Читать книгу: «Анемия», страница 4
– Надеюсь, доктор Хендерсон не даст чуме разлететься по всему Лавенхему.
Священник подошёл к Аннике и стал смотреть на удаляющиеся фигуры. Закат превратил их в красные пятна, которые вскоре исчезли за горизонтом.
– О какой чуме вы говорите? – пришла в себя Анника.
– В соседних городах чума забрала уже тысячи жизней. Она добралась даже до Чэлсворта, а теперь и до нас.
Шефер вспомнила, как девушка в библиотеке говорила про этот город. Теперь Хендерсон точно не уедет из Лавенхема. Он будет бороться с чумой.
«Чума, – это слово неприятно отозвалось по всему телу Анники. – Ричард знал о ней. Значит, мне придётся помогать ему».
– Зря вы приехали сюда, – тяжело вздохнул отец Иоанн. – Наш город превращается в цитадель Божьего гнева. Как бы мы не превратились в соляные столпы.
– Сомневаюсь, что это возможно. Разве что в трупы.
В отличие от Анники, священнику подобное высказывание показалось смешным. Он хмыкнул и отошёл в сторону.
Свечи в церкви уже горели. Богато украшенные стены и «небеса» говорили о некогда великом прошлом Лавенхема. Что же такого произошло, что теперь приезжих уговаривают покинуть его? Фрески на потолке кружили голову от множества деталей. В такие изображения можно всматриваться вечно, и каждую секунду будешь находить новые детали, скрытые до этого. А ведь когда-то Анна любила ходить по музеям и всматриваться в работы художников. Любила потому, что только так она могла забыть о том, что ждёт её дома.
– Прошу, посидите рядом.
Священник, как и Анника, любовался окружающим великолепием храма. Только она стояла возле выхода, боясь подойти ближе.
Неуверенными шагами, Шефер направилась к служителю. Каждый шаг давался сложнее предыдущего, и, когда она наконец села, огромный камень свалился на хрупкие плечи. Неприятное ноющее чувство вспыхнуло по телу Анники, въевшись в каждую клетку.
– Я видел вас в саду, – начал он. – Мне показалось, вы чем-то удручены. Вы можете поделиться со мной.
Анника молча всматривалась в разноцветную плитку под ногами. Говорить о своих переживаниях чужому, пусть и священнику, было для неё неприемлемым.
– Это связано с тварями? Вы ведь искали информацию о них.
– Частично.
– Если вы будете держать всё в себе, то сожаления сожрут изнутри. Как часто вы разговариваете с Богом?
– Никогда.
Отец Иоанн замолчал.
– Как я могу разговаривать с ним, если давно стала его врагом? – после этой фразы слёзы скопились в уголках глаз. – Я сама с собой разговаривать не могу.
– У Бога нет врагов! – воскликнул священник, высоко подняв брови от удивления. – Кто вам такое сказал?
– Я это чувствую.
– Не говорите глупостей! Всё, что Он делает, ради вас! Даже если вам кажется, что это не так!
Анника подняла глаза на статую Христа. Свет от свеч придавал его образу строгости и сочувствия. Он, как и Анника, не смотрел на человека. Он будто тоже о чём-то задумался. О тяжёлом. Неземном.
Что это было за существо, которое предложило Анне сделку? Как оно могло выглядеть? Может, это и был Бог?
«Да, не так я его представляла, – подумала Анника. – Хотя, я никак его не представляла».
– Поэтому отриньте эти мысли! Бог даёт испытания, чтобы вы могли познать себя и окружающий мир. Если вам тяжело, значит, вы на правильном пути. И вскоре, вы будете вознаграждены.
– А если я не хочу проходить через эти испытания? Что тогда?
Служитель сжал губы и стал осматриваться по сторонам. Его блуждающий взгляд остановился на небольшой фреске, где изображалась Дева Мария с большим горящим сердцем.
– Видите её? – кивнул в сторону отец Иоанн. – Фреска повреждена. Если стена не обработать должным образом, краска будет плохо держаться и в скором времени вовсе посыпится. Также и с нами. Бог даёт испытания, в которых события подготавливают нас для чего-то великого. Для знаний. Что есть Бог, если не Всезнание и Милосердие?
