Читать книгу: «Никогда не поздно. Сборник рассказов №1», страница 2

Слава скоротечна и звезды быстро гаснут

Если подумать, то всю сознательную жизнь я потратил на творчество. Первые стихи я написал, когда мне было тринадцать лет, и тогда-то я решил, что они превратятся в песню. Мелодии рождались в душе задолго до того, как я разучил ноты. Так я пришел к музыке.

– Юное дарование, – летели в мой адрес хвалебные возгласы педагогов.

– Его падение будет таким же быстрым, как и взлет, – пророчили завистники за спиной, а я продолжал трудиться, потому что помимо родителей, которые верили в мой успех, был еще один человек, который с нетерпением ждал моего триумфа. Кира Петровна – мой учитель музыки не говорила, что гордится мной, и не осыпала комплиментами. Она просто ждала, когда мир удивится такому юному гению как я.

– Ты уверен, что хочешь заниматься этим по жизни? – всякий раз спрашивал отец, когда я приезжал домой на каникулы. Он не сомневался в моих умениях и таланте, но по-прежнему держался мнения, что быть певцом и музыкантом – несолидно для мужчины. Отец видел во мне своего приемника по бизнесу, поэтому мое творчество казалось ему чем-то несерьезным. И всякий раз я утверждал, что на верном пути.

Не управление компанией, а музыка – мое призвание!

– Тогда не будь однодневкой. Увековечь память о себе! Докажи, что твои песни стоили потраченных сил, – сказал отец и ушел в дом, не став провожать меня на вокзал.

Он прав. Я должен доказать, что мои песни что-то да значат! Кира Петровна настаивала на учебе, а я вдруг понял, что больше не могу просиживать штаны за фортепиано и ходить на вокал ради больших знаний. Сцена звала меня продемонстрировать наработки, которые обязательно станут песнями.

Я взял гитару, на которой учился играть параллельно фортепиано, и пошел в студию звукозаписи. Мне казалось, что там толпятся директора и продюсеры, и кто-нибудь точно обратит внимание на мальчишку, которому нет и двадцати, а он уже поет свои песни под свою же музыку.

Наивность – не порок, если она не касается сцены и акул, что кружат за кулисами.

В студии не было ни одного человека, похожего на дядю, что готов вложить в меня деньги и раскрутить как певца, зато были артисты, только возрастом постарше. Они обменивались дружелюбными фразами между записями песен и прятали истинные чувства за радушными улыбками. Я заметил это по их глазам. Некоторые из них скучали в перерывах, другие безудержно хихикали, наблюдая за чужими казусами.

– Ты заблудился? – ко мне подошел высокий мужчина в рубахе свободного кроя, не застегнутой до середины груди, и в джинсах-клеш. Образ растрепанного бродяги смотрелся нелепо, не по возрасту артиста.

– Я пришел петь, – не растерялся я, потому что давно заготовил речь, если вдруг меня заметят. – У меня есть несколько песен, что…

– Постой, парень! – рассмеялся певец и откинул с глаз длинную светлую прядь. – Не торопись, лучше осмотрись! Что ты видишь? Тебе нравится, что тебя окружает?

Сначала я с недоумением смотрел на певца, а он с беззаботной улыбкой на меня. И я последовал его совету и заозирался по сторонам, не понимая, что еще должен увидеть помимо того, что заметил раньше.

– Ты готов стать таким? – подсказал мужчина, куда смотреть. – Петь песни – это прекрасно, только тогда придется многим пожертвовать и со временем ты превратишься в такого же как мы – отстраненного, черствого исполнителя, который по наитию поет текст в рифму, но больше ни капельки не чувствует в словах человеческой души. Готов к такому?

Я долгим взглядом смотрел на певца в образе бродяжки и взвешивал все «за» и «против». Я пять лет шел к этому и вот достиг черты, за которой ждала сцена. Грезы о любящей публике манили меня.

– Готов, – кивнул я.

– Хорошо, – улыбнулся мужчина и похлопал меня по плечу. – Тогда давай пой.

И я спел одну из лучших песен на тот момент. Опытный артист послушал меня и удовлетворенно кивнул.

– И, правда, классная песня. Не хватает только аранжировки, но это мы исправим, – снова улыбнулся он.

