Читать книгу: «Не провоцируй босса, опасно!», страница 21
Глава 46
Хотел увезти Соню покататься на яхте, но не вышло. Роман оказался мальчиком на редкость любознательным. Он, словно одержимый, стремился как можно больше узнать. Был момент, когда я начал волноваться. Пришлось даже немного остудить его пыл, объяснить, что так можно и перегореть, всего хорошего в меру. Он якобы соглашался, но иногда я видел, что из его комнаты льётся слабая полоска света. Понятно – учился читать. Вот в этом он мне напоминал меня. Я тоже украдкой читал книги, когда запрещали. И по себе знал, что такое испытывать такого рода голод: ты не успокоишься, пока не получишь свою порцию.
Но мне нравится в Роме то, что он, если выбирает тему, изучает её досконально, а не поверхностно. Пытается понять с самых истоков. Хорошая черта. Чувствую, скоро придётся нанимать учителей. Единственное, чему он противится, так это прогулкам, говорит, нагулялся уже. Пришлось идти на хитрость, заставлять его больше заниматься спортом. С этим он спорить не стал, мы даже с Глебом вместе разработали под него программу – пусть всё делает как полагается.
Соня всё так же не обращает внимания на задержку. Наверное, она настолько сильно поверила в свою бесплодность, что не допускает даже мысли о беременности. Может, ей раскрыть глаза? Тут же отмёл эту мысль. Нет. Эту новость должен сказать врач, мне может не поверить, разволноваться, а ей вредно. Приняв решение, договорился с Валентиной Семёновной на завтра.
Она доктор медицинских наук, через Глеба вышел на неё. Да и от мамы слышал, что эта женщина – прекрасный специалист. Теперь нужно придумать, как уговорить жену к ней пойти. Может, сказать, что это плановое обследование? Вот чёрт, опять эти тайны! Блин, ей ещё нужно как-то сказать про родителей. Всё никак не соберусь с духом, что-то останавливает. Наверное, страх навредить нашему ребёнку. Ладно, с Валентиной Семёновной посоветуюсь, она знает, что вредно жене и малышу, а что нет.
Тут ещё одна проблема нарисовалась. Хотя как проблема… Неделю назад Макар попытал счастья сбежать от своих любовников: выкрал у них ключи от машины, и уже, как ему казалось, вот она, свобода – влетел в фуру. Сейчас лежит в больнице весь переломанный, прогноз неутешительный, но есть маленькая вероятность, что жить будет. Только сможет ли ходить – под вопросом. А с другой стороны, лежать и заживо гнить – не это ли кармическое воздаяние? Единственное, чего я хочу, чтобы он это осознавал и каждый час своей беспомощности ощущал. Вот о нём я Соне говорить не буду, ей и так хватит новости о том, кто её бывшие «родители». Еле уговорил пока её не беспокоить, но вечно я это втайне держать не смогу.
Утром, как обычно, мы с Ромкой приготовили завтрак и с нетерпением ждали появления солнечной. Мальчик уже освоился на кухне и вовсю мне помогал.
– Потом расскажете, что врач сказал? – начал он деловито.
У нас же с ним тайна, мы почти каждый вечер обсуждаем состояние Сони. Ромка очень волнуется за нее и ребёнка, просто места себе не находит. Видимо, смерть матери во время беременности очень сильно повлияла на него.
– Разумеется, партнёр, – подмигиваю ему. И тут же в лоб спрашиваю: – Что вчера вечером читал?
– Стих учил, говорят, память развивает. Но пока что-то никак не получается. Я же по слогам читаю, плохо ещё выходит.
И так тяжко вздыхает. Нужно его подбодрить, старается ведь парень.
– Я бы так не сказал. Ты за две недели большую работу сделал, я дольше тебя алфавит мусолил. А ты… живенько так начал.
– Правда? – с надеждой смотрит на меня.
– А смысл мне врать? Но хочешь совет? – Наклоняюсь к нему, когда он кивает. – Попроси бабушку помочь тебе выучить стих. Она пусть вслух читает четверостишье, а ты слушай и запоминай, раз пока читаешь и спотыкаешься.
– А вы чего тут секретничаете? – услышали голос Любови Валерьевны.
– Мама, а ты чего в такую рань явилась очам нашим? – не скрывая удивления, интересуюсь.