Последний вопрос Анника повторила про себя. В чём же заключалось милосердие, когда «Бог» отправил её сюда? В эпицентр обращённых и чумы.
– Знаете, мы все виним себя в чём-то, – голос служителя вдруг стал тише. – За то, что сделали. И за то, что не сделали. Нам, людям, свойственно ошибаться. И любую ошибку можно исправить.
– И какую ошибку хотите исправить вы?
Священник легко улыбнулся, но в глазах засверкали слёзы.
– Я бы спас моего Павла, конечно.
– Но, – протянула Анника, не понимая сказанного, – Как же вы хотите исправить эту ошибку?
Отец Иоанн задумался. Видимо, Анника задала именно тот вопрос, на который он хотел найти ответ. Шефер наблюдала, как на сухом лбу то появлялись, то исчезали морщинки. Кривые от артроза пальцы подрагивали, когда священник брался за ткань одежды.
Солнце уже село, но последние лучи выглядывали из-за горизонта. Мягкий свет очерчивал по контуру лицо отца Иоанна. Когда Анника мысленно провела линию до носа, священник подскочил с места и удалился.
Такой резкой перемены Шефер не ожидала. Она следила за качающейся фигурой. Служитель зашёл в исповедальню. Послышался щелчок. Обратно отец Иоанн шёл с небольшой деревянной коробочкой.
Сев рядом, он долго поглаживал тёмное дерево.
– Я должен был отдать это Павлу, – его голос охрип. – Тогда бы он не превратился… в тварь. Почему же я не сделал это, когда он сказал, что его преследуют?
После паузы, он ответил сам:
– Наверное, потому, что счёл это за игры воображения. Он ведь любил фантазировать.
Отец Иоанн медленно открыл коробку. Внутри на красной ткани лежал пистолет. Он был украшен резными покрашенными в золото узорами. Длинное дуло и рукоятка находились почти в одной плоскости, что было характерно для средневековья.
– Разве священники должны хранить подобное? – усомнилась Анника.
– Нет, – признался служитель. – Но в борьбе с тварями нет другого пути.
Коробка закрылась. Отец Иоанн ещё недолго смотрел на неё, а затем протянул Шефер.
– Если вы хотите остаться в Лавенхеме, я прошу принять это. В знак знакомства.
– Но ведь вам тоже надо обороняться.
– Вы же видели, как я орудую садовыми ножницами, – засмеялся он. – А вот вы будете идеальной жертвой для тварей. Так я буду знать, что спас хотя бы вас.
Шефер потянулась, чтобы взять подарок, но неожиданно застыла.
«Было бы оружие…» – так она подумала, когда размышляла об убийстве графа Уилтшира?
«Это было услышано. Конечно», – недовольно заключила Анника.
Руки долго не слушались. Она не хотела идти на поводу сущности. Но… можно взять оружие и не использовать его. Верно?
– Спасибо, – печально поблагодарила она, понимая, что всё ближе к своему предназначению. – Мне нечего дать вам в ответ.
– Ваша безопасность будет прекрасным подарком для меня.
Коробка жгла. Несуществующие выстрелы звучали в голове. Совсем рядом. Дуло пистолета смотрело на Аннику. Одно короткое движение, и пуля окажется в её лбу. Будет ли она помнить эту боль после смерти? Ведь прошлые раны до сих пор не зажили.
Девушка с жемчужной серёжкой
Анника рассматривала пистолет всю ночь. На рукояти она нащупала несколько глубоких царапин, а краска на узорах уже сыпалась. Как вообще оружие попало в руки священника? Анника хотела спросить об этом отца Иоанна, но тот ушёл прежде, чем она успела это сделать. Останавливать его ради такого глупого вопроса она не посмела.
Слухи о чуме разлетелись раньше, чем Шефер вернулась в трактир. Она вслушивалась в разговоры прохожих за окном даже ночью.
– Сначала твари, а теперь чума. Если Бог так разгневался, то почему он не может сразу утопить нас, как во времена Ноя, – говорил один женский голос.
– Согласна с тобой, – второй голос был очень спокоен на фоне первого. – Так бы мы не мучились. Подохли бы и всё.
– Может уедем? Лавенхем превращается в ад.
– Ты думаешь, что мы сможем сбежать от чумы? – хмыкнула женщина.
– От чумы не знаю, но тварей там точно не будет!
