Читать книгу: «Без крыльев», страница 5

Глава 11

Стол, как и всё в доме, был безупречным: белоснежная скатерть, английский фарфор, изящный букет в низкой вазе, начищенное столовое серебро. Общий разговор не клеился.

Наташа, стараясь подавить зевоту, сказала извиняющимся тоном:

– Простите, встали сегодня чуть свет. Все Михаил. Поехали бы, как все нормальные люди, ночным поездом, выспались бы хорошенько, а теперь весь день насмарку.

– Не беда. Я заварю кофе по специальному рецепту. Гарантирую, часа на три вас хватит, – встала из-за стола Лариса. Гости ее раздражали. Не Светлана Александровна. Нет. К ней она относилась с большим уважением и благодарностью. Та была одной из немногих, кто воспринимал ее всерьез. Михаил ей никогда не нравился – тот еще котяра! Наверняка на пару с мужем ходят по девкам. И Наталья тоже штучка! Даже не пытается выглядеть полюбезней.

– Дань, включи телевизор, – попыталась замять неловкую паузу Светлана Александровна.

Данила молча включил суперсовременный телевизор, пощелкал кнопками на пульте. По всем программам шла какая-то ерунда.

– Жалко все-таки, что ты перестал сниматься. Ведь у тебя так все классно выходило. И фильмы были интересные, не то что это барахло, – кивнула Наталья на экран. – Я помню, с каким бешеным успехом прошла ваша премьера.

– С такими спонсорами, как у них, картина не могла быть плохой. Что ни говори, только мощная финансовая поддержка позволила собрать на одну картину такую команду. Художники, дизайнеры, стилисты, костюмеры, да кого ни возьми – сплошь знаменитости. Даже исполнителями эпизодических ролей были звезды.

– Ты же собиралась принести кофе, – повернулся к Ларисе Даниил.

– Уже иду.

– Дай жене отдохнуть, она и так вся исхлопоталась, – вступилась за невестку Светлана Александровна.

– Конечно, кофе подождет! Посиди с нами, отдохни, – поддержала Наташа. Для себя же отметила: «Что это с Дэнькой? Десять минут назад, в своем кабинете, был таким милым, расслабленным, как блин на сковородке. Может, у них не принято вспоминать прошлое? Черт меня дернул спросить о кино».

– А почему музыкальное оформление доверили новичку? – как ни в чем не бывало, спросила Лариса.

– Это благодаря Соколу. Хотя Ральф на самом деле молоток! Его песни определили настроение, ритм фильма. Авторский ремикс сразу же стал хитом. Насколько я знаю, он до сих пор удерживается в двадцатке самых популярных песен в американских хит-парадах.

– Все так. Только не стоит забывать, что успех проекта прежде всего обеспечен умело раскрученной рекламой, – решил напомнить Данила.

– «Любовь обыкновенной американки из небольшого городка и русского знаменитого спортсмена тронула сердца зрителей Америки и Европы», – цитируя слова известной рекламы, Лариса молитвенно сложила руки и завела глаза в потолок.

«Т-а-а-к! – внутренне подобралась Наталья. – Добром это не кончится! Надо срочно сменить тему!»

– «Зритель, искушенный многочисленными дешевыми сенсациями, оценит подлинность „лав стори“ главных героев и полюбит их», – с той же приклеенной улыбкой продолжала блажить Лара.

Всем стало ясно: она все еще болезненно воспринимает прошлый период жизни мужа. Пытаясь выйти из неловкого положения, Мишка поднял бокал с вином.

– Короче, спонсоры, проигнорировав мнение многочисленных скептиков, вложили в проект немалые бабки и не прогадали. Предлагаю за это выпить…

– Кофейку! – внесла коррективу Наташа.

– Я сейчас, – будто опомнившись, откликнулась Лариса. Резко поднялась и вышла из комнаты.

«Уф, теперь только о погоде, о природе», – облегченно вздохнули гости. Но не тут-то было!

Светлана Александровна, наивная душа, вдруг вспомнила:

– А какими интересными были ваши передачи на телевидении! Никогда не жаловала телешоу, а тут…

– Любят американцы удачливых людей, – усмехнулась Лариса, неся на подносе чашки с кофе. Светлана Александровна, никак не ожидавшая, что невестка вернется так скоро, растерянно замолчала.

