Читать книгу: «Кусакиро. Книга вторая», страница 12
ГЛАВА 20. ВЕЧНОЕ НАЧАЛО БЕСКОНЕЧНОГО КОНЦА
Вот спала, наконец, жара.
И легче стало шевелиться.
А, значит, всем пришла пора
К делам привычным возвратиться.
Дела всегда в хозяйстве есть…
А вы чего ещё хотели?
Дел столько, что не перечесть.
Не разгрести и за неделю.
Всех уток надо воспитать
И научить щенка охоте.
Козу ещё тренировать…
Короче, все у нас в работе.
Ещё и с дочкой поиграть –
Родителям всегда отрада.
Здесь не приходится скучать.
И всё у нас идёт, как надо…
(Отшельник)
…Жара ненадолго отпустила, и приятная прохлада освежала утомленную пеклом природу. Всё вокруг вздохнуло с облегчением. Держались приятные 20-25 градусов. Благодать! Иногда шли дожди, что тоже вполне закономерно. Всему живому нужно пить, чтобы жить. Все были довольны и находились в благостном расположении духа. Как приятно лежать на ласковом солнышке, на сочной прохладной траве! Шкура не дымится от жара, голову не печет, в пасти и в желудке приятные воспоминания о завтраке…
Все вышли подышать прохладой, остудить запёкшиеся в жару мозги, расправить затёкшие от долгого лежания члены и смочить пересохшие подушечки лап в утренней росной траве.
На широком дворе царила гармония. Миссис Джулия объясняла глупым уткам, что недавно сооруженный бассейн предназначен исключительно для человеков. И уткам, как бы им того не хотелось, придется довольствоваться большим корытом, наполненным водой. Или "встать на крыло" и лететь самим разыскивать природный водоем.
– Вообще-то вы – птицы! – говорила миссис Джулия. – А значит – у вас есть крылья! Так?
– Таааааак, тряк, кряк! – крякали утки, соглашаясь.
– А раз у вас есть крылья, то вы что? – задавала наводящие вопросы Джулия.
– То мы что? – удивленно переглядывались друг с другом утки.
– А это значит, что вы умеете летать! – сама делала вывод миссис Джулия, удивляясь непроходимой тупости птиц. – Вот точно, что вы от динозавров произошли, – бормотала она под нос, – мозги с горошину… Засохшую, притом…
– Мы умеем летать? – удивлялись утки. – Вот это да! Вы слышали? Мы умеем летать!.. А зачем нам это? Куда летать? Нас и здесь неплохо кормят!
– Я вам объясняю, – почти теряя терпение, повторяла Джулия, еле сдерживаясь, чтобы не дать волшебного пенделя особо наглому селезню, который решил пощипать шерсть на ее хвосте, думая найти там что-то вкусное, – вы можете "встать на крыло" и полететь искать водоём, чтобы поплавать в нем вволю. А не портить воду в бассейне своей хозяйки!
– Кряк это "встать на крыло"? – спросил борзый селезень. – У меня есть ноги! Одна и еще одна! Я на них стою! Я не акробат сизокрылый, чтобы делать "стойку" на крыльях! Это вы, псы, специалисты по разным "стойкам" охотничьим. И всё, между прочим, для того, чтобы на наших братьев и сестер, бедных диких лесных уточек, охотиться! Совести у вас нет!
– Глупые вы птицы! – потеряв терпение лаяла Джулия. – Если бы мы не охотились на диких уток, то вас бы давно съели! А так мы вам жизнь практически спасаем! Неблагодарные потомки птеродактилей! А то, что мы от лис и пронырливых хорьков вас здесь защищаем, тоже забыли?
Утки проглотили языки, представив себя в духовке, начинёнными яблоками или капустой, или лежащими на стылой земле с разорванной лисами шеей. Поняв, наконец, и осознав свою удачу, они благодарно заголосили, обступив Джулию кольцом и поведя вокруг нее хоровод.