Так началась моя певческая карьера. И завистников прибавилось вдвое. Они то тут, то там бросали мне вслед оскорбления и надежду на скорый проигрыш, а я не проигрывал им на зло. Я побеждал раз за разом. Мои песни три года подряд били рекорды по продажам. Их слушали, заучивали наизусть и пели почти в каждом доме.

– Ну, как? – спросил я отца, когда спустя четыре года я вырвался в отпуск, чтобы навестить родителей.

– Если это то, чем ты всегда хотел заниматься, я не возражаю. Просто помни, что слава так скоротечна и звезды быстро гаснут, – с толикой грусти заметил он. – Ты доказал, что не однодневка. Твоей матери очень нравится твой репертуар. Она пророчит, что и через двадцать лет тебя по-прежнему будут слушать.

– А тебе нравится? – робко спросил я, будто до сих пор боялся неодобрения с его стороны.

– Я спокоен, если ты счастлив. – Это все, что отец сказал мне снова на прощание.

И опять по накатанной дорожке все завертелось: ночью писал музыку, два часа на сон, потом два концерта по три часа, вечером звукозапись, а ночью уже переключался на стихи, чтобы за месяц успеть отшлифовать новую песню. И это пока без аранжировки, которую я тоже освоил благодаря тому певцу-бродяжке, которого встретил в начале пути.

– По итогам за пять лет мы готовы назвать победителя в номинации «Лучший голос страны»! – торжественно объявил ведущий престижной премии. – Да, вы все его знаете! Это Герман Туманов – молодой исполнитель авторских песен, который всего за пять лет достиг небывалого! Просим вас, Герман, подняться к нам!

Ведущий еще много чего говорил, но я не слушал, потому что на негнущихся ногах шел на сцену за наградой. Мне вручили безликую статуэтку с микрофоном у головы, а вместе с ней в мои руки попало нечто черное. В мою душу впервые закрались грусть и отчаяние. Я провел ни один год как белка в колесе, бегая по кругам ада: сначала напиши то – се, потом сделай это, сделай то, запиши диск, не забудь о назначенном концерте, про раздачу автографа…

Моя давняя мечта загнала меня в угол.

Я победил родительские предрассудки, что сочинять песни и петь их – занятие так себе по жизни. Я опередил стольких соперников по вокалу. Многие из них сломались и остановились, потому что начали терять себя на пути к славе. А я потерял себя в тот момент, когда достиг вершины, получил крутую премию, и впереди замаячила пустота.

– Я больше так не могу, – сказал я директору и ушел в долгий отпуск. Уехал домой, чтобы не видеть недобрый блеск в глазах завистников и коллег по сцене.

– Что случилось? – удивились родители моему внезапному приезду.

– Я выгорел, – с трудом признался я, ожидая, что сейчас отец отругает меня, как в старые добрые времена, будто мне до сих пор пятнадцать.

Мать тепло улыбнулась мне и крепко обняла, чтобы я не чувствовал себя таким несчастным, жалким.

– Вот она, скоротечная слава, когда звезды гаснут, – сочувственно сказал отец. – Ну, ничего! Отдых пойдет тебе на пользу, а там, глядишь, и вернуться захочешь.

Но сцена перестала меня манить так, как манила в двадцать. Я и по сей день сочиняю песни, пишу музыку, делаю аранжировку, но желания снова оказаться в том аду, откуда я вырвался, у меня так и не появилось. После отчаяния ко мне пришло раздражение, и влечение к пению, к славе как отрубило.

А память обо мне как о самом молодом талантливом исполнителе живет! Родительские надежды оправдались: мои песни по-прежнему крутят по радио, звучат в магнитолах такси и из динамиков в караоке. Да, мое творчество и я – мы не были однодневкой. И это прекрасно, что люди не забывают о тех, кто когда-то погас как звезда.

Декабрь 2022г.

Нефритовое кольцо

Уютное музыкальное кафе. Маленькие столики, накрытые белоснежными скатертями. Люди сюда ходили за эмоциями и получали их сполна.

Вера пришла сюда за тем же: получить новый кусочек приятных воспоминаний. Ведь это место и вправду удивительное. Сколько не смотри вокруг, а на лицах посетителей только улыбки.

Хозяин кафе возился с напитками возле стойки. Шумела кофе-машина. Вера прислушивалась к звукам, пока ждала Егора, а он опаздывал.

