Читать книгу: «Лейтенант Страхова», страница 2
– Но тогда будут мыть только перед кабинетом. Надо внутрь забросить пахучую бомбу. Митрофан, ты же классный химик.
– Я смогу сделать эффективную вещь. Но как ее пронести через стены?
Таня встрепенулась:
– Надо через окно! Дождаться, когда его откроют – когда он уберется. Я могу забросить туда снаряд с соседней крыши.
– Таня, но чем?
– Конечно, рогаткой! Я еще не утратила квалификацию!
– Рогаткой, наверное, допустимо… Снаряд не должен лопнуть сразу, он должен раскрываться постепенно, как бутон. Это я сделаю! Но вдруг он вернется сразу?
– Надо наладить взаимодействие. Чтобы внешне все выглядело естественно.
Друзья долго-долго выстраивали план, стараясь все организовать так, чтобы операция заняла как можно меньше времени, чтобы совпало несколько важных моментов. На крышу, откуда будет стрелять Таня, залезать без приказа запрещено; туда можно залезть, если нет чужого наблюдения. Приятели зама ходят теперь по вузу… одним словом, деталей много. Но ребята все учли и распределили функции. Точное время начала определить нельзя, поэтому требуется максимальная слаженность действий. Систему тайных сигналов проверили несколько раз. Сигнал идет четко и моментально.
Зам не подозревал, что своими действиями невольно тормозит начало операции. Ребята злились, но не думали о том, что он мог догадаться. Наконец, удачный момент.
Крыша свободна. Еще закрыто окно. Вот оно открылось. Получив сигнал, Таня быстро взобралась. Выстрелила. Снарядиком из бумаги, с упругими частями внутри, влетел между створок и упал довольно далеко от окна. Снаряд вскоре лопнул и превратился в дым. Таня запустила еще снаряд. Тем временем Людмила и два парня перехватили зама и разыграли сценку: «мы маленькие, глупенькие, а вы – такой умный!». Выступление долго-долго репетировали, и зам отвлекся на разговоры; неожиданно он заговорил строгим тоном. Людмила извинилась и ушла, передав попутно информацию. Парни тоже оставили зама. По дороге в кабинет опрокинулось ведро, и зам решил обойти; он считал такие ведра дурной приметой. До своего кабинета зам добрался, когда с момента активации снарядов прошло больше двадцати минут. Зам открыл двери, принюхался, но вошел. Вскоре он выскочил. На полу остались пятно, как от сырой пыли. Никаких других следов не было. Запах стоял ужасный. Зам захлопнул дверь и помчался в другое крыло вуза. Оттуда он вызвал команду ежиков и приказал все отмыть. Ему пришлось открыть для них дверь. Брезгливо морщась, зам постоял рядом, не вытерпел и ушел. Кабинет был открыт по меньшей мере полчаса. Рыться на глазах у ежей ребята не собирались. Они сделали так, что в открытый кабинет случайно влетела груда бумаг. Извиняясь, Светозар и Костя вошли, собрали бумаги и еще раз извинились. Ежики сопели и совершенно не смотрели наверх. Фотокопии экзаменационных листов сделали стремительно, а потом, поздним вечером рассматривали. Ко всеобщему удивлению, в экзаменационных билетах не было ничего сверхъестественного.
На экзамене Таня получила максимально возможный балл. У нескольких ребят тоже баллы были на верхнем пределе, у остальных, включая Людмилу, до предела не хватило чуть-чуть. Это при том, что придирки носили абсолютно формальный характер и не были связаны с правильностью ответа. У зама был крайне кислый вид; парни говорили, что «не из печени же его вырезают дипломы. Отдаст, не умрет». Над замом потешались на каждом шагу. А он отчего-то расстроился и уехал за город, в сопровождении маленькой пестрой собачонки.