– Внук позвал.
Проходит деловито к столу. Перевожу взгляд на Ромку, тот так невозмутимо:
– У нас сегодня с бабушкой в планах в музей сходить…
– И в зоопарк, – добавляет она, Ромка даже немного растерялся, не привык он к выкрутасам моей мамы. – Кстати, – продолжает она всё так же деловито, – ты не против, что Алиса с бабушкой к нам присоединятся?
– Наоборот, я только за, пусть идёт с нами, она будет в восторге от зверей! – обрадовался парень. И тут же: – Только… нужно платочков захватить. А то наша колибри вечно от счастья плачет.
Забавное он прозвище дал Алисе, и всё же оно ей подходит. За две недели они уже раз пять виделись, девочка помогает нам отвлечь Ромку от занятий, иначе он превратится в книжного червя. А позавчера слышал, как он смеялся – первый раз, я даже вначале подумал, что померещилось. Выглянул – точно смеётся, а она что-то ему рассказывает, активно жестикулирует и забавно морщит носик. Ну точно кого-то из нас передразнивала! Как ей удалось его рассмешить – не знаю. Но определённо наш сын с ней словно оттаивает. Они могут просто сидеть рядом и смотреть на облака, видно, что им хорошо просто быть рядом, словно две родственные души встретились. Кто знает, возможно, это и так. Жизнь покажет. Я Марата подколол, но и он в долгу не остался, мол, воспитывай хорошо зятя.
Глава 47
После завтрака мы с Соней отправились на её работу – ей нужно отдать документы в отдел кадров и вновь написать заявление на отпуск без содержания, сейчас Ромка у нас во главе угла. Хотя, по мне, пусть совсем увольняется, нечего чужие проблемы разгребать, ей спокойствие нужно.
Приехав туда, я отправился к своему заместителю отдать список на увольнение – не все прошли профотбор. Каждую кандидатуру отбирали скрупулёзно, им работать со сложными клиентами: женщины, пережившие насилие – это не дамочки, которые от жира бесятся. Кому не нравится новое направление работы – свободны.
К моему удивлению, только десять специалистов и отсеялись, пять из них сами пожелали уйти, а вот остальные хотят сегодня поговорить. Пришлось принять, хотя смысла не вижу. Первая вошла та барышня, что угрожала моей жене. Расфуфыренная надеялась, наверное, меня поразить своим тюнингом. Потратил на неё три минуты, мол, вы не подходите как специалист. Фыркнула и, хлопнув дверью, ушла за горизонт. Дура.
***
Отдала документы в отдел кадров, девочки минут пять были в шоке, ведь никто не знал, что я вышла замуж за хозяина фирмы. Только я всё оформила, влетает в отдел кадров злая, как тысяча чертей, Александра Сергеевна и сходу:
– Козёл!
Кого она «козлом» назвала, даже спрашивать не стала, молча вышла. Но что-то мне подсказывает – этого звания удостоился мой муж, он же сегодня списки на увольнение передал. Ну и ладно, таким, как наша фифа, не стоит работать со сложными пациентами. Набрала ему, чтобы поинтересоваться, когда освободится – пообещал через пять минут. Решила спуститься по лестнице – так быстрее, только вышла на площадку, меня останавливает голос этой ненормальной:
– Это правда?!
Медленно разворачиваюсь к ней. И понимаю – женщина в бешенстве.
– Что правда? – обречённо спрашиваю, готовясь отразить очередную её истерику. Достала уже, хорошо, что увольняют.
– То, что подсуетилась.
И она начала надвигаться на меня.
– А конкретнее?
– Я же тебя предупреждала. Не лезь к Бельскому… ты, змея.
Тут уже я не выдержала:
– Ты в своём уме? Ты сейчас говоришь о моём муже! Причём он даже не был твоим любовником! Совсем не понимаешь, где кончаются твои мечты и где начинается суровая реальность?!
– Я тебе покажу сейчас суровую реальность! – истерично заорала она и сделала шаг в мою сторону.
– Умерь свой пыл, иначе я охрану позову! – попыталась её урезонить.