– Слава! Слава отважным охотникам! Мужественным защитникам! Великим спасителям!
Фыркнув от досады на непонятливых птиц, давно забывших свои корни, Джулия отправилась искать своего брата Гарри, который обучал племянницу Джуну хитростям сидения в засаде и "поднимания" добычи с ее лёжек.
Джуна с любопытством слушала дядины охотничьи байки, задавала вопросы, пыталась повторять нужные "стойки" на дичь или мелкого зверя. Девочка была очень способной, быстро запоминая сложную науку. Дядя чувствовал себя великим гуру, учителем-пестуном и старался по максимуму передать свой опыт любимой племяшке.
– Вот смотри, – говорил дядя Гарри, – если в камышах ты почуяла утку, то должна остановиться, замереть и поднять переднюю лапу. Тем самым ты сообщаешь своему хозяину, что дичь близко.
Джуна села и подняла лапу, как будто сидела за партой и просила учителя вызвать ее к доске.
– Так, дядя Гарри? – поинтересовалась она.
– Да нет же! – ответил Гарри. – Лапа должна быть согнута в локте и находиться строго параллельно земле. И ты должна не сидеть, виляя хвостом, а ровно стоять на оставшихся трех лапах, а хвост вытянуть в "струнку".
Джуна выполнила упражнение. При этом она зачем-то подняла вместо передней лапы заднюю и стала напоминать балерину, вставшую на карачки и делающую "ласточку". Старательно вытягивая носок и заодно и шею, она смотрела на реакцию Гарри, который начал давиться от смеха, глядя на этот балетный этюд.
– Кхы, кхы, кхы, – наконец прокашлялся он. – Джуна, ты очень изящно это проделала, но все-таки в следующий раз постарайся не перепутать передние лапы с задними. Повторяй за мной еще раз. Вот так стоишь, и вот так поднимаешь лапу. Спина ровная, брюхо втянуто. Воооооот, молодец! Ведь можешь, когда захочешь! Умница!
Джуна завертелась волчком от радости, услышав похвалу в свой адрес. Она любила учиться и всегда слушала старших.
Сэр Рубик в это время продолжал дрессировать козу Зойку. Зойка очень старалась, чтобы ее тренировочные экзерсисы удовлетворяли взыскательный вкус начальства. Она хорошо выучила команду "ко мне" и прибегала строго с правой стороны, обежав сидящего и наблюдающего за ней Рубика сзади. Затем приседала на задние ножки, изображая положение "сидеть" у его левого бедра и застывала, вытянув шею, насколько это было возможно.
Команда "голос" тоже ей хорошо удавалась. Зойка научилась "мекать" так похоже на лай маленькой собачки, что соседский страшный кобель Джуманджи даже как-то спросил Рубика через забор: "Вы что, там себе болонку ещё завели, что ли?"
У сэра Рубика были некоторые разногласия с соседским кобелём. Они не сходились во мнении теоретической относительности пользы и практического вкуса вареных и сырых мозговых косточек. Джуманджи считал, что главное – это "вкусно", а сэр Рубик высказывал сомнение, что "вкусно" должно быть вторичным, а главным должно быть "сытно"!
Поэтому на вопрос Джуманджи о болонке, Рубик ответил коротко.
– Протри глаза, слепец, мы тут занимаемся дрессурой с гораздо более опасным зверем. У него длинные и острые как пики клыки вырастут прямо из головы, а ты, выкидыш опоссума, будешь молиться, чтобы его разъяренный взгляд не упал на тебя! Одним ударом таких клыков тебе, блохоносец, выпустят кишки, и ты не успеешь даже моргнуть и вспомнить свою маму!
