Читать книгу: «Заполняющий свет», страница 3

– Одной мне страшно, Маша. Я не смогу, проколюсь.

– Хорошо, давай так. Запиши мой номер. Ты постараешься обойтись без меня, но если что-то пойдёт не так, наберёшь. Идёт?

– Ладно, – неохотно согласилась девушка.

– Ну и славно!

А его телефон уже полчаса не унимался, вибрировал в сумочке: Алёна теряла терпение.

– Послушай, Милана, мне надо идти.

Она уныло кивнула.

– Выше нос! Всё будет хорошо! На созвоне. – Сван припустил из больничной палаты, на ходу вызывая такси.

Алёна встретила его диким хохотом. Он даже решил, что она уже набралась, но, к счастью, это оказалось не так.

– Ой, не могу! – ржала девушка, хватаясь за живот и тыча пальцем в его худую грудь. – Лифчик бы хоть надел, всё побольше казались бы.

– К плоскогрудой меньше клеятся. На любителя, так сказать.

Она повисла на его шее, целуя, и вдруг завизжала:

– Вау! Это мне?!

Сван не сразу сообразил, что это она о серёжках, он и забыл о них.

– Ты – оригинал, так подарки подносить! Это же «Тиффани»!

– Алён, прости. – Он смущённо отстранился. – Серьги мамины. Она настояла, чтобы я надел на встречу. Извини, мне нужно их вернуть.

– У-у! – расстроенно протянула Алёна. – Я уже настроилась.

– Когда успела?

– Ну хоть дай померить. – Она надула губки.

– Прости, что так вышло. – Он снял серьги и протянул девушке. – Ты меряй, а мне надо смыть макияж, если не возражаешь.

– Ага, там чистое полотенце, – рассеянно ответила она, не в силах оторвать взгляд от сверкающих камней.

Пока Сван избавлялся от женского облика, Алёна крутилась перед зеркалом. Обещать он не стал, но подумал: раз уж так вышло, надо ей что-нибудь купить в подарок. Правда, в таком деле более дешёвая вещь будет выглядеть жалко.

– А мне сегодня внимание светит? Или я теперь в немилости?

Он вышел из ванной с полотенцем на бёдрах и встал, прислонившись к косяку, наблюдая за девушкой. Она хитро на него посмотрела и улыбнулась.

– Ладно уж, я не обиделась. Хотя стоило. И не из-за серёжек, а из-за вчерашнего кидалова. Отрабатывать придётся, приятель, жёстко. – Она прищурилась, наклонив голову набок, и прикусила губу.

– Куда ж деваться. – Сван пожал плечами, зная, что девушка не шутит и задаст ему трёпку.

Это была уже другая Алёна, совсем не та, что вчера. Он обожал её всякую и безошибочно читал желания девушки.

Сван спустил полотенце с бёдер и встал позади любующейся собой в зеркале подруги. Его ладонь змеёй скользнула по её шее до подбородка и к виску, а потом поползла обратно, нырнула под тонкую ткань халата и пробежалась по девичьей груди.

Алёна задышала глубже, нетерпеливей и поймала его отражённый взгляд. Одним лёгким движением Сван спустил полупрозрачный халат с её плеч и прислонился плотнее, давая девушке возможность почувствовать восставший член. Каждой клеткой своего тела он ощущал, как ласкова её кожа. Их сердца бились в едином ускоренном ритме любви, а дыхание сливалось.

Два сплетённых обнажённых тела отражались в зеркале, и они оба не могли оторвать от этой картины глаз. Алёна гладила его руки, ласкающие её плоть. Его пальцы то едва касались сосков, то сжимали грудь. Он целовал острые плечи девушки, а ладони спускались всё ниже и ниже к втянувшемуся от сладкого спазма животу. Алёна вздрогнула – он лишь скользнул по клитору.

Сван раздвинул ноги подруги и подсадил девушку на своё бедро, чтобы она смогла увидеть в зеркальном отражении, как красиво её пульсирующее желанием лоно. Алёна со стоном прикусила нижнюю губу и, подняв руки, обхватила его за шею, почти повиснув на ней. Сван поиграл причёской на её лобке и запустил ладонь в тёплую влагу. Горячее лоно девушки обожгло ему пальцы, дыхание сбилось. Они по-прежнему не отрывали глаз от зеркала.

