Читать книгу: «Тебе жить», страница 5

Спонсор пожимает руку Панычу. Потом, подумав, Венику тоже.

(Венику) Приходите. (Идет к двери).

АНКА. Подождите секунду. Один вопрос… (Уходит вслед за спонсором).

ВАДИМ. Я повелся. Доверчивый стал на старость лет.

ПАНЫЧ. Какая старость лет!? Мы еще!

ВАДИМ (садится рядом). Не успеешь оглянуться. Время когда-то тянулось, дни протекали… солидно. Теперь дни отщелкиваются! (Щелкает пальцами). Недели. (Щелкает пальцами). И годы в ту же корзину.

Пауза.

Паныч разливает, Веник закрывает свою стопку ладонью.

Как говорится, ничего что жизнь проходит. Молодость кончилась, вот в чем проблема. Кошмар! Что успел? Что сделал? Или не надо ничего делать?

ПАНЫЧ. За долгую молодость!

Выпивают вдвоем. Карина ведет из кухни в спальню пьяного Кента.

Молодость сердца. Банальность.

ВЕНИК. Молодая душа в старом теле это туда-сюда. Беда, когда наоборот!

ВАДИМ. Да, так бывает. (Панычу). Почему не сказал, что пить нельзя?

ПАНЫЧ. Мне – можно.

Возвращается Карина, садится на свое место.

КАРИНА. У Володи тоже – друг приехал. (Панычу). Давно ты записался к анонимным?

ПАНЫЧ (мнется). Да я так…

КАРИНА. Вижу – не помогло.

ПАНЫЧ. Они там все такие. Разговоры, молитвы, чтение вслух. Потом один приходит, говорит, я сорвался. Вторая. Еще кто-то. И так по кругу. Побухал – покаялся. (Пауза). Покаяние – дело отличное. На собрании, в церкви можно. Или прощения попросить у того, перед кем виноват. Это… отмывает. Где-то одному из восьми помогает группа анонимных алкоголиков. Это не мало! Это уже хорошо. Американская, конечно, идея. Она на российской,…а в нашем случае на украино-немецкой, армяно-казахской почве, не вполне себе заходит. (Вадиму). Единственное, за что можно уважать вашу западную культуру – что такое отношение. У нас: фи, алкаши! А у них – зависимые. Больные люди. Нормальное отношение, мне по душе. Не хотелось бы запрещать секту анонимных алкоголиков. Польза есть. (Пауза). Или инвалиды! Тоже западная фишка. Ведь в Советском Союзе ни фига никто не думал делать пандусы на аптеке. А теперь делают. В каждом большом магазине – пандус. Права инвалидов. (Усмехается). Инвалидное общество входит во всемирную организацию инвалидов. Кто финансирует? Ясно. Я не думаю, что их запретят. Польза. Хотя бы эти дурацкие пандусы. А что пандусы? Сколько сейчас онлайн-сервисов?! Неужели нельзя сделать так, чтобы все доставляли на дом? За скромные деньги.

КАРИНА. И пошел бы в волонтеры. Говорить вы все умельцы.

ПАНЫЧ (со смехом). Упрр-рек спр-раведлив! А еще бы я хотел, чтоб заповедники охраняли международные войска. Приедет министр охотится на краснокнижных животных, а там Ли Си Цин и Педро Гомес стоят с винтарями. Дыщ-дыщ! Разворачивайся! А Иванов-Петров-Сидоров в это время защищают африканских бегемотов. Так и сохранили бы природу на какое-то время.

ВАДИМ. Так и будет.

Пауза.

ВЕНИК (декламирует без выражения). Нет чистоты души. Взять бы специальное мыло. Постирать ее и просушить. Смыть, позабыть все, что было.

Возвращается Анка, садится на стул рядом с Веником. Тот отодвигается.

КАРИНА (Венику). А дальше?

ВЕНИК. Потом! (Ищет на столе свою стопку). Додумаю.

ВАДИМ. Неудобно получилось сегодня. Ты, Веник, прости еще раз. Антон сказал, в мэрии работает. Что водитель – не сказал.

ВЕНИК (зло). Шофер! Что не престижно? Не общайся со мной!

ВАДИМ. Что попало говоришь.