Джуманджи приникал налитым кровью глазом к дырке в заборе и пытался разглядеть страшную зверюгу. Увидев что-то белое, крупное и лохматое на длинных ногах, и решив, что перед ним южно-русская овчарка, которая и вправду похожа на огромную болонку, но с волками справляется играючи, Джуманджи низко завыл и, поджав хвост, ретировАлся в свою будку, где улегся, вытянув лапы и положив на них голову величиной с футбольный мяч, клацнул челюстями и стал с грустью наблюдать за проходящей мимо действительностью и переживать за своё попранное право сильнейшего и страшнейшего.
Кусакиро, как и всегда, занимался руководством, решением мелких и крупных споров, муштрой молодого призывника Лаки и решением основных мировых проблем. Почемучка Лаки все время задавал своему вождю и главнокомандующему кучу вопросов. Причем вопросы так быстро сыпались один за другим, что Кусакиро толком не успевал полностью ответить ни на один из них.
– Товарищ главнокомандующий, – начинал Лаки, – разрешите обратиться?
– Разрешаю! – отвечал Кусакиро.
– Вот если у людей бывает "РУКОводитель", то значит вы – "ЛАПОводитель"? Или "НОГОводитель"?
– Понимаешь ли, мой мальчик, когда-то первая жизнь зародилась в водах мирового океана… – издалека начинал Кусакиро, но Лаки некогда было выслушивать историю с "начала времён", поэтому вопросы из него сыпались, как из рога изобилия.
– А что было сначала – курица или яйцо?
– А сколько лапок у сороконожки?
– А почему люди спят лежа, а лошади стоя?
– А почему сосиски в булке называются "горячая собака" (хот-дог)?
– А что такое "котильон"? Военный танец котов? Или вид бульона?
– А почему жареный кусок фарша называется "котлета"? Это кот лета? А бывает кот зимы, весны и осени?..
– Отставить задавать вопросы! – командовал Кусакиро, обалдевший от стремительности мыслительного процесса любознательного Лаки. – Напрааааа-во! Шагооооооом арш отсюда! Иди к базилевсу, он тебе в подробностях ответит на твои вопросы. Он – ходячая ВикипедИя.
– Есть идти к базилевсу! – бодро отвечал Лаки, поворачивался направо и скорым аллюром бежал валяться под жимолость.
Кусакиро грозно сдвигал брови и шел решать мировые проблемы дальше.
У крыльца выясняли личные отношения Алиса и Василий. Алиса снова пришла под утро, пахнущая свежей травой, с томным блеском в глазах. На вопрос мужа: "Где ты была?" Алиса отвечала, что всю ночь медитировала под полной луной на лесной поляне. "А почему такая пьяная?" – да потому, что рядом рос кустик кошачьей мяты и она надышалась его испарений. "А почему к хвосту и спине прилипли белые и рыжие шерстинки?" – да это потому, что мода на черный цвет прошла, и она стремится обновить и украсить свою черную шубку любыми способами. И всё это, разумеется, ради любимого!
Василий, вынужденный слушать заведомую и откровенную ложь, от ревности и ярости принялся жевать кончик своего хвоста. Он уже представлял, как на ночь глядя, приходит к Алисе в опочивальню, как мавр Отелло к Дездемоне, и снимая с ее чёрной шубки шерстинки белого и рыжего цвета, грозно произносит:
"Где шерсть МОЯ? Неверная девица!
Откуда этот рыжий и седой?
И где могла моя жена напиться
Ночной, пьянящей утренней росой?
Молилась ли сегодня ты, Алиса?
Иль не молилась вовсе никогда?
Я задушу тебя в объятиях, как крысу
И ты останешься моею навсегда!"
Кусакиро хорошо знал народную мудрость: "Два кота дерутся, третий – не влезай!" Решив, что целее будет, если он просто пройдет мимо, Кусакиро отправился на кухню, проверить качество работы интенданта-хозяйственника Мурыси.
Мурыся, сдвинув носом крышку с кастрюли, в которой остывала свареная курица, как раз заканчивала "снимать пробу". На ее носу висел кусочек куриной кожи, а в зубах торчало недопробованное, на три четверти обглоданное, крылышко.