Ну не драться же из-за мужчины! Но на это у неё было своё мнение. С криком: «Ах ты, сука!» набросилась на меня, толкнув руками в грудь. Я с ужасом понимаю, что ноги соскальзывают, и я лечу спиной на лестницу. Говорят, когда человек понимает, что остался миг до гибели, у него пролетает вся жизнь перед глазами, я же испугалась за свою семью, не хотела, чтобы они страдали. Пыталась ухватиться за перила… но поймала лишь воздух. И всё-таки надеялась, что обойдётся лишь переломами. Взмолилась: только не смерть, мои к этому не готовы!
И когда была готова к неминуемому удару, сильные руки подхватили меня – муж. Я выдохнула и прикрыла глаза, пытаясь не разрыдаться. Но вот с реакцией тела не смогла совладать, меня непроизвольно начала сотрясать мелкая дрожь. И тут же нервы сдали, не могла сдержаться, мне просто необходимо было прижаться к сильной груди мужа и дать волю чувствам, чтобы пожалел, успокоил так, как только он умеет. Не хочу быть больше сильной, хватит, сейчас я слабая женщина, нуждающаяся в поддержке своего мужчины.
– Кир… – всхлипнула.
Он бережно повернул меня к себе лицом. Смотрю – лицо моего мужа белое, словно мел.
– Сонька… – произносит он с надрывом и тут же прижимает к себе.
И всё, я расплакалась – имею право, меня обидели.
– Тише, милая… Тебе нельзя волноваться. Сонька… – И такая… боль сквозила в его голосе, что я ещё пуще разрыдалась.
Теперь уже из-за него – ему тоже плохо. Я чувствовала это!
Кир замолчал, отстранившись, смотрит взволнованно, сканируя каждую мою эмоцию. Рвано воздохнув, бережно взял моё лицо в свои тёплые ладошки и, нежно прикоснувшись своими губами к моим, произнёс на выдохе:
– Всё хорошо, только не волнуйся. Сделай глубокий вдох… – Вдохнула. – Теперь выдохни. – Выдохнула. – А теперь повтори это несколько раз.
Всё сделала, как он сказал: один раз, потом другой, и истерика начала отступать.
– Умница моя. – Поцеловал в висок и вновь отстранился. Смотрел с такой нежностью и заботой, что сердце замирало от любви к нему. – Легче? – спросил уже спокойно и осмотрел моё тело, ощупывая руками. – Ты как? У тебя ничего не болит? Голова не кружится? Низ живота не тянет?
– Нет, – мотнула головой, всхлипывая, как маленькая девочка.
И тут Кир резко останавливается и поворачивает голову в сторону лестницы, его взгляд заледенел. Я тоже вспомнила об этой твари! Разворачиваюсь, чтобы сказать, что убью её. Но вижу, что она сама в шоке, стоит белая, словно статуя. Вернее, Александра сама в ужасе от своего поступка. Муж достаёт из кармана пиджака смартфон, а я продолжаю смотреть на женщину, которая меня чуть калекой не сделала. И ловлю себя на мысли, что у меня нет желания убить её, только чувство сострадания испытала к ней. Бывает такое, что люди на эмоциях даже не осознают, что творят, а когда ярость схлынет и сознание прояснится, сами готовы на себя руки наложить.
– Охрану сюда! – доносятся холодные слова мужа. – А ты, сука…
Выпускает меня муж из своих объятий и делает шаг в её сторону.
– Можете не беспокоиться, я не сбегу… – глухо отвечает женщина и отходит к стене нетвёрдой походкой.
Облокачивается на неё и сползает, нет в ней больше лоска, она словно выгорела изнутри.
– Кирилл, – хватаю его за руку, вижу по глазам, что растерзать хочет, – не забывай про Рому.
Останавливается. Александра поворачивается ко мне и побелевшими губами произносит бесцветным голосом:
– В таком случае, нужно говорить. Прости, не хотела или случайно вышло, но это ничего не изменит. Мне нет оправданья, ты действительно могла погибнуть, Сонь. – И глухое: – Если бы не твой муж… Б**ть! – Она закрыла за лицо и разрыдалась. – Меня убить мало! Ненавижу себя… ненавижу!
Теперь она уже не плакала, а реально выла. Повторяя одно и то же – «ненавижу».
Ну вот, и у неё истерика.