– Вы давно ждете, – заметил официант, ставя на столик чашку кофе. – Свидание?

Вера кивнула и показала, какое кольцо украшает ее ладонь – темно-зеленое. Обычно так хвастают перед друзьями, но кто сказал, что перед добрыми незнакомцами нельзя?

– Что ж, приятного вам вечера, – улыбнулся официант и ушел, а Вера, с минуту полюбовавшись кольцом, сняла его с пальца.

Обручальное. Нефритовое. Такое дарили в старину, когда алмазы были роскошью для простого народа. Вера всегда считала, что Егор ради шутки дал ей такое необычное кольцо, но потом, оказалось, что нет, не для забавы.

Повертев кольцо в руках, Вера поднесла его к глазам и посмотрела в дырку. Нефритовые грани блеснули в свете ламп, и сквозь кольцо Вера увидела, как в зал вошел Егор. Он прошел к патефону и снял стрелу с пластинки, а потом, заняв стул для музыканта, взял брошенную им гитару и сыграл.

Мелодия заполнила кафе. Люди оглядывались на гитариста, пока он самозабвенно перебирал струны. Музыка навевала о приятном не только Вере и Егору, но и каждому, кто пришел сюда, в это кафе в тот памятный вечер.

Вера расплылась в улыбке, продолжая смотреть сквозь кольцо. Хоть и с опозданием, но Егор все-таки пришел, да еще и сыграл на гитаре!

– Как мило, – прошептала она.

На предпоследней ноте мелодия оборвалась. Егор отложил гитару и посмотрел в зал. Он счастливо улыбнулся и помахал Вере. Ее ответная улыбка вышла грустной.

Она убрала нефритовое кольцо от глаз. Темно-зеленые грани потемнели, а картинка смазалась.

В уютном кафе по-прежнему шумели посетители. Играла новая пластинка. Перед Верой стояла чашка с нетронутым слегка остывшим кофе.

Воспоминания погасли так же быстро, как и ожили.

– Но ты всегда рядом со мной, – со светлой, но печальной улыбкой Вера надела кольцо. И нефритовые грани снова засияли.

Апрель 2022г.

В МИРЕ ЭЛЬФОВ

Упавшая звезда

– В большом мире эльфов… – загадочно начал рассказ старый волшебник в остроконечной шляпе. Он шагами мерил классную комнату, которая скорее была похожа на медвежью берлогу, нежели на комнату. Углов тут не было, а с потолка торчали ветки.

Маленькие эльфы навострили ушки, расположившись прям по центру берлоги на земле. Возле каждого слушателя стоял бумажный фонарик в футляре, а подле лежали свитки и перья для письма. Ведь профессор обещал долгую и увлекательную лекцию – руки сами потянутся важное записать.

– Кгхм, – прочистил горло волшебник и продолжил: – Так вот… В нашем большом мире ходит много легенд о том, о сем… Люди для нас выдумывают небывалые истории. Часть из них оказывается правдой, потому что в них верят все: и мы, и люди.

– У меня вопрос! – перебил профессора любопытный ученик. Конечно, он поднял руку, как полагается, но волшебник все равно нахмурился – вся загадка из начала рассказа мгновенно испарилась, как роса после солнечного дня.

– Давай вопрос, Тобби, – вздохнув, великодушно разрешил профессор, сцепив руки за спиной.

Маленький эльф поднялся с места и, собравшись с духом, громко спросил:

– А правда, что это мы, эльфы, придумали для людей звездопад?

Профессор похвалил ученика за интересный вопрос и почесал в затылке, сдвинув шляпу на бок.

– Звездопад придумала Вселенная, а мы добавили совсем чуть-чуть волшебства. Капельку, чтобы люди чаще верили в чудеса, – после недолгих раздумий объяснил учитель. – Поэтому падающая звезда так много значит.

– О-о-о! – одобрительно протянули маленькие эльфы.

– Легенда о том, что на падающую звезду надо загадать желание – это наши старания, и они закончились успехом. Люди поверили, что упавшая звезда обязательно исполнит все мечты. На самом деле это мы помогаем им исполняться.

– А что будет, если эльф загадает желание на падающую звезду? – не унимался любопытный Тобби. – Кто поможет нам исполнить свои мечты, м?