Алёна стонала, бурно откликаясь на его ласки и доходя до исступления. Сван почувствовал, что не может больше ждать. Он расцепил руки девушки, обвивавшие его шею, и нагнул её. Алёна упёрлась руками в тумбу трюмо, а он резко вошёл в неё. Оба с криком выдохнули, ощутив эту сладостную истому. Её хотелось ещё и ещё. Пальцы Свана до боли сжимали бёдра девушки, но она только сильнее выгибала поясницу, грязно ругалась и кричала: «Кончай в меня, кончай!» Зеркало угрожающе задрожало, загремели флаконы духов. Но любовникам было не до этого: они дошли до той точки, остановиться на которой просто невозможно.

Алёна замерла, до белых костяшек вцепившись в тумбу, и перестала дышать. Зная, что сейчас именно это ей нужно, Сван ускорился. Девушка с диким стоном дёрнулась от оргазма. Мышцы влагалища судорожно сжали его член, и он со сдавленным криком обмяк, крепче сжав её ягодицы, чтобы не упасть.

Но это была лишь разминка. Сван по опыту знал, что когда в Алёне просыпается голодная тигрица или она обижена на него, то измотает до смерти, и просить пощады бесполезно.

Да и не хотелось.

Завтра у него будут болеть мышцы, и дрожать руки. Да и сегодня после многократной сладкой пытки сердце грозило остановиться, если бы и сама изрядно потрёпанная подруга наконец не выдавила хрипящим голосом:

– Ты прощён.

Они лежали на смятых влажных простынях лицом к лицу, не отводя глаз, волосы совершенно спутались, а руки не разжимались. В такие минуты Свану казалось, что Алёна любит его. Как ему хотелось открыться ей! Но он не мог, всё равно не мог. И лишь коснулся губами её губ.

– Останься до утра, не уходи, – прошептала она.

– Завтра на работу, надо переодеться.

– А ты так иди. – Она расплылась в улыбке.

– Угу.

Позже, сидя на заднем сиденье такси, Сван вспомнил, что забыл серёжки. Алёна не преминула воспользоваться его рассеянностью: на телефон прилетело фото её милого ушка с украшением.

«Спасибо!» – написала девушка, точно осознавая, что делает.

Сван лишь вздохнул – пропала его годовая зарплата. Но Алёна, без сомнения, создана получать дорогие подарки. О чём это он? Можно подумать, у него повернулся бы язык попросить их вернуть.

Хотя мелькнула ещё одна мысль, будто подруга рассчитывала таким образом заставить его работать с Эдиком. Если так, то не выйдет. Он согласен иметь дело с Робертом, талантливым творческим человеком, а всякие там Эдики Свана просто бесили.

Сбережения у него имелись (он накопил на машину), придётся с ними распрощаться. Доехав до дома, Сван зашёл на сайт «Тиффани» и сделал заказ точно таких же серёжек, чтобы вернуть их маме. Подмены она не заметит.

Было бы неплохо осмыслить события такого непростого дня, но мучительно хотелось спать. Скинув тесную женскую одежду, Сван бросился в ничего не требующие от него ласковые объятия постели.

Глава 5

В человеческой жизни нет ничего уникального. Встречи, расставания, обеды, ужины. Люди крутятся в однотипных колёсах повседневности. Кто-то быстрее, кто-то медленнее. Все переживают примерно одни и те же эмоции. Пожалуй, было бы скучно, если бы не работа.

Сван знал, что пойдёт в медицину, но затруднялся выбрать специализацию, пока не попал на реальное посвящение в студенты – вскрытие. Секционный зал – лучшее место для познания своих границ. В идеале в шею бы следовало гнать из института шарахающихся от тела юношей и девушек, но на их счастье и кабинетной работы достаточно.

Патологоанатом с нежной фамилией Синичкин полностью ей соответствовал, а потому резко контрастировал с обстановкой. А вот звучное имя Генрих никак не вязалось с образом маленького, чуть пухлого мужчины с румяным круглым лицом и юркими глазками.

