Читать книгу: «Надежда», страница 6
– И не надо, – снова прервала меня вампирша, – не лезь, куда не следует. Ты ведь мне веришь?
Скажите, ну что можно на это ответить? Особенно когда на тебя глядят такие глаза…
– Да.
Хотя, если разобраться, я ведь и в самом деле ей доверял.
– Хорошо, – кивнула Илона, – только помни, Игорь – это очень, очень важно. И не смей никому передавать – вручить письмо должен именно ты. Мне невероятно повезло, что ты вообще оказался приписан к этому каравану.
– Хорошо быть везучей, – буркнул я. Мозги всё ещё переваривали услышанное – медленно и степенно, как и положено настоящему тормозу в такой ситуации.
– Ладно, – Илона неожиданно сделала пол шага вперед и легко, почти невесомо коснулась губами моей щеки, – тогда я пошла. Не прощаемся, Игорь. Пока!
И, пока я, оторопев от такого прощания, хлопал глазами, вампирша ушла – быстро и бесшумно, как и всегда. Через несколько секунд я остался абсолютно один…
До окончания смены ещё было немного времени, и, по-прежнему находясь в неком недоумении, я поднёс к глазам полученный от Илоны конверт. Мелкий – где-то в четверть обычного А4 из прошлого мира – но довольно увесистый, для своих-то размеров. Дорогая бумага серого цвета, очень плотная, такая, что по рассказам не боится даже действия морской воды (непродолжительное время, разумеется). И герб Ордена, отчетливо оттиснутый на расплавленном воске печати…
Ну что ж. Гадать что внутри – дело, как известно, заведомо бесполезное (хотя порой весьма увлекательное, тут не поспоришь), а потому… Потому я встал, положил конверт во внутренний карман рубашки и просто пошёл прочь. Отчего-то разом расхотелось досиживать остаток времени в тишине и покое любимого места – уж лучше подождать Виталика там, где уговорились, на углу «Рыжего Кота», с южной его стороны. Может к Мэв заглянуть успею пока, рюмочку самогона для поднятия настроения хряпну…
Однако заглянуть к Мэв не получилось – когда я подошёл к месту, Виталик уже стоял, переминаясь с ноги на ногу, возле пресловутого угла бара. И вообще-то это было немного странно – ведь по времени смена должна была только кончиться, буквально вот-вот. А ещё же дорога… Да, у нас нередко случались переработки, но вот недоработок не бывало никогда – господа вампиры любили считать деньги и совсем не отличались гуманизмом…
– Почему ты так рано? – спросил я, подойдя к другу почти вплотную, – у вас же работы только сейчас должны завершиться! Неужели я просчитался со временем?
– Не просчитался, – усмехнулся Вит, пожав протянутую мной руку, – а почему рано… У нашего отряда смена закончилась минут этак на сорок раньше. Я и домой успел сходить, думал ты там.
– Офигеть… А так бывает вообще?! Почему раньше?
– Долго объяснять… Потом, после основного разговора расскажу. Идёт?
– Идет…
– Ну и ладно. Тогда пошли – ты говорил, что знаешь укромное место, помнишь? Веди.
Виталик старался казаться спокойным, но я слишком хорошо изучил своего соседа за год прожитой в одной комнате жизни. Он волновался. Более того – нервничал. И нервничал, судя по всему, более чем серьезно…
Прямо не ночь, а сплошной детектив, подумал я, кивая Виту, чтобы шёл за мной. Интересно, что ещё откроется до прихода рассвета?
Но так долго ждать не пришлось – новое открылось сразу же, стоило нам пройти порядка десяти метров. Дело в том, что Виталик не успевал за мной. И, помимо этого, немного кривился при каждом шаге…
– Стоп, – я слишком хорошо знал, что значат эти почти незаметные для непривычного человека симптомы, – останавливаемся. Подними-ка рубашку.
Виталик невнятно хмыкнул, но тем не менее остановился. И послушно задрал к верху конец своей просторной рубахи – так, что стала видна голая спина, вся сплошь разрисованная длинными полосами ярко-красного цвета.
Такими знакомыми полосами…
– Господи… За что они тебя так?