– Нам поможет вера в чудо, – просто ответил профессор и продолжил лекцию о легендах своего многочисленного народа.

Ученики слушали, ловили каждое слово, а Тобби все думал над словами учителя. Поможет ли вера в чудеса поймать падающую звезду?

Когда лекция закончилась, профессор распустил подопечных по домам, а сам остался снаружи у берлоги, чтобы дождаться звездопада. Знакомые гномы-астрономы обещали на сегодняшний вечер зрелище века! За одно и звезду можно будет поймать и поговорить с ней о давней мечте. Мечте, что поселилась в сердце старого эльфа, когда он был столь же юн как любопытный Тобби. Тогда-то и вспыхнула мысль, что однажды хотелось бы попасть в человеческий мир и посмотреть на смертных великанов, то есть на людей.

Смеркалось.

В сезон горячих ветров первая звезда на небосклоне загоралась еще до наступления кромешной темноты. Одна за другой на небе появлялись сестры поодаль от первой. Профессор с интересом наблюдал, в какой узор они выстраиваются. Постепенно вырисовывались крупные созвездия: Большого Быка с хвостом кверху и Маленького Теленка, пристроившегося рядом с отцом, а чуть поодаль плыла искристая волна, что в большом мире эльфов называлась Млечной Дорогой.

В тишине сумрака видение было прекрасно, будто яркий детский сон.

Старый волшебник грустно вздохнул, глядя в небо.

– Мне сотни лет. Какие в моем возрасте могут быть мечты? Только одна…

И словно услышав эльфа, с небес сорвалась крупная яркая звезда. Горя синим пламенем, она летела точно в сторону старого профессора, торопя его с ответом, о чем он на самом деле мечтает прямо сейчас.

Волшебник протянул руки к летящей звезде. Она юркнула вниз, прижимаясь к морщинистым пальцам, и замерла в ожидании слов.

– Ну да, ну да, – сказал он спустя пару мгновений, когда пульс выровнялся, а звезда чуть потускнела под его пристальным взглядом. – Я должен озвучить, о чем мечтаю. И ты, уважаемая, вмиг это исполнишь, потому что вера в такие чудеса напитывается энергией людей, а капелька моего волшебства поможет тебе.

Упавшая звезда несколько раз мигнула, поторапливая эльфа.

– Уважаемая, исполни мою мечту, – торжественно обратился волшебник к угасающей звезде. – Я хочу хотя бы на пять минут попасть в человеческий мир и… хотя бы одним глазом посмотреть, как там все устроено! Исполнишь?

Звезда выслушала желание и потухла. Яркие синие искры брызнули в стороны и оболочка в руках старого эльфа рассыпалась на мелкие тускло мерцающие камушки.

– Эх, старый дурак, – вздохнул профессор, грустно глядя на остатки упавшей звезды. – Похоже, люди давно не верят в чудеса и не тратят энергию на исполнение желаний, так почему… Почему мы, эльфы, все еще верим, что чудо непременно случится?

То, что ненавидит дождь

В большом мире эльфов начался ливень. С неба и до самой земли выросла непроглядная стена.

– Ненавижу дождь, – бормотал себе под нос Тобби – маленький любопытный эльф. Он стоял под высоким могучим дубом, с которого до самой земли мокрыми слизкими змеями висели желтые ленты. Хотя желтыми их уже никто бы не назвал. Намокшие они по цвету больше напоминали пожухлую листву. И в добавок к дождю тоже портили настроение.

Тобби хмуро выглядывал из-под зеленой сочной кроны. Небо надолго заволокло серым полотном.

– Ой, как этот дождь не вовремя! – сетовал маленький эльф. Ведь еще столько важных дел не сделано: цветы с полей не сорваны, ягоды не собраны! А тут дождь…

Тобби грустно вздохнул и отступил ближе к шершавому стволу дуба, чтобы не видеть плачущего неба.

Дождь нещадно лил. Крупные капли с силой стучали по листве. Выглядело это так, будто дождь хочет дотянуться до маленького эльфа, укрывшегося под кроной.

– Еще чего! Намочить он меня вздумал! – говорил Тобби с дождем. – Вон траву поливай, а ко мне не лезь!

Дождь не слушал, что там говорит эльф, или точнее не слышал, потому что все слова заглушал шум капель.