Пока остальные его сокурсники давились рвотой и нюхали нашатырь, Сван старался подойти ближе, чуть ли не сунуть нос в смердящее нутро, внимательней рассмотреть, как ловко работают аккуратные маленькие ручки Генриха Синичкина.

А когда этот кудесник нежно вытащил весь органокомплекс, потянув за язык, и парочка студентов осела на пол, мозг Свана торжественно воскликнул: «Эврика!», и в его сознании плотно укоренилась идея стать патологоанатомом.

Синичкин рассказывал тем, кто был в состоянии слушать, как важна и интересна эта профессия и как бы к слову заметил, покосившись на Свана, что медик, не испытывающий брезгливости и страха перед телом, обладающий достаточной эмоциональной устойчивостью, обязан идти работать в морг. Таких людей мало, и они очень нужны.

Сван хотел быть максимально полезным и расти в профессии. Ему ли бояться мёртвых? Редкий день он не сталкивался с призраками на улице, они давно стали для него просто прохожими. Их покинутые тела нуждались в его твёрдой руке.

Сван точно знал, что не сорвётся и не запьёт, или заблуждался по неопытности. Время покажет. Год он выстоял. Ещё два дня, и его ждёт первый официальный оплаченный отпуск.

– Куда поедешь? – интересовались любопытные коллеги, а Сван и не думал о том, что надо куда-то ехать.

– Голова! – хлопали они его по плечу. – Отдыхать надо с умом. Кстати, с тебя вискарь.

В будний день работа кипела. Люди чаще предпочитали умирать в дневную смену. Работали втроём, слаженно. Юля принимала вновь прибывших пациентов, заполняла бумаги, составляла опись вещей, Серёжа раздевал, готовил к вскрытию и передавал тела в руки Свана.

Выйти из секционного зала – проблема, надо переоблачаться. Привыкай к редким перерывам, когда уж совсем в горле пересохло.

Криминал не по их части. Ненасильственная бытовая смерть и больничные случаи были специализацией их морга.

Несмотря на свой возраст, Сван обладал достаточной психологической стойкостью. Однако сложных, берущих за душу моментов никому не удавалось избежать.

В самом начале смены пришлось делать вскрытие мальчику, умершему в больнице. Сердобольная бабуля, дежурившая у постели больного, накормила голодного внука пирожками после аппендэктомии. Сколько же на свете нелепых смертей? Сван знал, что муссировать эту тему, сетовать на глупость пожилой женщины и вздыхать об абсурдности ситуации не стоит, но прогнать мучительные мысли было сложно.

Кто виноват? Извечный вопрос, на который нет однозначного ответа.

Дал ли врач бабушке чёткие инструкции или он решил, что это и «ёжику понятно»? Объяснил не ей, а кому-то другому, маме, например, а та не передала их по цепочке. Насколько адекватна сиделка? Страдает ли склерозом или деменцией? В одно ухо влетело, в другое вылетело. Кто решил, что она справится с послеоперационным уходом?

Нет, ни одна живая душа не станет вдаваться в эти подробности. Ясно же, что вина падёт на бабушку непосильным грузом, отнимет у неё остатки разума.

Задачей Свана было подтвердить диагноз. Больница сделала всё, что смогла, врачи не виноваты. А так ли это?

Призрак мальчика в секционный зал не заходил, хотя бы это его радовало.

Во время работы Сван отрешался от своей личной жизни. Ему нравилось погружение с головой. На свидании с Алёной он же не вспоминал морг. Вот и здесь не думал ни об Алёне, ни о Милане, не планировал отпуск, а сосредоточенно вырезал тромб из ампутированной ноги.

Отработав пять вскрытий за двенадцать часов и смыв с себя запахи морга, Сван бежал на ужин с Алёной. Сегодня им предстояла ночная съёмка, и надо было хорошенько подкрепиться. В больнице есть не хотелось, обстановка не располагала, печенье – это максимум, что он готов был проглотить в её стенах. Возможно, работа всё-таки повлияла на его пищевые привычки: он не ел ни мясо, ни рыбу, заменяя их молочными продуктами, сыром и соей.

Стоя у ворот в ожидании такси, Сван включил телефон и тот затрепыхался как ополоумевший, принимая неслыханное количество письменных и голосовых сообщений от Миланы.

