Читать книгу: «Кельтский Мел», страница 6
041. Африка. Тонг раздумывает о последней битве
Тонг больше не встречал странного бога. Однако дарованное им спокойствие оставалось с Тонгом и помогало достойно ждать последней битвы. Мысли царя оставались невозмутимыми, даже когда случалось что-то волнующее, и его соплеменники кричали, переживали, хватались за голову, оружие и друг за друга. Тонг был свободен от суеты.
Был у спокойствия еще один плюс. Тонг перестал опасаться ухода. Ему было все равно, что последняя битва близко, и что он ее проиграет. Он хотел видеть на шаг дальше проигранной битвы.
Однажды вечером он устроился под тростниковым навесом и запретил соплеменникам тревожить себя, чтобы ни происходило. В благословенном одиночестве он мысль за мыслью обдумывал битву, свой уход и возможные последствия.
Битва неизбежно случится. Слишком много людей ее ждут. Слишком многие хотят убедиться в предначертанном исходе. Всякое человеческое существо страшно радуется возможности вскричать “Я знал! Я чувствовал! Я говорил!”. Это одно из кратких острых, но дешевых и бесполезных людских наслаждений, от которого не могут воздержаться даже не самые глупые из людей. Тут Тонг почувствовал, что он сворачивает с тропы обдумывания на тропу суждений. Он чуть качнулся, сменил ритм дыхания, очистил ум от ряби и вернулся к своим раздумьям.
Битва случится. Тонг, царь племени Тонга, ее проиграет. Будет много боли, крови и смертей среди людей Тонга и среди людей будущего прославленного победителя. Тонг не любил, когда проливалась кровь. Он убрал красный цвет из царских цветов и запретил кровавые ритуалы в своем царстве. Но в этом случае кровь прольется без меры. Когда последняя битва закончится, проигравшие и выигравшие, будут стараться заглушить боль, потери и пустоту шумным празднованием победы и скорбным плачем, но это не вернет ни одной жизни. Однако маятник качнется.
Равновесие начнет восстанавливаться. К концу третьей недели празднеств в честь владыки, так предсказуемо одержавшего победу в последней битве, все начнет меняться. Сначала в утреннем небе появятся и уже не поблекнут цвета поверженного царя Тонга. Чуть позже прогрессивная красильня на окраине деревни станет красить новые куски тканей и перекрашивать нераспроданные в цвета поверженного Тонга. И наконец на месте гибели царя Тонга шаманы зажгут поминальные костры и будут петь о том, что Тонг, сын божества, вознесся в небесную высь и присоединился к единому богу.
Такой исход устраивал Тонга. Но он чувствовал долг перед своими воинами и их семьями, он не желал им боли, потерь и смерти. Последняя битва – шанс царя Тонга вернуть этот долг, даже если никто этого не ждет и не просит. Цена последней битвы для Тонга будет самой высокой, почему же тогда не попытаться получить за нее максимум.
Часть 3
042. Петя, детство, детский дом
Петя рос в детском доме и родителей не помнил. Он был нескладным, длинным не по возрасту и не умел говорить. В три года его записали в недоразвитые и обращались соответственно. Петя о своей недоразвитости не знал, у него были другие беды.
Самой мучительной Петиной бедой был голод. Мальчик рос быстро и есть хотел все время. Он первым съедал свою порцию и всегда просил добавки, тянул руку к последнему куску хлеба. Это раздражало взрослых. Воспитатели больше любили или жалели маленьких, если они, вообще, кого-то любили и жалели. Петю ругали, говорили, что он вечно думает только, как бы самому наесться. Длинный, почему-то прихрамывающий и отстающий в развитии Петя не нравился многим взрослым в детском доме. Сам он этого не понимал, он был голодным и несчастным.
Одежда маловата, обувь впритык. Можно ссутулиться и надо сжать пальцы, чтобы влезть в ботинки, а то могут не взять на прогулку. На фоне голода и тоски эти мелочи детского дома не так уж и важны.
Иногда случались хорошие дни, когда детей одевали в новую одежду и кормили иначе, чем обычно. Петя запомнил слово “праздник”. В один такой день он даже не смог все съесть за столом и спрятал сперва в кармане, а потом под подушкой сладкую коричневую конфету, которая прилипла к сероватой наволочке и была с позором изъята нянечкой. Позора Петя особо не прочувствовал, а конфету было жалко. Но он усвоил урок, надо все есть сразу.