– С чего ты взяла? Часто из города уезжаешь?
– Я – нет, а вот мой знакомый торговец – да. Он говорит, что нигде больше нет тварей. Только у нас!
Сначала Анника слушала сплетни через слово, едва улавливая о чём идёт речь. Но после размышлений незнакомок о тварях, что-то щёлкнуло. Теперь голоса стали отчётливее.
– Откуда у нас твари, ты когда-нибудь задумывалась?
– Нет, – неуверенно ответила та, которая в начале была спокойна.
– И никто не задумывался! А что ещё хуже, всем всё равно! Даже констебль не хочет устроить охоту на них.
– Так может…
– Чё вы тут языки мозолите? – их перебил мужской голос, по которому Анника сразу узнала трактирщика Адоная. – Идите по домам!
– Чего ты кричишь, как дурной? – обиделась одна.
– Мы вообще-то беспокоимся за жителей нашего города, – ответила другая.
– Вы не беспокоитесь, а только сплетни распускаете! Лучше бы дома сидели, чтобы эта дрянь не распространялась!
Дверь трактира громко захлопнулась, и женщины ушли, по пути обсуждая грубость Адоная.
Уснула Анника только под утро с пистолетом в руках. В комнате было холодно, а тонкая ткань, которая должна была служить одеялом, совсем не грела.
Проснувшись, Шефер сразу посмотрела в окно. На улице было темно. Плотные грозовые тучи расстилались по всему небу. Никакого намёка на тепло и солнце. Понятно, почему Анника чувствовала себя не лучше варёного овоща. Голова трещала. И общая слабость не давала Шефер встать с кровати до обеда.
Когда же Анника всё-таки собралась с силами и спустилась в таверну, она обнаружила одиноко стоящего Адоная Гиббора. Он скучающе пил что-то из пивного стакана.
– Как-то сегодня пусто, – начала Анника, сев за стойку.
– Виктор и Ричард устроили карантин. Теперь все должны сидеть дома.
– Плохо…
– Пообедаете?
– Не откажусь.
После согласия Анники Адонай взбодрился и ушёл на кухню. Вернулся он вскоре с полной тарелкой еды. Шефер вдохнула запах жаренного мяса и варёной картошки, и живот жалобно заурчал. Гиббор засмеялся.
– Сколько вы уже не ели?
– Не знаю. Лет пятьсот? – она проткнула кусок мяса и закинула в рот.
Анника закатила глаза от удовольствия. И вправду, когда она в последний раз ела? До сегодняшнего дня она и не чувствовала голода. И если бы не карантин, она бы сразу отправилась в город, чтобы поговорить с констеблем.
– Послушайте, – обратилась Шефер, когда тарелка оказалась пуста, – Как давно в городе появились обращённые?
– Лет пять назад.
– Что?! – воскликнула Анника, округлив глаза. – Пять лет?
– Примерно, – безразлично ответил Адонай, наливая кружку пива. – Может чуть больше. Может чуть меньше.
– И вы до сих пор не знаете, откуда они появились?
– Этим занимаются констебль Барнс и доктор Хендерсон. Обычные люди всё равно ничем помочь не могут.
Анника ничего не ответила, но новость о том, что обращённые существуют в Лавенхеме уже около пяти лет, повергла её в шок. Тогда понятно, почему женщины возмущались бездействием констебля.
– Вам тоже не советую лезть в это, – вдруг грубо сказал трактирщик, поставив стакан рядом с Анникой. – Уже много людей погибло, истребляя их.
В трактир залетел Конрад. Он оказался у стойки раньше, чем Анника поняла, что это он. На его лицо был натянут капюшон, а опухшие глаза говорили о долгой бессонной ночи. Страдальческая гримаса делала его похожим на Хендерсона. Анника непроизвольно скривилась.
– Мистер Хендерсон просил приготовить еды на день, – хрипло произнёс Конрад, облокачиваясь на стойку.
– Всё настолько плохо? – спросил Гиббор без интереса.
– Отвратительно. Мы были совсем к этому не готовы. Мистер Хендерсон успел приготовить только основу для сыворотки. А там больна вся семья.
Трактирщик покачал головой.
– Скоро будет готово.
– Спасибо.