– С кем ты тут говоришь? – под дуб шмыгнул профессор. Он встал рядом с учеником, смахивая капли с плеч. С его остроконечной шляпы стекала вода.

– С дождем, – просто ответил Тобби.

– А что с ним говорить? – удивился старый волшебник. – Он сделает полезное дело и уйдет в другое место.

Тобби не согласился с учителем, потому что дождь то и дело порывался схватить его за маленькую ногу и вытащить из-под дуба.

– А-а, – со знанием дела протянул профессор. – Ну так дождь можно напугать, и он не тронет тебя. Ты же хмурый как туча, а дождь любит все хмурое и печальное. О, а особенно он обожает, когда кто-то плачет.

– И как его напугать? – спросил Тобби, не сводя глаз с капель, которые не теряли надежды дотянуться до маленького эльфа.

– Улыбка и смех – вот, что ненавидит дождь, – после недолгих раздумий ответил волшебник. – Улыбнись дождю, и он отстанет и пойдет дальше по своим делам.

Тобби исподлобья посмотрел на крупную каплю, что свисала с ближайшей ленты. Он осторожно протянул к ней руку, выдавливая из себя подобие улыбки.

– Старайся! Начало уже положено, – подбадривал профессор. – Еще чуть-чуть и…

Тобби растянул губы в притворной улыбке и снял каплю с ленты.

– Все равно виноват дождь, что я его ненавижу, – бормотал себе под нос Тобби, продолжая натянуто улыбаться.

Капелька игриво скользнула по маленькой ладони, прокатилась туда-сюда и спрыгнула на ботинок, а оттуда съехала в траву и исчезла.

Губы Тобби сами собой растянулись в широкой улыбке. И, нет, она не была такой вымученной как предыдущая. Улыбка наконец-то стала искренней!

Профессор с одобрением похлопал ученика по плечу и указал рукой на непроглядную дождливую стену. С каждой секундой ливень терял силу. Бесшумно ступая по земле, он уходил все дальше, а Тобби провожал его сияющей улыбкой.

Апрель 2022г.

ДУХИ ЗИМНИХ ПРАЗДНИКОВ

В канун Нового года

Наш поселок накрыло белым одеялом такой прослойки, что, кажется, мы исчезли с лица Земли.

– Ну, и как теперь быть? – Лена встала рядом и выглянула в окно. – Звонить и говорить, что гости отменяются?

– Не спеши хвататься за телефон, – покачал головой я. – Сейчас прокопаем туннель и…

Лена с сомнением посмотрела на меня.

– Не смеши меня! Все замело, не только нас! Сколько не геройствуй, а не поможет – к нам трактор-чистильщик доедет в лучшем случае только к вечеру. Так что отменяем гостей.

– Сказал же, не спеши!

Если подумать, снегопад как нарочно отрезал нас от внешнего мира. И так, наверное, думал каждый, глядя сегодня в окно.

Немного потоптавшись, я пошел искать в чулане походную лопату. Лена скептически смотрела на мои поиски и на всю эту затею в целом – шутка ли прокопать туннель такой длины, чтобы гости попали к нам!

Сам понимаю, что глупая затея, но не отказываться же от нее? Нет, слово надо держать до конца, если уж сказал, то сделаю.

– Ну-ну, трудись, – фыркнула Лена и скрылась в кухне.

Я снарядился так, как обычно снаряжался в поход в горы. Шапка-ушанка была обязательным атрибутом. С собой прихватил пакетик сухофруктов, чтоб потом не бегать в дом за перекусом.

Лена так и не выглянула, не стала провожать меня или желать удачи. Она решила не благословлять меня на этот поступок. А и, правда, я ж не мамонта иду колоть, всего лишь снег разгребать – дел на пять минут!

Дверь открылась с большим трудом и с громким скрипом. И я встретился с белоснежными сугробами, доходящими мне, рослому мужчине, до середины бедра. Ребенок провалился бы с головой.

– Я один такой дурак, что ли? – удивился я, когда прокопал дорожку до угла дома и выглянул на улицу. Никого нигде не видно, кроме меня, одинокого придурка, что решил не отменять шумный праздник и созвать гостей. Никто больше не ковырялся в сугробах, и я замер наперевес с лопатой.