– За работу, за что ж ещё. Преступная леность, она же халатность… ты и сам знаешь. На строгую не отправили, но на месте отходили неплохо. Ударов десять, вроде…
– Мдааа, – протянул я.
Несколько раз мне приходилось пробовать подобное и на своей шкуре – ощущения, должен вам сказать, совсем не из приятных: спина может гореть и два, и три, и четыре часа… Это конечно не строгая порка, после которой люди по несколько дней бревном лежат, но всё равно более чем немало. По крайней мере на ближайшие сутки впечатлений хватит.
– Может отложим тогда разговор твой немного? А то в таком состоянии…
Виталик упрямо замотал головой:
– Нет, нужно именно сегодня. Ты не понимаешь пока.
– Ну хорошо, – я показательно пожал плечами. – Моё дело предложить. Пошли, герой ты наш гордый.
– Пошли.
Я вёл Виталика к тому самому месту, откуда только что пришёл сам – скрытому холму между домами. До сегодняшней ночи о нём было известно лишь двоим – теперь, похоже, круг расширялся. Ведь Вит так беспокоился о конфиденциальности предстоящего разговора, кричал, что боится начинать даже в стенах нашей комнаты… Вот я и открыл тайну. Сказал, что знаю где можно поговорить, про место о котором не подозревает больше никто в Посёлке. О том, как бегал туда почти весь прошедший год… Не рассказал я лишь об одном: о существовании Илоны. Если честно, то сам не знаю почему. Момент был более чем подходящий, нужные слова уже практически повисли на языке… и всё-таки я их не произнёс. Не доверял Виталику до конца? Да нет, чушь конечно. Боялся неприятия, отторжения? Ведь дружба с вампиром это чуть ли не прямое предательство своих – по крайней мере, так считают все жители нашего Посёлка.
Что ж. Это возможно.
Но тогда, получается, всё-таки не доверял?..
Бары уже скрылись за толстыми бревнами жилых домов, мы шли по почерневшему дереву улиц северо-восточной части города. Фонари здесь – как, впрочем, и везде – были довольно редки, люди по большей части ещё не успели вернуться со смены…
Прямо как тогда, с повстанцем – родилась вдруг неожиданная мысль – вокруг темно, пустынно, у меня выходной… Всё как в тот день. Не хватает разве что патруля, для полноты картины.
Блин. Что же всё-таки за разговор такой затеял Виталик?!
Я незаметно посмотрел на друга – но на лице последнего отражалось лишь тщательно прикрытое противоборство с болью, идущей от исхлестанной спины. В целом же Вит ощутимо изменился, теперь он выглядел собрано и чуть ли не твердо – исчезла даже нервозность, непрерывно сопутствующая ему последние сорок восемь часов.
А ведь с момента нашей встречи у Рыжего Кота не прошло и десяти минут!
Чудеса…
Я не успел даже подумать, что бы могли означать подобные метаморфозы, как с другой стороны улицы показалась одинокая фигура.
Секунда, другая… Свет фонарей скуден, но и за прошедшие месяцы мои глаза тоже не остались неизменны, приспособились, научившись видеть в темноте то, что прежний Игорь – компьютерный дизайнер и коренной житель Москвы – не заметил бы и с жалких двадцати шагов. Да и невозможно было не заметить этот синий, с чуть приподнятыми плечами, мундир. Мундир, известный каждому жителю Посёлка – от пятилетнего ребёнка до доживающего последние дни старика.
Навстречу нам вышагивал, как-то странно покачиваясь, сам господин Витольд…
* * *
Это известие было… не знаю, как правильно сказать. Безмерное удивление? Шок? Помрачение рассудка? Наверное, я всё же мало читал: подходящего слова найти так и не удалось. Да и было ли оно, это слово? Существовало вообще? Слово, выражающее всё то, что испытывает бывший жених, когда узнаёт, что человека, убившего его невесту, выпускают на свободу всего-то через жалких полтора года?!.. Человека, убившего её без всякой причины, убившего просто так! Убившего очень жестоко!