Барнс-младший упал на стул. Его голова почти касалась груди. Глаза медленно закрывались, и когда сон почти овладевал Конрадом, он вскакивал с места. Так происходило пару раз. И в конце концов, он со всей силы ударил себя по щекам.
– Я не думаю, что это поможет, – с жалостью сказала Анника, когда Конрад сел на место.
Он посмотрел на неё. Долгое время стояла тишина. А когда Конрад опомнился, то сразу же вскочил и поклонился.
– Простите, миссис Шефер! – вскричал он, не поднимая глаз. – Я вас не заметил!
– В твоём состоянии я удивлена, что ты на ногах стоишь.
Конрад слабо улыбнулся.
– Мистер Хендерсон в ярости от этой ситуации. А я напуган до чёртиков, – он задумался. – Не знаю, что меня пугает больше – своя смерть или чужая.
– И то, и другое – так себе, – ответила Анника, вспоминая ощущения после смерти. – Вы лечите только вдвоём?
– Я лишь помогаю. Так что, можно сказать, что мистер Хендерсон один.
– Хорошо, что он не уехал в Чэлсворт.
– Слава Богу! – громко, будто пытаясь докричаться до Создателя, сказал Конрад. – Не представляю, что тогда бы началось!
«Дьявол и Бог уже давно слились воедино», – эта фраза Ричарда хорошо отпечаталась в памяти Анники. И теперь восклицание Барнса-младшего звучало в каком-то роде смешно. Ведь, услышь его Хендерсон, он наверняка сказал бы что-то поучительное.
Адонай Гиббор вышел из кухни с большой сумкой. Когда она оказалась на стойке, Анника ощутила жар.
«Так и до доставки недалеко», – подумала она, сдерживая смешок.
Прежде, чем Конрад ушёл, Анника остановила его у выхода.
– Хендерсон взял с меня обещание, что я должна буду помочь ему в борьбе со смертельной болезнью. Думаю, настало время исполнять обещание.
– Что? – не понимал Конрад. – Но вы же ничего не смыслите в медицине.
– С чего это? – скрестила руки на груди Шефер. – Если бы я не понимала в медицине, то стал бы Хендерсон просить меня о помощи?
Конрад задумался. Информация до него доходила долго, но всё же через время он ответил:
– Как же вы вовремя прибыли в Лавенхем! – он снова задумался. – Это очень смелый поступок с вашей стороны. Помогать заболевшим чумой не каждый решится.
Всю дорогу Конрад молчал. Его шаги были тяжёлыми, а корпус постоянно наклонялся вперёд. Анника боялась, как бы он не упал по пути. Дотащить его было бы весьма проблематично. Но к счастью для них двоих ничего подобного не произошло.
Дом семьи находился в самом центре Лавенхема. Когда Анника проходила здесь в прошлый раз, он казался более живым. Сейчас не было никого, кроме Анники и Конрада. Неужели жители были настолько послушны? Шефер сразу вспомнились дни, когда во времена Анны случилась эпидемия. И тогда цивилизованные люди даже не думали сидеть дома. Странно получается. Зависело ли это от власти? В Лавенхеме все знали констебля Барнса и доктора Хендерсона, и полностью доверяли им. Пусть и существуют люди, которые недовольны неким бездействием. Но может, это не бездействие? А затишье перед бурей?
В доме пропахло спиртом и гнилью. Конрад протянул Аннике подобие маски, и надел такую же на себя.
Она шла за Барнсом по маленьким комнаткам с зашторенными окнами. Семья была небогата, но в доме присутствовали интересные портреты и бюсты, которые могли бы купить ценители. Конечно, не в это время.
Грозные мужчины смотрели на Аннику с высоты холста, а безжизненные каменные скульптуры женщин провожали её взглядом. Хозяева этого дома были не рады видеть незнакомку.
Подумав об этом, Анника дёрнула плечом. Чьи-то руки попытались схватить её. Призрачные пальцы с длинными ногтями, в которых застряла кладбищенская земля, скользили по шероховатой ткани плаща. Эта грязь пачкает всё, к чему прикасается.
«Нельзя испачкать грязную скатерть, моя дорогая», – смеялся рядом муж.
Шефер сглотнула. Во рту заскрипели маленькие камешки.