«Маша! Где ты?! Ты меня бросила? Почему не отвечаешь?!»

«Маша, ты же обещала!»

– У меня же никого нет, – плакала девушка. – Понимаешь? Папа кинул меня, и ты меня бросаешь! Что мне делать? Маша!

«Маша, ну пожалуйста, ответь! Ты мне очень нужна».

– Я знаю, ты – добрая. Я верю, что ты объявишься. Я буду ждать, очень ждать.

– С тобой что-то случилось?! Почему не доходят сообщения?

«Боже! Вот я попал! Спасибо, Вадим Вадимович. Чтоб я ещё раз поддался призраку!» – ругал себя Сван, садясь на заднее сиденье такси и набирая номер дочери Яворского. Неудобно было разговаривать в такси, но позже тем более не получится.

– Маша! Маша! – радостно закричала в трубку девушка.

– На работе мне приходится отключать телефон, Милана, – пояснил Сван женским голосом, не стесняясь таксиста. Вряд ли у того возникнут сомнения, что он везёт девушку.

– Маша, меня завтра выписывают! А ведь говорили, что неделю продержат. Как это понимать? Ольгиных рук дело?

– Да, это странно.

– Она с утра прилетела – вся такая заботливая, с коробкой моих любимых конфет. Кудахтала вокруг кровати, всё чем-то угодить пыталась. Еле от неё отделалась. К конфетам я даже не притронулась, боюсь.

– Не думаю, что в её планы входит тебя травить, ты для неё источник информации. И о выписке она договорилась, потому что не терпится поболтать с тобой о детстве. Сама понимаешь…

– Я для правдоподобности спросила у неё о письме. Как считаешь, правильно?

– Если не переиграла, то это даже хорошо. По логике, ты так и должна была поступить.

– Я в театральном кружке занимаюсь, – гордо заявила Милана. – Грубо наехала и устроила истерику, я так обычно с ней и общаюсь. Добавила, что и папу не проводила, и не узнаю, что он мне написал. И всё это из-за неё. Правдоподобно получилось.

– И что она ответила?

– Огрызнулась, что по чужим сумкам не лазит. Сама же, говорит, молнию забыла застегнуть, вот оно и выпало. Спросит у сотрудников крематория, вдруг находили.

– Это хорошо. Езжай домой спокойно, ничего не бойся.

– Маша, – загнусила девушка, – приходи на выписку. Ну, пожалуйста, пожалуйста. Пусть Ольга знает, что я не одна.

– Ладно, – нехотя согласился Сван. Всё равно не отстанет, а такси подъезжало к конечной точке. – Только на выписку.

– Спасибо, спасибо, спасибочки… – Девочка явно привыкла помыкать людьми.

Сван не удивился, застав Алёну за уже сервированным на две персоны столом. Его вкусы были ей хорошо известны, а время прибытия такси рассчитано по минутам. Без лишних разговоров они набросились на еду. Девушка, как и он, целый день голодала, мотаясь по студиям.

– На днях прочитала, – сказала Алёна, дожёвывая салатный лист, – что Антарктида – вовсе не континент, а огромная ледяная стена, гигантская чаша, не дающая стекать океанам. А Земля на самом деле плоская. В центре – Северный полюс. И древние народы об этом знали. Теорию круглого земного шара придумали, чтобы люди не задавались вопросом: а что там, за краем? А за краем, – заговорщически прищурилась она, – более развитая цивилизация, которая наблюдает за нами, как за подопытными крысам. У них мощные технологии, летательные аппараты, те самые тарелки. Инопланетяне совсем рядом, за ледяной стеной. Ты вот знал, что Антарктида – запретная зона для полётов и навигации? Любого, кто захочет проникнуть в её глубь, сразу же завернут обратно. А ещё туда часто летают политические лидеры. Зачем? Они же не летают на Северный полюс, и он открыт для всех желающих. Почему Антарктида под запретом, а он нет? Экспедиция «Челленджера» хотела проникнуть вглубь, но ничего не вышло. Четыре года их корабли плыли вдоль высокой ледяной стены, и вернулись к точке отправления, так и не найдя проход. Мы живём в симуляции, а Антарктида – конец текстуры, и выйти за её пределы нельзя. Австралия, кстати, это её часть. Никто не может пересечь Австралию. Запрещено продвигаться вглубь континента. Это потому что можно дойти до ледяной стены. И местные аборигены утверждают, что до прихода белых их предки ходили туда и встречали богов, которые давали им семена и лечебные травы.