Убившего прямо у меня на глазах…
Наверное, помрачение рассудка всё же случилось. Я мало что видел и совсем ничего не понимал. Как? Как такое могло произойти?! Ведь это не побег, это официальное, государственное распоряжение. Теперь Костя будет полностью чист перед законом, будет считаться искупившим свою вину… Будет ходить на работу, жить со своей семьей, смотреть телевизор и гулять с дочкой в парках… Будет знакомиться с новыми людьми и общаться, как ни в чём ни бывало. Будет волен пойти куда хочет, сделать то, что считает нужным…
И никто, совсем никто не вспомнит о ней. О Наде. О том, какой она была… и как погибла. Только родители да я. Всё. Даже друзья… чем больше проходит времени, тем больше покрывается дымкой воспоминание о девушке, которую знал… Это сейчас. А что будет через десять, пятнадцать, двадцать лет?.. Говорят, это нормально. Мол человек не может помнить всё. Воспоминания тоже имеют свою старость. Так говорят. Но ведь их не было в той злосчастной комнате двенадцатого мая, они не знали… не знали абсолютного ничего. Ни обо мне, ни о Наде, ни о том, какими мы были, какой парой…
Созданной друг для друга, как казалось, навсегда…
А теперь Костя просто «искупил свою вину перед обществом». За полтора года в психушке, даже не тюрьме. И сейчас он точно такой же гражданин, как, например, я…
КАК?!..
…Немного позже я узнал как. Узнал, но так и не смог понять. Понять, почему вся эта система до сих пор носит название «правосудие», кощунственно извращая хорошее изначально слово. Право, правда. Судить по правде, судить честно, судить справедливо. Именно такой смысл вкладывали наши предки в эти буквы, именно так всё и должно было быть. Но как убийцу, человека, вина которого полностью доказана, можно отпустить на волю всего через полтора года – этого я не понимал. Хотя и знал… уже знал.
Всё было не так уж и сложно. Оказывается, восемнадцать месяцев – вполне достаточный срок, чтобы полностью излечить невменяемого человека. Такого как Костю, например. Ведь у нас лучшие в мире врачи, вы не знали? Не хватает лишь денег, субсидий от государства – ну а врачи-то непревзойденные гении. И если кто-нибудь возьмётся хоть немного помочь доморощенным Эйнштейнам, взвалит на плечи эту вечную обузу финансов… Результат просто превзойдет все ожидания! Вот и жена Кости – очень богатого, как мы помним, человека – решила немного поддержать отечественную науку. Не знаю, сколько уж там скопилось у них на счетах, но обе машины – Nissan Patrol, на котором раскатывал сам «невменяемый» и Audi A8, принадлежащий его шалаве, оказались вдруг проданы. Равно как и квартира – хорошая такая шестикомнатная квартира в самом центре Москвы. И цель оправдала средства! Врачи совершили натуральное чудо, Константин был признан полностью излеченным и совершенно не опасным для общества. И выпущен, конечно – что ж держать хорошего человека в психушке просто так?
Я зло усмехнулся. Ну-ну, господа. Ну-ну. Думаете вы всех умней… что ж, может и умней, не спорю. Столько денег без мозгов просто не заработаешь. Но всё же не всё в мире крутится вокруг этих бумажек – кажется, Костя, ты сам так когда-то мне говорил? Когда жаловался в баре на свою столь тяжёлую судьбу? Удивительно точные слова для того, кого и в тюрьму-то посадить нельзя: невменяемый ведь.
Сегодня мы наконец-то расставим все точки в этой истории. Поступим по ПРАВДЕ. Настоящей, действительной правде – а вовсе не том жалком её подобии, что выпустило тебя на свободу. Честно говоря, события последних двух лет почти полностью истребили во мне зачатки того, что могло бы когда-нибудь превратиться в веру в Бога. Но если я ошибаюсь и Он действительно существует… он будет на моей стороне.
Иначе зачем такой Бог вообще нужен?..
Сегодня, дорогой Костя, мы поменяемся с тобой местами. Как тогда, двенадцатого мая – только наоборот. Я буду палач, а ты станешь жертвой. Посмотрим, насколько по вкусу тебе придётся данная роль… Нет, я не трону твоей жены, – хотя, видят Небеса, стоило бы! – я всё же пока не такой, как ты.