Её отвлёк громкий детский кашель. Он был ужасен, отвратителен и полон боли. Вместе с кашлем выходило столько звуков, что мурашки побежали по спине Анники. Она слышала эти звуки раньше, когда работала в больнице. Именно после этого муж стал таким…
Заметив рядом с Конрадом Аннику, Ричард медленно встал.
– Я знал, что вы придёте.
– А я думала, что вы отправите приглашение.
– Прошу простить мою бестактность, – не то с юмором, не то всерьёз говорил Ричард. – Я должен был предупредить вас лично.
Хендерсон кивнул Конраду. Он понимал, что пути назад уже не было. Анника пришла в самый эпицентр чумы, и если она действительно хоть что-то понимает, то процесс лечения можно было ускорить.
– Раз так… Посвящу вас в то, что происходит.
– Благодарю.
Они вышли на кухню, где Конрад сразу расположил припасы. Некогда аппетитный запах еды превратился в смрад. Ощутив его, Анника сразу натянула маску на прежнее место. Ричард с Конрадом же не побоялись необычных ароматов.
– Отец семейства вернулся из Чэлсворта, – начал Ричард, снимая огромные кожаные перчатки. – А учитывая последнее письмо, чума там в самом разгаре. Не знаю со сколькими людьми он встретился, и скольких заразил. Но нужно готовиться к худшему. Эта чума поражает быстро, и реагировать приходится моментально.
– Конрад сказал, что основы для сыворотки готовы, – Шефер не могла перестать думать о запахе. – Эта сыворотка проверена на ком-нибудь?
– Я доктор, – устало процедил Ричард. – И не собираюсь вводить неизвестные лекарства.
– Какой состав этих «лекарств»?
Хендерсон надменно поднял бровь. Он долго молчал, нагнетая обстановку. Но затем снисходительно улыбнулся, всё больше зля Аннику.
– Они стоят в моём кабинете. Можете посмотреть.
– Но, мистер Хендерсон, – вдруг встревожился Конрад.
– Если миссис Шефер так уверена в своих познаниях, пусть сама разберётся, – он направился в сторону ванной комнаты, но остановился. – Я как раз собирался туда, чтобы закончить начатое. А ты, Конрад, присматривай за состоянием больных. Давай им больше питья. Особенно ребёнку.
– Хорошо, – без радости сказал Конрад, нанизав картошку на нож.
На улице Анника не могла нарадоваться свежему воздуху. Она жадно вдыхала его, но незаметно для Ричарда. Он шёл рядом, постукивая тростью. В этот раз Хендерсон сильно опирался на неё. Или же Анника просто не замечала этого раньше?
В больнице ничего не поменялось, а запах лекарств показался Шефер приятнее.
Зайдя в кабинет, они встретились с женщиной. Анника замерла. Настолько она была грациозна, что больше походила на античную статую. Светло-русые волосы волнами падали на узкие плечи. Голубые глаза вспыхивали от солнечных лучей, а затем превращались в согревающие серые угольки. Аристократические тонкие черты лица приковывали взгляд. И большие жемчужные серьги. Они выглядели дорого, но было непонятно: они украшают женщину, или женщина – их?
– Что ты здесь делаешь? – с ходу спросил Ричард, снимая с себя верхнюю одежду.
– О, – сладко протянула женщина, заметив Аннику. – Ты снова с этой… любопытной женщиной.
– Если у тебя нет дел ко мне, прошу, уйди.
Шефер аккуратно переместилась ближе к столу. Так незнакомка была напротив неё.
– Простите, что мешаю вашему уединению, – продолжала она.
Ричард отреагировал мгновенно и в следующую секунду уже держал трость возле горла женщины. Анника вздрогнула.
Муж тоже делал так. Только вместо трости у него был любимый походный нож, который она же и подарила. Если бы Анна знала об этом, то двести раз подумала о том, что подарить.
В отличие от Анны, незнакомка держалась гордо и даже не моргнула, а только протяжно вздохнула.
– Какой-то ты нервный, Ричард, – она аккуратно попыталась опустить трость, но та оставалась на прежнем месте. – Что ж… меня послал Виктор. Сказал, что граф Уилтшир будет через месяц.
Хендерсон отпустил женщину.
– Меня зовут Мета Охман, – она потеряла всякий интерес к Ричарду и подошла к Аннике. – Я бывшая жена этого грубого врача.