***
Пришла охрана, приказал пока задержать у себя. Нужно вначале Соню врачу показать и уже потом решать, что с этой дурой делать. Хотел сразу полицию вызвать, но жена попросила не пороть горячку, а ей сейчас волноваться опасно. Согласился. Стараюсь не показывать жене своего истинного состояния, но я в ужасе оттого, что чуть не потерял её и ребёнка. И благодарен Богу, что он направил меня туда. Словно невидимая сила заставила идти на лестницу, я буквально нутром предчувствовал беду, ускоряясь с каждым шагом. Только вышел на лестничную площадку, тут же услышал возмущённый голос Сони и яростный вопль другой женщины.
А дальше всё как в страшном сне. Я с невероятной скоростью перескакиваю ступени вверх и в последний момент за какие-то… ничтожные сантиметры от столкновения жены с лестницей успел её поймать! То, что я сегодня испытал, невозможно описать словами. Только Богу известно, каких мне усилий стоило сохранить видимость спокойствия, но сердце моё в тот момент словно разорвалось в клочья, принося невыносимую боль. Даже держа жену в объятьях, чувствовал, как оно кровоточило, принося новую порцию боли. Пока эту тварь уводили, я успел созвониться с врачом, сейчас везу жену к ней.
Неизвестно, как на беременности отразился стресс, что она сейчас пережила. Соня ещё в шоке, только поэтому не задаёт лишних вопросов, только смотрит в окно и молчит. А я её не трогаю, понимаю, что ей нужно время пройти в себя. Да и мне тоже.
***
Кир меня привёз в больницу, я не стала задавать глупых вопросов. Уже и так всё поняла, пока ехали, вспомнила его вопросы, после того как чуть не упала. Тут же всплыло в памяти, чего не замечала ранее: перемена в его поведении, нежные взгляды, как бы в невзначай трогательное касание моего живота. Если я раньше списывала это на то, что он так себя ведёт из-за моего прошлого. То сейчас поняла – ошибалась! С ума сойти, он всё это время думал, что я в положении. И мочал как партизан! Наверное, боялся спугнуть удачу. Вот тут я его понимаю, я и сама обмираю от страха, не хочу услышать, что он ошибся.
«Господи, – взмолилась, – хоть бы Кирилл был прав! Ведь у меня действительно задержка!»
– Давно? – задала я вопрос ему в лоб, когда подошли к кабинету гинеколога.
– По моим подсчётам, сейчас шесть-семь недель, – не стал он юлить, напряжённо ожидая моей реакции. – В любом случае…
Он замолчал. Намекая, что если ошибается, у нас Ромка есть. Собираясь с силами, перед тем как зайти туда, выпалила на одном дыхании:
– Не буду врать – мне страшно…
– Не бойся… – спокойно поддержал, и моя рука оказалась в его тёплой ладони.
Поднимаю взгляд на мужа, он смотрит и улыбается – Кир уверен, что я беременная. Значит, и я попытаюсь поверить в чудо.
Зашли к гинекологу, пожилая дама начала задавать вопросы, но на них отвечал Кирилл. Валентина Семёновна, так звали моего врача, делала пометки и тихо посмеивалась, видимо, её позабавило, что мой муж всё знает, а не я. Но она ошибалась, я ещё была растеряна, поэтому не могла чётко мыслить. Да и страх разочарования вновь начал окутывать разум. Не помню, как забиралась на смотровое кресло, а муж терпеливо ждал за ширмой, отвернувшись к двери, чтобы не смущать, и тогда услышала:
– Так и есть, срок приблизительно шесть-семь недель.
У меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и я разрыдалась.
– Мама, вы чего плачете, ребёнка не хотите? – заволновалась она.
Тут Кир подлетает к креслу и выдаёт:
– Хотим.
Та от поступка моего мужа немного опешила:
– Кирилл… сюда же нельзя! – всхлипнула я.
– Я отец, мне можно. Извините меня за порывистость, у нас немного необычная ситуация.
– Да вы вообще оригинальная пара, – нервно хохотнула она. – Так что на первый раз прощаю. Но, – пригрозила она пальцем, – ещё раз такой финт – и будешь по ту сторону двери дожидаться новостей.
Мой, ни капельки не смутившись, помог мне спуститься. Получив толчок от меня в спину, всё-таки удалился. Привела себя в порядок, и, наконец, женщина смогла начать работать со мной.