Будем только мы. Вдвоём, как и должно быть. Да ещё мой нож – воткнутый тебе между лопаток. Закроем эту историю, закроем раз и навсегда.
А что там случится дальше…
Наверное, меня опознают. Наверное арестуют. И посадят, конечно…
Честно говоря, это имеет так мало значения… Интересно лишь, какой дадут срок? Уверен, что наказание будет гораздо жёстче, чем у тебя, Костик. И невменяемым меня там не признает никто…
Как же иначе? У нас ведь настоящее правосудие!..
Я собирался. Медленно, не спеша, даже пожалуй с каким-то извращенно-садистским удовольствием. Не хочется признаваться, но выход Кости снова вдохнул в меня вкус к жизни – пусть даже и с злым оттенком. В кои-то веки мне было не всё равно!..
Итак. Джинсы. Вот эти, белые. Я купил их ещё три года назад, почти не носил всё это время – но сейчас они будут более чем кстати. Под них рубашка – точно такого же цвета. Классическая, с длинным рукавом, не какая-то там «летняя» с дебильным рисуночком на груди. Рубашку заправляем в джинсы, пропускаем ремешок… Отлично! Теперь ботинки – тяжёлые, черные и довольно высокие. Как берцы – хотя, к сожалению, не они. Жарковато сейчас для такой обуви, ну да ничего не поделаешь – имидж дороже. Да и ненадолго это всё… Джинсы под низ, ботинки по верху – дурак тот, кто прячет такую красоту под штанами! – готово.
Осталось всего две детали. Самые главные из всех.
Первая – это нож. Орудие предстоящего убийства, вертел, на который я насажу собственного барашка. Очень, очень важный момент! И отнестись к нему нужно важно… После недолгий раздумий, я выбрал просто один из столовых ножей – средних размеров и крепкий на вид. Хотя у меня был и боевой, по приколу подаренный когда-то Витькой. Но нет. Ублюдок не заслуживает такого клинка. Пусть умрет как баран, от самого обычного бытового прибора. В этом есть смысл.
Теперь второе… Поднявшись на цыпочки, я снял с полки мааааленькую такую коробочку темно-синего цвета. Ладонью вытер пыль… Бог мой, как давно я не держал это в руках!
Прямо на меня смотрела накладная ресничка. Точнее их было две – одна для нижней стороны глаза, вторая для верха. Ярко-синяя, будто подкрашенная тушью, полоска и торчащие оттуда волоски – раза в три длиннее, чем растут у обычного человека. Работало это просто. Полоска клеилась на кожу и волоски сразу превращались в ресницы, практически неотличимые от настоящих. Ну если не считать размеров, конечно. Второй же глаз оставался без изменений, как есть.
Контраст разил наповал.
Само-собой, я придумал это не сам. Смотрели «Заводной Апельсин» Стенли Кубрика? Так вот. Главной герой, Алекс, носил именно такую! Никогда не восхищался малолетним ублюдком – но его глаз, этот дьявольский глаз просто не мог оставить меня равнодушным. Вот где был настоящий блеск, истинный вызов окружающему обществу! А вовсе не в тех драках и изнасилованиях, которыми постоянно промышляли герои из фильма. Внешний вид – вот то, что придавало харизму, что притягивало зрителя к Алексу. Пусть даже харизма убийцы и носила откровенно черный характер…
Короче говоря, однажды я купил себе точно такую же ресничку. Уже давно, лет семь как назад. Просто поприкалываться, погулять в ней вместе с друзьями. Надевал не так уж часто, но это было по-настоящему весело. Идти по улице и видеть, как на тебя косятся старики, с недоумением смотрят взрослые, смеется, поняв что к чему, молодежь… Кайф! А главное – как я ощущал себя сам. Уверенно, смело, понимая, что выгляжу действительно стильно и оригинально.
Всё кончилось с появлением Нади… В отличии от друзей, она мою примочку как-то не оценила. Поругались немного, потом я, как обычно, уступил. Ресница была упакована в коробочку и засунута на одну из верхних полок. Как казалось тогда – навсегда…
Я повертелся перед большим зеркалом, висящим в прихожей. Белая одежда, чёрные ботинки армейского образца, ресничка… Блеск! Почти как Алекс из «Апельсина» – не хватает лишь тросточки и шляпы. Но тут уж ладно – не настолько я фетишист, как можно, наверно, подумать.
