должок, размером со здоровую ногу. Вот теперь расплачивается. Хочешь расскажу тебе историю, от которой обычно девчонки сами начинаю кидать в меня трусы, прося засадить им?

Останавливаю суетливое движение, которым наматываю шарф, и выгнув бровь смотрю на Марка. Он сейчас серьезно? Или этот человек вообще не умеет быть серьезным?

– На мне колготки с начесом, швыряться трусами будет проблемно.

– Как хочешь…– обиженно, пожимает плечами младший Гейден.

Он положил руку на комод стоящий поблизости и перенес вес с правой ноги на левую. Цепко следит за каждым моим дерганным движением, что-то там себе отмечая и додумывая.

Шапку я так и не нашла, поэтому докручиваю шарф до самых ушей и махнув на прощание близнецу выбегаю на крыльцо.

Не удерживаюсь и бросаю взгляд на соседний мрачный дом. Окна ни где не горят, хотя уже почти стемнело. Зимой всегда темнеет рано, за городом без небоскребов и освещенных улиц, это особенно заметно.

Черный «порш» на месте. Значит Мирон там. Внутри. Дожидается брата. Возможно, и к Соколову заглянет на огонек. Я ведь ушла.

Я давно поняла, что у Мирона Гейдена очень сильная связь с братом. Возможно для этого парня вообще нет ничего более важного в этой жизни чем собственный близнец. Возможно только к нему он может и умеет испытывать теплые чувства. Но ведь я сама лично видела, как Мирон улыбался девушке на гонке. Еве. Как он ласкал ее взглядом, как его голос изменился и стал мягче, когда он к ней обращался. Как он поспешил вытащить ее из машины, перевернувшейся в аварии, и передал врачам.

Ева была особенная. Такой какой мне для Гейдена никогда не стать.

Я сама упустила свой шанс. Не согласилась на его условия. Продала душу другому. Зато теперь живу одна, не переживаю за неоплаченную учебу и имею в своем пользовании платиновую банковскую карточку, на которую раз в месяц стабильно капает крупная сумма.

Только это и имею.

Тоска сжимает сердце.

– Ангелина Исаева?

Из темноты, отделяясь от стволов деревьев, выходит невысокая фигура. Женщина. Сбиваюсь с шага, останавливаясь. Я собиралась вызвать себе такси, но задумавшись прошла намного дальше места, где делаю это обычно. Вышла за охраняемую территорию коттеджного поселка и оказалась на простой проездной улице, ведущей к нему.

Ни о каких фонарях здесь нет и речи. Только небольшой отблеск от проезжающих мимо машин и их фар.

Вот черт.

Сглатываю, вязкую слюну, беспомощно суя руки в карманы пальто.

– Я Валентина Головина. Но ты ведь и так знаешь кто я? – говорит тихо, но четко, так чтобы даже в шуме дороги, я могла различить каждое ее слово. – Как тебе с грехом на сердце жить, девочка?

Липкий пот выступает на коже. И даже сердце на миг перестает биться, сбиваясь с привычного ритма.

– Вы меня с кем-то перепутали, – произношу, еле шевеля губами.

Мой оживший кошмар выходит из тени и подходит совсем близко. Я делаю шаг назад, втягивая голову в плечи. Боюсь, ударит.

Головина впивается в мое лицо пустыми впалыми глазами. На голове у нее повязана черная траурная повязка, закрывающая уши, волосы стянуты в тугой узел на затылке. Валентина женщина крупная, когда-то видимо пышущая здоровьем, а сейчас выглядит так словно из нее высосали всю жизнь.

И мне ужасно тошно от одной мысли, что я косвенно могу быть причастной к тому, чтобы сотворить с человеком такое.

– Я видела твои фотографии. Ты очень красивая. И такая молодая. Ты могла подружиться с моим Ванечкой.

– Вы перепутали, – повторяю настойчивее, пятясь назад.

Сумка соскальзывает с плеча.

– Нет.

– Что вы хотите?

– Справедливости, – ее голос тверд и адекватен, но в глазах загорается безумный огонь.

Мне кажется, еще секунда и она вцепится в мое лицо, а потом вытолкает меня прямо на дорогу.

Я уже готова развернуться и дать деру в сторону коттеджей и охранной будки, как рядом с визгом тормозит машина, обдавая мои ботинки коричневой смесью из талого снега и грязи. Ослепляет светом фар.