– Она его мать! Она его жена! Будет, сюси-туси, успокаивать мальчика бедного! – чтоб клевреты зама не слышали, ребята ушли ночью в лес и до утра веселились там. Даже если б распознали их голоса, не смогли бы поймать, потому что приятели зама – неволки. К утру ребята наловили рябчиков и говорили, что руководитель всегда был на их стороне. Потому что клевреты зама могли вообще объявить половину верных решений неверными, и доказывай тогда, что ты не дурак. А командир отправил работы на перепроверку в другой вуз. Там подтвердили, что решения правильные. Придирок, правда, не отменили, но это нестрашно.
В мае здоровье командира ухудшилось. Зам недолго пробыл в роли и.о., но очень скоро его куда-то отправили. Вуз стал жить почти сам по себе – как и вся армия. В то время министерство обороны в Кралепоре было отменено правительством. Армия управлялась «сама собой» и сама должна была себя обеспечивать. У правительства были регулярные силовые структуры, но отдельно от армии. Как это делается, Таня слабо представляла, да и не интересовалась этим. Дипломы должны были вручать в доме культуры армии. Ребята сами туда прибыли в назначенный день. Оказалось, что для Людмилы с Таней дипломы еще не привезли, потому что у них «городское распределение». А всех парней отправили в части, расположенные вдоль границ, где нет вообще населенных пунктов. Парни сокрушались – ведь они были молодые инженеры, они могли конструировать и создавать, тогда как возле границы вряд ли есть настоящие производства. Но они верили, что смогут всерьез поработать. Их впустили в зал, Людмилу и Таню не впустили. Ребята вскоре вернулись и сказали, что было совсем неинтересно. Правда, выдали все что полагается: диплом, удостоверение, паспорт (!) и офицерские погоны. К месту службы приказано выехать уже сегодня ночью: так построен график. На сборы дали всего три часа. Что поделать. Стоят военные автобусы. Ребята съездили в общежитие и вернулись каждый со своим рюкзаком.
На прощание друзья дарили друг другу что-нибудь. Тане с Людмилой передали книги, набор карандашей, набор конспектов – это были самые дорогие вещи, которые ребята могли у себя найти. В последний год Людмила и Таня постоянно шили варежки – хорошие, мягкие, прочные и с узором. Благодаря маме Людмила умела великолепно вязать и научила Таню. Таню придумала, как сделать процесс вязания частично автоматическим. Приборчик сам не вяжет, но быстро создает новые петли, задает нужную длину нити и сам отмеряет. Благодаря этому они навязали много варежек и все-всех их раздарили, себе оставили только по одной паре. Подруги также вязали хорошие шарфы. Жалко только, что по уставу шарф носить не полагается, а было бы неплохо: в любой мороз студентов часто гоняли по снежной целине, заставляли отжиматься на снегу и на льду. Осенью выдали куртку, Таня ее перешила. Нормальной шапки нет до сих пор.
Ребята опять сели в автобусы и махали оттуда. Но вскоре их не стало видно. Людмила и Таня могли бы сесть в автобус тоже и проводить ребят хотя бы до вокзала. Но им велели дожидаться решения относительно дипломов. Уже много времени прошло, а никто ничего не сказал.
– И когда же нам дадут? – спросила Людмила с неуверенностью. Она подошла к широким дверям и стала слушать. Таня тоже подошла. Они осторожно приоткрыли створку, и увидели что псов-охранников нет. Таня ненадолго ушла внутрь. Выскочила.
– Сказали, через три дня. Это просто волшебный срок какой-то! Всюду три дня. Страшно ругаются, как собаки на базаре. Офицеры… Людмилка, у них странные морды. Как будто они родственники волков, но не волки. Любопытно!
– Танечка, не будем проводить исследований! Мы же не биологи!