ВЕНИК. Для вас цивильных не престижно. А я почему-то должен смотреть на других. На то, что принято, как надо! Зачем? Живу себе помаленьку. Делаю, че хочу. Чехочу! Знаешь? Зверек такой чехоча, родственник чупокабры. И в силу того, что живу, как чехоча, мне что? Наблюдаю ублюдочный правильный путь. Со стороны, из лодки. А я не туда, мне туда не надо. Пусть каждый делает что хочет! Не в том смысле, что старушку зарубить или телефон у школьника отжать. Но в моменты важного жизненного выбора – слушай чехочу и сердце слушай. (Пауза). Если общественно порицаемый поступок, например, кто-то бросает семью, может детей пятерых, работу, дом свой и решает, допустим, растворится в рыбалке, к нему может быть только один вопрос – только один! – ты счастлив? И если да, идите лесом! Пожалел или нет. Получилось или нет. Это главное. А косой взгляд общества – тьфу! Переживем как-нибудь. Ну, шоферю, и что? А я должен играть в навязанные игры?

ПАНЫЧ. Не должен, Юра. Ты, прежде всего, музыкант.

ВЕНИК. Работал я в офисе. Это чудовищно! Люди, много людей, занимается чем? Ждут. С утра ждут обеда, после обеда – конца рабочего дня. В течение недели ждут выходных, в течение года – отпуска. И в возрасте где-то после сорока – начинают ждать пенсию. Только ждать, жить некогда. Но – офисный статус, не работяга какой-нибудь. Кто не начальство смотрите на меня снизу вверх! (Опрокидывает стопку, занюхивает хлебом). Жизнь наша – неискренняя и неистинная – строится не по этике человеческих отношений, а по соревновательной, игровой этике. Шоу-этика. Соревнование всех со всеми. Шоу-этика предписывает рассматривать другого человека как соперника – явного или тайного, предполагаемого, потенциального конкурента. Здесь человечность возможна только к обыгранной стороне, к поверженной. И то не бескорыстно! Нет. А при наличии публики, способной оценить великодушие победителя, при этом положительная публичная оценка также является плюсиком, лайком, имиджевым дивидендом. Соревнование.… В шоу-этике понимание возможно лишь как искусный маневр, выражение симпатии – как ловкий ход. Любовь?… Тоже ловко! Все союзы и содружества, включая брачные, товарищеские, не говоря уже о служебных, являются ситуационными и разрываются сразу же по прекращении выгодоприобретения. Так и живем. Соревнуемся. Так есть. Если в игре – надо выигрывать. А я не могу, я вне игры. Вы – соревнуйтесь.

Пауза.

Вадим встает, наклоняется к Карине, шепчет ей на ухо. Они вдвоем уходят на балкон.

ПАНЫЧ. Ну, ты, брат, замолол, замолол… (Достает гитару из-за спинки дивана).

ВЕНИК. Почему замолол? Соперничество, предательство – что нет их? Да, можно сказать, что соперничество и предательство припаяны к человеческой натуре. Они – в натуре! – были еще у первобытных племен. Во времена крестовых походов… (Встает). Конечно! Но тогда человек четко осознавал свои желания. Что надо? Красивую самку и тушу барана! Громкую славу и титул барона. А у современного потребителя в массе своей есть осознанные цели? Мечты, чтобы свои, не навязанные? Да нет. Откуда-то взялась шкала успеха. (Поднимает руку над головой). Здесь ты успешный (опускает руку), здесь – неудачник. Шоу-этика это постоянный подбор шифра к двери, за которой находится приз. Приз сомнительного значения, смутного применения, но о нем сложилось мнение, что он нужен и желанен. Как возникло такое мнение? Кто его сложил? Надо оно мне тратить время на подбор шифра? Общественной шкале успеха я противопоставлю другую, свою линейку. Линейку радости. Тестер чистой совести. Термометр страсти, чувства,… той же любви. Это – настоящее. Для меня настоящее, а успех… обойдусь без него. Проживу как-нибудь.

Паныч перебирает струны. Анка сидит, опустив голову.

4.

Карина и Вадим стоят на балконе.

ВАДИМ. Как ты? Карина, мы всегда, насколько мне известно, были взаимно откровенны. Как ты?

КАРИНА (смотрит с балкона на улицу). Светомузыка. Если бы этих домов не было, можно увидеть площадь.

ВАДИМ. Полагаю, по услышанным словам и конклюдентным действиям, ты не вполне довольна своей жизнью.

КАРИНА. С чего такой интерес, Вадик?

ВАДИМ. Ты мне всегда нравилась, и, как чуткий человечек, наверняка это знаешь.

КАРИНА. Я наверняка знаю, Вадик, что ты тяготился ролью бэк-вокалиста. Неприятно быть на вторых ролях.

ВАДИМ (мягко). Я был в тебя влюблен. И уехав отсюда, думал – забыл. (Берет Карину за руку). Но сегодня увидел тебя, Карина, все снова вспыхнуло.