Всё происходило словно в тумане, а после УЗИ так вообще выпала из реальности, ехала и смотрела всю дорогу на снимок. Не могла поверить, что не сплю. Я беременна! Ура! У нас будет ещё один малыш! Повернулась к мужу:
– Кирилл, спасибо тебе!
– Обращайся… – подмигнул он.
– Нужно Роме как-то об этом рассказать… – спохватилась.
Вдруг его это новость расстроит.
– Ромка уже две недели всё знает. Извёлся весь, ждёт новостей от врача.
– И как он отреагировал?
– Он рад. Ждёт пополнения.
Я выдохнула.
– Кирилл, я хочу попросить пока не выдвигать обвинение против Александры…
– Ты в своём уме?! – взревел он и плавно съехал на обочину. – Она чуть тебя не убила! Если бы я не успел, неизвестно, какие были бы последствия! Чудо, что на нашем ребёнке это не отразилось!
– Не кричи на меня!
Муж прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, и уже примерно через минуту произнёс спокойно:
– Извини.
– Давай я с ней поговорю. Я чувствую, что это необходимо. Уничтожить человека всегда можно успеть, а вот спасти иногда – поздно. Это не тот случай, когда нужно ставить крест. Просто поверь мне. Ты же сам понимаешь, она не станет просить отмазать. Женщина осознаёт всю серьёзность своего поступка и готова за него заплатить.
Муж напряжённо молчал. Видно, что у него своё мнение на сей счёт. Но я знала, что права. Он резко повернул ко мне голову и, смотря с какой-то обречённостью в глазах, начал:
– Знаешь, Соня, иногда с тобой трудно, ты словно с другой планеты. И в то же время понимаю, что права: иногда чёрное может стать светлым, а светлое – тёмным, Господь даёт каждому своё испытание. Это, наверное, сейчас во мне философ говорит, раз я готов тебе уступить. А, возможно, из-за того, что реакцию её видел – не было притворства, и жалость она не пыталась вызвать. Был бы у неё нож в тот момент, сама бы себе вены вскрыла. Поэтому сегодня я попрошу одного человека побыть с ней, а дальше будем решать, как быть.
Вы вновь тронулись и направились домой. По дороге больше эту тему не поднимали, у нас и без этого было о чём поговорить. Например, о реакции свекрови – понимали, её ещё выдержать нужно. Но стоило зайти домой, как неожиданно Ромка оказался рядом и, не говоря ничего, меня обнял.
– Дружок, ты чего? – смеясь, спрашиваю его.
– Я услышал, как бабушке кто-то позвонил и сказал, что ты чуть не упала с лестницы…
– Как видишь, со мной всё в порядке.
Он отстранился и придирчиво стал осматривать меня взглядом.
– А… – начал он и замолчал.
– И с малышом тоже.
– С кем? – раздалось удивлённое, и следом стук падающего на плитку смартфона.
– Да, мам, у тебя будет ещё внук или внучка! – Пока свекровь оправлялась от свалившегося на неё счастья, Кир обратился к Ромке: – Ты кого хочешь: братика или сестрёнку?
– Брата, разумеется. Зачем мне сестра, когда Алиса есть?
Железная логика! Тут свекровь отмерла. И началось… слёзы, смех, Ромка замучился её успокаивать, но ему удалось. Да, железные нервы у нашего старшего сына, но с ней он справляется не хуже Кирилла. Когда Любовь Валерьевна ушла, мы все выдохнули, упали втроём на диван и включили фильм про подводный мир. Нам всем хотелось немного тишины, да и просто побыть втроём. В этот момент я почувствовала себя самой счастливой женщиной на земле. Я беременна! И у меня прекрасная семья. Что от жизни ещё нужно?
Эпилог
Три месяца спустя
Новость о моих родителях меня буквально выбила из колеи, хотя Кир всё преподнёс деликатно, стараясь не нервировать. Но разве можно спокойно отнестись к тому, что меня воспитывали убийцы моих настоящих родителей?! Как таких людей земля носит?! Но теперь хоть понятно их равнодушие, когда Макар измывался надо мной. Кстати, хоть муж и скрывает, но я уже знаю, что он попал в аварию и сейчас лежит парализованный.