Подруги поспешно вышли из здания и стали гулять. Весь день они гуляли по городу и насчитали больше 10 районов, куда можно войти лишь при наличии паспорта. Подруги удивлялись и уходили; их увлекал месяц май, своей красотой, своей бойкостью и юностью красок. Очень захотелось что-нибудь приобрести в честь знаменательного события. Студентам военных вузов деньги выделяли в очень ограниченном количестве. Каждый год их курс ездил на какую-нибудь стройку в черте города и за город; работали обычно не больше 5 дней, но все равно что-то должны были заработать. На четвертом курсе один раз выдали сумму. От нее у Людмилы с Таней еще осталось несколько красных бумажек с небольших номиналом плюс монеты. Подруги их пересчитали раз по сто. Сразу после тяжелых экзаменов они сходили на вещевой рынок. Таня купила ту самую маечку соломенного цвета, набор ниток и иголок. Когда ребята уехали, сделалось грустно, и чтоб разогнать тоску, подруги гуляли везде. Еще не закрылся книжный магазин. У Людмилы с Таней осталось по две банкноты. Хорошая книга как раз стоит две банкноты. Они сложились и купили ее вдвоем, и до самого закрытия магазина стояли, прижавшись, и читали. Потом они пошли читать под фонарь. Стало еще темнее. Подруги пошли в сторону районов с высокими зданиями, с моста видели панораму города. В лесу было свежо и спать не хотелось. Ягоды еще не созрели, а то подруги нашли бы их по запаху. Наступил следующий день, и рано утром подруги подошли общежитие. Словно проснувшись, зазвонил телефон. Выскочила на порог комендантша.
– Вам чего?
Подруги удивились.
– Не положено пускать. Вы уж не числитесь. Среди студентов.
– Нам дипломы вручат через два дня!
– Не положено! Приказ начальства!
«Зам догадался? Но все равно слишком поздно». Таня хотела пройти внутрь и собой немного отодвинуть комендантшу. Та завыла как телефон.
– Чего, чего тебе! Иди вон!
– Мы хотели вещи забрать. Вы русский язык понимаете? Или я не по-русски говорю! Мы не будем здесь оставаться!
В ответ барсучиха принялась вопить на своем языке. В Кралепоре волки и большинство лисов изначально говорили по-русски. Другие знают русский в разной степени. Зайчики легко общаются с волками, а между собой используют свои наречия.
Барсучиха стала угрожать, что дозвониться все начальникам. Не желая впустую тратить время, Людмила и Таня отбежали подальше, спрятались в зарослях и стали советоваться шепотом. Кое-что можно было расслышать:
«Это все обман! Ее могущественный телефон соединяет с болотом, а не с порядочными! Ее давно пора прихлопнуть» (Таня)
«Я тебя умоляю!» (Людмила) «Подождем, пока она уйдет».
Подруги незаметно следили за входом, но след барсучихи явно показывал, что она внутри. Заморосил мелкий дождь. Подруги спрятались под дубом. Дождь так и не решился набросать луж и только слегка землю намочил. Таня услышала грохот с другой стороны от общежития. Со стороны фасада все окна были накрепко закрыты изнутри, некоторые даже как будто приколочены гвоздями к рамам. Людмила увидела пожилого медведя, который тащил короб со строительным мусором из черного хода. Подруги увидели еще медведей. Вскоре мишки стали заносить внутрь большие рулоны, которые все время разматывались. Подруги подбежали:
– Помочь вам донести.
– Ох, спасибо, хорошо бы! А то не управляемся. То один конец зацепиться, то другой.
– А есть что-нибудь, чтоб не пачкаться?
– А вон тряпочки лежат. – Таня увидела мешковину. Надев ее на голову так, что не видно даже ушей, подруги потащили рулон внутрь. Материя была явно фабричного производства. Мишки говорили о ремонте, который начался неделю назад. Со многих стен уже содрали краску до самых кирпичей. Приказы и выдержки из устава исчезли. Таня заметила, что краску ободрали только на их курсе. Такое впечатление, что рулон с материей уже не раз скручивали и закручивали. Людмила шепнула, что внутри есть некий мелкий предмет. Подруги протащили рулоны и бросили их, где надо; медведи стали заколачивать проходы в коридоре, чтоб никто не ходил. А они как будут проталкиваться? Не размышляя об этом, подруги бросились на свой этаж. Часть комнат уже открыта; та, где жили друзья, остались только стены.