Карина высвобождает руку. Молчат.

КАРИНА. Что ты смотришь? Ну, лестно.

ВАДИМ. Что ты здесь делаешь, милая Карина?! В этой глуши! Такой, как ты, в этом городе не место.

КАРИНА (с улыбкой). И где же место такой, как я?

ВАДИМ (запальчиво). В Москве! В большом городе! Где жизнь кипит, насыщенная жизнь, светские развлечения, дорогие клубы и рестораны. Автомобили, отели, прислуга. Я представляю тебя в черном вечернем платье, бриллиантовое колье на шее, серьги, м-м-м! Тебе жить нужно в мегаполисе, где все это есть.

КАРИНА. Мы думали об этом. Но Володя здесь завязан был, так и не переехали.

ВАДИМ (тихо). А вариант без Володи?

КАРИНА. Как это? (Притворно возмущаясь). Что ты говоришь такое, как не стыдно?

Пауза.

ВАДИМ. Хорошо живете?

КАРИНА (пожимает плечами). Нормально. Как все.

ВАДИМ. С Антоном было хуже? Конечно, иначе бы ты (тихо, сам себе) не перешла, как знамя полка.

КАРИНА. Я женщина, Вадик. Баба. Всего-навсего.

ВАДИМ. Ах да! (Вспоминает). Как там? Драть ангелов нельзя, иначе – серный град осыплет спящий град . Как-то так.

КАРИНА. Вот ты сказал. Хотя и это в какой-то мере.

ВАДИМ. С Кентом лучше?

КАРИНА. Вадик! Что ты лезешь в душу?

ВАДИМ. Я не лезу, я представляю тебя в длинном вечернем платье. Карина! Тебе надо в Москву! Поедем! Со мной. То есть, я уеду, а ты приезжай через определенное время – через месяц, через два. А лучше через неделю. Уезжай отсюда! Я уехал, не пожалел ни на секунду! И ты… заслуживаешь лучшего!

КАРИНА. Тебя, что ли?

ВАДИМ. Лучшей жизни, я хотел сказать. Поехали!

КАРИНА. Неожиданно.

ВАДИМ. Это для тебя неожиданно, а я сюда приехал за этим. Карина! Если не захочешь, ты можешь со мной ничего не иметь. Все только по твоему желанию. По малейшей прихоти! Сделай усилие, вырвись отсюда! Я тебе помогу, а там смотри сама. Можешь быть в автономном плавании, я это приму, пойму.

КАРИНА. Пьяный гон? Не только у Юрочки фляга свистит.

ВАДИМ. Я трезв. Я трезв и влюблен. Хочу повернуть любимую девушку к блеску и роскоши.

КАРИНА. Блеск и роскошь? Мне привычнее кураж и копоть.

ВАДИМ. Поэтому я тебе и предлагаю. Говорили о счастье, ты сказала, что не делаешь для счастья ничего. Надо сделать. Поверь, ты его заслуживаешь. (Криво скалится). Слушай чехочу и сердце слушай! Приезжай. Я не прошу ответа сейчас, подумай, взвесь.

КАРИНА. Ох, Вадик! Еще вчера бы я… ну, не согласилась, но задумалась, умеешь ты уговаривать. Настоящий менеджер. (Пауза). А я с кем? Панк-рокеры. (Делает пальцами «козу»). Ты уже не тот. Менеджер. Делец, одним словом.

Пауза.

Пойдем в дом, Вадик.

ВАДИМ (эмоционально). Я не тот?! Я?! А для чего все это было?! Я заработал, подготовил почву, завел знакомства, вошел в нужные слои, зачем? Я рок-н-ролл никогда не бросал! Музыка! Это – мое! Через три месяца… край – через полгода! Ты услышишь. И ты узнаешь. Эти песни заиграют. Зазвучат! Вот! (Достает диск из кармана). Вот! «Джамбулат», подвальный концерт. Лучшее, что у нас было. Концерт уже слышали люди оттуда, я наиграл, сказали – пойдет. Несколько композиций точно. И я исполню! Ты услышишь! Сам себя продюсировать буду, вкладываться на первых порах. Вы услышите!

КАРИНА. Лихо. (Пауза). Подстраховался, диск подрезал, чтобы не возникло споров об авторе. (Пауза). Круто.

ВАДИМ. Что значит, подрезал? (Прячет диск во внутренний карман, снаружи прикладывает руку возле сердца). Коллективное творчество, каждый на него имеет право. Только я работал, пробивал, а кто-то ждет у моря погоды. Такое время, надо себя продвигать. Кто о себе сам не заявит, тот остается, глотает пылинки.