Бросаюсь к «порше», одновременно Мирон выпрыгивает с водительского места наружу.

Мы встречаемся взглядами, и я на миг выпадая из реальности, чуть не кидаюсь к нему на шею…

– В порядке? – спрашивает.

– Да.

– Сзади есть место.

Опускаю глаза вниз и огибаю Гейдена по дуге, улавливая во влажном морозном воздухе, аромат его туалетной воды.

Забравшись в теплый салон, натыкаюсь на внимательный и любопытный взгляд Марка, сидящего в пол-оборота на первом сиденье.

– Интересно…– задумчиво произносит Марк, привлекая к себе внимание. – Может расскажешь?

– Что рассказать?

– Что интересное я пропустил. И почему мой брат ведет себя, как воспитанник английского пансиона, где растят джентльменов?

Цепляюсь взглядом за спину в темной толстовке. И неотрывно слежу как Мирон подходит к Валентине Головиной и что-то говорит.

Меня топит чувство стыда. Начинает привычно тошнить и я боюсь, что из-за этого придется снова выбираться наружу.

Сгибаюсь по полам, упираясь лбом в сведенные колени. Пытаюсь дышать.

Мирон возвращается в машину через пару минут, хотя по моим ощущениям прошло намного больше.

Мягко закрывает дверь и заводит мотор.

Сжимаюсь в комок еще больше, готовясь к любым обидным словам, но ничего не происходит. Мы выезжаем на трассу и едем в полной тишине до самого города.

– Так и когда вы успели потрахаться? – разрывает молчание невинный вопрос Марка.

***

От любознательности младшего Гейдена хочется засмеяться. Я не собираюсь его посвящать в подробности и тонкости наших с его братом взаимоотношений. О том что эти отношения вообще имели место быть знают только три человека.

Я. Мирон. Саша.

Марк строя догадки становится в нашем тройничке четвертым участником.

Смотрю в темный затылок Мирона, покусывая губы. Он ничего не скажет? Да и зачем ему…

Это для меня наша ночь и утро было большим событием. Девственность теряют всего раз. Мой первый раз был без красных лепестков роз на простынях, без романтично зажжённых свечей и бутылки дорогого алкоголя, но он запомнился мне другим. В ту ночь мы с Мироном не играли друг с другом. Были максимально честными, обнаженными не только физически, но и душевно. Мы оба этого хотели. И все было потрясающе, волнующе и страстно. Почти безболезненно.

Если закрыть глаза я до сих пор вижу, будто кадровую нарезку из снимков. Мирон на мне. Во мне. Он меня целует, глубоко и жадно. И вколачивается в мое тело, выбивая из моего рта такие утробные звуки, на которые я кажется, раньше была не способна.

Свожу ноги вместе и отворачиваюсь к окну, прижимая к губам кулак.

Сколько у него уже было после меня девушек? Сравнивал ли он? Целовал так же, как меня? Или брал их безэмоционально и грубо? Ему нравилось?

Как-то одна моя знакомая, сказала, что Мирон Гейден трахается только на своих условиях. Тщательно выбирает, как и с кем будет это делать.

В универе вообще ходило много слухов вокруг Мира, а в последствии их становилось только больше.

Я бы ничего не стала менять в нашей единственной ночи.

Кроме аварии, которую устроил Соколов. Оборвал жизни двоих людей. Теперь я тоже несу на плечах это бремя. Стала соучастницей.

Встреча с Валентиной Головиной, матерью парня из второй машины, было делом времени. Я знала, что она выйдет на меня, попросит ответить за вранье. Пристыдит.

Да, я знаю кто она. И мне категорически запрещено с ней разговорить, впрочем, как и приближаться.

Мне запрещено, а ей все дозволено. И терять Валентине уже нечего, потому что она и так потеряла в аварии устроенным Соколова единственного сына. А я ради него солгала, сказав, что вторая машина вылетела на встречу первой и спровоцировала аварию.

Мне стыдно…и горько. Вначале, казалось, будет легко. Что такого? Сказать всего несколько неправдивых слов. Мы живем в лживом мире, где каждый хоть раз в жизни соврал. Кто-то врет каждый день. Святых нет. В моем окружении уж точно. Мое окружение любит деньги. Все покупается. Любовь. Правда. Я.

– Больше двух говорят вслух, – влезает в мысли голос Марк.