– Я поражаюсь такой оперативности. Людмил, я не умею тарелки связывать.
– Таня, я сделаю – Людмила быстро упаковала тарелки и чашки так, чтоб они не разбились. Таня склонилась над раскладушкой. Ее списали как бракованную, потом выбросили, но недалеко. Таня ее заприметила, и спрятала в надежном месте. Раскладушка разбиралась на части – некоторые были совсем ветхие, но Таня их заменила, привернула новые уголки и шурупы с гайками. Брезент с раскладушки легко снять. Все детали помещаются в узкий длинный мешочек.
– Пусть думают, что во время ремонта выбросили. Они же могли ее видеть. А у мальчиков уже все растащили!
Таня с подругой соскользнули на первый этаж и за спинами медведей перебежали к торцевой стене, а от нее был небольшой узкий переулок. Комендантша находилась рядом, судя по следу. Подруги ринулись прочь, запутали следы, на случай возможной погони, которой так и не состоялась. Они промчались через два района, отдышались и стали обсуждать, зачем заколачивают коридоры и откуда в рулонах. Людмила предложила кучу версий, после чего стала дрожать и взяла Таню за руку, как маленькая. Подруги вернулись в лес, где можно было безопасно разжигать костры. Таня принялась сворачивать раскладушку, а Людмила пошла за водой. Вечером раскладушки оттащил под большой вяз. Подруги были очень стройные и вдвоем помещались на раскладушке, даже когда лежали на спине. Рюкзаки на ночь подвешивали высоко над землей, утром Таня забиралась на вяз и вынимала часть вещей. Подруги ловили перепелов и зябликов.
– Настал тот день? Или не настал? – подруги чуть свет были уже возле нужного здания. Едва дверь открыли, Таня юркнула внутрь, чтоб разузнать. На нее фыркнули, а потом сказали: да-да-да! Таня вернулась довольная. Чуть позже ей и Людмиле позволили взять паспорта. Стали приезжать ребята из других военных вузов, они спрашивали подруг. Людмила улыбалась всем. Таня ни на кого толком не смотрела. Она хотела поскорей забрать все остальное; но пришлось подождать еще два часа.
4
На вручении присутствовал сам маршал. На огромном лимузине его доставили и с почетом привели, маршал смотрел на всех невидящим взором. Таня ожидала, что маршал произнесет речь, однако он почти ничего не говорил и лишь изредка кивал, когда к нему обращались. Вокруг маршала было несколько очень взрослых волков – генералы и полковники. Они встали в разных местах, и каждый время от времени поглядывал на остальных, словно подозревал их в чем-то. Диплом и погоны вручали без громкой музыки, без объятий и аплодисментов. Просто называли фамилию и выдавили по списку. Получив дипломы, подруги отбежали в самый дальний уголок и слушали разговоры старших волков. Спокойным голосом стали оглашать распределения по местам. Людмиле предстоит ехать в Сосногорск (у кралепорских военных там есть большой радиоузел). Таню направляют на предприятие, где одновременно есть и центр связи, и производство. Комбинат № 17 расположен на окраине столицы.
О военной присяге не сказали ни слова. Людмила с Таней могли прочесть в старых книгах, что ритуал присяги считается священным, но в других Мирах. В Кралепоре Таня никогда ни о чем подобном не слышала: ни во время поступления в вуз, ни в процессе учебы, ни теперь никто не давал присягу. Для себя Таня и так понимала, что военные должны защищать свою страну. Распределение больше напоминало зачисление на работу. Никакой специфической военной атрибутики в зале не было. Таня слышала, раньше армия ходила под знаменами, а потом их почему-то отменили. Даже самые эрудированные из однокурсников не могли назвать причины. Людмиле надо прибыть в Сосногорск к 8 числу. Еще есть неделя. Людмила отправилась в деревню к маме, которая сразу же решила, что поедет вместе с дочерью. У Людмилы будет комната. Родственникам жить там не запрещено – ничего, правда, не сказано о размерах комнаты. В любом случае вместе с мамой тесно быть не может.