КАРИНА. А Антон?

ВАДИМ. Я его заберу попозже. (Пауза). Когда процесс запустится. И потом, я ему денег дал. Довольно крупную сумму. Карина! Каждый за себя, локтями, зубами. Это не прихоть, не игрушки, это путь к мечте. Надо реализовать мечту! Мне четвертый десяток, а те, кто умер в двадцать семь, они все сделали, вошли в зал славы. Я тоже сделаю, тоже войду. Не сделаю сейчас – пожалею. А я смогу! Мечта, музыка…

КАРИНА. Сволочь ты, Геринг.

ВАДИМ. Косой взгляд общества? Тьфу! Мое любимое дело, мой успех – это главное! Если кто-то пострадал…. А никто не пострадал! Никто не умер.

КАРИНА (грустно). За этим приехал?

ВАДИМ. Не только, но – да. В основном. Подвальный концерт – это чудо, что такое. Зачем эти песни будут забыты? Пусть их услышат.

КАРИНА. В твоем исполнении!

ВАДИМ. А какая разница в чьем? Просто оказалось, что мне нужнее. Только, если ты думаешь, что мне это легко дается, ты не права. Я в какой-то момент передумал. Паныч тащит коробку, а я уже решаю – нет, не возьму. Буду двигать свои сочинялки, чужого не надо. Потом обратно передумал, взял. Когда Антон сказал, что мы его семья, думаю – нет, все! Когда Веник сказал про соревнование всех со всеми – обратно.

КАРИНА. И решил, что песен мало. Дай-ка я у них еще и девку уведу.

ВАДИМ. Карина!

КАРИНА. Бэк-вокал, Геринг. Чужие слова, вечно второй.

ВАДИМ. Ты все понимаешь.

КАРИНА. Я сейчас ребятам расскажу, они тебе морду набьют. Особенно Юрочка.

ВАДИМ (вздохнул). Нет, Карина, не расскажешь. (Пауза). Не расскажешь, потому что понимаешь – я, в сущности, прав. И никто никому ничего не набьет. (Пауза). Не расскажешь. Потому что сама ушла от пьющего поэта к тоже пьющему, но успешному и богатому. К бизнесмену Кенту. Честно сказать, не ожидал от него. А еще, Карина, ты не хочешь нарушать эту встречу, компанию с посиделками, песнями. Наше иллюзорное братство на один только вечер, на одну только ночь ты не разрушишь.

КАРИНА. Все без тебя уже рухнуло.

ВАДИМ (морщится). Вот только не надо! Высокопарных упреков, патетических фраз – не надо. Я прав! Прав? Ну, хочешь, я поклянусь тебе, что вытяну Паныча? Веника! Кента! Когда все пойдет, выдерну к себе.

КАРИНА. Никуда он не поедет. Особенно, к тебе. Антон влюблен в этот город. В его окрестности, в природу. Он символ нашего города, его хранитель. Талисман. (Пауза). А жаль…. Да, я не буду нарушать. Эта ночь…. Напоследок. А ты…

ВАДИМ. Как говорят в нашем городе, тебе жить?

КАРИНА. Говорят. (Резко придвигается к Вадиму). Уезжай, Вадим! Уезжай! В Москве, Геринг! Сделай, как придумал! Пусть! Пусть звучит, неважно в чьем! Не они, так музыка останется. Что-то останется! Не бормочи: «через месяц, через месяц», делай. Забирай свою славу! Останется память. Уезжай, слышишь? Только сделай! Спой! Торопись пропеть! Исполни, сыграй. Пой!

Раздается грохот фейерверка. Огни освещают лицо Карины.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Та же гостиная. Утро следующего дня. Веник сидит на диване, держась руками за голову. Рядом с ним Карина с ноутбуком на коленях. Она одета в мужскую рубашку и спортивные штаны. На столе – со вчерашнего дня стоят бутылки, посуда.

ВЕНИК. Да не шебурши ты по кнопкам!

КАРИНА. Сильно плохо?

ВЕНИК. Хиросима.

КАРИНА. Похмелился же.

ВЕНИК. Хиросима мозга. Нагасаки желудка. Завязывать поздно, продолжить жутко. Не стоит восхищаться, это не экспромт. Я давно скачу на синей кобыле.

Наливает себе в стопку из бутылки.

Терапевтическую дозу…(Выпивает, передергивает плечами). Запихалось. Включи медленную музыку, Каринка.

КАРИНА. Люди спят еще.