Поворачиваю голову в его сторону. Быстрым движением стирая с щек бегущие вниз влажные дорожки.

– Что?

– Вы оба очень громко думаете, и готов отдать половину своей печени, что об одном и том же, – продолжает подначивать, переводя взгляд с меня на брата. – У меня была социальная изоляция, пока вы здесь веселились. Может хоть фотки порнушные покажите?

– Марк…– предостерегающе цедит Мирон. – Помолчи немного. Башка и без тебя трещит.

Я слышу, как под его пальцами скрипит кошенная обивка руля, с такой силой он ее стискивает. Двигаюсь на сиденье чуть в бок, так чтобы мне было видно зеркало заднего вида.

Встречаюсь глазами с моим Гейденом. На этот раз он дарит мне всего несколько секунд своего холодного внимания, возвращая взгляд назад к дороге. А я продолжаю смотреть, отмечая малейшие изменения.

Он похудел. Отчего его лицо выглядит еще острее, скулы более резкими, прикоснись обрежешься. Губы плотно сжаты, от чего кажутся еще тоньше чем есть. Его нервирует мое присутствие рядом? Зачем тогда остановился, велел залезть в машину? Мирон никогда не делает, того, что не хочет. Значит, он хотел забрать меня с той дороги? Или его попросил Марк…

Догадка простреливает мой воспаленный от вопросов мозг и не приносит облегчения. Младший Гейден предлагал меня подвезти, логично, что, увидев на дороге он велел брату остановится. И вот я здесь…

Мирон больше так на меня и не смотрит. Марк притих, уткнувшись в свой телефон.

Смотрю в окно, на проносящиеся мимо здания и улицы и с удивлением обнаруживаю, что мы едем к моему новому адресу, который я не озвучивала. Чувствую легкое удовлетворение. Мирон тоже пытался узнать, что-то обо мне за эти два месяца пока мы не виделись? Я ограничилась лишь просмотром социальных сетей и парой вопросов его матери. Он пошел дальше и узнал мое новое место жительство. Не думаю, что информацию он получил от Саши. Ведь, судя по всему, один все еще не общаются.

Машина въезжает во двор и останавливается напротив пустующей детской площадке. Видимо номер подъезда Мирон не

– Спасибо, что довезли. Приятно было познакомится, Марк, – говорю, переводя взгляд с одного брата, на другого.

Мирон даже голову не повернул в мою сторону. Зато Марк растекается в широкой улыбке и протягивает мне руку. Сконфуженно пожимаю ее кончиками пальцев. Мечтая убраться, как можно дальше из салона этой машины, пропитанной ароматом туалетной воды Мирона.

– Взаимно, киса. Номерок не оставишь?

– Обойдешься.

Дергаю дверную ручку на себя и ничего не происходит. Двери заблокированы.

– Окрой, – шепчу еле слышно, обращаясь к затылку Гейдена.

Щелчок и я с силой толкаю дверь наружу. Спрыгиваю с подножки, и не оглядываясь бегу в сторону своего подъезда, чувствуя, как горит местечко между лопатками.

4 Глава

Вы замечали, что к сессии в универе всегда прибавляется народу? Вот и сейчас в холле первого этажа перед гардеробной галдящая толпа, невозможно протиснуться, никого лишний раз не задев. Прогульщики повылезали как подснежники по весне, заочники хлынули сдавать долги и искать преподавателей, пытаясь досдать прошлые экзамены, отнимая у них время на лекциях и семинарах. Мне кажется, во время зимней сессии все балансируют на краю депрессии. Даже отличники и зубрилы, которым совсем не о чём волноваться, выглядят как бледные тени самих себя.

Зевая, крепче сжимаю в руке стаканчик американо из кофейной палатки на остановке и поправляю на плече сумку с ноутбуком, сдаю пальто на хранение в раздевалку. Забираю номерок и, приложив пропуск к турникету, двигаюсь к лестнице, ведущей на второй этаж. Мне нужно забежать в деканат и поговорить с деканом насчёт перевода на полгода.

Не так давно я пребывала в эмоциональном раздрае, буквально заставляя себя заняться учёбой, чтобы окончательно не сойти с ума. Отключилась от реальности и погрузилась в когда-то любимые предметы с головой. Не замечала никого вокруг, жила как робот, питалась на автомате. Похудела на размер, что при моей и так не сильно пышной комплекции очень бросается в глаза.