Шефер посмотрела на Ричарда. Он нервно поправлял воротник рубашки.
– Анника Шефер, – она протянула руку, но сразу убрала её, поняв, что этот жест не уместен для этого времени.
Мета заметила неловкие движения и ухмыльнулась. Скрывать своё надменное отношение она даже не пыталась. Её высокомерие читалось во всём: в глазах, в улыбке, в поднятой голове, в постоянно играющих бровях. Она идеально подходила Хендерсону. Странно, что она была именно «бывшая жена».
«Подобное к подобному», – фальшиво пропел призрак за спиной.
Анника незаметно для себя цокнула. Вокруг были одни раздражители. Нужно было сидеть в комнате.
– Не советую проводить с ним много времени, – продолжала смеяться Охман. – Его занудство затягивает и выбраться из него очень сложно. Но не знаю, может вы тоже такая…
– Мета! – крик Ричарда разлетелся по стенам.
Охман наклонилась к уху Шефер и произнесла:
– Захотите пообщаться – заходите ко мне. Мой дом рядом со зданием констебля.
Последний её взгляд был адресован Ричарду. Мета вышла грациозно, как победительница. Каков бы не был исход, она была уверенна в победе.
В воображении Анники мелькнули образы кровожадных обращённых, которые разрывают её на клочья. Лужа крови блестела в свете луны. Обезображенные в бою лица обращённых испачканы кровавыми массами. И где-то вдалеке стоит неизвестный призрак, который наблюдал за настигающей Мету смертью. Что испытывал призрак, глядя на столь живописную картину «смерти»?
– Вы становитесь всё популярнее, – грубо сказал Хендерсон, расставляя пузырьки на столе.
– Да, – кратко ответила Шефер, изгоняя безумные мысли о смерти.
– Не думал, что даже Мета заинтересуется вами, – лёгкая улыбка украсила лицо врача.
– Скорее всего её интерес ко мне вызван вами.
– Что вы имеете в виду? – хмурился Ричард.
– Вы же её бывший муж. А теперь рядом с вами ошивается какая-то неизвестная женщина. Конечно Мета будет интересоваться кто я.
Хендерсон засмеялся. Анника не заметила, как сама расплылась в улыбке. Некогда грубые черты лица доктора превратились в мягкие, почти детские. Волна радости быстро пронеслась по телу Шефер, но также быстро испарилась. Она снова вспомнила мужа. Когда-то и он был таким.
Красная жидкость переливалась в стеклянных сосудах. Один из них Ричард протянул Аннике. Пробка открывалась с трудом. Но как только послышался хлопок, из пузырька донёсся резкий запах.
– Это кровь?! – скривилась Шефер, убирая лекарство подальше от себя.
– Странно. Вы знакомы с медициной, но боитесь крови?
«Действительно. Как тогда ты смотришь на свои руки, которыми убила меня?»
– Я просто, – запнулась она, подавляя рвотный рефлекс.
Ричард смочил платок лекарством, отчего тот стал пахнуть травами, а затем протянул его Аннике. Тошнота прошла мгновенно, но от перенапряжения заболела голова.
– Простите. Я… стала очень чувствительна к резким запахам. Тем более крови.
– Вам не за что извиняться. Только вот помогать нам с больными у вас не получится.
– Нет!
Шефер откинула платок и уверенно встала рядом с открытым пузырьком. Металлический привкус медленно проявлялся на языке. Вспышки из прошлой жизни возникали перед глазами и смешивались с реальностью.
Муж стоял рядом, размахивая руками. За ним стояла другая фигура. Женская. Слова мужа было сложно разобрать, но Анника понимала, что он не просто кричит, он орёт. Из его рта вылетали слюни. В глазах от ненависти полопались сосуды. Зрачок превратился в маленькую точку, смотря в которую страх возникал подобно молнии. Инстинкт приказывал бежать. Но Анника не могла. Ноги не слушались её. Они приросли к полу, а руки дрожали так, что ударялись об угол кухонного гарнитура.
Ричард перелистывал записную книгу и что-то рассказывал Аннике. Затем он копался в шкафчике, рассматривая разбросанные наброски. Заметив, что Шефер не реагирует на его слова, Хендерсон встал напротив неё.