Когда Алёна не думала о работе, она собирала всякую чушь в интернете. И верила всему, что бы там ни написали, к счастью, быстро забывая. Сван слушал её лепет, не перебивая и не комментируя. Просто любовался становящимся в такие моменты наивным лицом девушки.

Ужин был доеден, они запивали его лёгким вином, наслаждаясь моментом сытости и умиротворения. Сван слушал милый бред Алёны и растворялся в её прекрасных голубых глазах. Он держал ладонь подруги в своей руке и гладил нежные тонкие пальцы девушки.

– А ещё есть теория, что горы – это пеньки гигантских кремниевых деревьев…

– Эй, вы! Завязывайте свои лесбийские нежности, моей маме неприятно на это смотреть, – донёсся от соседнего столика грубый мужской голос.

Сван не повернул головы. Откинулся на спинку кресла и отпустил руку Алёны, уловив всего на миг проскользнувшее по лицу девушки презрение. Он бы сильно вырос в её глазах, если бы встал и басом спросил: «Кого это ты, мудила, назвал бабой?»

Наверное, это было бы круто. Но он знал, что будет дальше. Мужик плюнет в его сторону со словами: «Фу, петушара!» И Сван по законам жанра должен будет заехать ему по наглой роже. А вот этого он как раз сделать и не мог.

Его много раз били, и он всегда достойно принимал удар, но по своей природе Сван не был способен ударить сам. В институте он даже записался в секцию фехтования, чтобы преодолеть свой патологический пацифизм, но ничего не вышло. Его увлекали тренировки, где они отрабатывали стойки и выпады. Однако во время поединка он так и не смог уколоть противника, даже когда тот, ни капли не смущаясь, бил его в незащищённые места. Боль, обида, гнев, ненависть – всё то, что побуждает самого трусливого человека на свете на отчаянные поступки, – в его случае не работали. Сван не мог ударить. Он разочаровал бы Алёну ещё больше, если бы ответил обидчику.

Девушка права, презирая его. Никто и никогда не назовёт Свана героем, настоящим мужчиной. И он не скажет Алёне, что любит её. Она посмеётся в ответ.

– Опаздываем. Идём, – мотнула головой она.

Он кивнул и поднялся с места.

Идя мимо столика сделавшего им замечание мужчины, Алёна случайно задела рукой бокал с пивом, залив его брюки.

– О, простите! Какой конфуз!

Мужик дёрнулся, но не будет же он драться с девушкой.

– Сучка драная! – выпалил он ей вслед.

– А мама не заругает за такие словечки? – Алёна махнула ему рукой.

– Хамка! – подключился женский голос, но молодые люди уже забыли о них, прыгая в такси.

Ехали долго. Держались за руки на заднем сиденье и дремали, привалившись друг к другу.

Особняк на Рублёвке встретил их разноцветными огнями. Темой фотосессии была гламурная вечеринка с рекламой одежды и мотоциклов – совместный проект Роберта с другим фотографом. Звездой программы выступал Сван, все остальные – на вторых ролях и в массовке.

Едва он вышел из такси, как на него налетели гримеры и костюмеры.

– Маникюр подправим.

– Я закапаю вам в глаза эти капельки, будут сиять, а то чуть покраснели.

– Волосы – в хвост, серьги – в уши. Смотрите, лицо не испортите своей мазнёй.

– Скулы сделать жёстче?

– Нет! Сказал же, мне нужны именно эти черты!

– Первой снимаем у мотоциклов!

Сцена была массовой. Пять моделей разного пола непринуждённо болтали у своих моторов.

– Сван, дай мне отчуждение, холодный взгляд через плечо! – Он работал только с Робертом. – Ещё! Мало! Ты знаешь что-то очень важное, судьбоносное, чего не знают эти беспечно смеющиеся парни и девушки. Ты далеко от них. Звонок! Тебе позвонили и сообщили что-то по телефону. Вот только что ты был с ними, а теперь далеко. Так, вот так, уже лучше. Ещё холода, ещё!