Таня помогала им при сборе. Внезапно выяснилось, что на поезд невозможно купить билет: поезда были все на хозрасчете, ходили редко и возили преимущественно сырье, а не пассажиров. Сырье принадлежит бизнесменам. Людмиле дали одноразовый оплаченный пропуск на полутоварный состав. Там очень строго следят за пассажирами и маму не пустят. Подруги взволновались; к счастью, не так далеко от деревни проходили учения военных инженеров. От них в ближайшие дни колонна отправится в сторону Сосногорска. Волки сразу согласились подбросить Людмилу с мамой. Колонна уходит на уже завтра на рассвете. Все домашние заготовки Людмилина мама хотела раздать соседям, но они ничего не взяли.
– Возьмите с собой, у вас же там ничего нет! – мама заплакала и стала прощаться со всеми. Волчицам тоже было грустно. Накануне отъезда Людмила и Таня неотлучно были вдвоем. Когда никто не видел, они обнялись на прощание. Целоваться им еще не приходилось, и они решили не целоваться, чтобы не вышло как-нибудь неудачно.
– Пиши мне обязательно!
– И ты пиши! Кстати, теперь же у вас адрес в Сосногорске.
– Ой, Танечка, я даже не знаю, какой точно адрес! Его должны дать на работе. В деревню… я не знаю, сможем ли мы приезжать… Танечка, я напишу на твой комбинат! Или пришли на почту до востребования! Так ведь можно?
Они опять обнялись. При первых лучах они пошли втроем по проселочным дорогам, мимо темно-изумрудных зарослей и холмов. Они увидели свет многочисленных фар. Людмила бросилась на шею Тани и прошептала что-то нежное. Таня не разобрала всех слов, но поняла главный смысл. Колонна приняла на борт товарищей и отправилась навстречу солнцу. Потряхивала. Людмила думала, что в городе маме будет гораздо лучше, ведь там есть настоящие предприятия и медицина есть. Мама еще очень молодая и очень-очень симпатичная; к сожалению, иногда хворает. Людмила надеялась на город. В деревнях регулярной медицинской помощи вообще нигде нет. Специалисты могли приехать, но с собой у них была только небольшая аппаратура.
Таня зашагала к своему предприятию.
Комбинат расположен в одном районе, общежитие, куда поселили Таню, расположено – в другом, и эти районы расположены довольно далеко друг от друга. Общежитие представляет большой восьмиэтажный дом с неработающим лифтом. Тане выделили комнату под самой крышей. Кроме ключа, она получила массу технической документации, которую надо рассортировать в рамках текущей работы; что-то доделать, что-то переписать, что-то уже устарело. Новые листы лежат вперемешку со старыми пожелтевшими листками. Материалов очень много.
По дороге листы норовили высыпаться. Папки были крайне ветхие, гораздо старше, чем сами документы. Таня мужественно дотащила кучу бумаг до общежития, проверила адрес; листы ползли во все стороны, поэтому Таня решила их рассортировать уже сейчас. Она села на скамейку перед общежитием и принялась просматривать бумаги. В доме живут несколько медвежьих фамилий, остальные – зайцы, ежики, еноты и росомахи. Карапузы носятся по двору, поднимая пыль; вместо мячика у них – моток из тряпок и пустые консервные банки. Таня внимательно изучала листы. Некоторые схемы казались ей довольно странными, даже непонятными. Эти листы она складывала отдельно. Остальные бумаги он сортировала с учетом их содержания. Тряпка летит на голову. Таня пригнулась. Банка подкатилась к ноге – Таня ее отбила. Следующая банка оказалась гораздо быстрее, но и ее Таня отбила. Ей показалось, дети специально швыряют в нее банками. Одна пришлось даже отбить рукой, поскольку она летела прямо в лицо.
