Читать книгу: «Без крыльев», страница 4

Глава 8

Переговоры на следующий день прошли как по маслу. Видно, гроза, бушевавшая всю прошлую ночь, разрядила атмосферу. Город ожил. Злополучный контракт со шведами был подписан. Они расстались с обоюдными заверениями в желании продолжить деловые отношения. Намечались дополнительные крупные инвестиции.

Созвонился с Машей, наговорил ей кучу нежностей. Хотел сразу отправиться в Америку, но тут подвернулось выгодное дело, потом презентация нового клуба, потом еще куча неотложных дел.

Недели две Даниель был на подъеме. Все у него получалось. Лариса ничем не напоминала о ночном приключении, он ее почти не замечал. Ждал – вот-вот позвонит Маша и назовет день своего приезда. Она позвонила и сообщила об очередной отсрочке. А тут еще поставщики отказались продавать оборудование по льготным ценам. Данила сорвался, накричал на сотрудников, что было совсем не свойственно ему. Лариса пришла в кабинет с приготовленным крепким чаем. Подождала, пока он прочертыхается, а потом, подойдя вплотную, прижала его голову к себе и стала расстегивать кофточку.

– Не беспокойся, дверь я закрыла на ключ, – вот и все слова, которые она сказала. С тех пор так и повелось. Лара, как чуткий барометр, оказывалась рядом именно тогда, когда это было особенно необходимо. Это уже потом Даня осознал, что она с самого начала «пасла» его и была при нем с утра до вечера. И это его устраивало. Он мог позвонить ей ночью, после затянувшегося банкета или в любое другое неурочное время, когда возникала необходимость женского общества, – она принимала его без лишних слов.

С ней все было просто. В постели Лариса был так же аккуратна, деловита, как на работе. Никакой суеты, всегда красива, изящна, услужлива. А главное, не требовала никаких затрат времени и душевных сил.

В самом начале их отношений Даниель твердо заявил, что никогда не оставит Мэг. Восторга по этому поводу Лара не выразила, но и не предъявила каких-либо серьезных претензий. Потому, узнав о разводе, долго не могла поверить. Все удивлялась, спрашивала… А что он мог ей объяснить? Он и сейчас не знает ответ на этот вопрос.

Развод случился в одночасье, без видимых причин, став полной неожиданностью не только для окружающих, но и для них самих.

В тот день он был взвинчен до предела – столько всего накопилось! Под угрозой срыва подписание контракта с французами, зависло решение об аренде чудного особнячка под клуб, хотя все уже было тысячи раз обговорено и казалось делом решенным. А тут еще дурацкое чувство вины перед семьей, недовольство собой… Все это, вместе взятое, выводило его из равновесия, злило. Безмятежность жены казалась нарочитой: «Наверняка ей кто-нибудь уже порассказал об отношениях с Ларисой. Да и сама она, похоже, не теряла время зря». Ему вдруг захотелось вывести жену из состояния деланного, светского спокойствия. Сказал ей какую-то пошлость, Мэген сдержалась. А он вдруг увидел себя со стороны: злого, замотанного, изовравшегося. Стало до того тошно! Он был готов разом разорвать этот клубок недомолвок, условностей, отчуждения. Разбудить Сашку, схватить их в охапку и – в аэропорт.

А тут, как назло, звонок из Питера. Бодрый голос Ларисы – там все было предельно четко, ясно – никаких проблем.

– Звонили из фирмы, секретарша? – деловито осведомилась Маргарет.

– Да, Лариса. Секретарша, по совместительству – любовница. Ты ведь наверняка уже в курсе!

Маргарет неопределенно пожала плечами.

Вот тут на него и нашло!

Все раздражение последних месяцев, свое чувство вины, недовольства собой он переложил на Мэг. Ее молчание истолковывал как укор.

Ему хотелось, чтобы она расплакалась или закричала, хоть как-то выказала свое недовольство. Но чем больше он говорил, тем спокойнее становилась Мэг. Только тогда он спохватился и попытался исправить положение.