– Думаю, дело не только в этом, – мягко возразил Михаил. – Ведь, по сути, история Мэгги и Дэна была живым подтверждением того, что человек в своем стремлении к счастью способен преодолеть любые преграды. Ты извини, Лар, может, тебе неприятно…

– Пустое! – небрежно махнула рукой девушка. – Все ведь уже в прошлом? – посмотрела она в упор на мужа.

Тот будто не слышал. Уставившись на экран телевизора, пил медленными глотками вино.

«Злится, вот и прекрасно! По крайней мере, будет о чем со мной поговорить, – горько усмехнулась про себя Лариса. – Если бы я раньше знала, что все так будет… – Тут же остановила себя: – Полно тебе! Знала, всегда знала, так только и будет. И все равно снова пошла бы за него!»

Выровняв дыхание, Лариса продолжила все тем же дурацким искусственным тоном:

– Мне всегда было интересно другое: вам действительно писали письма со всего мира или это так, пиаровский ход?

«Ненавижу все эти садо-мозахистские выверты! Господи, неужели и я бываю такой!» – затосковала Наталья.

– Клятвенно подтверждаю: письма от людей, разделенных всякого рода обстоятельствами, приходили со всего света и в огромных количествах, – приложил руку к сердцу Михаил.

– Неужели в современном мире такие обстоятельства еще существуют? – ухмыльнулась Лариса.

– Да ты что! Религиозные представления, расовые предубеждения, социальное или материальное положение – всего и не перечислишь! Просто поразительно, с каким упорством человек загоняет себя в угол, сколько нагромождений, табу выставляет себе, какие непреодолимые баррикады воздвигает на пути к собственному счастью, – тарахтел Михаил, судорожно пытаясь нащупать почву для другой темы. – Мэген всегда расстраивалась – сколько в мире одиноких людей! Вот Пол и придумал сделать несколько передач по этим письмам. Многие охотно принимали в них участие, откровенно рассказывали о своих затруднениях, реально существующих и надуманных. Благодаря Полу я тоже сподобился поработать на «ихнем ТиВи».

– Интересно, в каком качестве? Был старшим помощником младшего уборщика? – съехидничала Наталья.

– Почти угадала, – не обиделся Михаил. – Числился я там младшим помощником режиссера. Ну и что! Опыт работы на американском телевидении дорогого стоит. Не говоря о том, чего я там только не повидал!

– Смешные все-таки американцы! Обсуждать свои проблемы с чужими людьми, по-моему, глупо, – пожала плечами Лариса.

– Почему же смешные? – не глядя на нее, бросил Дэн. – В то время мы были открыты всему свету. Люди чувствовали это, доверяли нам.

– И умело использовали. Впрочем, насколько я понимаю, отношения оказались взаимовыгодными! Спонсоры не оставили без внимания общественный интерес к вашей личной жизни. Ваша «неземная» любовь принесла им отличные дивиденды, – не унималась Лара.

– Да, но это не помешало тебе уйти из кино. Почему? – поспешила с вопросом Наталья, думая: «Да что ж такое! Зачем она дразнит Даньку? Только скандала нам не хватало!» – Улыбнулась хозяйке как можно дружелюбнее: – О, кофе действительно супер! А как Никита воспринял твое решение? Он ведь тоже снимался почти во всех ваших фильмах.

– Еще бы! – подхватил Мишка. Он кожей чувствовал накал атмосферы и старался увести разговор в более безопасную зону. – С такой импозантной внешностью, со своим именем остаться незамеченным! И поклонниц у него было не меньше, чем у Даньки, даже среди совсем молоденьких девчонок!

– На самом деле Никиту это ужасно смешило. И с решением моим он почти сразу согласился. Конечно, платили нам очень, очень достойные деньги. Но… Нам всегда было тесно в рамках режиссерской воли.

– Да это дед во всем виноват! – засмеялась Светлана Александровна. – Он в последнее время не переставал ворчать: «Что это за профессия такая – всем нравиться?». Я ему: «На льду Данечка тоже работал для публики». А он свое: «Тю!.. Сравнила! Спорт – совсем другое! Там Данька выкладывался до кровавого пота. Это пусть зритель не понимает, какой труд стоит за трехминутным выступлением. Сколько терпения надо, сил, мужества, чтобы выйти на лед с недолеченными травмами. И чего стоит победа после громких поражений! А здесь что? – „поверни голову налево, сделай задумчивый взгляд“… – Тьфу, подлюка… Не мужицкое это дело, бабье. Бросать его надо! Пора Даниле настоящую работу искать!»