Недавно пришёл в сознание и медленно гниёт заживо из-за пролежней. А также знаю, что его изнасиловали мужики – следователь по секрету шепнул. Мол, страшнее судьбы для таких мразей и не придумаешь. Мне его не жалко, вот ни на грамм! То, что он делал с женщинами, в разы страшнее – заслужил. Более того, врача, что покрывал этого мерзавца, тоже привлекли к ответственности. Попросила встречи – не отказали, хотя муж пытался отговорить. Напомнив, что беременным отказывать нельзя, добилась своего.
Поворчал немного, но дал добро, только пошёл вместе со мной. От этого человека я и узнала, что подслушанный мной разговор был не обо мне. Он говорил о другой девушке, той, что уже истекала кровью, когда я пришла. Мне стало как-то легче, что таких людей больше нет на свободе, они там, где им самое место, как говорит мой Кирилл – отрабатывают свою карму.
Моих псевдородителей тоже осудили и отправили куда-то в Тмутаракань. Я на суд не пошла – не стоят они даже моего времени. А вот на могилу настоящих родителей сегодня решила сходить, благо их прах дядя в Москву перевёз. Оказывается, он мне единственный родной по крови: отец был его двоюродным племянником, вот почему ему удалось вырвать меня из лап этих хищников. Приехали с Кириллом туда, а у меня нет слёз, ничего, связанного с горем потери, просто сожаление, что не знала их.
Теперь я поняла Ромку, почему он первое время сторонился нас: мы, по сути, для него тоже были чужими. Постояв минут пятнадцать, попросилась домой – нет смысла стоять и ждать, что вдруг любовь проснётся. Мне дядя ближе, он был моим лучиком света в моменты отчаяния, его я люблю и никогда не забуду. А родители… Наверное, я им благодарна за то, что дали жизнь. И всё же перед тем как уйти, обратилась к ним, вдруг услышат:
– Мне очень жаль, что вас не было со мной. И сейчас, кроме этого, я ничего не испытываю. Я бы очень хотела вас обнять, сказать «спасибо» за возможность прийти в этот мир. Простите меня, что не могу сказать «люблю». Неверно, я люблю вас, но не как должна любить дочь родителей. Надеюсь, вы меня поймёте…
Положила цветы и, не оглядывая, пошла прочь.
Кладбище угнетающе действует, дышать тяжело. Некоторые тут чувствуют умиротворение, а я только боль людей, потерявших близких, и их отчаяние, что изменить ничего нельзя. Нет, это место не для меня, наш малыш не должен чувствовать негатив даже в таком возрасте.
Приехали домой, и я попросила Кирилла оставить меня одну. Села на скамейку и просто тупо смотрела на проплывающие в небе облака. Мне, так же, как и ребятам, нравится за ними наблюдать, в этот момент наступает какое-то спокойствие на душе. Вдруг моей руки кто-то касается, и робкое:
– Не помешаю?
Поворачиваю голову – Рома. Он знает, что на самом деле произошло, мы не хотели, чтобы мальчик жил в коконе лжи.
– Я всегда рада твоей компании, присаживайся.
Отодвигаюсь, чтобы освободить ему побольше места.
– Как ты?
Присаживается рядом и смотрит так внимательно, а взгляд совсем как у взрослого.
– Какая-та пустота, – сказала как есть.
– Понимаю. Я тоже такое чувствовал примерно через недели две после смерти мамы. Вначале больно было, потом я на неё злился, что умерла. Затем было стыдно за плохие чувства к ней. Так не должно быть, даже если мама делала больно. Затем стало всё безразлично, и, если бы не вы с Кириллом… не знаю, как бы я справился.
– Я, как никто другой, понимаю, почему ты так чувствовал. Не кори себя зря.
– Правда?
– Ага, ведь у меня тоже были не золотые родители. И пусть я не голодала, как ты, но они были хуже, чем твоя мама. Поверь, намного хуже…
– Я её простил, уже давно.
– И правильно сделал. Она на своём примере показала, как жить нельзя… Осталось …
Замолчала, тяжко вздохнув. Простить этих людей я не смогу никогда. Видимо, Рома почувствовал моё состояние, поэтому, бережно касаясь моего плеча, спросил:
– Но а сейчас же это в прошлом, да? Или нет?
– Всё сложно, дружок…
– Но ты справишься, ведь так? Ведь ты не одна, мы друг у друга есть.
Смотрит так преданно мне в глаза.