Таня хотела пересесть, но подумала: кто они такие?! Эти зайцы, эти вегетарианцы без диплома? Мамаши возятся рядом – развешивают белье, чистят плоды и бросают кожуру прямо на землю. За поведением детей нисколько не следят. Карапузы стали подбегать и корчить рожи перед Таней. Таня Страхова еще раз пересчитала листы в самой главной папке. Скрепок ей не дали. Таня все же собрала листы так, чтоб они не рассыпались. Остальное она игнорировала. Разочарованные шалопаи отбежали, а потом подскочили вновь, крича. Таня не выдержала и демонстративно щелкнула зубами. Дети с визгом бросились врассыпную. Мамаши заворочались:
– Это что?! Бандитство!
– Ты зачем, с погонами, детей пугаешь?!
Таня встала вместе с папками.
– Если надо – я вообще всех тут поубиваю!
Не оборачиваясь, ровным шагом она ушла на восьмой этаж. Все мамаши задрожали: они решили, что Таня начнет убивать уже сегодня.
Но весь день Таня мыла и очищала комнату. Окно было настолько серое, что даже свет проходил плохо, и абсолютно не видно, что снаружи. Таня протирала стекла мыльной пеной и случайно собранными газетами. В коридоре набросано много старых газет. На лестницах тоже было неубрано. Не найдя нигде веника, Таня тряпкой сгребла наиболее крупный мусор в коробку из-под какого-то прибора. На лестнице между седьмым и вторым этажами зеленели капустные листы и даже кочерыжки. Таня столкнула их в лестничный проем. Снизу стали ворчать еноты. Таня насупилась и решила выкинуть мусор потом. В комнате была рама из-под деревянной кровати без матраса. Настоящий матрас такая кровать все равно не выдержит – Таня поставила ее набок к самой стене. В комнате есть дровяная плита, и нет топливных брикетов. До вечера Таня ничего не ела; у нее с собой были сухарики и прочие запасы, которые дала Людмила; она уговаривала взять банки с вареньем, но Тане было неловко, и она взяла только одну небольшую баночку. Пожалуй, с банками было бы неудобно ходить по городу. Баночка стоит как яркий символ памяти о подруге. Таня не решалась съесть даже ложечку. Сухари она все же пожевала. Людмила передала большую коробку душистых трав – но, к сожалению, нечем заваривать. Надо будет заняться плитой. Кран с водой стоит в конце коридора. Таня набрала студеной воды, легла на раскладушку и задумалась.
Первый день на заводе не показал ей по-настоящему сложных станков или программ. Персональных компьютеров она вообще не увидела. Таня мечтала всерьез заняться программированием. Благодаря математическим упражнениям, она разработала несколько подходов, которые позволят быстро расшифровать чужой язык и даже тайнопись. Нужен только хороший цифровой блок. В комнате его не к чему подключить; вообще вся целая мебель, если не считать плиты, состоит из табуретки и маленького стола. Столу, наверное, больше ста лет. Табуретка чуть моложе, но тоже очень заслуженная. «Подселили меня к старикам! Хорошо, что раскладушку прихватила. Укрываться нечем, это плохо. Те простыни… в рулонах были не они, какая-то исходная необработанная ткань. А все простыни нам велели сдать в день выпуска. Я надеюсь, у ребят обстановка интереснее».