– Тааааак, – протянул Кусакиро, – так, значит, госпожа, Мурыся? Воруем'с? А потом боевому подразделению мяса не докладывают? На гауптвахту желаете?
– Мням-ням, – со скоростью снегоуброчного комбайна дожёвывала Мурыся вкусное крыло, помогая правой лапой запихивать его в пасть, – господин главнокомандующий, товарищ самурай, не говорите, пожалуйста остальным! Я – три наряда вне очереди…четыре наряда…пять! Только не выдавайте меня! Я только хотела, мням-ням, попробовать, сварилось ли…, но мне показалось, что не совсем готово, и я попробовала еще… Опять не поняла… Пришлось еще кусочек откусить… Вроде готово! Можно трапЕзничать! Позвать основной состав?
– Вы мне зубы не заговаривайте, госпожа интендант! – отрубил Кусакиро. – Будете дежурной, вечной дежурной!
И резко взмахнув хвостом, как бы подведя черту под своим решением, самурай продолжил обход территории.
Обойдя периметр и проверив работу всех подчиненных, утомленный делами Кусакиро, наконец, добрался до своей семьи.
Кусинда пыталась научить мать игре, которую только что сама придумала. Поскольку правил в ней не было и они додумывались по ходу игры самой Кусиндой, причем всегда к ее личной выгоде, Люсинда испытывала небольшие проблемы.
Игра называлась "Кто не спрятался – а ну-ка, отними!"
Когда Кусакиро вошел в комнату, Люсинда уже проигрывала в этой хитрой игре по всем позициям. У нее не осталось ничего, кроме вчерашней газеты, лежащей на столе, которую Кусинда еще не успела "выиграть", а точнее – "заиграть". Да и то, только потому, что сама Кусинда никак не могла сообразить зачем ей эта газета? Читать она не умела, для лотка она не годилась и жевать ее было невкусно… Драть! Ее можно драть когтями в клочья! Вот! Кусинда подскочила на месте от радости вдруг посетившего ее озарения.
В глазах Кусинды зажёгся алчный огонек, и она, выскочив из вороха выигранных в "честной игре" вещиц, собралась нанести "последний удар" по имущественному благосостоянию своей матери…
– Доча, а что это у вас тут творится! – задал вопрос Кусакиро, с удивлением оглядывая комнату, в которой все мелкие вещи оказались сваленными в одном углу. – Что происходит, я вас спрашиваю?
– А это моя куча-мала! – радостно сообщила Кусинда. – Теперь это все – мое!
В куче-мале проглядывали знакомые Кусакиро вещи: игрушки для котов – "мышки" с веревочными хвостиками, Ларисин теплый вязаный носок, черный шнурок от ботинок Александра, клубочек шерстяной пряжи, конфетка в обертке, основательно погрызенная и припрятанная Мурыськой, плетеный коврик, стащенный с кресла, пара катушек с нитками… Апофеозом всего этого "добра" являлась миска с сухим кормом. Хоть там и осталось всего несколько вкусных кусочков, но все равно, это был главный трофей!
Люсинда растерянно глядела на своего супруга. Немое изумление и просьба о помощи светились в ее глазах. Кусакиро понял, что пора приструнить маленькую скопидомку.
– Таааак, – сказал он, – теперь мы играем в другую игру – "Кто в доме хозяин?"
– А как в нее играть? – тут же спросила заинтересованная Кусинда. – Ведь я же не знаю правил!
– Правила такие, – ответил Кусакиро, – кто первый разнесет эту кучу-малу по местам откуда взял, тот и будет главным в доме три следующих дня!
– Ого! – воскликнула восхищенная Кусинда. – Папа, ну конечно это буду я!