И так всю ночь. Четыре смены костюма. Кстати, костюм-тройка там тоже был. Алёне этот образ понравился больше всего.

– Если бы можно было выбирать симуляцию, в какой реальности ты бы хотел жить? – Что-то новенькое ударило девушке в голову во время короткого перерыва на кофе.

– Не знаю, не думал… – пожал он плечами. – А ты?

– А я бы хотела оказаться в тебе, – захохотала она.

– В смысле?

– Стать тобой.

– А, понятно…

– Нет! В тебе именно таком, какой ты есть, а не в том, каким бы я могла тебя сделать. Посмотри вокруг, Сван. Из нас всех ты один кайфуешь от жизни и сам этого не осознаёшь. – В голосе девушки звучала зависть.

На парк спустились предрассветные сумерки. Откуда-то взялся туман, и Роберт, обезумев от всплеска своей фантазии, потащил Свана делать незапланированные кадры.

Закончили работать, когда совсем рассвело. Такси вызывать не пришлось, организаторы предоставили им машину. Алёна и Сван целовались на заднем сиденье всю дорогу, а доехав до дома девушки, упали на кровать без сил и моментально заснули.

Он совсем позабыл про Милану, но она подстраховалась и подбросила ему парочку сообщений. Сван еле продрал глаза, проспав всего три часа. Встал, стараясь не будить подругу, но она проснулась.

– Ты куда?

– Мне надо идти. Я в душ. Дай мне девчачью футболку, надо пол поменять.

– Чё мутишь? – вскинула голову девушка: вдруг денежки проходят мимо.

– Волонтёрство, тебе будет неинтересно.

Алёна не поленилась, встала, чтобы помочь ему одеться.

– Вот! Длинный лонгслив. Без утягивающих шорт джинсы на тебе по-мужски сидят, прикрой хозяйство. Так норм. – Она критически его осмотрела. – Глаза и губы подкрась и сойдёт, сестрёнка.

– Слушай, Алён, у меня ведь сегодня в ночь последний рабочий день. Отпуск. Может, махнём на море дикарями? Деньги ещё остались.

– А это идея! Я пробью насчёт контракта за границей! – воодушевилась девушка.

– Нет, Алён, я имел в виду отдых на двоих.

– Сван, пока мы молоды, надо зарабатывать. Зачем тратиться на поездку, когда можно найти того, кто за неё заплатит? – Она была невыносимо прагматична.

– Ладно, – не стал спорить он зная, что силы неравны.

Они попрощались, и Сван в образе девушки Маши поспешил в больницу на выписку Миланы.

Ольга вовсю хлопотала в палате, собирая падчерицу в дорогу. Свану отнюдь не показалось, что лицо её исказило недовольство, едва он появился в дверях. Милана же радостно кинулась обнимать свою новую подругу.

– Маша, как же я рада тебя видеть!

– В посещениях нет нужды, – холодно произнесла Ольга, вперив в него строгий взгляд. – Мы уезжаем домой.

– Маша меня проводит, я хочу показать ей, как живу. – Уговора об этом не было, но девушка усиленно моргала, и Сван по мягкости своего характера отказать не смог.

– Зачем? Она что, из службы опеки? – возмутилась мачеха.

– Отстань! Мы – подруги. Что непонятно?

– И когда же это вы успели ими стать?

– Хватит допрашивать! Это не твоё дело!

– Моё! Ты – несовершеннолетняя, а я – твой единственный опекун. Подруг у тебя достаточно, а Маша, – она сделала ударение на имени, – старовата для этой роли. Лет на десять. – Ольга окинула Свана презрительным взглядом.

– Не тебе решать, с кем мне дружить! – взбеленилась Милана. – Ты бездушная, а я скучаю по папе! – Девушка демонстративно пустила слезу.

– Я тоже, золотце, скорблю по Вадиму. – Ольга сменила тон. – С кем же, как не со мной, тебе делить горе? Оно у нас общее.

– Не лги! – Милана оттолкнула пытавшуюся утешить её женщину.

– Я не лгу, зайка. С чего ты взяла, что я радуюсь его смерти?

– С того самого!