Выпала из всех тусовок. Поддерживала общение лишь с Сашей, иногда ещё переписывалась с Викой. Негласная королева универа не понимала куда я пропала из их тусовки. Она вроде неплохая девчонка, с ней можно попить кофе и поболтать о чем-то своём, девчачьем, но только не сейчас, когда я переспала с парнем, который ей нравился и о котором она трещала без умолку, строя планы по его завоеванию. И, думаю, ей бы это удалось, если бы Мирон внезапно не пропал с радаров и из универа на два месяца.

Значит, он был у брата, а не снимал шлюх и трахался с ними круглосуточно в том самом клубе, где мы впервые встретились? Если честно, всё это время я больше склонялась ко второму варианту. И эта мысль о Мироне с другой приносила моей душе жуткую боль. Только познакомившись вчера с Марком, поняла, что он всё время был рядом с ним.

Я сама отказалась от его унизительного предложения. Могла бы тоже с ним спать. За деньги. Как содержанка или та же шлюха. Никакой разницы. Меня бы трахали и платили бы за это.

Сейчас мне тоже платят и, слава богу, не за секс, всего лишь за убедительное враньё полиции. Саше плевать на моё тело, зато его мать уже вовсю планирует нашу громкую свадьбу. Я особо не вникаю в детали, надеюсь, до неё всё же не дойдёт. Скоро шумиха с аварией уляжется, и мы все сможем вернуться к обычной жизни. Насколько позволит совесть.

Последнее время моя грёбаная совесть мешает мне нормально спать, нормально есть и нормально существовать. Потому что серое и убитое горем лицо Валентины Головиной стоит перед глазами почти ежесекундно.

Задумавшись, прохожу мимо нужного мне кабинета, а когда понимаю это и разворачиваюсь на пятках, чуть не получаю по лбу от резко открывшейся сбоку двери.

– Осторожнее!

Отскакиваю в сторону, сильно сдавливаю стаканчик, и кофе окрашивает рукав моей белой блузки в коричневый.

– Вот чёрт! – тяну с досадой.

А мне ведь ещё на зачёт в ней идти. Нужно забежать перед ним в туалет на этаже и попытаться замыть.

Стучусь несколько раз в деканат и заглядываю внутрь. Секретарь отрывается от бумаг, лежащих перед ней, и вопросительно приподнимает тёмные брови.

– Здравствуйте, я к Павлу Борисовичу. Мне назначено. Ангелина Исаева, – произношу на одном дыхании.

Секретарь мажет взглядом по часам на руке и кивком указывает на небольшой диван у стены.

– Посидите немного, он пока занят.

– Можно у вас выбросить? – Кручу в руках полупустой стакан и отправляю его в чёрное ведро рядом с кулером.

Устроившись на диване, кладу на колени сумку с ноутбуком и документами. Нервно постукиваю пятками об пол. В деканате я нечастый гость. Бывала всего пару раз за время учёбы, а с деканом лично не встречалась ни разу. К нему в основном бегает староста, ответственная за журнал. Мне нравится мой вуз и кафедра нравится, но как же я хочу вырваться отсюда и хотя бы на время уехать! Полностью сменить окружающую обстановку и попытаться убежать от самой себя.

По позвоночнику ползёт холодок. Расправляю плечи, выпрямляя спину, и впиваюсь глазами в дверь напротив. Мне ведь не послышалось? Это его голос. И он близко.

Гейден решил посетить универ?

У меня как будто внутри радар на Мирона настроен. Внутренний компас. Он находится в соседнем помещении, а я чувствую его присутствие так остро, что волоски на руках встают дыбом.

Дверь широко распахивается, и я задерживаю дыхание, уставившись на фигуру во всём чёрном, на секунду застывшую на пороге. Я не ошиблась. Мирон здесь. Опять так близко именно в тот момент, когда я решаю переломить свою судьбу и направить её в другое русло. Надеюсь, сейчас Гейден отправится по своим делам и не помешает мне сделать задуманное.

Мы смотрим друг другу в глаза всего лишь долю секунды, за которую я сажусь ещё ровнее и стараюсь транслировать полное безразличие. Я призналась ему в чувствах. Он хотел лишь трахать меня.

Не смотри на него.

Перемещаю взгляд на Павла Борисовича и поднимаюсь на ноги, немного нервно улыбаясь.

– Здравствуйте, я к вам.