Зато назло всем бедам Петя прыгал выше всех. Он прыгал при любой оказии. Это была его личная мальчишеская радость. Он прыгал на кровати, чем злил нянечек. Он прыгал во время прогулки в сером дворике с облезлой скамейкой и песочницей, невзирая на жуткие башмаки и замечания воспитателей, которые через какое-то время махнули рукой на его занятие. Петя прыгал на песочницу, с бортика песочницы вниз и вдаль, а когда воспитатель уходил, прыгал со скамейки.
Он рассчитывал в скором времени прыгнуть выше забора и увидеть, что за ним. А потом он хотел перепрыгнуть через забор и навсегда уйти из детского дома. За забором шумели большие деревья, и иногда оттуда доносились странные звуки и запахи.
Петя не знал и не смог бы понять, что было за забором. По угрюмой иронии судьбы, там был дом престарелых, неврологический диспансер. Но ведь если ты можешь перепрыгнуть один забор, то справишься и с другим. Надо только не отступать.
Так Петя жил в провинциальном детском доме. Никому ненужный долговязый мальчик, не научившийся говорить в три года, вечно голодный, в тесной одежде, но радующийся каждой возможности забраться повыше и прыгнуть. Он не помнил родителей, он был мал и мало что запоминал.
Но самый страшный день в жизни, который, по спасительной иронии судьбы, стал самым счастливым днем его маленькой жизни, он запомнил. Запомнил картинку всего произошедшего у него на глазах, свой страх, страх всех детей, все звуки, все слова, все запахи. Петя запомнил день, когда его детдомовский голод и безнадега закончились навсегда.
043. Иван Петрович забирает Петю
Вертолет медленно, словно прицеливаясь, опускался рядом с тлеющими двухэтажными домами, окруженными пожарными автомобилями и машинами скорой помощи. Вода еще била из брандспойтов, хотя огня видно не было. В ста метрах от вертолета стояла бывалая медицинская машинка с красным крестом, и был раскинут брезентовый шатер.
Вот и прибыли. Иван Петрович, высокий и худой доктор, попытался вытянуть ноги в тесном салоне вертолета. Как же здесь все бесконечно грустно. Еще вчера, сидя на конференции, он и предположить не мог, что меньше, чем через сутки окажется в подобном месте и в таких печальных обстоятельствах. Это не в клинике работать с солидными пациентами.
Вертолет замер. Иван Петрович выглянул в круглое окно, взял свой породистый саквояж с уложенными инструментами и стал пробираться к выходу вместе с коллегами и местным начальством. “Ну, что ж, может, здесь сейчас я нужнее. Это всяко полезнее, чем сидеть на конференции. Вспомню молодые годы”.
В маленьком провинциальном городке случилась обычная трагическая история. Проводка или чайник загорелись в доме престарелых неврологических пациентов. Никакой сигнализации не было. 90-е годы, хорошо, что еда, крыша и какие-то лекарства были. Сторож спал или вышел, а может, его уже нет, – с этим позже разберутся. Сгорели или задохнулись многие несчастные обитатели печального дома. Огонь перекинулся на соседний такой же старый деревянный дом, детский дом. Детей, к счастью, вывели всех. Сестры и воспитатели оказались на месте, сориентировались и никому не дали пропасть. Собрали, вынесли, вывели, пытались успокоить и согреть до прибытия помощи.
Работы у врачей уже было немного. Местный голова испугался случившегося ЧП и закинул на место всех, кого смог достать, включая именитых участников конференции.
Иван Петрович прошел к несчастным.
В течение нескольких часов выжившие пациенты были загружены в подъехавшие машины скорой помощи. Параллельно грузили и тех, кому не удалось выжить. Вскоре подогнали автобусы для детишек.
Потянулась вереница построенных парами детдомовцев. Иван Петрович пригляделся. В последней паре шли двое. Один был на голову выше всех остальных детей, он сутулился, что странно для такого маленького и хромал. Что-то заныло у Ивана Петровича внутри. Он развернулся и пошел к детям. Почти пробежал вдоль необычно тихого детского строя и увидел белое с темными кругами под глазами лицо долговязого малыша из последней пары. Мальчик стоял, пошатываясь, может, надышался дыма, а может, был болен. В эту минуту Иван Петрович понял главное для себя.