В мгновенье ока она раскидала свою кучу-малу по местам начальной дислокации вещей. Пока Кусакиро самолично затаскивал коврик на кресло, а Люсинда отодвигала носом миску с остатками корма подальше от суетящейся Кусинды, чтобы та ненароком не села в нее маленьким задком, и потом не пришлось собирать еще и рассыпавшийся корм, сама Великая Комбинаторша в "темпе вальса" распределила все мелочи по местам. Не могу сказать, что это выглядело аккуратно, но всё же, перестало быть просто "кучей". Шнурок она просто положила в ботинок со словами "не могу же я вдёрнуть его в эти маленькие дырочки своими лапками, сам постарается…" Катушки с нитками и клубочек были возвращены в плетеную корзинку с рукоделием, стоящую возле кресла, носок отнесен в спальню и положен на кровать, бумажные "мышки" с веревочными хвостиками "загнаны" под шкаф, где им "самое место", конфетка немного пожёвана и возвращена почти целой и невредимой под тумбочку… Все "нашло" свои места.
– Всё! Я – первая, на коне военная! Папа, а ты – второй, золотой! Мама, а ты третья – серебряная! Теперь три дня я буду главным главнюком в доме! Да, папа?
– Конечно, моя милая, – скрывая улыбку в усы подтвердил Кусакиро и тихо добавил, почти просебя, – конечно, ты всегда будешь главной: и в доме, и в моем сердце; и три дня, и всю мою жизнь. Ты всегда будешь главной…
…Наступил теплый вечер. Ласковое солнце закатилось за лесные вершины и спряталось там до утра, птицы замолкли и только пятнистые кукушки далеко в лесу куковали, соревнуясь между собой в отсчитывании земных лет всем живущим…
Эту летнюю ночь
проводим мы вместе с тобою —
и во мраке звучат
несказанным очарованьем
даже дальнего грома раскаты…
(Ёсии Исаму)
ГЛАВА 21. ПОКА ЖИВО ВОСПОМИНАНЬЕ
Кто человек? «Венец природы»?
И «эволюции венец»?
Какой мы, кстати, все «породы»?
Кто объяснит мне, наконец?
Да и одной ли мы породы?
Сомненья гложут, хоть убей!
А то иные, вон, уроды
Похожи мало на людей.
И дело тут не в цвете кожи.
Цвет кожи вовсе ни при чём.
Но всё ж друг с другом мы не схожи.
Всё больше убеждаюсь в том.
Ведь есть средь нас людей немало.
Кто мимо горя не пройдёт.
И кошку, что без сил лежала,
Поднимет, выходит, спасёт.
Возьмёт приблудного щеночка –
И вырастет прекрасный пёс,
В чьей жизни мог поставить точку
Трескучий утренний мороз.
А вот иная вам картина:
Вдруг кот кому-то надоел.
Не правда ль, веская причина!
И без него хватает дел!
И вот его в автомобиле
Везут, чтоб выбросить вдали…
Хоть раньше, вроде бы, любили…
И, вроде, даже берегли…
Сидит такой «венец творенья»
И крутит «бублик» рулевой.
Но возникает впечатленье –
Венец-то ржавый и кривой!
Он жизни «тварей бессловесных»
Не ценит. Что там – псы, коты…
Тогда ему мы скажем честно:
«Уж кто здесь «тварь», так это ты!»
Но хватит, лучше вспомним снова
Людей с открытою душой.
«Твори добро – оно основа.» –
Совет знакомый и простой.
Ведь те, кого мы приютили,
Намного лучше, чище нас.
Они ведь, если полюбили,
Не предадут в тяжёлый час.
Запомните всё это, люди.
Тепло дарите. Вот тогда
И вам самим теплее будет,
Коль будете людьми всегда…
(Отшельник)
Если век мой продлится,
Я, быть может, и эту пору
Припомню с любовью.
О, дни моих прежних несчастий,
Как по ним я теперь тоскую!