На заводе работали исключительно немолодые волки. Одни носили форму, другие ходили в чем хотят. На обед давали кашу с консервами. Таня чувствовала привкус сахара, но считать консервы сладкими, конечно же, не стоит. Обед, как узнала Таня, вычитается из зарплаты. Таня сперва хотела отказаться от каши, поскольку денег у нее было очень мало, а каша вконец наскучила. Но ей объяснили, что стоимость вычета мизерная. Завод получает припасы от военных практически бесплатно, затраты идут только на приготовление пищи. Таня особенно ни с кем не разговаривала и обращалась к другим только в рамках непосредственной работы. Таня очень старалась. Доверенная ей линия по производству радиодеталей заработала идеально. Через месяц ей выдали сумму, на которую можно купить мешочек дешевой крупы или двадцать буханок хлеба. Еще через месяц ей поручили вторую линию, но без изменения зарплаты. Таня все подмечала, узнавала новое для себя и все систематизировала в своем уме. Спустя три месяца она знала о заводе все-все. Радиоузел она также изучила досконально. Неожиданно она заметила, что больше нечего изучать. Уже началась осень. Косые дожди хлестали в окно, словно хотели разбить его и выпустить всех на свободу. Таня не понимала, зачем у небес столько гнева – и также она не понимала, почему ее усердие упорно не хотят замечать. Ее ни разу не хвалили, хотя отмечали высокий уровень производства. Она объясняла это возрастом сотрудников. Среди волков нет молодых, начальник – вообще не настоящий волк, а некий гибрид. Таня мимоходом услышала, что его назначил маршал давным-давно, за какие-то неясные заслуги, и что он изначально вообще был не из Кралепора. На завод приходил бык, представитель правительства. Хрипя, он указывал, что делать волкам. Таня сердилась. Ужасно хотелось стукнуть быка ножом под ребра. Однокурсники несколько раз дрались с быками и почти всегда побеждали. Сразу после первого курса боевых навыков еще не было, поэтому большой бык-экспат разогнал всех рогами, словно пиками. Но затем ребята сообразили, как нейтрализовать пики. Это было во время выездной работы; быки околачивались возле предприятий и непонятно что делали. У быков были какие-то связи с коммерцией. Быки всегда ходили по двое, по трое; один бросился на ребят поздним вечером и его отколотили. Ущерб ограничился синяками и ссадинами. Впрочем, большой синяк тоже неприятен. Ребята с Таней разработали тактику «превентивных действий». На улице они доставали ножи и ходили исключительно с ножами наголо. Было еще средство: в пустой спичечный коробок положить мелкие старые радиолампы с большим внутренним давлением. Если в нужный момент коробок сдавить в ладони, раздастся треск как при выстреле. А осколки в коробке, не порежешься. От «стрельбы» еноты и зайцы разбегались, быки не решались подходить близко. На следующий сезон в том городе уже не видели быков; но они болтались в других частях Кралепора. Ребята во время короткого отпуска могли все подробно разглядеть. Отпуск был ужасно короткий. Почему-то.
Кап-кап. Дожди и лужи. Вереница последних листьев летит к западу и к югу, дотянуться хочет до солнца. Леса становятся прозрачными, и подкрадываться к дичи незаметно стало очень непросто. В хвойных лесах есть мелкие птахи, которые не улетают. До конца октября Таня охотилась и запасов не оставляла. Потом она купила самых дешевых консервов на месяц. Покупать больше нет особого смысла, поскольку в магазине они и так есть, а в надежность входной двери не стоит верить. Все ценное Таня носила с собой, во внутреннем кармане куртки. Диплом лежит где-то в кабинетах военной части. Таня полагала, диплом не украдут.
У Людмилы пропал перстенек, который ей подарила мама, а прежде он был у маминой мамы. Это был своего маленький семейный талисман – Людмила не верила колдовство, но очень огорчилась. Она решила, перстенек выпал в парке или в лесу. В течение лета Таня Страхова неоднократно ходила по тем местам, присматривалась, ловила запахи. Перстенек исчез безвозвратно; не исключено, что пропажа случилась гораздо раньше. Не дожидаясь первых писем от Людмилы, Таня сама стала писать с указанием адреса военной радиоточки в Сосногорске. Ведь Людмила там работает и обязаны ей передать – хотя бы одно письмо. Таня писала каждую неделю, а потом, в разгар осенних ливней, обнаружила свои письма в луже. Там была целая бумажная флотилия. Чужие письма тоже утонули или печально смотрели из-под мокрых листьев.
Таня пришла в бешенство.
– Убью всех!! Это хамство, это отвратительно… везде какие-то разные штампы. Я отправляла из разных мест – и ниоткуда не дошло! Никому не дошло! Нет, их обязательно надо прикончить! Очень хочется стрелять. Но ведь не из чего!