– Я понимаю, что сейчас нельзя разводиться, – не время. Скоро премьера фильма и все такое… Да и Сашка слишком мал. Не говоря о том, что отец Кирилл не даст разрешение на развод. – Ему казалось, что эти слова должны успокоить Мэг и матушку. Продолжил было в том же духе, но, взглянув на жену, остановился – таким странным показалось ее лицо.

Маргарет набрала номер телефона своего адвоката и сообщила ему о разводе. Положив трубку, коротко пояснила:

– Боб обещал все провернуть по-быстрому. Можно не сомневаться, он это сделает. Вот только с отцом Кириллом будут сложности… Но я все возьму на себя. В конце концов, это не помешает вам сочетаться гражданским браком.

Только тогда он понял всю бесповоротность случившегося. Да, он вволю потешился… раздражение, досада на всех и всё исчезли, как и не было. Но какой ценой!..

– Похоже, завтра предстоит денек не из легких! Нам нужно хорошенько отдохнуть, – Мэг деланно подавила зевоту, вежливо распрощалась и направилась в свою комнату. Даниель не стал ее останавливать.

– Это что, развод? А как же Сашенька? – заплакала матушка.

– Не мы первые – не мы последние, – не сразу отозвался Даня.

Он был почти спокоен, вот только в самой глубине сердца что-то оборвалось, да билась на виске какая-то тоненькая жилочка. Это ничего, глоток-другой коньяка, и все будет в полном порядке. В конце концов, что такое несколько неприятных минут, когда впереди – полная свобода. Новая жизнь, в которой все будет зависеть только от него.

Громкий сигнал телефона вернул Даню в действительность. Лариса четко и внятно выдала информацию о задержке рейса. Не преминула напомнить:

– Смотри, не задерживайся на работе и не вздумай напиться! Гости прибудут через полчаса.

Даниил поморщился. Они женаты уже целый год, но он все еще не мог привыкнуть, что Лариса имеет на него особые права. По существу, для него все осталось без изменений, только о том, что они спят вместе, знают все. Стоило для этого менять свою жизнь…

– Плевать! – Даниель, открыв сейф, достал бутылку коньяка, налил ровно полстакана, выпил не спеша, как будто это была простая вода. Повторил спокойнее: – Плевать…

Глава 9

– Этого не может быть! Уверяю вас, это ошибка.

– И все-таки я настаиваю на вашем присутствии.

– Хорошо, мы прибудем в ближайшее время.

Озабоченное лицо главного конструктора исчезло. Голубоватый всполох видеосвязи давно погас, но Лоренс стоял, не шелохнувшись, все в той же напряженной позе.

– Что ему от нас надо?

Спина Лоренса дрогнула, он оглянулся.

– Ты все слышала?

– Нет, только последнюю фразу Мэйрона.

– Он уверяет, что все последние события, включая эпидемию, не случайны. Это следствие глобальных изменений в структуре электромагнитной решетки Альдеона или…

– …целенаправленной атаки?

– Да. Тщательно спланированной, хорошо замаскированной атаки. Мэйрону удалось зафиксировать слабые излучения энергии неизученной природы. По всем известным нам физическим параметрам излучение не представляет собой непосредственную опасность для жизни, но, тем не менее, таит в себе не меньшую угрозу. Последнее, впрочем, всего лишь его предположение, никак не обоснованное научно.

– Не стоит пренебрегать мнением Мэя, интуиция его никогда не подводила. Но при чем же здесь мы? – недоуменно пожала плечами Милиока.

– Видишь ли, по его мнению, мы с тобой, вольно или невольно, находимся в эпицентре этих негативных потоков.

– Вот как! Надеюсь, он не забыл, что жизнь на Альдеоне возродилась не без нашего участия. Едва ли стоит подозревать нас в игре против собственного народа.

– Технари так самонадеянны, для них не существует авторитетов. Впрочем, для ученых это где-то оправданно. Наука движется вперед, опровергая прежние догмы и опровергаясь последующими поколениями ученых. Как бы то ни было, нам придется отложить все свои планы и ехать к нему.

– Увы.