– С чего именно? Про любовника мы тему закрыли. Вадим был мне другом, мы много путешествовали, он дарил мне дорогие подарки. – Ольга утёрла глаза платком.

– Вот именно! Ты потеряла кошелёк, а я – отца! Мне нужна Маша. Она спасла мне жизнь! Забыла?

– Ой, вот только не надо преувеличивать! – снова расхорохорилась Ольга. – Сделала пару сомнительных уколов. Это ещё большой вопрос, стоило ли?

– Мне наплевать на твоё мнение! – Милана скорчила рожицу и взяла рюкзак. – Идём, Маша.

Вчетвером, считая водителя, они тронулись в путь. Ольге пришлось сесть на переднее сиденье, оставив новоиспечённых подружек шептаться сзади. Сван был недоволен не меньше вдовы, ему вся эта история порядком надоела. Не было ни времени, ни сил заниматься капризами подростка после бессонной ночи и в преддверии ночного дежурства. Он бы хотел сейчас оказаться в кровати, желательно с Алёной.

«Провожу, полчаса поболтаю с девочкой – и домой», – твёрдо решил он.

Дорога оказалась дальней, Яворские жили в загородной резиденции, вдали от простого люда. Сван прикинул, во сколько ему обойдётся обратное такси, и ужаснулся. В машине почти не разговаривали. О чём? Что вообще у него могло быть общего с избалованной юной девушкой? Прикидываться подружкой оказалось трудновато.

Автомобиль плавно въехал в ворота, и глазам Свана предстал огромный прямоугольник трёхэтажного дома с панорамными окнами.

Милана выскочила проворнее всех и потянула его за руку, словно маленькая девочка.

– Побежали, покажу тебе мой этаж!

«Этаж?» – удивился Сван.

Они влетели по лестнице. Он старался тормозить и идти чуточку по-взрослому, но не получилось, она настойчиво тянула его за собой. А скрывшись за первой же дверью, прижалась к нему и зашептала:

– Маша, мне страшно. Помоги мне, пожалуйста. Ольга всё твердит, что я несовершеннолетняя, и она будет распоряжаться моей жизнью до восемнадцати лет. Это правда? Так и будет?

– У тебя есть бабушка, дедушка или ещё какие-нибудь родственники? – Сван отодвинул девушку от себя.

– Про маминых я ничего не знаю, а папины умерли.

– Тогда, думаю, она права. Больше некому.

– А ты можешь оформить опеку надо мной? – Она возвела на Свана почти безумные глаза.

– Милана, это переходит всякие границы! – строго одёрнул он. – Меня и здесь быть не должно. Чего ты хочешь?

– Всего лишь, защиты, – грустно произнесла она. – Я всю ночь думала. Я знаю Ольгу, она ради денег ни перед чем не остановится. Закрываю глаза и вижу, как она меня пытает. Выкручивает руки, отрезает пальцы. А я ведь даже не знаю, где тайник. И сбежать не могу, я совершенно бесправная.

В какой-то степени девочка была права, риск есть. И Сван понимал, что лучше ей быть подальше от алчной мачехи. Но что он мог сделать? Выкрасть её, пойти на уголовное преступление? А дальше? Первого сентября ей в школу. Ну, Яворский, подкинул задачку.

Постучалась Ольга.

– Милана, я принесла вам лимонад и кексы.

– Я не просила! – грубо крикнула девушка.

– Это и понятно. – Женщина сама открыла дверь и вошла в комнату. – Не буду вам мешать. Играйте, девочки, – съязвила она, насмешливо покосившись на Свана.

Они расселись в креслах и долго молчали. В голове молодого человека крутились варианты решения вопроса, но ответа не было. Пока дочери Вадима не исполнится восемнадцать, она у мачехи под колпаком.

– Ты хотела показать мне, как живёшь.

– Тебе всё равно неинтересно. – Милана смотрела в пол.

– Весь этаж твой?

– Да.

Комната, в которой они сидели, была заставлена музыкальными инструментами. Фортепиано, синтезатор и гитара. Валялись нотные тетради.

– Ты увлекаешься музыкой, Милана?

– Да, пишу песни. Папа обещал заплатить продюсеру. Я работаю над репертуаром, чтобы не с пустыми руками.

– Спой.