Все посмеялись, представив, как это говаривал Александр Иванович. Даня тоже улыбнулся, вспомнив, как смешно и точно тот передразнивал режиссерские интонации.

А по существу, дед, как это часто бывало, озвучил его мысли. Он долго не хотел признать, что работа актера в кино и работа спортсмена на льду – вещи совершенно разные. И здесь, и там работал на полную катушку – иначе он не умел, – но отдача за этот труд была совсем разной. На стадионе он тут же получал оценку своего труда: видел и слышал зрительскую благодарность, чувствовал ответный порыв, получал энергию зала. Ничего этого на съемочной площадке не было. Да, похвала режиссера, коллег. Да, отличные гонорары. Да, бешеный успех у поклонниц. Но все это в его жизни уже было и не имело самостоятельной ценности. Он и теперь не жалеет о своем решении.

Глава 12

– Опаньки, останови! – положил руку на пульт Мишка. Даня и не заметил, что все это время машинально нажимал на его клавиши. – Новости культуры из Америки.

– Надо приобщиться, чтобы быть в курсе событий, – встрепенулась Наташа.

Показывали какую-то благотворительную тусовку, на которой голливудские актеры были со своими детьми. По тому, как ухнуло вниз и тут же подскочило к горлу бешено заколотившееся сердце, Даня понял – в этой толчее была Маргарет. Ее тут же и показали. Крупным планом, вместе с Томом Кертисом, партнером по фильму.

«Вот оно что! Не зря весь день ныло сердце, не зря нервничал, не случайно завелся этот дурацкий разговор о кино», – пытался совладать с собой Дэн.

– Симпатичный парень. Чем-то на тебя похож, – бросила пытливый взгляд на хозяина Наташа.

– Еще бы! Эта роль писалась на Сокола, только он уже тогда решил не сниматься, – заметил Михаил. – Ведь это ты предложил режиссеру пригласить Тома на пробу?

Даня молча кивнул головой. Он хорошо помнил, что испытывал чувство вины перед киношниками, строящими под него планы. Стараясь хоть как-то загладить ее, очень тщательно продумал варианты замены на роль. Не случайно им оказался профессиональный спортсмен, теннисист, карьера которого подходила к концу. Он обладал приятной внешностью и выраженной мужской харизмой.

– Мэг заметно похудела. Волосы отросли… Выглядит немного усталой… Но все равно, до чего хорошенькая! – комментировала вслух Наташа.

– Да. Расцвела наша Марусенька! – с удовольствием подтвердил Михаил. – Она так долго оставалась в тени твоей славы…

– …и ее это нисколько не огорчало. Я точно знаю, – решила уточнить Светлана Александровна.

– Все это знали. Может, поэтому и Дэнькины поклонницы относились к ней с симпатией. Ведь обычно они не жалуют жен своих кумиров, – не сводил глаз с экрана Михаил.

– Ну, это исключительно Данина заслуга! Он у нас личность неординарная! Таким все прощается, даже счастливый брак, – Лариса провела рукой по плечу мужа.

– Согласна! – отвернувшись от телевизора, Наталья окинула Дэна странным взглядом. – За тобой всегда чувствовалась какая-то тайна – и на льду, и на экране – везде присутствовал ее флёр. Это дорогого стоит, особенно в глазах женщин!

– Точно! Сокол был королем в спорте и стал им в кино. А королям, как известно, позволено то, что не дозволено простым смертным, – поцеловав ручку жены, Михаил наполнил водкой два бокала.

– За тебя, брат! Много чего у нас с тобой в жизни было хорошего. Верю – и еще будет. За наше будущее!

Мужчины встали и обнялись, глаза обоих повлажнели. Женщины отвернулись и, как по уговору, уставились в телевизор.

Известный журналист светской хроники тарахтел как заведенный. Предметом обсуждения была мода нынешнего сезона. Все восхищались ее простотой и функциональностью.

Наталья зорко подмечала все детали туалетов:

– Действительно, как говорится, простенько и со вкусом. Одно нехорошо: цена «сиротского» Машиного платьишка наверняка не меньше моей шубы.