Научный центр Мэйрона располагался в центре города, на месте легендарного Фонтана Грез, он исчез в одночасье, вместе с уходом Жрецов. Вся эта гигантская конструкция на глазах изумленной публики свернулась в мерцающий рулон, потом превратилась в огненную струю и исчезла. Испарилась, как будто ее и не было, не оставив после себя никаких следов… почти никаких. Электромагнитный фон почвы был на несколько порядков выше. Правда, его мощность таяла день ото дня и, наверное, бесследно исчезла бы, если бы не старания Мэйрона. Группа талантливых инженеров, его единомышленников, в рекордно короткие сроки воздвигла на этом месте экспериментальную лабораторию. Теперь это целый институт со сложнейшей инфраструктурой – Институт Высоких Энергий.

– Жаль, что Мэйрону так и не удалось воссоздать Фонтан Грез. Его Универсальный канал связи, безусловно, уникальное изобретение, но его возможности не идут ни в какое сравнение с прежним сооружением, – посетовала Милиока.

– Был ли Фонтан рукотворным сооружением? Был ли он, вообще, тем, чем казался всем нам? Кем на самом деле были его «Жрецы»? Откуда они пришли, куда делись и где пребывают сейчас?

– Вряд ли мы когда-нибудь узнаем об этом. Странно, что долгое время о существовании Фонтана почти не вспоминали и вдруг такой бум.

– Насколько я понимаю, ностальгическим воспоминаниям о нем предаются в основном художники. Что ни говори, но это был идеальный источник идей и вдохновения.

– Для меня лично гораздо более ощутимой потерей оказалось не исчезновение пресловутого Фонтана Грез, а его последствия – изменение электромагнитной решетки Альдеона. Мы утратили огромные возможности, лишились многих удобств… и прежде всего – почти мгновенного перемещения в пространстве. Я никак не могу привыкнуть к новым способам передвижения на транспорте. Тащись теперь… – Лоренс пренебрежительно провел рукой по борту летящего аппарата.

– Что поделаешь, мы не можем пренебречь приглашением Мэя.

– Да, он великий конструктор, талантливый инженер, но его одержимость в некоторых вопросах кажется смехотворной.

– Ты не забыл, что он не только Ведущий Конструктор, но и член Совета Безопасности?

– Так же, как и я. Для общественной работы существует специально отведенное место и время. У каждого из нас столько дел! Я сократил до минимума время занятий боевыми искусствами, снял себя с соревнований в самый последний момент! Общественные дела не должны мешать творчеству.

Лоренс взглянул на жену. Она с отстраненным видом смотрела на проплывающий внизу пейзаж.

– Почему ты молчишь? Ты не согласна со мной?

– Не согласна, – спокойно подтвердила Милиока. – Мы не принадлежим себе, потому что это наш выбор. Мы сами взвалили на себя этот груз, и если он стал непосильным для нас, следует честно в этом признаться. Никто не заставит нас делать то, к чему уже нет интереса.

Лоренс едва удержался от возражения. В последнее время безапелляционность жены, ее прямота стали его раздражать.

– Если хорошенько подумать, часть прежних традиций не так уж глупа. Творческому человеку, Мастеру, следует жить одному, хотя бы время от времени.

«Я был абсолютно самодостаточен. Мне было подвластно все: косная природа, стихии, течение времени. – Сердце отозвалось на эти мысли странной, сладкой болью. – Покой. Свобода. Могущество. Совершенство. Одиночество… Что еще нужно для творческой личности?»

Лоренс в смятении посмотрел на Милиоку и в тысячный раз удивился: «Она все так же непреодолимо притягательна для меня! Почему?! Черты ее лица далеки от совершенства, а я не могу на него насмотреться. Оно влечет к себе, заставляет снова и снова всматриваться в него. В чем его особая прелесть? В детской незавершенности? В зыбкой, неуловимой переменчивости? Где разгадка этой тайны?!» «В тебе самом», – раздалось в его голове.