Если считать от момента, когда доктор рванул к нескладному ребенку в последней паре и до момента, когда он принял одно из самых важных решений в своей и Петиной жизни, то прошло не больше двадцати секунд. А Иван Петрович был очень осторожным и вдумчивым человеком.
– Так, этого мальчика забираю на осмотр, это срочно, – посмотрев строго на сопровождающую воспитательницу или медсестру, сказал Иван Петрович, – Надо было сразу мне его показать.
Женщина хотела что-то сказать. Но ее уже подгоняли к автобусу. Начальник махнул рукой разрешительно. Иван Петрович взял Петьку за руку, потом оглядел его, еще раз поразился его бледности, взял на руки и понес в шатер.
В этот день Петина жизнь изменилась навсегда.
044. Виктор думает над делом
Скоропостижно сгоревшие сервера компании ASProtection погрузили Виктора в размышления. Возгорание могло случиться из-за стечения неблагоприятных обстоятельств. Но настораживало то, что сгорели именно те сервера, с которых атаковался IQuest. Сгорели как будто прицельно, и произошло это через неделю после не слишком эффективной разведки боем, организованной Владом. Неужели атака на IQuest была проведена так бесхитростно, что ее источник быстро нашли и ликвидировали, используя технические ресурсы самого Влада?
Было точечно уничтожено самое ценное оборудование, в отсутствие людей, то есть без потенциальных жертв и свидетелей.
Атака ASProtection на игровой сайт пользы для Виктора не принесла.
Единственной ниточкой к IQuest был Рон – сотрудник коммунальных служб, с которым Виктор столкнулся на набережной. Виктор узнал, кто был доставлен в больницу с тяжелыми травмами в субботнее утро. Найти среди бедолаг Рона не составило труда. Рон действительно работал в муниципальном хозяйстве и был решительно ни в чем не замешан. Подступиться к нему было невозможно, не выдав себя.
Интересно было другое. Кто вызвал скорую? На пульт скорой помощи поступило два вызова. Первый вызов, поступил по внутренним каналам. Записи звонка не было. Была отметка диспетчера, который подробностей не помнил. Этот вызов очень интересовал Виктора, но концов он не нашел.
Второй вызов поступил чуть позже от пробегавшей мимо Рона спортсменки. Ничего подозрительного. Кто-то должен был наткнуться на Рона. Бегун на набережной Питере в субботу утром реален даже самой холодной зимой. Информативно второй вызов полностью продублировал первый.
Виктор допускал, что первый вызов был сгенерирован технически. Это можно сделать, если внедриться в сеть спасателей. Тогда логично предположить, что и пожар в офисе ASProtection мог быть результатом техногенной атаки с внедрением в локальную сеть. Тот же стиль.
Но были у Виктора и сомнения. Может, надо было оставить это мутное дело. Оснований для расследования было мало. Старый листок с предсказаниями геймеров и все. С каждой попыткой продвинуться Виктор глубже увязал. Информации не прибавилось, а инцидентов уже было два – столкновение на набережной и пожар в офисе ASProtection.
Следующая загадочная воронка должна была появиться во Франции. Место и время были известны. Как это объяснять начальству, было непонятно.
045. Африка. Последняя битва Тонга
День последней битвы наступил. Все явленные предначертания были против Тонга – от цвета утренних небес до криков глупой птицы секу, горланящей с самого восхода. Кроме свежих плохих примет, обступивших поле битвы, против Тонга были почтенные древние пророчества, священные сказания, чуткие шаманы и красильня в лавке ткачей, уже месяц как использующая цвета противника Тонга для выделки ткани и ковриков.
На горизонте колыхались копья противника. Воины Тонга выстроились широкой дугой. Они не хотели умирать. Но они были воинами и поступали как должно. Они ждали, когда Тонг призовет к атаке, начнется битва, многие полягут, а в их семьи придет беда, плен, изгнание, разорение и скорбь. Но этого не случилось.