ВЕНИК (размышляет). Разбудить? Не будить. Пусть спят. Яблочком закусить? (Съедает кусочек яблока). У вас много яблоков уродилось в этот год?

КАРИНА (живо). Да! Ты знаешь, такого не было еще. И деревья молодые, но плодоносят валом. Вы бы взяли ведер несколько, а то пропадет. А мы у вас потом не покупной картопли одолжимся на зиму. (Резко мрачнеет). Бог даст, перезимуем как-нибудь.

ВЕНИК. Не прибедняйся.

Из спальни выходит заспанный Кент.

КЕНТ. Юрочка уже похмеляется? Ну, и правильно. (Потягивает руки и спину). Какая шляпа эти надувные кровати! (Направляясь в ванную). Как ты смотришь, брат Веник, насколько реализуема теория Маркса о коммунизме без частной собственности? (Закрывает за собой дверь).

ВЕНИК. Послезавтра. (Наливает). Передадут с оказией из внеземной цивилизации. (Пьет). Бр-рр! Зашло. (Предупреждая). Каринка, сейчас Антоха встанет.

Карина собирает со стола посуду, уносит на кухню. После возвращается, собирает еще, пытается унести бутылку, Веник отбирает, ставит обратно на стол. Возвращаясь из кухни, Карина сталкивается с Кентом, который с мокрыми волосами вышел из ванной.

КЕНТ. А сантехник вчера так и не пришел. Чопик деревянный из трубы торчит.

КАРИНА. Поехали домой. Нам есть о чем поговорить.

КЕНТ. Пора. И домой, и поговорить пора. (Подходит, садится на диван рядом с Веником). Как образцовый интеллигент, Юрочка пил с утра водочку, не утруждая свои челюсти закуской.

ВЕНИК. Будешь?

КЕНТ. Я не похмеляюсь до вечера.

ВЕНИК. Как хочешь, ортодоксальный ты наш.

Кент смотрит в монитор ноутбука.

КЕНТ (Карине). Ты глядишь? Я уже все изучил. (Венику). Нет, что за мода лечится в Интернете? То коронавирус предупреждали, то еще… Лук надо хавать, чеснок.

ВЕНИК. Мне пилюльки не по сердцу, и лечусь я очень просто: от простуды – водка с перцем, водка с солью от поноса.

КЕНТ. А я не вижу… где наш чудосый Геринг?

КАРИНА (забирая со стола последние чашки). Уехал.

КЕНТ. В смысле?!

КАРИНА (уходя на кухню). Вызвал такси и уехал.

КЕНТ. Куда?

КАРИНА (возвращается). В Москву, в Москву! (Садится, берет ноутбук).

Пауза.

КЕНТ. Странно это. А что случилось?

ВЕНИК. Уехал. И Анютку с собой забрал.

КАРИНА. Как?!! (Захлопывает ноутбук).

КЕНТ. Чего?!!

ВЕНИК. Забрал. Я подслушал – первый мушшина не забывается. (Наливает). Истина -броня. Ты знал? А я знаю.

КЕНТ. Да, ладно! Ни че себе, мурлык!

КАРИНА. Ты ничего не попутал?

ВЕНИК. Нет. (Выпивает стопку).

КЕНТ. Дела-а… Плескай мне тоже малёха. (Карине). Ты сегодня за рулем. (Венику). И ты так спокоен?

ВЕНИК. Как сугроб.

КАРИНА. Там все по-другому!

ВЕНИК. Куда уж другее?

Веник наливает, Кент берет стопку.

КЕНТ. Отмочили ребята номер. (Пьет).

КАРИНА. Запаска, значит. Переобулся. Ну, Вадик! (Венику). Юра! А ты уверен?

ВЕНИК. Куда уж вернее? Там в холодосе я видел ноль семь. (Встает, уходит на кухню).

КЕНТ. Ты что-нибудь понимаешь?

КАРИНА. Вариант номер два.

КЕНТ. Не говори загадками, башка – пенопласт.

Возвращается Веник с бутылкой большого объема.

КЕНТ (Карине). Ты дай закусить людям.

КАРИНА. Нет ничего. Только ранетки.

КЕНТ. Приготовь.

КАРИНА. Не из чего.

Раздается звонок в дверь.

КЕНТ (Карине). Тогда хоть ворота открой. (Венику). Полстопочки.

Карина идет в прихожую. Веник и Кент выпивают. Карина возвращается в сопровождении двух молодых парней в спецовках. Первый – блондин, в руках у него пластиковый ящик с инструментами. Второй – рыжий, он несет на плечах рюкзак.

БЛОНДИН. Сантехников вызывали?