Костюм Мэг действительно выглядел очень простым: полуоблегающее платье по щиколотку и сандалии с высокими узкими ремешками. Так, впрочем, было одето большинство приглашенных дам. Мужчины также демонстрировали демократичный стиль одежды – свободные, в основном светлые брюки, разноцветные рубашки с распахнутыми воротниками, спортивная обувь. Мэг вела за руку прелестную девочку лет пяти. Даня сразу вспомнил, что у Тома дочка, он отсудил ее у ее матери – у той были какие-то проблемы, то ли с алкоголем, то ли с наркотиками.

Сашка, как ни в чем не бывало, сидел на широких плечах Тома, чему-то смеялся, размахивал каким-то дурацким флажком. Вместе им было, очевидно, хорошо. Комментарий был соответствующим: «На наших глазах рождается новая звездная пара».

От всего увиденного на душе стало до того муторно… И Лариса подлила масла в огонь. Стоя за плечом с чашкой в руках, произнесла с явным удовольствием:

– А они хорошо смотрятся!

– Сколько раз тебе говорил, чтобы ты не стояла за спиной! – от раздражения свело скулы, но Даня быстро взял себя в руки. – Извини, я же просил тебя – не стой сзади.

В тот же день он сдал свой билет. Матери не стал ничего объяснять, сослался на дела.

Спать улеглись рано.

Боль тупой иглой засела прямо за грудиной. Он с трудом поднял глаза к небу – ни одной звезды! Мгла вокруг, непроглядная мгла. Смертельная тоска сжимала сердце ледяной рукой: он один, один во всей Вселенной. Сознание угасало, и вдруг в кромешной тьме золотистой искоркой промелькнула спасительная мысль: «Боже, как я мог забыть! Для того чтобы оказаться с близким человеком, вовсе не обязательно его материальное присутствие. Родная душа услышит мой призыв и откликнется, прильнет к сердцу, утешит боль, усмирит душу»… – Единственная моя, жена моя, услышь меня, – прошептал он вслух. В ответ – вселенское безмолвие. Это было страшнее смерти. Он не просто одинок – он покинут всеми, кто был ему дорог, – людьми и ангелами. За что?!

– Это ты оставил всех нас… – услышал он тихий, как последний вдох, голос и на долю секунды увидел знакомый мерцающий силуэт. Усилием воли Даня открыл глаза: «Слава Богу! Это всего лишь сон. В комнате темно и тихо».

Осторожно, чтоб не разбудить Ларису, Даниил поднялся с постели. Некоторое время сидел за столом, закрыв лицо руками.

– Единственная моя, жена моя, услышь меня! – шепотом повторил запомнившиеся слова. Прислушался – ни звука! Тишина такая, что в ушах звенит.

«Хоть бы кто на машине проехал!» – горько усмехнулся он.

Рука привычно потянулась к холодильнику. Взяв любимый стакан, отмерил выверенную дозу. На кухне зажегся свет.

– Дэничка, ты что это впотьмах сидишь? А это что? Водка?! С каких это пор ты стал пить в одиночку? – Светлана Александровна, прислонившись к стене, испуганно смотрела на сына.

– Приснилось черт-те что, вот я и решил…

– Нет, ты уж это брось! Обещай, что никогда не будешь решать свои проблемы в обнимку с бутылкой!

– Мам, ты же знаешь…

– Знаю! Очень даже хорошо знаю, сколько людей через это «лекарство» погибло, скольких мужиков лишилась Россия. И ты туда же! Зачем же тогда берешь маленький стаканчик? Бери побольше, вон стаканяка, – с этими словами она водрузила на стол высокую склянку. – Выдуй целую бутылку, мало – еще! И больше никаких проблем ни у тебя, ни у других. Похороним, поплачем один раз – и все.

– Мам, ты что, Ларису разбудишь!

– А что Лариса?! Разве жена не самый родной тебе человек?! Что глаза опустил? Стыдно? Живешь как во сне!

– Так оно и есть… – зло ухмыльнулся Даня.

– Сам виноват, что живешь вполсилы, словно тебе хребет переломали. Своей жизни ты хозяин. Только зачем чужой век заедать? Или тебе скучно одному страдать? Надо, чтобы рядом еще кто-то мучился? С Машей не прошло, давай другую тиранить?! Лариса потерпит, да вот беда: тебе от ее страдания ни жарко ни холодно. Так ведь? Не хочешь, не можешь жить с человеком – отпусти, дай ей свободу.