«Вот и ответ, – невольно усмехнулся Лоренс. – Да, это зеркальное отображение меня самого, хочу я этого или нет. – И тут же уточнил: – Хочу. К чему лукавить перед собой? Я нуждаюсь в ней, в ее поддержке, в ее восхищении, в ее… если не любви, то привязанности. А ей нужен только я.»

– Никто не вправе распоряжаться свободой другого. Никто, и мы тоже, – неожиданно произнесла Милиока.

Лоренсу стало не по себе. Он знал, что жена не обладает телепатическими способностями, но ее интуиция, чуткость были сродни им.

– Ты о чем?

– О Мэйроне, о его бесцеремонной настойчивости.

Милиока не читала ничьих мыслей, она была полностью поглощена своими: «Такая досада! Только что зародилась идея постановки нового танца. Надо бы закрепить его рисунок, детально разработать композицию, – говорила она будто сама с собой. – Похоже, это то, к чему я стремилась, чего так долго и тщетно добивалась».

– О чем будет повествовать твоя новая притча?

– Об извечной тяге человека к самопознанию, к совершенству. О его глобальном, космическом одиночестве. Это будет восхитительный танец, лучший из всего, что я делала раньше.

Милиока с вызовом посмотрела на мужа. Он все так же отстраненно рассматривал ее лицо:

«Глаза… Никогда не устану восхищаться ими. И этот чудесный взор, тревожный и радостный. Он волнует меня так же, как в первый день знакомства. Непостижимо!»

Милиока под плотным, как физическое прикосновение, взглядом мужа почувствовала себя неловко и невольно отвернулась.

– Тебе не кажется, что наши отношения переросли себя? – спросила она тихо. – Будем откровенны. Мы были источником вдохновения друг для друга достаточно долго. Может, пришло время что-то поменять?

Лоренс скривил губы в обычной усмешке.

– Ты предлагаешь нам расстаться? Я думал об этом.

– И?..

– …И решил, что нам не следует этого делать – ты мне нужна. Так же, впрочем, как и я тебе. Я это твердо знаю. Мы можем, мы должны жить и работать вместе. Если захочешь, в твоем распоряжении будет целая планета. – Лоренс уверенным движением привлек к себе жену. – Тебе нужна публика? Она у тебя будет! Ты станешь властительницей дум преданных поклонников, ты сможешь формировать их вкусы. Но самым верным твоим поклонником, истинным ценителем твоего искусства буду я. Тебя это устроит?

– Наверное, ты прав. Никто не чувствует мои произведения, да и меня самою так, как ты.

– Это так же верно, как то, что только ты понимаешь смысл, значение моих работ. И меня самого… Так зачем терять время? Мы заново перепишем и переживем свою любовь. Никто больше не посмеет мешать нам!

Лоренс, не отнимая рук от лица жены, с нетерпеливой жадностью приник к ее губам. Милиока… Слабая, независимая, непостижимая, единственная! Она должна стать неотъемлемой его частью, чтобы раз и навсегда исчезли муки страха разъединения, потери. Отныне и навечно станет он безраздельным ее владыкой!

Милиока чувствовала, как с каждой секундой поцелуя из нее вытекает жизнь, ей не было жаль ее. Потому что на смену прежней, с ошибками, переживаниями, сомнениями, жизни приходило иное бытие, несущее с собой безмятежность, уверенность, безграничные знания, блаженный покой. Она наполнялась этой новой, похожей на смерть жизнью, и ей не было страшно.

– Покой. Свобода. Могущество. Совершенство. Одиночество…

Одиночество? Да потому что он – это я, я – это он. Мы никогда не наскучим и не помешаем друг другу. Разве это не счастье? И какое дело нам до других!

– Разворачиваемся, – Лоренс шагнул к пульту управления.

В это время снова вспыхнул сигнал видеосвязи.

Глава 10

– О, какие люди! – широко распахнув руки, Даня обнимал Мишку и Наталью. К матери подошел без слов, прижал к сердцу, поцеловал в висок.

– Вы что, без вещей? – оглядел он просторную прихожую.

– А! Мы их закинули в гостиницу, – оглянувшись на мужа, махнула рукой Наталья.