– Проходите, – кивает седовласый декан и, повернувшись к Гейдену, который выше его почти на две головы, радушно расплывается в улыбке. – Мирон, отцу привет передавай. Как будет в наших краях, пусть заглядывает в гости. Всегда рады. Проблема решена, можешь не переживать.

– Спасибо, – сухо бросает Мир и ведёт подбородком в мою сторону, когда прохожу мимо него.

Цепко ловя в капкан своих тёмных глаз. Чуть прищуривается, бегло ощупывая моё тело, запакованное в узкие чёрные брюки с серебряными молниями спереди и белую свободную шифоновую блузку с отвратительным кофейным разводом на манжете. Прячу руку за спину.

В дверном проёме достаточно тесно, и я пытаюсь протиснуться мимо двоих застывших в нём мужчин, стараясь никого не задеть. Не выходит.

Гейден словно специально делает микроскопический шаг в сторону, пока декан трясёт его руку, рассыпаясь в слащавых речах, посвящённых его родителям, и задевает мою задницу свободной ладонью. Оглаживает всего секунду! Но мне достаточно, чтобы потеряться в пространстве и забыть заготовленную для Павла Борисовича речь.

Ток устремляется по позвоночнику и выходит из кончиков пальцев. Гневно оборачиваюсь на только что облапавшего меня парня, посылая ему убийственный взгляд, и натыкаюсь на ответный, полный ледяного спокойствия и порока.

***

Павел Борисович внимательно изучает мои оценки, запросив у секретаря табель успеваемости и посещаемости. Читает рекомендации куратора и других преподавателей.

Осматриваю кабинет декана, блуждая взглядом по стене, увешанной различными дипломами, и по шкафам, заставленным книгами и папками.

Интересно, что от Павла Борисовича хотел Гейден? Может, тоже решил перевестись? Или вообще забрать свои документы из университета? Он не появлялся на учебе два месяца. Неужели хочет попытать счастья и сдать экзамены? Да некоторые преподаватели его за такой прогул даже к зачётам не допустят, не то что к экзаменам.

– Ангелина, меня немного смущает, что вы единственная, кто решился на обучение по обмену. Больше желающих не было, ну или это дело времени. Можете показать, откуда вы взяли информацию о гостевом вузе, была рассылка? – говорит декан и хмурится, сведя густые, похожие на еловые ветки, торчащие в разные стороны, брови.

– Да, ещё два месяца назад, – произношу поспешно.

Открываю ноутбук, разворачиваю его экраном к декану, демонстрируя письмо, прилетевшее на мою почту два месяца назад.

– Вижу-вижу… – Павел Борисович спускает очки на кончик носа и, смотря поверх них, бегло перескакивает по чёрным строчкам на экране. – Распечатайте мне, пожалуйста, экземпляр, Ангелина. Можете после занятий, знаю, ваша группа сегодня сдаёт зачёт.

– Конечно. Что-то не так? – спрашиваю, немного нервничая.

– Нет, всё так. Просто хочу подробнее ознакомиться с их курсом. Может, ещё кого-то отправим от себя. Я так понимаю, вас туда с радостью берут. Остается только сдать сессию, и можете ехать?

– Да, тест я сдала на девяносто пять баллов из ста возможных, – уточняю, заправляя волосы за уши.

– Сколько длится обучение?

– Семестр. Сессию по итогу сдавать там же.

– Думаю, мы можем вас отпустить, тем более программа, насколько я понял, более сильная и расширенная. Вам будет полезно, Ангелина. Ещё захотите потом совсем от нас уйти и перевестись туда, – добродушно говорит декан, откидываясь на спинку своего кресла.

– Что вы, мне очень нравится наш вуз. Мечтала попасть именно сюда, – произношу, прочищая горло. – Хочу его и закончить. Надеюсь, мне это удастся, – вырывается нервный смешок, надеюсь, звучит не очень самонадеянно.

Встаю на ноги, убираю ноутбук обратно в сумку и закидываю её на плечо. Натягиваю рукав блузки на ладонь, стараясь спрятать отвратительное кофейное пятно.

– Я полагаю, вам ничто в этом не помешает. Ещё на красный диплом пойдёте. Но… – Павел Борисович вновь двигает очки ближе к переносице. – Вам придётся по возвращении досдать недостающие в курсе дисциплины по нашей программе. И… оплату семестра так же придётся произвести. Желательно не задерживать. Знаю, что у вас было несколько отсрочек в том году.