Муж схватил её за плечи. Анника видела его зубы. Они находились так близко к ней, что одного слова хватило бы, чтобы муж разгрыз этими зубами глотку. Поэтому Аннике оставалось только молча терпеть это.
Снова сверкнул нож. Он ведь не причинит ей вреда? Как и всегда, муженёк только покажет насколько он опасен. Не больше.
«Не сможет. Нет… Он слаб…»
– Миссис Шефер, – тихий голос Ричарда разрушил воспоминания, – У вас опять приступ?
Он держал её за руки.
«Как сумасшедшую», – подумала Анника и резко одёрнула их.
– Всё в порядке. Насчёт этого…
Основа для сыворотки оказалась в её руках. Шефер поиграла с ней, переливая по всем стенкам сосуда, а затем выдала на одном дыхании:
– Эта кровь с большим содержанием железа. Учитывая те записи, что вы предоставили мне, могу предположить, что это кровь обращённых. Ведь у них увеличенная печень. А это явный признак переизбытка железа в организме. Но меня беспокоит другое, мистер Хендерсон. Зачем и как вы брали кровь у обращённых?
Ричард слушал это, не выдавая никаких эмоций. Только в конце он позволил себе поаплодировать, но в глазах не было ничего, кроме усталости. Анника дышала прерывисто, боясь, что снова окажется перед мужем. Если бы рядом не было Хендерсона, она бы давно дала волю чувствам и расплакалась.
– Я не сомневался.
Он забрал флакон из рук Анники и поставил на прежнее место.
– А ответы на вопросы просты, миссис Шефер, – странный оскал появился на лице Ричарда. – Если вы внимательно читали записи, то должны были заметить, что обращённые – никогда не имели мелких ран. Мне приходили трупы либо разрубленные пополам, либо без головы. Но по утверждениям констебля Барнса, он лично пускал десяток пуль в их тела. И это было правдой, ведь эти пули я находил под зажившей кожей.
– То есть, у них есть способности к регенерации, – сделала для себя вывод Анника и подумала о том пистолете, который дал ей священник. – И вы пытаетесь с помощью их крови вылечить больных?
– Именно.
– Где уверенность в том, что не ВЫ создаёте обращённых?
Глаза Хендерсона округлились. Он был не просто напуган, он был в ужасе от такого вывода Шефер. Ричард замер и даже не дышал какое-то время, но опомнившись, облокотился на стол, чуть не уронив открытый флакон с сывороткой. Анника была готова пустить пулю ему в лоб, но не была уверенна, что это поможет.
«Чёрт возьми. Я ведь могу промахнуться. Какой из меня стрелок?» – сомневалась Анника, наблюдая, как Хендерсон медленно приходит в себя.
– Уверенность, – прорычал он. – Да где вообще уверенность что вы – не одна из обращённых?
– Что? – испуганно спросила Анника.
– Ведь вы появились в Лавенхеме в ту ночь, когда погиб Павел. Может именно о ВАС он говорил констеблю? Где уверенность, что это не ВЫ отвлекли жителей чумой, чтобы собрать урожай побольше? Где уверенность, что граф Бат не создаёт обращённых?
– Если бы я была обращённой, то сожрала вас прежде, чем вы задали такие глупые вопросы.
Она попыталась ответить также уверенно, но голос дрожал, выдавая её истинные чувства.
– Возможно, вы ждёте, пока я оступлюсь. Может, вам нужна причина, чтобы убить меня. Я не знаю, какие указания вам дал граф Бат. Поэтому с чего вы решили, что смеете обвинять меня, не ожидая ответного нападения?
– Я даже не думала… убивать.
Хендерсон не отводил взгляда от испуганной Анники. Он видел, как её тело сжалось, словно у беспомощного животного. Она пыталась отойти как можно дальше, но позади был шкаф. Тупик. Беспокоясь, что сейчас повторится история, как в библиотеке, Ричард притянул Аннику за плащ. Шефер заметила быстрое движение его глаз в сторону пистолета и поспешила спрятать оружие.
Понимая, что доктор увидел больше, чем положено, Анника решила уйти. Ей хотелось высказать всё в лицо этому врачу. Злость кипела внутри грудной клетки. Под рукой не было ничего, что могло бы успокоить. Но это не остановило Шефер, и она со всей силы хлопнула входной дверью.