– Верно. Мы одна дружная семья, всегда будем горой друг за друга. Мы всё преодолеем, в этом наша сила: один за всех, и все за одного.
– Ты ещё про друзей Кирилла забыла сказать и своих подруг, – засмеялся он. И тут же: – Вот когда собираемся вместе, мы тоже становимся семьёй?
– Нет, это больше напоминает цыганский табор! – хохотнула я, вспоминая, какой гул начинается дома.
– Это как в кино? – тут же сообразил он.
Смотрел как-то с нами фильм про цыган с медведем и всё никак понять не мог, почему в зоопарке медведи в клетке сидят и их считают опасными, а там разряженные вольно ходят. Пришлось объяснять, вернее, начать изучать тему про медведей, простым «они дрессированные» Ромка не удовлетворится. Его нужно тему знать досконально: какие медведи бывают, чем питаются, где живут… Короче, после его вопроса я сама могу читать лекции про косолапых.
– Ну не совсем, но шум стоит такой же.
– Это точно, – тихо засмеялся Ромка. – Но мне нравится, когда они приезжают.
– Особенно когда Алиса, – подмигнула ему.
– Да. Ты была права – она чудо, а не ребёнок.
– Ты старше её всего на год! – напомнила о небольшой разнице.
Это мы вначале подумали, что Ромке четыре с половиной, потому что худой был от постоянного недоедания и нервотрёпки. Только когда стали заниматься усыновлением, выяснилось, что ему пять лет и шесть месяцев.
– И всё равно я старше, – пробурчал он.
– Ладно, ты большой, – хохотнула я. И тут же замолчала – малыш в животе зашевелился, видать, решил дать понять, что поддерживает позицию брата.
– Во, даже Даниил со мной согласен, – показывая глазами на живот, подметил наш наблюдательный.
Ну ничего от него не скроешь!
– Можно? – спрашивает, а сам уже тянет руку, чтобы прикоснуться к животу.
У них Кириллом по вечерам планёрка проходит. Они вдвоём рассказывают маленькому, как прошёл день, а тот якобы им отвечает. Только одному Богу известно, чего мне стоит не рассмеяться в голос, наблюдая за этой картиной.
– Ну, конечно, можно.
– Когда родишься, я тебя сам учить буду и оберегать, – начал он с ним разговаривать.
Кстати, и имя он ему дал.
– Ты наше счастье, Ром. Я и мечтать не могла о таком мальчугане.
Потрепала по его белокурым волосам.
– А вы с Кириллом моё, а родится Данька – и он станет моим счастьем. Я ведь каждую ночь Боженьке говорю за вас «спасибо». И о тебе всегда заботиться буду, даже когда женюсь, как дядя Кирилл о своей маме.
– А на ком ты женишься?
– На Алисе. А на ком ещё?
После его ответа я даже не знала, смеяться или начинать волноваться.
***
Пять месяцев спустя
Люда уже родила, и её любимые трубочки никто давно не готовил. Закинула удочку мужу, тот поехал за продуктами, и, пока Рома занимался с бабушкой в кабинете, решила сварить сгущёнку, чтобы ускорить процесс. Теперь когда поем вкуснятину – не знаю, низ живота вчера опустился, значит, скоро рожать, а трубочки безумно хочется. Налила немного воды в кастрюлю, поставила туда банку сгущёнки и включила на полную мощность огонь. Ну… чтобы быстрее сварилась. Сижу, жду. Прошло пятнадцать минут, поняла, что уже обмираю, как хочу сгущёнку, мне и на трубочки наплевать! Увеличила ещё огонь и только отошла от плиты, чтобы посмотреть, приехал мой или нет, как раздался взрыв. От страха я заорала, и низ живота скрутил спазм. Тут я поняла, что Даниил решил, что рисковать собой во мне больше не хочет и попросился на выход.
– Блин, – зашипела я, хватаясь за живот.
На шум в кухню забегает Ромка и видит меня в таком состоянии.
– Мама! – заорал он не своим голосом и кинулся ко мне. – Мама, мамочка! – в глазах слёзы. – Тебе плохо?
У меня оттого, что он меня первый раз мамой назвал, ком в горле, слёзы наворачиваются. Я даже о спешном побеге Данила на время забыла.
– Мамочка, только не молчи! – протягивает ко мне ручки мой сынок.