Щеки опаляет жаром. Я переминаюсь с ноги на ногу, опуская взгляд на немного сбитые носки своих сапог.

– Я всё это понимаю. Отсрочки больше не требуются, я уладила этот вопрос.

– Похвально. Желаю вам удачи на зачётной неделе и экзаменах. Как все оценки будут проставлены в зачетке, можете забежать ещё раз, заодно напишете заявление о переводе, и я его сразу подпишу. Сильно заранее не будем это делать. Сессия всегда непредсказуемое время, – коротко хохотнув, говорит декан и отпускает меня, взмахнув рукой.

На выходе из кабинета я замечаю огромный подарочный пакет, выглядывающий из приоткрытой дверцы массивного деревянного шкафа, и думаю: может, мне тоже нужно что-то преподнести декану, перед тем как уеду на полгода в другой вуз?

Староста скинула в общий чат, в какой аудитории будет зачёт и что его начало сдвинули на двадцать минут – преподаватель попал в пробку из-за обильного снегопада.

У меня появились лишние двадцать минут, чтобы забежать в туалет и застирать рукав, пока пятно окончательно не засохло.

На лестничном пролёте между четвёртым этажом и выходом на чердак я замечаю Мирона.

Он прислонился спиной к стене, скрестив длинные ноги, и залипает в своём телефоне, быстро что-то набирая, барабаня пальцами по экрану.

Поправив ремешок сумки, хочу незаметно проскользнуть мимо, потому что у меня нет ни малейшего желания разговаривать с ним наедине. Я боюсь повести себя как влюбленная дурочка и истеричка, что уже было однажды.

Мирон вскидывает глаза от экрана, цепко проходится по мне взглядом, ныряя им в вырез на блузке, и растягивает губы в знакомом холодном оскале. Отталкивается от стены и вырастает прямо передо мной, преграждая путь в коридор четвёртого этажа, где толпятся наши одногруппники.

– Чего тебе от меня надо, Мирон? – произношу с вызовом, глядя в большие чёрные глаза.

Вчера я трусливо сбежала из его машины, сейчас мне бежать некуда. Только вчера с нами был его шутоподобный брат, сглаживавший натянутую ситуацию своими дебильными шутками, теперь мы одни.

Вдвоём. На небольшом клочке лестничного пролёта. Воздух электризуется моментально. Мне кажется, Мирон тоже это чувствует – невозможно не почувствовать.

– С чего такая уверенность, что это я? – насмешливо приподнимает бровь.

– Вас может перепутать только слепой.

– Хочешь сказать… – манерно растягивает слова, чуть меняя интонацию, которая тут же бросает меня в липкий пот, так сильно его голос становится похож на голос Марка, – … что совсем не сомневалась?

– Совсем, – слово царапает горло.

У меня такое чувство, что я двигаюсь по минному полю. Ступаю осторожно, едва касаясь почвы, и в любой момент могу взлететь на воздух. Адреналин впрыскивается в вены лишь от одного присутствия Гейдена рядом. Он решил меня проверить? Поэтому вчера на пороге дома Соколова появился Марк? Должен был сработать эффект неожиданности?

– Ну надо же. Какая проницательность, – хмыкает Мирон. – И не захотелось попробовать второго?

Он надо мной издевается. Хочет сделать больно. И ему, черт побери, это удаётся! Воздух спирает в лёгких как от удара.

– Почему же не захотелось? – теперь наступает моя очередь кривить губы в усмешке. – От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Может быть, твой брат будет даже лучше, чем ты? Или, может, замутим что-нибудь на троих? Ты сзади. Он спереди. Я посередине. Вы уже такое проворачивали? Делили девушку на двоих? – Вскидываю руку с оттопыренным средним пальцем и тычу ею Гейдену в лицо. – А вот это видел? Знаешь куда можешь пойти вместе со своим братом? В жо…

Гейден слизывает с губ капли моей слюны и резким движением опускает мою руку вниз. До боли стискивает запястья, так что я осекаюсь на половине слова и кривлю лицо.

– Хочешь, чтобы тебя выебали сразу двое или, может, трое, пятеро? Так покричи погромче, желающие сразу найдутся, – цедит сквозь зубы, приближаясь ко мне, так что мы почти соприкасаемся носами. – Или помогу тебе такое устроить. Только попроси.