«Как он вообще посмел обвинить меня в этом! Разве стала бы я предлагать свою помощь доктору, будь я обращённой?! Я тоже могла бы обвинить его в этом! Ведь врач – идеальное прикрытие для того, чтобы создавать этих тварей! А-а!» – Анника остановилась посреди пустой улицы.
Моросил дождь. Грозовые тучи не хотели уплывать с неба Лавенхема. Может оно и к лучшему?
Анника смотрела на то, как крупные капли расплывались по каменной дорожке. В сердце неприятно клокотало, отчего мелкая дрожь пробивала конечности. По щекам потекли слёзы. Но почему? Шефер медленно смахнула их, будто так она поймёт природу создания этих солёных капель. Но непонимание только больше росло.
«Я испугалась его, – вдруг призналась себе Анника с возрастающим в душе страхом. – Сначала он так резко подскочил к Мете, потом эти обвинения. Они похожи…»
Размышления затуманили взгляд, и ноги сами привели Аннику к зданию констебля. Где-то рядом должен был быть дом Меты Охман. Но стоило ли приходить сюда?
Шефер была единственной, кого омывал дождь. На улице не было даже детей, которые бегали без разрешения родителей. Это разжигало в Аннике чувство одиночества. Она была, как брошенный котёнок. Промокший. И никому не нужный. Даже себе.
«Такую как ты только бросать».
Анника впервые согласилась с голосом мужа.
«Тебе бы стоило поубивать всех жителей этого жалкого городка. Рано или поздно наткнулась бы на графа. И твоя никчёмная душонка обрела бы долгожданный покой».
«Я не собираюсь убивать людей», – без прежней злобы ответила Шефер.
«Решила поиграть в святошу? – засмеялся призрак, и Аннике показалось, что в воздухе сверкнул чей-то оскал. – Да ты же вся пропитана грехами. Даже могила не исправила. Как была убийцей, так и осталась. Ещё и тупая».
«Я не убийца».
«Ну да, а я не твой муж. Ты уже несколько раз хотела убить Ричарда Хендерсона. Разве не так?»
Отрицать было глупо.
«В тебе нет ничего хорошего, Анна Штайн, – смеющиеся глаза смотрели на Аннику сквозь пелену слёз. – Даже совершенно не знающие тебя люди чувствуют, что ты – убийца. Твои мысли читаются в глазах. Ты часто зарываешься в себе. Ты ведёшь себя агрессивно. Пытаешься оттолкнуть всех от себя, чтобы не было жалко убивать жертву. Ведь нельзя привязываться к свинье, которую хочешь зарубить».
«Нет… Всё не так».
Анника закрыла лицо руками. Внутри всё пульсировало от боли. Тяжесть слезами оседала в лёгких. Она до последнего сдерживала всё в себе, но чем больше говорил призрак, тем сложнее было контролировать эмоции. Анника стиснула зубы, в надежде, что призрак скоро уйдёт, и ожесточённая борьба с самой собой закончится ничьей.
Вместо дождя с неба полилась кровь. Она быстро окрасила улицы Лавенхема, а её запах разлетелся даже по самым затаенным уголкам вместе с порывистым ветром. Анника чувствовала солёный привкус на языке, вперемешку с землёй. Опять эти пальцы мертвецов тянулись к ней, чтобы забрать её с собой. Они утащат под землю и станут терзать хрупкое тело. Разорвут на части.
«В тебе нет ничего святого, Анна! – муж перешёл на крик. – Твоя душа чернее, чем у Дьявола! У тебя всегда всё идёт через жопу! Стоило хотя бы раз просто подумать, прежде чем сделать что-то! Но ты возомнила себя умной! Да ты скорее сдохнешь во второй раз, чем выполнишь условия сделки! И это не из-за твоего благородства, а из-за тупости! Лучше бы ты сдохла при родах!»
Последние слова добили Аннику. Всё замолкло, и теперь она слышала только удары капель о каменную дорожку. А сердце. Его глухие удары звонко разбивались о сырые дома Лавенхема, словно пустые сосуды. Звон переходил в писк, и тогда сердце замедлилось. Анника чувствовала, что оно вот-вот остановится. И в этот момент, вопреки ожиданиям, она бы обрела спокойствие. Да, всё было бы так, если бы не слова мужа.