Когда противоборствующие стороны сошлись так близко, что могли разглядеть орнаменты на одеждах и боевой раскрас на лицах друг друга, Тонг вышел вперед. Он поднял копье, раскрашенное в его, Тонга, два царских цвета, и вызвал будущего победителя на поединок.
– Я буду сражаться один, – сказал Тонг, – Ты можешь сражаться против меня сам или выставить столько воинов, сколько тебе вздумается, а сам можешь выйти плечом к плечу с ними или спрятаться за их спины. Выходи, я жду, – здесь Тонг назвал имя своего противника и будущего победителя. Он никогда не боялся произносить имен своих врагов. Но история не захотела сохранить это имя.
Легенды и сказки, песни шаманов и рисунки на скальных камнях по-разному описывают дальнейшее развитие событий. И нет возможности установить единственно подлинную истину.
По одной версии, Тонг сразил своего победителя и семь его воинов, поднявших на него копья. Был в этой битве момент, когда враги начали одолевать Тонга, но тут, по преданию, с небес упали два или три камня и поразили соперников Тонга. Тонг уже был ранен, и он погиб. После этого поединка война закончилась. Немногочисленных погибших погребли. Тонг был вознесен на небо, как божий сын. А племя Тонга множилось и процветало на исконных землях.
По другой версии, против Тонга вышел его будущий победитель и три дюжины лучших его воинов. Они убили Тонга, хотя он сражался как страшный, но хладнокровный лев. Последний удар уже раненому Тонгу нанес его победитель и замер с копьем в теле Тонга, надеясь, что его запомнят, как великого воителя и сокрушителя царя Тонга. Но этого не случилось, его не запомнили. Зато битва закончилась сразу после гибели Тонга, и множество его воинов и их семейств не погибли в этот день, а ушли в иные земли. Они считали, что Тонг, сын божества, даровал им жизнь, отдав свою, и был вознесен на небо.
По третьей версии, войско Тонга не оставило своего царя, когда увидело, что победитель вышел на бой не один. И была битва. Небеса много раз меняли свой цвет, пока шло сражение. Было пролито много крови. Тонг и его победитель погибли в этой битве. С ними полегло немало людей. Тонг, сын божества, был вознесен на небо к единому богу. Племя его рассеялось по континенту. Воины его прослыли бесстрашными и верными, и им были рады в любом войске.
Самому Тонгу больше нравится первая версия. Но он на ней не настаивает. Только улыбается и подбрасывает поочередно два или три небольших камня.
046. Чат ITeam – планы на этап в Париже
В чате команды ITeam было оживленно. Все собрались, чтобы обсудить дальнейшие действия.
Чат ITeam
Дашка. Всем привет. Покупка кельтского мела сложностей не вызвала. Хранить его надо как-то особенно?
Мастер. За мел не беспокойся, с ним ничего не случится. Испортить его нельзя. Его можно потерять или еще как-то утратить.
Laura_79. Что теперь?
Мастер. Все идет по плану. Следующий этап в Париже в конце июня. Там будет вторая воронка. Встретить ее должны Дашка и еще два участника. Дашка, ты не против?
Дашка. Возражений нет.
Мастер Софи. На месте, кроме Дашки, нужен второй участник – желательно кто-нибудь местный или говорящий на французском языке. Решайте. У нас есть кандидатура третьего игрока. Мы не можем настаивать, но это человек с хорошей подготовкой.
RiderX. Вы, Софи, нам говорили, что Мастера не могут участвовать в реальных этапах. Это изменилось?
Мастер Софи. Не изменилось. Предлагаемый нами человек не Мастер IQuest. Но уровень его компетенции таков, что некоторые решения он может просчитать быстро. Так подготовить кого-то из вас, мы не успеем. Поэтому этого игрока мы вам ответственно рекомендуем. Второго участника выбирайте сами. Если будет несколько кандидатур, то найдется работа для всех. Важно, что к воронке должны прийти трое, включая Дашку с кельтским мелом и слезами принца Руперта.
Zoe. Есть ли угрозы для Дашки в Санкт-Петербурге и для команды в Париже?
Мастер. Сейчас нет угроз. Но мы ожидаем, что на этапе в Париже будет представлена противодействующая сторона.
RiderX. А что именно они могут сделать?