– Вы что, очумели? Здесь вам места мало?

– Знаешь, мы подумали, зачем стеснять вас? Наталья давно не была в Питере, будем мотаться туда-сюда.

– Ну-ну… Ты тоже сняла номер в гостинице? – Даня зло прищурился, глядя на мать.

Светлана Александровна спокойно посмотрела на него:

– Разумеется, нет, я приехала в гости к сыну.

Данила только кивнул головой.

– Ну что, к столу?

Окинул внимательным взглядом жену – придраться было не к чему. Все, как всегда, на высшем уровне: гладкая прическа, любезная улыбка, платье дорогое, но скромное, как и подобает хозяйке.

– Да, через несколько минут все будет готово!

– Отлично, я умираю с голоду. Пока суть да дело, пойдем в кабинет, поболтаем, – подмигнул Мишке, – выпьем немного.

– Идите-идите, а я помогу Ларисе.

Даня с благодарностью посмотрел на мать. Ему хотелось хоть ненадолго побыть с друзьями наедине.

– До чего я рад видеть вас, ребята! Наливай, Миш, что сидишь, как в гостях. Рассказывайте, как там Москва, как моя невестка, – так они в шутку называли Настеньку, дочку Мишки. – Ёлы, что за жизнь! Когда же мы виделись в последний раз?

– Больше года назад, в день приезда Маши в Россию.

– Он же был и последним, – скривил губы Дэн.

– Да, у нас все по-старому, – не стала заострять тему Наташа. – У тебя-то как? Не ждете прибавления в семействе?

Даниил уклончиво махнул рукой:

– Рано еще, решили немного пожить для себя. И вообще…

Светлана Александровна, пройдя на кухню, бодро спросила:

– Ну, что мне делать?

– Делать ничего не надо, я уже все приготовила. Но, «во исполнение высочайшего приказа», посидим немного здесь. Надеюсь, четверти часа на воспоминания им будет достаточно. Хотите чаю?

Не дожидаясь ответа, Лариса налила в нарядную чашку ароматный напиток. Подала, как в ресторане или офисе, вместе с салфеткой.

– Какой вкусный, – отхлебнув чай, похвалила свекровь. – У меня такой никогда не получается, хотя беру всегда хорошие сорта. Не на рынке, в магазине.

– Хороший чай сейчас лучше брать в чайных клубах, я вам потом приготовлю несколько коробочек. – Лара говорила и все время что-то делала, быстро передвигаясь по просторной кухне. Доставала что-то из огромного холодильника, добавляла в блюда какие-то специи из маленьких хорошеньких баночек, не забывала заглядывать в духовку.

– Хозяйство у тебя в образцовом порядке, – вздохнула Светлана Александровна. – Каждый раз, как приезжаю от тебя в Москву, пытаюсь все так же устроить – чтобы на каждой полочке своя вещь. Хватает в лучшем случае дня на три. Сережа у меня растеряха, да и я не лучше.

– А что мне еще делать? Даня не хочет, чтобы я работала, да и я к этому не стремлюсь.

– Ты присядь, посиди со мной, дай хоть посмотрю на тебя.

Лариса послушно налила в чашку чай и уселась рядом. Светлане Александровне с невесткой было легко общаться. Понимала ее без слов – хоть и красавица она и одевается, как модель, а все равно – девочка из предместья, такая же, как она. Почти такая. Только порой Светлана Александровна ловила себя на мысли, что относится к Ларисе как к старшей по возрасту, – такая она деловитая, спокойная, серьезная. Что ни спроси – все знает, все умеет. Сама она в ее годы была ужасно смешливой. Ей с подружками палец покажи, они и хохотать. А ведь жили все трудно, бедно…

«Нерадостная она какая-то, несчастливая, – невольно вздохнула Светлана Александровна и тут же одернула себя: – Да они сейчас почти все такие. Время им такое досталось.»

Лариса, перехватив ее взгляд, ухмыльнулась:

– Да вы не жалейте меня, не надо. Я знала, на что шла, потерплю. Вот увидите, как только рожу ребенка, все изменится.