– Да не нужна мне никакая свобода, – послышался спокойный голос Ларисы. – Она стояла в дверях, с сухими глазами, в аккуратно перепоясанном халатике. – Светлана Александровна, не вмешивайтесь, пожалуйста, в нашу жизнь. Мы сами во всем разберемся и со своими проблемами сами справимся. Даниил соскучился по сыну, вот и разнервничался. Попросите Мэген отпустить к нам Сашу, и все само собой уладится. Что касается алкоголя, Дане его пагубность известна получше нас. Он никогда не станет его рабом. Так ведь, Данюша? – Лариса с мягкой улыбкой привлекла к себе его голову. – А раз уж налили водку, предлагаю всем выпить, по сорок грамм, как врачи рекомендуют, и отправимся спать. Захотите продолжить разговор, поговорите завтра, на свежую голову. Ну, давайте, за наше здоровье!

Утро выдалось ясным, солнечным, синим. К ночному разговору никому не хотелось возвращаться. Три дня перед отъездом провели по-семейному тихо, спокойно.

Только перед самым отлетом самолета, уже и посадку объявили, Данила напомнил:

– Уговори Мэген опустить Сашку хотя бы на месяц. Она тебя любит и не откажет в просьбе.

– Я знаю.

– Если спросит, почему я не приехал…

– Не спросит.

– Знаю… Посмотри, как она там…

– Разве ты не видел?

– Вот и чудесно! Тем более должна отпустить сына. Ларисе давно пора с ним познакомиться.

Глава 13

Боль в сердце не унималась и становилась невыносимой. Ричард попробовал пошевелить рукой, осторожно провел по груди – так и есть, вся перчатка в крови.

«Итак, я умру на этом поле, истекая кровью. Что ж, поле битвы – достойное место для смертного часа. Жаль только, что никто об этом не узнает. Некому закрыть глаза. Некому сказать последнее „прости“».

Дышать становилось все труднее. Ужас одиночества разрушал тело не меньше раны. На рыцаря наваливалась непроглядная мгла, она сковывала его движения, мысли, чувства. Собрав остатки сил, Ричард прошептал вслух: «Оливия, жена моя, последний вздох тебе».

Он оказался в прозрачно-голубом пространстве. Где земля, где небо – не различить. Прямо над головой бесшумно взмахнула крыльями птица – то ли голубь, то ли сокол. А может, ему это только показалось. «Разве бывают у земных птиц такие чудесные синие крылья? Разве может их полет быть таким легким и радостным? А может, эта птица парит в ином небе, и сам я уже на иной земле? Впрочем, это не важно. Скоро я все узнаю, но прежде надо отдохнуть, совсем немного отдохнуть».

Голова рыцаря упала на грудь, глаза закрылись. Прозрачная синева охватила его со всех сторон, подняла, убаюкала. Ричард вбирал в себя ее силу, покой, знание. Сливаясь, растворяясь в этой синеве, он переставал быть уязвимым, обремененным ранами и тяжкими раздумьями, временным человеком. Он становился спокойным, мудрым, вечным. Можно ли желать большего?

Синева пространства загустела, на ее фоне стала отчетливо видна серебристо-белая звезда. Ее острый луч, пройдясь по лицу, уткнулся прямо в грудь. Рыцарь поморщился. «Почему? Зачем? Снова боль, снова страдания, снова жизнь… Жизнь! Оливия… Жизнь моя, жена моя! Я вернусь!» – слова вырвались из груди неразборчивыми глухими звуками, тело содрогнулось в мучительных конвульсиях. Кровавая пелена застилала глаза. Ричард с трудом разлепил веки. Он снова лежал в грязи на поле брани. Среди убитых товарищей ходили странные существа – то ли тени, то ли монахи, то ли разбойники, то ли крестьяне из окрестных деревень. Они склонялись над телами, что-то там высматривали и брели все дальше, дальше от него.

Превозмогая боль, Ричард приподнял голову и позвал на помощь. Вместо крика прозвучали отрывистый кашель и хрип. Но его услышали. Две тени развернулись и направились к нему. Свет ярких факелов осветил их лица. Они были грубы и некрасивы. Но это были лица людей. Слава Богу!

Оливия сидела у окна с незаконченной вышивкой в руках. Она не отрывала глаз от парящего в небе сокола. Он кружил на одном месте, издавая пронзительно печальные звуки.

«Как жаль, что мы не понимаем язык птиц! Что ты так волнуешься, о чем кричишь? Может, ты принес весточку от мужа?»

Сокол, словно подтверждая ее предположение, сделал последний круг и через минуту исчез из виду.