Мастер Софи. Это охранители. Их цели противоположны нашим. Судя по первому эпизоду, они поставили задачу разрушить воронку. У них есть график прибытия воронок. Там указано три места: Санкт-Петербург – Париж – Санкт-Петербург. У охранителей нет информации об артефактах. Это важно. Помните об этом, не обсуждайте в реале наши действия и следите, чтобы к вашим аккаунтам никто не получил доступа.
047. Мартин хочет участвовать во втором этапе игры
Мартин вышел из квартиры на последнем этаже дома в Batignolles. Он нажал кнопку вызова, подождал пока узкий и пахнущий лакированным деревом лифт появится за кованой решеткой, открыл скрипучую дверцу, спустился вниз, махнул рукой невидимой консьержке мадам Диаз, обитающей за стеклянной перегородкой, отразился в немолодых зеркалах маленького вестибюля, толкнул тяжелую входную дверь, спустился по двум ступенькам и оказался на улице семнадцатого округа города Парижа.
Мартин прибыл в Париж пару лет назад. После переезда он на несколько месяцев забросил IQuest. Свалилось много забот, жизнь в новой стране требовала сил и внимания. Но постепенно сложился устойчивый и понятный ритм. По будням работа, занятия языком, тренировки. По выходным поездки, встречи с приятелями, пробежка, вылазки в кино и всякие места. Ритмичная рутина помогала привыкнуть к жизни на новом месте. Все обустроилось. Мартин вернулся в IQuest. Вскоре в IQuest начались реальные этапы.
Конечно, когда стало ясно, что следующий этап в июне будет в Париже, Мартин вызвался в нем участвовать. Не получится в основной тройке, он будет помогать или просто будет где-то рядом. Мартин хорошо знал французский, говорил с небольшим акцентом, понимал практически сто процентов. К тому же, если понадобится, то он был готов физически и отлично ориентировался в центре города. Как инженер и программист он тоже мог быть полезен для игры.
048. Как Петя рос в семье Ивана Петровича
Когда Иван Петрович привез Петю домой, изменилась жизнь самого Ивана Петровича, его жены Нины и Пети. Петя медленно привыкал к новой семье. Сперва он ждал подвоха со всех сторон – от открывающейся двери, от звонка телефона, от звука своего имени. Не ходил лишний раз по дому. Боялся взять в руки чашку, подвинуть тарелку, пойти в туалет. И по-прежнему ничего не говорил.
Когда Иван Петрович был дома, то они с Петей всегда были рядом. Это было самое спокойное время для малыша. Он пристраивался рядом с Иваном Петровичем. Иван Петрович читал ему, вручал игрушку, книжку, карандаши, и так они бок о бок проводили время.
Все менялось, когда Иван Петрович уезжал на работу. Больше всего Петя боялся, что Иван Петрович не вернется, а вместо него вернется прежняя жизнь за забором детского дома, голод и безнадега. Петя садился в прихожей на пол или на край ящика с обувью и тихонько раскачивался из стороны в сторону, коротая страшное время неопределенности.
Сердце Нины почти разрывалось при виде этого, хотя Иван Петрович ей объяснил, что это типичное поведение чувствующего себя неуверенно ребенка. Проще стало, когда Нина догадалась не пытаться увести Петю из прихожей, а принесла ему туда игрушки. Машинки, конструкторы и потертые деревянные кубики, в которые играл еще сам Иван Петрович в суровые советские годы, перекочевали в переднюю. К машинкам и конструктору Петя поначалу отнесся без интереса. Зато мог часами строить башни из кубиков, а потом строить опять и опять, если они рассыпалась от его неосторожного движения. Петя с детства был упорным.
Время, еда, тепло и забота постепенно должны были сделать свое дело.
Но Иван Петрович не полагался исключительно на время и заботу. Он был педантом и делал все важное системно и методично. Петю осмотрел педиатр, были сделаны необходимые анализы и исследования. Все было в норме. Но ребенок по-прежнему не разговаривал и казался родителям очень напряженным и несчастным. Нина предложила отвезти Петьку к детскому психологу. Иван Петрович невысоко ценил психологию, как научную дисциплину, но это предложение навело его на мысль. Он решил посоветоваться со своей однокашницей Верой Заславской.