Ха. А мы ведь в чём-то похожи с Костей. Он всё рассказывал про Блондина из «Бешеных Псов», я нарядился под Алекса…
У нас есть общие черты. Сейчас почему-то мне было совсем не противно это осознавать…
Спустя полтора часа я уже сидел в засаде – то есть на длинной лавочке, расположенной напротив подъезда нового дома Кости. О, теперь у ублюдка было совсем не такое обиталище, как раньше! Откровенно старое, построенное ещё в шестидесятых, здание – такие, кажется, называют Хрущевскими пятиэтажками? – вызывало в первую очередь жалость. К себе, не к Косте, конечно. Обшарпанные стены, грязная, рассохшаяся от времени дверь… В таких домах обычно живут глубокие старики, пенсионеры. Или гастробайтеры – если говорить о Москве. Но уж точно никак не финансовый директор крупной сети организаций! С хорошо зарабатывающей женой и маленьким ребёнком. Непривычно небось, после хором-то…
Ну ничего. Это только начало. Очень скоро станет ещё хуже, уж ты мне поверь… Усмехнувшись, я проверил насколько легко достаётся нож из маскировочного пакета. Результат удовлетворил – столовый прибор лежал у меня в ладони уже через две с половиной секунды.
Интересно, Костю сейчас взяли бы на хоть немного нормальную работу? С таким-то прошлым…
…Сидеть в засаде оказалось отнюдь не столь хорошо, как я изначально думал. Как на иголках, честное слово – и это практически четыре часа! Чёртовы брусья (из которых была сложена лавочка) вдруг начали впиваться мне в спину, спустившийся вечер принёс с собой холод и тучи. Белая рубашка была, конечно, красива, но оказалась чересчур тонка! Да и обычная скука, признаться, играла немаленькую роль – упиваться предвкушением мести получалось лишь в самом начале, а плеер на столь важное дело я, конечно, не взял.
Зато закон подлости работал прекрасно – Костя никак не хотел появляться. И хрен его знает, когда захочет – он ведь только с тюрьмы, наверняка ещё ничем не занимается. Лежит на кровати да книжку себе читает. А ты тут жди, когда у них в доме хлеб или ещё что-то закончится…
А через четыре с половиной часа полил дождь. Внезапно и сильно – по крайней мере я, прежде чем сообразил найти подходящее укрытие (нужно ведь было не выпускать подъезд жертвы из виду) промок, что называется, до нитки. Вот когда стало по-настоящему холодно! И неуютно – стоять под навесом каменного дома совсем не то, что сидеть, пусть даже на не очень-то удобной лавочке.
А дождь всё лил и лил, не прекращаясь. Разве что со временем всё же ослаб. Находиться в промокшей одежде было холодно и неприятно, постепенно затекли ноги. Жутко хотелось что-нибудь съесть.
На улице стало темно…
Дьявол с ним, подумал я ещё часа полтора спустя, когда вода и прочее уже окончательно доконали меня, – всё равно по такой погоде не вылезет никуда. Вернусь завтра!
Когда я снова оказался дома, то был замерзшим, грязным и просто чертовски голодным. Хорошо ещё на дворе стоял август – иначе подхватил бы простуду. В добавок ко всему остальному так сказать.
В целом можно было констатировать, что месть выдалась просто отлично – в кавычках, как всем, думаю, ясно. Но ничего. Я не собирался сдаваться.
На следующее утро я позвонил на работу (сказавшись там страшно больным) и начал собираться. Сборы вышли не такими красивыми, как вчера (белые джинсы пришлось засунуть в стиралку, одев вместо них вполне обычные, синего цвета), но куда более качественными. Помимо ножа я взял с собой зонтик, пакет с едой и любимый mp3 плеер. Ну и легкую спортивную курточку – на случай похолодания.
Предусмотрительность оказалась кстати – всего через полчаса, как я устроился на своей наблюдательной лавочке, дождь зарядил по новой. На этот раз он был далеко не таким сильным, зонтик прекрасно спасал… но вот только падающие с неба капли никак не хотели заканчиваться. Час, два, три… я отсидел себе всё что возможно, по много раз менял руку, поддерживающую рукоятку зонта… а он и не думал останавливаться. Так и лил, мелкий, злопакостный дождик из той неприятной породы, что могут идти, не прекращаясь, целый день.
Дела…
Кап-кап. Кап-кап-кап. Кап.
Постепенно вид размеренно падающих капель стал как-то странно действовать на меня. Я будто отдалился от реального мира, забыл про бутерброды, натершую зад лавку и даже Костю, свою цель. Это было странно, но в тоже время и приятно, словно отдых после длинного и очень тяжёлого пути. Нечто похожее настигает вас, когда вы только-только начинаете засыпать. Вы ещё находитесь в этом мире, видите и понимаете всё вокруг… но в тоже время и нет. Ваше сознание уже скользит куда-то далеко, за грань…
Это называется дрема. Как знать, может дремал и я? Я видел подъезд, видел проходящих людей, но видел так, будто находился где-то наверху, за очень толстым стеклом.
В реальности же существовали лишь дождь, музыка и я…
Горят святые книги, волшебные слова
И главные секреты уходят в никуда
И тайны строят небу печальные глаза
Убили звездочёта, порвали подлеца
А как бы мне жизнь подлинней чуть прожить,
Как бы кайф растянуть?
Как бы мне новыми нитками сшить мой немыслимый путь?
Должно быть, я действительно вздремнул. Прошло много, очень много времени. Плеер выключился, закончился и дождь. Остались лишь лужи – многочисленные, но не очень глубокие.
А вот Кости всё не было. Если, конечно, я не умудрился проморгать его за всё это время…
Я достал из пакета последний свой бутерброд, разинул, в предвкушении, рот… да так и замер на самом начале пути. Ибо там, впереди, шёл именно тот, ради кого я просиживал здесь вторые сутки.
Тот, кто сломал мне жизнь. Убил Надю.
И кого поклялся убить я сам – неделю назад, узнав о абсолютно законном освобождении ублюдка.
Костя.
Финансовый директор здорово похудел за прошедшее время. И оброс – волосы (слегка растрепанные, будто у художников из фильмов) опускались ниже мочек ушей. Он был одет в простые светлые джинсы, однотонную майку серого цвета и обыкновенные кроссовки, какие продаются на любом рынке Москвы. На щеках Кости виднелась щетина – но легкая, недавняя, скорее всего и вовсе в один день. Он шёл медленно, явно никуда не спеша, а его правая рука… его правая рука сжимала узкую ладошку тёмненькой девочки девяти или десяти лет.
Ладошку Светы, дочери Константина.
Вот значит как. И сучку свою мелкую прихватил. Что ж, тем хуже для неё – смотреть, как на твоих глазах убивают родного отца не очень, наверное, приятно. Но ничего. Это даже справедливо. Я ведь тоже тогда смотрел…
Ненависть полилась наружу, обволакивая сердце, как вода старый плод. Под её воздействием исчезали морщины, уходила начавшая зарождаться гниль. Плод молодел, набирал силы – и стремительно менял цвет. Он становился как вода. Черная, черная, черная вода…
Я сильно сжал рукоять ножа. Сейчас. Ещё несколько шагов – и всё. Я вскочу, подбегу сзади, Костик начнёт разворачиваться, услышав шум… и именно в этот момент получит целую ладонь стали между лопаток. Я не собирался давать ублюдку поединка – он этого просто не заслужил.
Точно также как Волкодав убил Людоеда, не позволив тому даже схватиться за оружие. И это было справедливо.
А теперь у меня есть свой собственный Людоед…
Единственное, чего хотелось, это чтобы Костя не погиб сразу. Чтобы увидел кто именно его порезал. И, конечно, понял зачем. Я жаждал взглянуть в глаза того, кто лишил меня Надежды, увидеть там страх, ужас, раскаяние может быть… Хотя какое раскаяние, мы ведь говорим о Косте. О мрази, законченном ублюдке Косте. Нет-нет, не раскаяние. Конечно нет. Просто страх.
Сейчас!
Директор с дочкой прошли недалеко от лавочки, где сидел я и теперь перед глазами покачивались их спины – одна широкая, обтянутая серой майкой, другая совсем маленькая и тонкая. Лучшего момента для нападения было просто не найти.
Ну!
Но я словно примерз к доскам. Сидел, тискал рукоятку ножа и смотрел, как удаляется фигура моего кровника. Шаг, ещё шаг, другой… Секунды шли, с каждой из них спина в серой майке была всё дальше и дальше… а я лишь смотрел.
Костя приветливо поздоровался с кем-то из прохожих, остановился что-то сказать… А потом, ещё полминуты спустя, завернул за угол соседнего дома. Я больше его не видел, он исчез.
Game over.
Долго, ещё очень долго я сидел на той злосчастной лавочке в том злосчастном дворе. Пытался прийти в себя, остановить обезумевшие мысли, понять.
Я ведь столько ждал, столько мечтал об этом. Так готовился к свершению мести, предвкушал! Сто раз прокручивал в голове как всё будет…
И я не трус, мне действительно наплевать на собственную жизнь, на всё, что случится дальше.
И уж конечно я не простил ублюдочного маньяка. Время лишь разожгло костер ненависти ярче и сильней.
А сейчас, когда момент наконец-то настал – не смог. Просто не смог, и… и всё.
Почему?!
Может, всё дело во вбитом в голову современного человека запрете на убийство? Я ведь никогда не был агрессивным, даже дрался последний раз ещё в школе, классе примерно восьмом…
Нет, чушь. Нельзя даже сравнивать. Чушь!
Тогда виновата дочка Кости? Не смог при ребенке? Тоже не то, я ведь хотел, чтобы он умер на её глазах! Или этого недостаточно? Какие-нибудь скрытые инстинкты, цивилизованная оболочка, въевшаяся очень уж глубоко?
Господи, какой из меня Волкодав? Я и на Уму Турман из Килл Билла-то не особо тяну…
А ещё мститель.
Ладно, поднялся я наконец на ноги. Пусть я не знаю, что помешало мне в этот раз – психологическая неготовность, ребенок ублюдка или ещё что – но я знаю другое.
Я вернусь завтра. И тогда Костю не спасёт уже ничего – ни дочка, ни жена (которая, кстати говоря, активно вытаскивала выродка из тюрьмы) ни даже бабушка, вздумай она навестить вдруг любимого внука. Нас с Надей никто не жалел. Не буду жалеть и я.
До завтра!
…Но следующий день пропал зря. Я просидел у подъезда десять с чем-то часов, съел кучу бутербродов и немного промок (после шести зарядил косой дождь, от которого зонтик защищал достаточно плохо), но своего так и не добился. Костик не вышел.
Я снова убрался ни с чем…
Зато после этого!.. Наверное, я всё-таки накаркал, когда говорил про семью…
Шёл вечер среды. Я уже озверел от каждодневного сидения на проклятой лавочке, но конечно, никуда не уходил. Иначе какой смысл? Смысл существовать на этой земле, находится тут после смерти Надежды? Пусть ради задуманного потребуется провести в этом дворике хоть целый год – я это сделаю. Проведу. Лишь бы ощутить, как нож впивается в тело ублюдка, как течёт его кровь. Заглянуть в уже потухающие, теряющие разум глаза. Оборвать нить этой проклятой жизни! И, возможно, умереть самому – гордо и с чувством до конца исполненного долга.
Это ведь куда лучше, чем продолжать жить одному…
…Когда я снова увидел Костю, то обомлел. Такого и представить было нельзя – он действительно шёл со всей своей семьей! Справа сам директор, посередине дочка, слева белокурая жена. И все держались за руки, словно в дурацком любовном фильме!
Но ничего. Уж на этот-то раз я не оплошаю. А если супруга героя будет дергаться, положу и её. Есть за что, пусть думает, кого из-за решётки вытягивает…
Надя будет отомщена.
А ведь жена его действительно любит, совершенно некстати родилась мысль. Знает, что убийца, знает, что маньяк. А всё равно – продала квартиру, машины, потратила все деньги. И добилась-таки своего, освобождения. За что? За что можно любить такого как Костя?
Хотя, обычно-то он такой как тогда, в вечер, когда подвозил меня на машине от дачи Александровых. Или как в баре недельку спустя… Двенадцатое мая был срыв, единственный и малообъяснимый – так говорили в милиции и на суде. До этого маньяк ничем подобным не страдал.
Но Наде от этого – легче?!
Пора.
Я вытащил нож из пакета, приготовился вскочить…
И замер. Тело не подчинялось мозгу, я не мог заставить себя встать и убить человека. НЕ МОГ!
Мне не было страшно, не отнялась рука или нога… я просто не мог. Так, как нормальные люди не могут… ну, например, раздавить ногой малюсенького, только рожденного щенка. В отличии от них у меня не было жалости – ублюдок Костя отнюдь не щенок. И я не передумал. Но, всё равно, не мог…
Так и сидел, пока семья директора не скрылась за всё тем же углом соседнего дома, откуда шла прямая дорога к метро…
После чего собрался и поплелся домой. На душе было мерзко и противно как никогда.
Оказавшись в родной квартире, я без всякого аппетита съел яичницу (она не требовала много времени в готовке, а, кроме того, в моём холодильнике оказалось уж слишком мало продуктов), потом полез в ванну. И стал думать.
Что ещё остается тем, кто не умеет действовать?..
Я слышал когда-то, что некоторые люди не могут убивать, отнимать чью-то жизнь. Само собой, тогда я не придал этому никакого значения – мне просто было не надо. Но неужели сказанное правда? И я действительно из таких, слишком уж «цивилизованных» особей? Что тогда?
Я никогда не был тем, кого называют «душой компании», но всегда, сколько себя помню, довольно легко сходился с совершенно разными людьми. Нажил себе целую кучу друзей и приятелей, но – ни одного врага (кроме Кости, разумеется). Или хотя бы просто недоброжелателя. У меня не было грандиозных ссор, драк, разрывов отношений на полгода… Ничего. Та же Надя, к примеру, с института не разговаривала с одним из бывших своих друзей – хотя он, я знал, за что-то извинялся и несколько раз звонил.
Блин.
Я должен что-то придумать. Должен убить Костю – он это более чем заслужил. Должен и всё. Я же мужчина, в конце-то концов…
Набрав воздуха, я с головой опустился под воду. Там было хорошо, тепло и уютно. Осточертевшие мысли сразу поблекли и отступили куда-то на второй план. Я мог задерживать дыхание надолго, целых две с половиной минуты.
Может, мне следовало родиться дельфином?..
…Следующий день ничего не изменил. Я точно также притащился в свою «засаду» – и точно также проводил глазами Костю три часа спустя. На этот раз директор был вообще один!.. Но – ничего. Значит, дело не в жене, не в ребёнке… Дело исключительно во мне.
Кто бы сомневался, подумалось чуть ли не с презрением.
Я ходил три недели. Сидел на лавочке, ел бутерброды, смотрел на человека, сломавшего мою жизнь… Иногда, в некоторые дни, Константин не показывался вообще. Иногда шёл с женой или дочкой. Чаще один. Втроем – как тогда – я не видел его больше ни разу. И с каждым днём всё отчетливей таяла та призрачная надежда, что однажды мне всё-таки хватит духу и я совершу то, зачем пришёл…
А в конце третей недели я перестал ездить. Это было бесполезно, а я больше не мог смотреть на Костю или его жену.
Жену!
У меня тоже была бы сейчас жена. И, быть может, ребёнок…
…За прошедший год в коробке на шкафу скопилась солидная сумма денег – еще бы, я ведь почти не тратил их всё это время. Минимум еды, фильмы да книги. Сейчас я нашёл, как мне казалось, достойное им применение.
Частный детектив. Да-да, совершенно верно, они бывают не только в сериалах и иностранных фильмах. Если приложить немного усилий, то вполне отыщешь нужного специалиста и в Москве. Их много, с разной квалификацией и запросами. Я выбрал того, кто подороже. К чему скупиться?