Оливия прикрыла глаза руками. Надежда… Она все реже посещала ее бедное сердце. Зачем, зачем она является вновь, будоражит воображение, вселяет несбыточные мечты?

Известие о том, что досточтимый сэр Ричард Уэстон погиб в бою на севере страны, пришло сразу из нескольких источников. Оливия верила и не верила в смерть мужа.

Четыре года назад Ричард покинул дом, чтобы сопровождать в поездке графа Эссекса. Их малочисленный отряд попал в засаду, устроенную врагами графа. Сражение с заговорщиками было коротким и жестоким. На поле битвы полегло немало славных рыцарей. Их тела были погребены там же, на простом деревенском кладбище.

Прямых свидетелей смерти Ричарда не было – кто-то что-то видел, где-то слышал. Известий от мужа тоже не было. Жизнь в поместье замерла.

«Что с нами будет? – печально размышляла Оливия. – Брат не может оставить службу у герцога, верный человек сейчас на вес золота. Тристан изувечен в схватке с разбойниками, о старшем Кьюбите нечего и говорить. Он сам нуждается в постоянном уходе и заботе… Впрочем, у соседей дела немногим лучше нашего. Замки, в отсутствие молодых мужчин и денег, ветшают. Они уже совсем не так неприступны, как прежде. Говорят, в округе появились дерзкие разбойничьи шайки. Своры мелких, ничтожных тварей сколачиваются в небольшие стаи. Вынюхивают, где есть еще чем поживиться, и нападают на усадьбы. Довольствуются и малым. Даже под рыцарскими доспехами может скрываться разбойник. Переживем ли мы это страшное время?»

– Как, ты еще не одета?

Оливия, вздрогнув от неожиданности, оглянулась:

– Я не заметила, как ты вошла в комнату.

– Ты же сама просила сегодня прийти пораньше, чтобы первыми поздравить нашего малыша. Взгляни, что я ему приготовила, – Виолетта показала вышитый золотыми нитями пояс. – Как думаешь, он понравится Артуру?

– Пояс великолепен! Такой сложный узор и нитки чудесные!

– Это из старых запасов.

– Прекрасная работа.

– Все равно она не идет ни в какое сравнение с твоими вышивками. Покажи, что ты сейчас делаешь?

Взяв из рук сестры пяльцы, Виолетта внимательно вгляделась в рисунок.

– Какое странное сочетание красок и такой необычный орнамент. Откуда ты их берешь?

– Не знаю, за вышивкой я думаю только о Ричарде, а рисунок возникает будто сам собой. Так, наверное, выглядят мои мысли.

– В таком случае тебе впору удалиться в монастырь. Смотри, от работы к работе все меньше ярких цветов, все строже линии. Да, в этом есть особая прелесть, но…

– Монастырь, – будто не слыша ее, перебила Оливия. – Я не смею и мечтать об этом. С кем я оставлю Артура, матушку, вас…

Тяжело вздохнув, Оливия поднялась и подошла к окну.

– А знаешь, перед твоим приходом я сокрушалась, почему мы не понимаем языка птиц? Только что прямо перед окном кружил сокол. Долго-долго… И я подумала, может, он принес весточку от мужа?

Виолетта, подойдя к окну, обняла сестру.

– Полно тебе, Оливия! Ричарда давно уже нет в живых, и с этим ничего не поделаешь. Надо смириться с этой мыслью и продолжать жить, хотя бы для сына. Ребенок не должен видеть лицо своей матери вечно печальным, он не должен чувствовать себя сиротой.

– Да-да! Ты права, – смахнула слезы Оливия. – Пойдем и поздравим нашего мальчика. Слава Богу, он здоров, крепок, весел. Пусть все горькие мысли останутся только на моих вышивках.

Несмотря на раннее время, у именинника уже были посетители. Первыми пришли дядюшка Тристан и Роджер Сэтон. С горящими радостью глазенками Артур размахивал коротким кинжалом. По ярким бликам света, играющим на лезвии, было ясно: клинок не игрушечный, настоящий!

– Роджер, это вы?!

– Нет, мой подарок гораздо скромней. А это…

– Тристан, как ты мог? – с возмущением набросилась на мужа Виолетта.

– Каждый мужчина в доме должен быть вооружен. К тому же мы вовсе не собираемся оставлять Артура с оружием один на один. Пусть привыкает к нему, осознает его опасность и силу.