Несколько секунд я стоял в нерешительности, думая над тем, чтобы пойти в дом и признать свою тупость, но тут мой взгляд зацепился за черные катышки в траншеи, прокопанной мной. Я не сразу сообразил, что это изюм валяется, а когда спохватился и проверил карманы, нашел там дырку и порванный пакет с сухофруктами.

– Вот же, блин! – посетовал я и доел горсточку остатков. А как поступить с тем, что просыпалось?

Тут, опустив глаза, я заметил зайца. Он сидел прямо у меня под ногами и жевал то, что лежало в снегу.

Я недоуменно смотрел на него, а он круглыми глазами таращился на меня.

– А наглости-то сколько! Ты откуда тут взялся, ушастый?

Зайчик дальше жевал, не спешил убегать.

– Гомер! Гомер! – кричали где-то с улицы.

Я склонился над ушастым наглецом и осторожно протянул к нему руки. Бурый комок меха оказался не из робкого десятка и так сразу крепко прижался ко мне.

– Гомер! Гомер! – продолжали звать.

С зайцем на руках я выглянул за угол дома. По улице шел скрюченный мужчина в тулупе. Кончик его косматой бороды загибался спиралькой. Он с трудом пробирался по заснеженной дороге и озирался по сторонам, выискивая пропажу.

Я посмотрел на притихшего зайца.

– Гомер! – позвал мужчина в тулупе.

Ушастый дернулся, но не сбежал, а я понял, кто его хозяин, и полез по сугробам на улицу.

– Вот ваш заяц! – окликнул я единственного прохожего. – Он ко мне на сухофрукты забегал.

Я всучил зверька мужчине. Тот с благодарностью принял своего питомца.

– Вы не местный? – без зазрения совести я разглядывал незнакомца. Вблизи я заметил морщины на его лбу и вокруг глаз. Он скорее дедушка, чем мужчина, хотя точно и не скажешь, потому что борода прятала половину лица и скрывала настоящий возраст от посторонних.

– Точно, я не местный, – ответил хозяин зайчика. – Зато ты здешний. Не подскажешь, где тут живет Иван Гордеев?

– Это я, – ответил и удивился, что меня искали. – Зачем я вам?

– Отдать письмо. Пришло вчера на почту, но по конверту похоже, что его отправили лет десять назад.

Придерживая одной рукой Гомера, старик вынул из кармана тулупа письмо и вручил мне. Слегка пожелтевшая от времени бумага легла в мою ладонь. Я понял, что это за письмо. То самое, что я отправлял сам себе десять лет назад в канун Нового года, будучи в командировке, чтобы однажды получить с опозданием.

– Но если вы не местный, откуда у вас письмо?

– У меня полно друзей на почте. Меня попросили передать, – улыбнулся старик в бороду. Его глаза так загадочно блестели, пока он смотрел на конверт в моих руках, а потом развернулся и пошел прочь, поглаживая зайчика и что-то бормоча себе под нос.

Я вскрыл конверт и пробежал глазами по строкам. Это точно мой почерк. Я писал сам себе и желал достичь небывалых высот в будущем, мечтал о личном счастье… О крепкой семье.

Я поднял голову, чтобы посмотреть вслед старику, но его уже нигде не было. Он так быстро исчез, будто никогда и не приходил сюда.

Я вернулся к лопате, торчащей в сугробах. Может, Лена права, и гости нам вовсе не нужны? Сама природа советует побыть вдвоем, встретить Новый год как семья без шумной компании, где никто никому не нужен и только из вежливости по старой привычке все спрашивают друг у друга о делах.

Я вошел в дом. На пороге, опираясь плечом о дверной косяк, стояла Лена, переодетая в алый свитер крупной вязки. В ее волосах виднелся едва заметный тоненький ободок с оленьими рожками.

– Запал закончился? – улыбнулась она, но улыбка быстро погасла, когда Лена увидела вскрытый конверт в моих руках. – Что-то случилось?

Я покачал головой и, подойдя ближе, заключил Лену в объятия. С годами забываешь, какое это счастье – тепло любимого человека.

– Это письмо-напоминалка, – пробормотал я. – Один добрый человек вручил его мне, чтобы я вспомнил.

– И что ты вспомнил?

– Да так… Давай отменим гостей.

Лена удивилась моему неожиданному предложению, но ничего не ответила, только счастливо улыбнулась.