– Нет, я стесняюсь…

– Это как? В звёзды наметила, а сама стесняешься.

– Брось, Маша, теперь ничего не получится. Денег-то нет. Что будет с бизнесом – неизвестно. Те, что остались на счетах, быстро улетят. Дом надо содержать, персонал, Ольгу… Если бриллианты достанутся не мне, то ловить нечего. Самой мне не пробиться.

– Почему ты сразу сдаёшься? Ищи!

– Где? Я не могу даже посмотреть документы и архивы. Они все у папы в кабинете, и Ольга меня к ним ни на шаг не подпустит. Она же не дура.

– Вспоминай.

– Я пытаюсь, Маша, не получается. Напрягаю мозг, и пустота. Ни маминого лица, ни песен, что она могла мне петь, ничего. Воспоминания начинаются с гувернантки Натальи Ивановны. Папа был отчуждённым, холодным. Она мною занималась, учила. Я не могла говорить, поэтому в школу не ходила. Приходил психолог, играл со мной в игры, я не помню, как его звали. Он был пухлый и лысый, я его боялась, но не могла сказать – папа считал его лучшим.

Девушка замолчала.

– И однажды он тебе помог…

– Нет. Это была Sia. Знаешь её?

– Певица в чёрно-белом парике, скрывающем лицо.

– Да, только её лицо всё равно всем знакомо. Я услышала её песню. Как же она пела! В голосе было столько боли и силы… Я слушала, слушала и запела её песню. – Милана расплылась в улыбке. – Папа плакал от счастья и перестал быть холодным. Мы носились по всем аттракционам, он закармливал меня мороженым и обещал, что весь мир будет у моих ног.

– Спой ту песню, что заставила тебя говорить, – настоял Сван. Ему было любопытно, насколько талантлива девушка. – Мне хочется её послушать.

– Ладно, – воодушевилась Милана.

Она села за синтезатор и под собственный аккомпанемент запела Big girl cry. Сван удивился силе и глубине её голоса. Казалось, что из такой хрупкой плоти не могут исходить столь мощные звуки. Он слышал эту песню в исполнении Sia. Милана её ничуть не испортила, прочувствовала до конца. Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце. Такая юная, а уже знает, что такое горе, и оно глубже потери отца. Неспроста же она ничего не помнит о матери.

– Слушай, красиво!

– Ну да, ты думала, что я просто капризный ребёнок. Я и свои песни пишу. И Sia – мой кумир.

– Я понимаю, Милана, ты чувствуешь, что потеряла опору. Но это пройдёт. Ты талантлива, и у тебя всё получится. – Он подошёл и похлопал девушку по плечу.

– Надо найти бриллианты! – решительно заявила она.

– Вот именно!

– Но ведь Ольге о них известно. Что с этим делать?

– Вот тут проблема. Я думаю, но пока идей нет. Откупиться?

– Сомневаюсь, она захочет всё.

– Не знаю, правда. Милана, не знаю.

– Но что-то нужно придумать. – Девушка бросила на него умоляющий взгляд, а Сван отметил про себя: видимо, придётся принять участие в поиске бриллиантов как факт.

– Мне надо идти, Милана. Я тебе сейчас больше ничем не помогу.

– Ладно, иди, я и так тебя задержала. Скажу Борису, чтобы отвёз.

– Не надо, я вызову такси.

– Брось, он всё равно целый день ничего не делает.

Они спустились вниз. Пока девушка бегала за водителем, на Свана наехала Ольга. Налетела, будто только и ждала этого момента.

– В чём твой интерес?

– Ни в чём, – пожал плечами Сван.

– Не верю! Ты тратишь время на девчонку. Зачем? Вы подруги? Не смеши меня! В чём твой интерес?

– Вы ошибаетесь, Ольга. Милана страдает и тянется к общению, только и всего. Подруги её вряд ли поймут, а к вам она настроена враждебно.

– Маша! – крикнула девушка.

Сван мило улыбнулся Ольге и двинулся к машине.

Подруги обнялись на прощание.

– На связи!

– Да!

Он устроился на заднем сиденье и с облегчением вздохнул.

– Адрес скажете?

Сван назвал улицу и номер дома в совершенно чужом районе. Незачем Борису знать, где он живёт.