– Мама, я буду осторожным. Дядюшка Тристан будет давать его только на занятия. Сэр Роджер, так где ваш сюрприз? – мальчик перевел глаза на Сэтона.

– Подойди к окну, и ты его увидишь.

Мальчик живо подскочил к окну, обернулся через минуту с круглыми от удивления глазами:

– Он мой?!

– Ну, разумеется. Если хочешь, сейчас же пойдем с ним знакомиться.

Все, не скрывая любопытства, выглянули в окно. Посередине двора стояла маленькая лошадка. Она беспомощно озиралась вокруг, нетерпеливо перебирая длинными неуклюжими ножками. Не надо быть хорошим знатоком, чтобы определить ценность этого жеребенка.

– Как он хорош! Роджер, вы балуете мальчика!

– Конь под стать оружию. Теперь у нашего юного рыцаря есть все, чтобы начать серьезное обучение. Итак, пойдем знакомиться с твоим новым другом!

– А как его зовут?

– Ты назовешь его сам, как захочешь.

– Я назову его Орликом, – обернулся к матери Артур. Она опустила глаза.

– Не думаю, что это хорошая идея. Ведь так зовут коня твоего отца.

– Да, но он… Возможно, он… – у мальчика навернулись слезы.

Роджер привлек к себе мальчика.

– Даже если твой отец теперь служит нашему Господу на Небесах, ему нужен хороший конь. Вряд ли он захочет менять своего боевого товарища. Как думаешь?

Артур, вытерев глаза, кивнул головой.

– Тогда я назову своего коня…

– Бураном, – подсказал Тристан. – Вон как ему не терпится пуститься вскачь!

– Так тому и быть! Пойдем, ты скажешь ему об этом сам.

Мужчины поспешили из комнаты. Голос Артура отзывался радостным эхом по всему дому.

– Подумать страшно, что было бы с нами, если бы не Роджер, его опыт, знания. Мужество, с которым он выходил нашего мальчика, достойно удивления и восхищения, – не глядя на сестру, заметила Виолетта.

– Я это помню и буду молиться за него до конца своей жизни.

– Роджера гораздо больше порадовало бы твое согласие провести этот остаток жизни вместе. Согласись, он вправе на это рассчитывать. – Увидев, как сестра, сжав губы, покачала головой, заговорила настойчивей: – Но почему, почему ты отказываешься от его предложения? Разве не он спас Артура от оспы? Разве не он все это время защищал нас от разбойных нападений? Разве не его стараниями процветает наше поместье?

– Ты говоришь так, будто забыла, что он ранил твоего мужа!

– Я ничего не забыла! Рана была нанесена в честном бою. Тристан и даже сэр Кьюбит сумели его простить. И не его прямой удар, а удар исподтишка, удар кинжала разбойника сделал Тристана инвалидом. Не подоспей тогда Роджер со своими людьми, ты не видела бы ни его, ни меня, – последние слова были произнесены с укором.

– Прости. Наверное, я к нему действительно не справедлива.

– Может, тебя смущает его внешность? Но оспа не так уж сильно изуродовала его лицо. К тому же наш лекарь уверяет, что со временем ее следы будут менее заметны.

– Виолетта, о чем ты? Для меня каждая оспинка на его лице драгоценна. Вряд ли он смог бы помочь моему мальчику, не переболей раньше сам! Я готова принять его помощь, отдать часть нашего поместья. Но пойти под венец, предать память мужа – нет!

– Кто тебе говорит, что ты должна его забыть? Это просто невозможно! И Артур должен помнить и чтить память своего отца. Но жизнь продолжается! Да, все мы готовы довольствоваться малым. Но имеем ли мы право не заботиться о будущем наших детей?! Подумай об этом!

– Виола, ты повторяешь матушкины слова. Признайся, ты без конца возвращаешься к этому вопросу по ее просьбе?

– Я говорю только от своего имени. А если мое мнение разделяют и другие, не чужие тебе люди, это означает только одно: оно не так уж и глупо! Впрочем, решать тебе. И разговор этот я завела некстати. У нас сегодня столько хлопот!

– Да, надо предусмотреть тысячу мелочей, ведь мы так давно не принимали у себя гостей!

– Слишком мало в последнее время было поводов для веселья.

– Все мы соскучились по праздникам, по радостным вестям, по общению друг с другом! Так пусть сегодня все повеселятся на славу!