Пистолета ей не выдали. У других сотрудников Таня тоже не заметила пистолетов. Сонные медведи на вахте стоят всегда с кобурой. Как знать, вдруг там пусто?
Таня выловила все до единого листы и конверты, отнесла их к большому дереву и забросала листвой. За уши хватал резкий ветер, Таня сердито думала, как быть. Она слышала, что в Кралепоре есть «моментальная» почта, когда курьер лично доставляет письмо в пределах одного большого города. Он может поехать и в другой город, и в другой регион; лично он может доставить письмо. Только это дорого стоит, ведь придется платить и курьеру за услуги, и за его проезд в оба конца. Ради Людмилы Таня готова была потратить хоть все деньги; только она не знала, хватит ли у нее сейчас средств, и где вообще искать этих моментальных курьеров. На работе она по-прежнему не общалась ни с кем. Все же в начале зимы она отправил подруге еще два письма.
5
Серое небо. Снег. Черные контуры деревьев перепутаны друг с другом. Бронзовая листва надежно укрыта сугробами, спрятана, заколдовано. Что было в листве, сейчас не разглядишь.
На улице одновременно и холодно, и сыро. Назло метелям, Таня держала голову прямо и по дороге на работу и с работы. В будние дни у нее не было возможности погулять по городу, а вечером яркие цвета уже исчезали и весь мир казался серым. Отопление в общежитии у всех было свое. Медведи приносили огромные связки топливных брикетов и топили ими специальные печки, которые сбрасывают дым и сажу в специальные короб. За день короб наполнялся доверху, и нужно было вытряхивать. Медведи собирали сажу с золой в мешки и куда-то относили. Говорят, золу используют при производстве удобрений.
Топливный брикет почти не дает золы. При большом числе брикетов в день плита работает как печь или батарея. У Тани Страховой отличная шерсть и ей не холодно даже в нетопленной комнате. Она ходила на работу, возвращалась; серый цвет преследовал ее снова и снова, и казалось, он уже не закончится.
«Неужели так пройдет моя жизнь? – с тоской думала Таня. – Ведь я же могу сделать очень много… я чувствую! На работе нет серьезных конструкторских задач. Все боятся новизны. Бык этот чертов… надоел в конец. Очень хочется, чтоб он совершил преступление – ведь тогда можно будет бить его официально. Да, надо кого-нибудь отлупить для спокойствия. Боже мой, неужели я мечтаю о войне? Там могут убить, но зато там всегда что-нибудь происходит».
На верхнем этаже половина комнат заколочена. На этажах ниже живет много мелких и сварливых соседей. К Тане они бояться подходить, после того, как один тип бросился на нее из коридора с топориком. Таня, даже не оборачиваясь, хлопнула типа хвостом и он рухнул. Таня прошла по типу, как по ковру, подняла топорик и пошла дальше, будто в задумчивости – внезапно размахнулась, и всадила топор прямо в чью-то дверь. Рукоятка треснула. Вскоре дверь поменяли, вместе с застрявшим топором. В общежитии обитали самые разные субъекты, родственники тех, кто прописан официально, их приятели или клиенты могли свободно заходить внутрь и открывать нужные двери. Волков среди них не было. На восьмой этаж они старались не подниматься, но их крики были слышны почти по всему зданию. Когда Таня выходила, все сразу же прятались. Но и это ее раздражало.
Отсутствие настоящих дел раздражало еще сильней. Таня готова была ввязаться в драку с толпой незнакомых собак, которые вертелись вокруг района. У них Таня заметили зеленые банкноты – совсем не те, которыми платили волки. Таня решила воспользоваться любым удачным поводом и атаковать псов первой. На заводе ходят слухи о больших беспорядках в регионах, и о том, что псы в этом явно замешаны. Таня припомнила, что несколько лет назад беспорядки были и в столице, псов почти начали убивать… жаль, она тогда была в другом городе. А потом начался вуз с его жестокой дисциплиной. Таня решила собрать более точную информацию.