Светлана Александровна не стала разуверять невестку. Совсем недавно у них с сыном был разговор на эту тему. Даня приезжал в Москву на деловую встречу, которая по каким-то причинам сорвалась, и Дэничка провел целый вечер дома.

Сергей спросил как бы невзначай:

– Может, пора подумать о потомстве?

Даня вскинул на него удивленный взгляд:

– О каком потомстве? Я не хочу плодить чужих детей!

– Почему чужих? Ты что же, сомневаешься в Ларисе? – испугался отец.

– При чем тут она. Я сам себе чужой, разве вы не видите?

От этих слов по сердцу резануло так, что она едва удержалась, чтобы не застонать. Сергей тоже не нашелся с ответом, только побледнел…

– …Да, потерпеть тебе, девочка, придется немало, – Светлана Александровна вновь взглянула на невестку. – Только стоит ли? – В последнее время она много об этом думала. «Вот, говорят, что русские бабы самые терпеливые. Может, это и так, только правильно ли это? Многие ее знакомые женщины сносят то, чего в принципе не должно быть в жизни человека. Чего нельзя видеть детям, что унижает, искажает, уродует душу. Какое там чувство достоинства! А ведь оно должно быть у женщины, тем более у женщины-матери.

Что самое интересное, терпят все не из-за любви к мужу, нет! Сами взвалили на себя непосильную ношу и несут ее обреченно, с остервенением, словно себе и всему свету назло. Мужики, даже самые неумные, непостижимым способом чувствуя это, ведут себя еще гаже. Взять хоть двоюродного брата, сам – от горшка два вершка, лентяй, пьяница! Да еще норовит руки распустить. Начнешь ему выговаривать, стыдить: пожалей, мол, жену… А он свое: «Раз живет со свиньей, значит, ей нравится. Она и прощает не потому, что понимает, любит, а так, неизвестно для чего. Еще и гордится собой, тешится: смотрите, какая кроткая, терпеливая… Тьфу! Глаза бы мои на нее не смотрели! Измучился весь с ней, потому и пью!» Вот и поговори с ним…»

– …на них не стоит экономить деньги, это же наше здоровье, – прихлебывая чай, объясняла Лариса.

«О чем это она? – встрепенулась Светлана Александровна. – Ах да! Фильтры для питьевой воды. Как нехорошо, все прослушала, надо будет потом порасспросить Дэничку. Откуда Лара все так хорошо знает? Какая она все-таки умница».

Светлана Александровна всегда старалась поддержать невестку, никогда не забывала, что благодаря ей Даня сравнительно быстро оправился после развода. Что с ним тогда творилось – вспомнить страшно! Он и сейчас погуливает, а тогда…

Между тем Лариса, взглянув на часы, отставила чашку, встала, выпрямив грудь.

– Ну, хватит им секретничать, у меня горячее готово, – сказала, как отрезала.

Светлане Александровне сразу стало неуютно. «Нет, все-таки они другие… Бесчувственные какие-то или слишком правильные, что ли? Вроде все говорят к месту, с нужными интонациями, с правильным выражением. Так себя ведут очень старые или очень усталые люди – им давным-давно все безразлично, а приличия требуют выказывать интерес к жизни, и они его старательно изображают».

Да, наконец-то нашлось определение, которое она долго не могла подобрать ко многим теперешним молодым по годам людям: старички, старательно изображающие юность. Невольно вспомнилась Маша – та, бедная, наоборот, изо всех сил старается быть взрослой, а, наверное, так и помрет девчонкой. Почему это такое? Сама же себе и ответила: «Жизнь у них, в Америке, намного легче – давно благополучная, сытая, без войн. Человек может позволить себе быть открытым. Нашим-то ребяткам с детского сада приходится отстаивать себя. Может, и хорошо, что Сашенька пока живет с матерью».

Громкий голос Ларисы позвал всех в гостиную. Даня досадливо поморщился – только-только разговорились. В ответ на его укоризненный взгляд Светлана Александровна беспомощно развела руками – с хозяйкой не поспоришь.