– Ром, – всхлипнула я, – иди ко мне.
И, не дождавшись, когда приблизится, резко притягиваю к себе и обнимаю его.
– Рожаю я, сынок, братика тебе.
– Так что мы стоим?! – тут же спохватился он и рванул за помощью.
Тут свекровь влетела, как ураган, на кухню и, узрев результат моей варки, провиснув, трагичным голосом добавила:
– Кирилл тебя убьёт.
– Не успеет, я на время в роддоме схоронюсь, а там его и отпустит.
Пока до неё дошло, о чём я говорю, прибежал Ромка с Глебом.
– Поехали, – произнёс спокойно муж подруги и, не дав мне шагу сделать, подхватил на руки и понес к машине.
Ромка побежал вслед за нами.
Пока добирались, успели дозвониться до Кирилла. Так что он на всех парах последовал за мной. Это даже хорошо – не увидит, что я на кухне устроила. Только добрались до приёмного покоя, слышим возмущённое:
– Беркутов, ты чего опять тут делаешь?! У тебя же жена только недавно родила?!
– Это жена друга! – невозмутимо отвечает тот.
Та подходит ближе и уже спокойно:
– А… теперь вижу, что это Бельская. Готовьте её! – крикнула женщина своим сотрудникам. И тут же обратилась к Глебу: – Сколько у тебя друзей?
– А что такое? – не понял он, передавая меня медперсоналу.
– Да вот хочу морально подготовиться.
– Мужайтесь! Много!
***
Влетаю в роддом, там уже Глеб и Ромка. Мальчишка ходит из угла в угол и не может успокоиться.
– Ты как? – обращаюсь к сыну.
– Папа, я так переживаю за маму! – рвано выдохнул он и обнял меня, словно ища поддержки. Я в шоке, он меня папой назвал.
Похлопал его по плечу, чтобы успокоить. Тут Глеб влез:
– Всё будет хорошо, а сейчас отпусти отца, ему Даниила нужно встречать. – И уже мне: – Что стоишь? Бегом переодеваться и мухой к жене. Поверь, ты сейчас ей нужен как никогда.
Мне дважды повторять не нужно, сорвался с места, как ненормальный. Когда зашёл в родовую, моя уже вся взмокала. Врач же – Валентина Степановна – в своей язвительной манере «подбадривала»:
– А ты как думала? От такого бугая родить – не баран чихнул. Тут потрудиться нужно. Но пока всё хорошо…
Стон жены – и я срываюсь с места. Увидев меня, она немного успокоилась.
– Солнечная… давай вместе…
Я подошёл со спины и положил поверх её рук свои.
– Давай, лучезарная наша, тужься, – дала команду врач.
И моя начала… Не то что бы от меня была реальная помощь, но Глеб прав – я был нужен ей. Она знала, что муж рядом, и это придавало ей сил. Я же в душе сожалел, что больше ничего не могу сделать, чтобы облегчить ей боль. А то, что мой женщине больно, я чувствовал каждой клеточкой.
Наконец с пятого раза дело пошло – показалась головка нашего сына. А там последний рывок – и Даниил заорал во всю мощь лёгких. Когда его положили маме на живот, я, мягко сказать, охренел – как она смогла сама родить такого богатыря?!
– Солнечная, спасибо.
Целую её в губы. Хочется плакать от счастья. А жена не сдерживается, плачет и смеётся, ей можно, она женщина. А у нас, мужчин, свои заморочки, нам не положено. Смотрю и не могу поверить, что стал настоящим отцом.
– Соня, даже не знаю, что тебе подарить за сына! – единственное, что смог сейчас сказать.
Слов не было, как и нормальных мыслей, меня переполняли эмоции. Я – отец! У меня два сына!
– Подари мне дочь!
– Только через два с половиной года! – слышим возмущённый ответ нашего врача.
***
Вышел из родовой, всё ещё находясь под впечатлением, сердце до сих пор колотилось, отдаваясь гулким эхом в ушах. Перевёл взгляд на сына – он, затаив дыхание, уставился на меня в ожидании новостей. А я словно разучился говорить. В горле образовался ком, вот не могу выдавить ни слова, и всё тут. Ромка кинулся мне навстречу и, схватив меня за руку, с мольбой смотря мне в глаза, затараторил:
