Читать книгу: «Десять», страница 9

– Вот и помолились, – священник улыбнулся и пожал Павлу руку. – Если нужна будет моя помощь, приходите, помогу. – И помните про апостола Павла. Ну, до скорой встречи. Благословляю вас, во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь.

Выйдя из церкви, Павел обернулся на храм, и впервые поразился его высоте – тут, у подножия, он казался очень высоким и величественным, совсем не таким, каким он видел его, проезжая мимо. Выйдя за церковную ограду, он надел шапку, сел в автомобиль и только тут заметил, что его догоняет женщина из иконной лавки.

– Батюшка просил вам передать вот это, – и она сунула ему в руки сверток.

– А что это?

– Я не знаю, он просто просил передать вам. – Она как-то украдкой улыбнулась и поспешила обратно в храм.

Павел приоткрыл свёрток и прочитал надпись: «Библия».

– Ну, вот… такая толстая книга. Когда её читать… – вздохнул он.

6.

Целую неделю Павел провёл, разбирая документы из архива. С документами были разные нестыковки, где-то не хватало листов для полного чертежа, где-то даты геодезических съёмок были настолько старые, что предстояло производить съёмку заново. Где-то документов просто не хватало, хотя в первоначальном списке они должны были быть.

Работалось сложно.

Телефон то и дело напоминал о текущих заботах: то звонили из банка, просили приехать по поводу пролонгации кредитов, то звонили по поводу старых проектов, то отвлекали старые знакомые, которые просили его устроить на фирму. Он то вставал из-за стола, подходил к окну и долго всматривался в прохожих, то внезапно бежал к холодильнику и делал себе бутерброды, то пристально разглядывал обложки книг на полках – работа почему-то давалась сложно и трудно. Нужно было составлять огромный перечень имеющихся и недостающих документов и чертежей, нужно распланировать объёмы работ, кому и чем заниматься.

За окном повалил первый снег, близился Новый год и новые надежды, новые перспективы проекта башни манили своими результатами. А результаты не шли… Вместо надежд и радужных перспектив предстояла огромная работа. И эта работа могла занять три, четыре, пять лет его жизни. Он думал об этом, не переставая.

В голове возникали воспоминания о словах незнакомца, о странных молитвах в церкви, о словах, сказанных священником, о звуках журчащей воды на месте бывшей Красной речки – и в его голове всё смешивалось в одну, пока непонятную, кашу. Эту «кашу» было очень трудно разобрать на элементы, чтобы подумать отдельно о каждом. Однажды утром книга, подаренная священником, попалась ему на глаза. Он открыл её и попробовал начать читать. На пятой странице он натолкнулся на фразу, почти дословно повторенную незнакомцем.

«И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город». («Бытие» Гл. 11:4-8)

Через три дня он опять поехал на место будущего строительства башни. В этот раз он ходил вдоль и поперёк будущего места строительства очень долго. Останавливался и смотрел отсюда на город, на старые двухэтажные бараки, которые теснились вправо от дороги, на дальние пятиэтажки, рядом с которыми должен был через год строиться парк.

Павел ходил и пытался представить себе башню, которая скоро «взлетит» над старой частью города – и воображал, как эта башня станет символом нового городского района, который будет построен на этом месте через несколько лет. Но в его воображении получался какой-то огромный бетонно-глянцевый «монстр».

Спустившись к руслу бывшей реки, он присел опять на тот самый камень, который врос в землю, и представил, как было бы здорово, если бы тут действительно текла река. Он представлял себе красивые берега, набережную и гуляющих по ней жителей города…

Решение созрело не сразу. Оно долго прорастало в его сознании, долго укреплялось корнями. Читая Библию главу за главой, часто перепрыгивая целые абзацы, Павел углублялся в историю ветхозаветного человека. Он никогда раньше не представлял себе, что эта толстая книга, Библия может быть так интересна – может быть, потому, что в молодости он открывал её только один раз – и то, для того, чтобы найти, куда он запрятал студенческую заначку.

Решение созревало частями. Сначала появилась мысль о том, что слова, сказанные странным незнакомцем, «просто так» нельзя забыть. Если что-то было сказано лично ему, значит к этому нужно прислушаться. Далее, – размышлял Павел, – если отец Игнатий сказал, что проект башни можно переставить куда-то в другое место, то лучше так и сделать, а на месте Красной речки действительно восстановить храм. «Восстановить храм» – эти слова он повторял он изо дня в день, вспоминая дословно слова священника.

«Да, на Красной речке нужно восстановить храм… – подытоживал он. Но как? Кто даст деньги на строительство церкви? Что об этом скажет Борисыч? Как отреагируют в администрации?»

Спустя неделю на некоторые вопросы у Павла уже появились ответы. Он начал серьёзно готовиться к разговору с Борисычем, тем более, что тот уже давно ждал от него материалов по геодезии для будущего объекта.

7.

Настал день, когда Павел решил объяснить мотивы своего решения друзьям-компаньонам. Причем, как он думал, – он не будет говорить о церкви, а будет выкладывать один за одним аргументы по необходимости смены площадки под строительство. Но, начав говорить о новой площадке, он, быстро израсходовав все имеющиеся аргументы, вернулся к Красной речке и к её истории, и с жадностью исследователя принялся рассказывать о легенде, о названии и об истории Покровского храма.

Через пятнадцать минут он закончил, и выдохнув, практически упал на стул. Борисыч встал, прошёлся по кабинету, странно посмотрел на него и снова присев, выпалил:

– Паш, ну и к чему ты нам сейчас все это рассказал?

– Подожди, Борисыч, я так понимаю, – Рублёв тоже встал и начал ходить по кабинету, – Паша предлагает отличное название для бизнес-центра – «Красная речка», слушай, это здорово смотрится по-английски: Ред Ривер! Паш, да ты гений! Такое откопал!

– Игорь, какой Ред Ривер? Эта информация появилась именно сейчас не просто так! Это всё говорит совсем о другом!

– О чём, Паш?

– О том, что на этом месте нельзя строить бизнес-центр.

….

– Ну ты дал. Как это нельзя? А что можно, кладбище что-ли открыть?

– На этом месте нужно строить церковь.

Вторая пауза.

– Церковь? Какую церковь, Паша? Ты чего, в религию вдарился что ли?

– Причём здесь «вдарился»? Любой нормальный человек, прочтя это, не позволит строить тут никакие другие здания! Ведь именно тогда, после гибели войска, здесь и была построена церковь. Она стояла, пока её не разрушили в тридцать седьмом году. Поэтому тут нельзя ничего строить, это историческое место! Я же вам рассказывал о том, как в пятидесятых годах на этом месте решили построить баню, и какая участь её постигла!

– Паша, мне кажется, ты где-то перегрелся… Паша… Мамай был в четырнадцатом веке, понимаешь? Паша, это всего лишь история… Тем более, что это только один эпизод… А сейчас век двадцать первый…

– Борисыч, история не перестаёт быть историей… понимаешь, живой историей… мы тоже через какое-то время станем историей для наших потомков… и ты считаешь, что они вот так же плюнут в наше время и скажут… мол, все это история… прошлое?

– Нет, Паш… ты вообще в своём уме? Слушай, а ты свои идеи ещё Коробченко не докладывал? – Борисыч медленно сел на стул.

– Нет, Коробченко не знает.

– Вот и не говори! А то он тоже… эмоциональный, ещё поверит во всю эту твою историческую ахинею. Короче, нужно первого февраля сдавать проект, а у нас еще чертежи не готовы. Паша, не теряй времени, займись лучше чертежами, а не историческими параллелями. Ты же обещал свою часть работы сделать!

– Мужики… – Павел помолчал полминуты… – Я буду делать проект храма. Что хотите делайте со мной. На этом месте нужно строить храм и точка.

– Павел, я не пойму – ты это серьёзно? Мы три месяца обсуждаем это, мы уже Коробченко все уши прожужжали про нашу башню, землю выделили, уже согласования начались, осталось проект утвердить, а ты – Храм! Паша, опомнись! Храм можно построить и рядом, часовенку, если хочешь, бассейн для купания, лавочки для бездомных – что хочешь, но только проект не трожь! Не можешь сделать – я найду кто сделает проект вместо тебя… Паша, – Борисыч сделал паузу, – не путай карты! Духовное – это вот тут – он показал на сердце, – а это… это работа, Паша. Это бизнес. Я уже полмиллиона вложил в проект, Коробченко обхаживал в ресторанах, поил, кормил. Ты что хочешь это всё бросить и начхать на это? Подумай! Это ведь не просто проект, это не просто план какой-то… Паша … это цель жизни! Построив такую башню, я, ты, он, – Борисыч показал на моргающего Рублёва, – мы все обеспечим себя на годы! На годы! – Потом он сделал долгую паузу, собрал бумаги со стола в портфель и собрался уходить. – Всё! Я тебя не дёргаю… если не будешь делать проект – скажи. Завтра этим займутся другие. Рублёв, я ухожу, ты идешь? Через неделю созвонимся, и я, Павел, – он сделал сильное ударение на его имени, – жду от тебя первую работу по проекту!

За ними хлопнула дверь, и Павел остался один. Неприятный разговор каким-то осадком ещё витал в воздухе, словно напряженные эмоции перешли в газообразное состояние и медленно опускались на пол.

Павел понимал, что такое цель жизни, понимал, что такое «проект на годы», и что такое полмиллиона долларов. Но впервые он увидел своих друзей словно за стеной непонимания. Это была не просто стена – это был непреодолимо высокий забор.

Строительный забор.

8.

Через месяц Борисыч потребовал от него проекты, но Павел уже рисовал первые наброски храма.

Всю неделю он просидел над копиями изображений, которые взял в архиве, отрисовывал, копировал, проектировал… В редкие минуты отдыха он садился на свой старенький «Опель» и ехал на берег Красной речки, сидел и пытался услышать тот самый звук воды… но не слышал. Зато отдохнувший, он возвращался обратно домой, и с усиленным вниманием принимался за дальнейшую работу. Он вспоминал, как когда-то в институте, когда он учился проектированию гражданских сооружений, он рисовал и проекты православных храмов, и проекты католических костёлов, находил отличия в линиях, в формах… Он вспоминал пропорции частей храма, рылся в книгах по древнерусскому зодчеству, читал в Интернете, и снова рисовал, рисовал, рисовал.

Ещё через месяц, Борисыч позвонил опять. Он сразу, не вдаваясь в подробности, спросил, когда будет готов проект, но Павел лишь только твёрдо напомнил ему о своём решении. Борисыч попытался продолжить уговоры, потом решительно заявил, что перестал понимать своего друга впервые за двадцать лет знакомства и в конце разговора, обещая вместо него взять в проект другого разработчика, нервно бросил трубку.

Павел решил действовать самостоятельно. Он попытался встретиться с Коробченко, чтобы показать ему свой проект храма и поговорить о возможности реализовать его. Секретарша записала его на следующий день, на десять часов утра, и Павел вернулся домой с надеждой. Однако через час надежды его «разбились» об очередной неприятный разговор с Борисычем. Тот позвонил, и пытался выяснить с какими проектами он собрался идти к главе департамента по архитектуре и строительству – видимо, у него везде были свои люди. Павел ещё раз напомнил ему об идее строительства храма и сказал, что не отступится от своего решения. Борисыч в этот раз был не так грозен, он лишь посмеялся над тем, что по его мнению, никогда администрация города не согласится на этот проект. А если согласится, то денег никогда не выделит.

– Ну что же, дружище… попробуй. Но знай – никогда Коробченко не согласится строить церковь. Тем более, что в городе уже три церкви есть. И потом, знай, Паша, он уже обещал поддержать мой проект. Так что ты вляпаешься по самые уши со своим храмом. Иди! Проси! Но запомни – я тебя обратно не возьму. Прощай!

Назавтра Коробченко принял Павла очень тепло и долго поил чаем. Внимательно слушая, Сергей Сергеевич изучал копии документов, смотрел наброски, фасадные планы… и молчал. Павел более часа рассказывал и демонстрировал чертежи и рисунки.

– Забавно, молодой человек. Очень интересно вы говорите. Я занимаюсь строительством новых районов в городе уже около десяти лет. Я что-то слышал о Красной речке, но в таких подробностях слышу впервые. Здесь стоит задуматься, вы правы. Тем более, что я просил Владимира Борисовича умерить свой пыл насчёт самого большого здания в городе, мы возможно здесь в центре будем строить новое здание администрации… – Он помолчал, выдержав паузу. – А ваше предложение достаточно интересно, действительно, бизнес-центров мы уже настроили немало. А тут всё-таки…как это… восстановление объектов культурного наследия. Можно и под губернаторскую программу попасть. Я думаю, мэр города на это посмотрит положительно, я буду в среду докладывать на совете, вот и расскажу про нашу с вами идею. А вы пока подготовьте материалы понагляднее, и побольше, сделайте макеты, там что-то в цвете попробуйте… в общем, готовьтесь, если мэру идея понравится, нужно будет показывать… Ну, как говорится, с Богом?

Коробченко жал Павлу руки, но Павел чувствовал какую-то холодность в его словах. Выйдя из кабинета, он долго сидел в парадной, у раздевалки в старом здании администрации. Он вспоминал слова священника, что в трудных жизненных ситуациях нужно просто сделать свою работу, а Бог сделает то, что человеку сделать уже не под силу.

Через час после возвращения домой, позвонил Рублёв. Взволнованным голосом он начал выпытывать Павла о том, зачем он ходил в администрацию один.

– Игорь, ты помнишь, мы же в прошлый раз расстались в непонимании. Я ведь спокойно предложил спроектировать и помочь городу восстановить разрушенный храм, а проект центра перенести в другое, более подходящее место. Вместо того, чтобы строить башни и продавливать свои гигантские архитектурные решения, нужно быть мудрым и последовательным. Городу нужно не только строительство башен и бизнес-центров, сам Коробченко говорил о том, что мэр заинтересован в развитии города, в развитии культурных объектов, там вроде есть какая-то губернаторская программа по культуре и так далее. Чего вы упёрлись с Борисычем в эту башню?

– Паш, не горячись. Борисыч уже всех достал со своей башней, все ему обещают поддержку, но никто не может гарантировать эту поддержку, потому что о башне ещё не докладывали мэру. Понимаешь? Решение принимается на самом верху, Паш, ты же знаешь. А чем выше уровень принятия решения, тем и расценки выше. Борисыч уже всё, что смог, собрал. Со дня на день Коробченко должен говорить с мэром, и когда тот примет… в смысле примет решение, тогда и Коробченко даст «зеленый свет». Ну, Паш, ты же знаешь, всю эту кухню…

– Мне надоели все эти «примет», «не примет». Тому дай, этому дай. Пока мы будем строить тут, они будут строить там… вон, у Коробченко в Ницце уже дом свой. Ты что думаешь, это он с зарплаты что ли в Ницце недвижимость покупает? Да, плохо всё это. Никуда не годится. Тут всё разваливается, а на те деньги, на которые мы тут должны что-то строить – всё строится там, у них… – Павел приподнял телефонную трубку вверх.

– Паш, да хорош. Чего ты изменишь? Самого, небось, поставь туда, – сам тоже, небось, лавочку откроешь. Все мы так устроены…

– Да ладно! Мне чужого не надо! Мне нужен город, нормальный город, город для жителей, а не для карманов некоторых. Да чего говорить, – Павел махнул рукой. – Кто нас туда возьмёт?

– Ну тебе Коробченко-то чего сказал? Насчёт твоего… твоего храма?

– Это не мой храм… Это храм для людей. И мы его не строить собираемся, а восстанавливать. Не все же глянцевые коробки строить, – он ухмыльнулся, – мне кажется в моём случае, мэру нести нечего, он прекрасно понимает, что ему ничего с этого проекта не светит. Это не бизнес, Игорь, это нечто другое.

– Да, ладно, не бизнес. Видел я, как священники на мерседесах катаются.

– Можно подумать, у тебя простые «жигули».

– Ну,… ну я же не священник, я бизнесмен.

– Бизнесмен… Это не бизнес, это называется по-другому. Ты Библию читал?

– Ты меня ещё в секту позови… Давай, без этого, Паша.

– А чего тогда звонишь? Борисыч попросил справки навести? – Павлу стало смешно, что друзья пытаются любым способом узнать о его предстоящем «провале».

– Ну он бесится там. Ругает тебя, на чём свет стоит. Говорит, что ты заваливаешь крупнейшее дело, на котором ты бы мог озолотиться. И нас всех озолотить. А ты лезешь со своим храмом.

– Озолотиться, Юра, у вас всё равно не получится. Больше всех озолотится Коробченко. Да и потом, не всё, дорогой мой дружище, можно свести к этим… ба-к-сам, – последнее слово он выговорил медленно, сделав на нём акцент.

– Ладно, давай. Что ему говорить, не знаю.

– Ну вот пусть и звонит мэру, пусть продавливает там, несёт ему сколько надо, пусть решает. Я своё дело сделал. И знаешь, передай ему, что я на него не в обиде. Он мой друг! А друзьями я разбрасываться не хочу. Привет!

Павел положил трубку, но остался в неприятном настроении. Его друзья, которых он знал много лет, теперь удалялись от него. Борисыч рвёт и мечет, ругает его, а Рублёв, тот самый Юрка Рублёв, с которым они сидели за одной партой, которого он знает с пяти лет – мыкается между ними и пытается разрулить конфликт.

Павел вздохнул и глазами стал искать на столе «ту самую» толстую книгу.

9.

Прошёл год.

Павел подготовил подробный проект храма, рисунки и схемы, чертежи и расчёты и представил проект нового храма мэру города. Сергей Сергеевич Коробченко на удивление оказал ему всяческое содействие. Проект со второго раза прошёл экспертную группу в департаменте архитектуры и строительства, и неожиданно быстро был подписан самим мэром. Интересно, что при подписании финансовых смет на строительство Павел в последний момент увидел сумму, примерно в три раза меньшую, чем изначально требовалось на строительство храма и всех необходимых подсобных помещений. В тот день, когда мэр и Коробченко подписывали документы на строительство храма, мэр хвалил Павла и даже обнял его на радостях, но когда Павел обмолвился о недостаточной смете, которую городская казна выделяет на строительство, мэр улыбнулся и сказал:

– А ты думал, что город за тебя построит этот храм? Ты же пришёл ко мне с этой идеей? Вот, я поддержал. Как говорится, город не против, можно строить. Ну а насчёт сметы, – Павел Николаевич, город и так взял на себя некоторые обязательства, которые ранее не входили в наши планы, так что… ваша идея, молодой человек, ваша и ответственность. Остальное ищите сами, находите спонсоров, единомышленников, как это… благотворителей. Ну, вперёд! Поздравляю вас!

Выходя из высоких кабинетов, Павел даже не знал, радоваться ему или огорчаться. Бумаги, сметы, финансовые планы мелькали у него перед глазами, как тополиный пух и как будто застилали глаза. Разговоры и встречи в течение года в разных высоких кабинетах, обещания помочь со строительством вдруг разрешились в конце концов каким-то жалким документом, в котором выделялись средства лишь на строительный забор и фундамент. Остальные несколько десятков миллионов рублей нужно было где-то искать. Он ругал себя за опрометчивые надежды на городские власти, за наивность и вспоминал весёлые усмешки Борисыча.

Расстроенный, он ехал домой. Слякоть и мокрый декабрьский снег добавляли в его настроение влажности, серости и уныния. По радио диктор задавал вопросы «гостю в студии» и Павел не сразу обратил внимание на знакомый голос. Это был голос отца Игнатия.

– Когда мы надеемся на Бога и вверяем себя Ему, Он следит за нами и заботится о нас, и даёт каждому столько, сколько нужно. Давайте не будем относиться к этому равнодушно, будем говорить: «Слава Тебе, Боже!» Будем благодарить Бога за всё! Я благодарю вас за этот разговор в этой студии…

Дальше Павел уже не слышал. «Да, он и тогда говорил, что нужно сделать всё, что от меня зависит, остальное оставить на Бога, – вспоминал Павел. – Возможно, нужно было просто повернуть это решение от башни в сторону церкви и всё… остальное уже не в моих силах… – мысленно искал опоры Павел. – Значит, остается только ждать».

По боковому стеклу медленно ползли капли дождя, он вздохнул, переключил радио на музыкальную станцию и впервые за этот день улыбнулся.

10.

Вечером того же дня Павел узнал от Рублева, что Борисыч всё равно выкрутился из ситуации, разработал проектную документацию для строительства второй очереди «Пирамиды» – своего первого бизнес-центра и уже в администрации подписал разрешительные документы. Борисыч праздновал победу, хотя и не считал, что Паша сильно расстроил его планы, он просто в какой-то момент начал искать другие варианты строительства и пришёл к выводу, что увеличить то, что есть, гораздо лучше, чем затевать новое строительство. Сергей Сергеевич в очередной раз поддержал его планы, и документы были подписаны у мэра буквально за неделю. Борисыч по этому поводу был даже готов простить Павла с его неожиданными идеями, но звонить сам и встречаться с ним не хотел.

Через полгода на строительной площадке будущего храма появился забор, привезли и установили вагончики-бытовки и начались первые строительные работы. Павел радовался, как ребёнок – ведь проект храма был его первым собственным проектом. Сколько ни обзванивал он знакомых прорабов, начальников строек и знакомых в строительном бизнесе, – мало кто заинтересовался его не очень выгодным предложением возглавить храмовые строительные работы.

Через две недели на «ожившую» стройплощадку обрушилась другая проблема, – та, о которой он даже и не подозревал. В трехстах метрах от строительного забора стояли четыре старых двухэтажных дома ещё довоенной постройки, жители которых ожидали скорого переезда в новые, благоустроенные квартиры.

Жители этих старых бараков начали стихийно собираться перед въездом на стройплощадку и требовать остановить работы. Больше всех из этой организованной толпы возмущённых граждан выделялась яркая и крупная женщина по имени Вера. Она проживала в этих домах уже более двадцати лет, и считала, что она страдает сильнее всех и имеет право возглавить противостояние новой стройке. Каждый день около въезда на строительную площадку рабочие наблюдали несколько человек, некоторые из них что-то громко кричали, некоторые размахивали плакатами с надписями «НЕТ». Но однажды утром участники этого стихийного митинга начали препятствовать проезду строительной техники. В этот день Вера в прямом смысле слова «накинулась» всей своей мощью на Павла, когда тот вышел из бригадирского вагончика.

– Как вам не стыдно? Что вы тут строите? Тут должны были строить жилые дома! – Её крик перекрывал шум бульдозера.

– Здесь строится церковь, согласно утверждённому в администрации плану, – спокойно отвечал Павел, но его голос практически растворился в строительном шуме. – Посмотрите на информацию на стенде, – стройка утверждена в генеральном плане города.

Его никто не слушал. Вера небрежно оттолкнула Павла и повернулась к митингующим:

– Церкви строят, а строительство нового дома, куда нас обещали переселить ещё два года назад, даже не началось! Почему на строительство жилья для очередников опять нет денег? Вызовите сюда мэра города или я сейчас остановлю вашу стройку! Мэра и губернатора! Или мы остановим все ваши работы! Немедленно!

Противостояние с переселенцами остановило строительство ещё на несколько недель. Пока Павел ездил с Верой в администрацию, пока ходил и показывал бумаги, чертежи будущего дома для переселенцев, пока не убедил её в том, что строительство начнётся в запланированные сроки и будет закончено примерно через год, – стройка храма практически не продвигалась. Выделенную технику пришлось передать на другой участок, затем подрядная организация не смогла выделить необходимое количество рабочих – так прошло почти два месяца, а стройка не двигалась.

В один день Павел утром выйдя из машины, недалеко от строительной площадки, увидел отца Игнатия, который прогуливался вдоль забора.

– Добрый день, отец Игнатий. А я вот всё хотел к вам заехать, поговорить.

– Добрый день, Павел. Я смотрю, вы уже начали строительство? Или только забор успели воздвигнуть? – улыбнулся священник.

– Ну… да, вот забор, начали копать котлован под фундамент, вот скоро заливать его хотели… да тут… история… – Павел поморщился. – Люди были против, приходили, блокировали просто строительство, пришлось разбираться.

– Это из вот этих бараков? – Отец Игнатий показал пальцем на дома. – Они давно уже требуют от города обещанного… Вам удалось с ними договориться?

– Да, но прошло почти два месяца, теперь рабочих не могут выделить… техника будет только теперь через месяц… – Павел потряс руками в воздухе и опустил их.

– Вот, что Павел. Вы большой молодец. Но вы немного не с того начали. Я вчера был у благочинного, он завтра хочет приехать освятить начатое строительство. Понимаете, в строительстве храма есть определенные шаги. Помните, вы ещё сомневались, а я вам говорил: «Давайте помолимся Богу и всё пойдёт потихонечку на лад». Вот видите, действительно пошло. Теперь нужно освятить место для строительства будущего храма, всем собраться и помолиться на месте, попросить у Бога помощи в этом нелёгком деле. Иначе так всё и будет – то одно, то другое будет мешать вам, – он похлопал Павла по плечу. – Ах да, и самое главное, церковное руководство согласилось выделить денежные средства на строительство, ну завтра обо всём и поговорим. Да вы не переживайте. Все начинали именно так. Некоторые ещё хуже. Храм Христа Спасителя в Москве строился тридцать лет… – Он улыбнулся.

– Да что вы, я столько строить не смогу… терпения не хватит.

– Хватит, Павел. Вы ещё в этом храме сами потрудитесь во Славу Божию.

– Да что вы, отец Игнатий, мне… мне зарабатывать надо. Пока в это строительство только половину средств город выделил, остальное нужно искать.

– Найдём, Павел, найдём. Не отчаивайтесь, главное – что Вы уже сумели убедить руководство города перенести с этого места ту самую башню, о которой вы говорили мне два года назад. Это уже огромный шаг вперёд. Теперь всё будет хорошо. Так, давайте пройдём на площадку, нужно определить, как завтра будет происходить освящение.

Они прошли вдоль забора и зашли в открытые ворота. Священник остановился в воротах и перекрестился. Павел встал рядом с ним, и вспомнив движение рук, самостоятельно перекрестился и поймал себя на мысли, что впервые сделал это осознанно, как бы желая отметить важность этого святого места. Стоя рядом с отцом Игнатием, он вдруг почувствовал себя причастным к чему-то важному, почти великому. Никогда ещё он не был так серьёзен. Что-то происходило в его душе. А что – не мог понять.

Освящение места строительства состоялось на следующий день. Благочинный, отец Александр, долго расспрашивал Павла о проекте храма, затем, одев церковное облачение, вместе с отцом Игнатием и ещё двумя священниками помолился, окропил святой водой камень, который затем был положен в основание фундамента храма.

После службы благочинный пригласил Павла проехать вместе с ним в Николаевский собор города, где Павел поведал ему историю о том, как и при каких обстоятельствах пришла ему в голову мысль о строительстве храма. В свою очередь, отец Александр рассказал о том, что письмо с предложением о строительстве храма давно было передано в администрацию, но уже более четырех лет по этому письму не было никакого решения. Он предложил Павлу серьёзную финансовую помощь в строительстве храма, размер которой внушительно уменьшал недостающую сумму.

Оставалось найти ещё около миллиона рублей на внутреннюю отделку и новый иконостас.

11.

Прошло ещё два года.

Величественный, белый храм Покрова Пресвятой Богородицы был построен. Эти два года многое изменили в жизни тех людей, которые так или иначе были причастны к строительству храма – Павел встретил свою будущую супругу и сделал ей предложение, друзья Павла – Борисыч и Рублёв воссоединились и забыли старые обиды, отца Игнатия перевели служить во вновь построенный храм, а Вера – та самая Вера, которая громко кричала и требовала остановить стройку нового храма – теперь помогала отцу Игнатию и Павлу в налаживании нового церковного быта – она ежедневно крутилась между трапезной и бытовой комнатой в храме, помогала стирать, убираться и торговать в иконной лавке.

Настал день, когда все, кто участвовал в строительстве, в утверждении проекта, кто помогал на стройке, покупая кирпичики для будущего храма, вместе со священниками города и руководителями встретились на торжественном освящении вновь построенного храма. Приехали на торжественное освящение и одноклассники Павла.

Рублёв ещё за месяц до этого дня собирался и спрашивал Павла о том, на какое число было запланировано мероприятие, а вот приедет ли Борисыч – не было известно до последнего момента. Павел лично звонил ему за неделю до мероприятия и пригласил, но Борисыч, сославшись на занятость, вроде бы отказывался. Однако в назначенный день его машина подъехала на организованную стоянку и Борисыч легкой походкой направился к храму. Встретившись с Павлом, он похлопал его по плечу, и, показывая куда-то вверх, пропел:

– Золотые купола… да… – потом помолчал и добавил, – ох, Паша, Паша, наделал ты делов. Если бы ты сразу поступил, как я тебе предлагал, сейчас бы смог не только этот храм построить, но и хороший дом себе возвёл бы, где-нибудь в тёплой Италии. С автопарком, террасами и бассейном… ну, как у меня. Эх… Всё время ты торопишь события. Ладно… А ведь я ещё пару лет назад говорил Коробченко, чтобы он тебе помог. Вот, видишь – он и помог! Мы своих, Паша, не бросаем. А ты два года нос воротил от «Пирамиды», ни разу в гости не зашёл… Нехорошо. Нехорошо друзей забывать. Ладно, где у вас тут мероприятие начнётся?

– Это, Борисыч, не мероприятие. Это освящение. Понимаешь, тут все немного не так, как у вас…

– Ладно, когда начнётся это ваше … освящение?

– Пойдем, сейчас митрополит приедет.

– Вон идет, твой «митрополит» – Борисыч показал куда-то вперёд. Навстречу им, из машины вылезал располневший от бесконечных «трудов» Юра Рублёв.

На праздничной трапезе, после освящения храма, говорили тосты и поднимали бокалы. Говорили много, поздравляли и благодарили, благодарили и поздравляли. Приезжали и прибывали новые люди – приехал мэр города, начальники ведомств и департаментов, имён и фамилий которых Павел не знал, – священники и какие-то важные люди из других городов. Все они благодарили благочинного, он в свою очередь благодарил Павла, а Павел, раскрасневшись, благодарил отца Игнатия.