(Фудзивара-но Киёсукэ асон)
…Для кота полгода – большой срок. А несколько лет – целая жизнь. Время его жизни и событий в ней невероятно спрессовано. Их время отличается от нашего, человеческого. То, на что мы можем позволить себе потратить годы и даже, порой, десятилетия своей жизни, для котов съёжено в месяцы, а порой и дни…
Говорят, что сердце любого млекопитающего рассчитано на определённое количество ударов. Потом оно вырабатывает свой ресурс и мы умираем. Чем быстрее бьётся сердце, тем короче жизнь. Вы вслушивались в биение сердца кота? В его бешенный ритм. Наш мозг умеет решать задачи в разном темпе. Это зависит от скорости нашего "процессора", "оперативной памяти" и наполненности знаниями нашего "жесткого диска". Зависит ли способность мыслить от размера мозга? Учёные говорят, что не слишком. Вы видели голову кота? Представляете насколько его мозг меньше нашего, человеческого? Разве он глупее нас? Его "процессор" молниеносно решает задачи, сопоставляет, делает выводы. Поэтому коты – прекрасные охотники. Их скорость мышления, возможно, опережает человеческую. Просто они решает другие задачи. Наша суетность, невозможность сосредоточиться, вечное стремление подладиться и соответствовать мнению большинства окружающих незнакома котам. У них нет времени на всю эту ерунду, нет потребности создавать о себе положительное мнение. Они живут и мыслят сообразно сложившейся ситуации. Коты не строят планов. Они знают, что это неоправданный и бесполезный расход времени их короткой по человеческим меркам жизни…
…Коты не знают, что мало живут. Им никто об этом не сказал. Да их это и не очень интересует. Они живут одним днем. Здесь и сейчас. Поэтому "завтра" для них не существует. Они не могут на "завтра" оставить еду. Поэтому они едят столько, сколько хотят "сейчас". А если "завтра" случится так, что еды не будет, они просто станут терпеть и ждать.
Коты не знают, что их жизнь коротка. Потому, что время идет с разной скоростью для каждого вида живых. Они успевают всё. А если не успевают, то значит им это было и не нужно. Как мы отличаемся от котов! Мы думаем, что всесильны и пытаемся строить планы на будущее, в надежде обхитрить судьбу и фатум. Коты знают, что произойдёт только то, что должно произойти. Они – маленькие винтики в сложном устройстве вселенной. И никогда не пытаются расшатать вселенское равновесие, в отличие от нас, людей. Мы давно забыли, что мы тоже винтики, просто немного крупнее. Если бы мы больше прислушивались к своим котам, насколько бы мы, возможно, были бы счастливее…
Коты – странные существа. Они нас любят и презирают, нуждаются в нас и одновременно царапают и кусают, чтобы мы им не надоедали своими ласками. Спят с нами в одной постели и брезгливо отворачиваются, когда мы хотим поцеловать их в носик. Коты – неземные создания. Поверье, что у кота девять жизней, конечно, только миф, но как они живучи! Они умеют чЕрпать силы прямо из окружающего их эфира.
Вы видели глаза кота? Какая глубина, какая тайна скрыта в них?! Там бездна и космос, вопросы и ответы. В глаза кота можно смотреть бесконечно, так же, как на текущую воду и горящий огонь. Что вы можете прочесть там? Да ничего! Хоть глаза и "зеркало души", нам не дано читать в их душах. Как мы несовершенны, как слабы, как уязвимы! Наверное кот был послан нам, как оберег, как зеркало, показывающее наши недостатки, как благословление, как чистый родник, врачующий наши сердца и души.
Коты не бывают плохи или хороши. Они просто коты и всегда живут не так, как удобно нам, а как хотят сами. Они не страдают лицемерием и ханжеством. Они независимы и свободны. И если подчиняются нам, то только потому, что сами желают этого.
Говорят, что сердце каждого живого млекопитающего существа совершает примерно одинаковое количество ударов за свою жизнь. А потом вырабатывает свой ресурс, как опустошенная батарейка, и останавливается. Сердца котов бьются гораздо чаще, чем наши.
За что мы так любим котов? Разве это поддается объяснению? Наше чувство любви к ним больше похоже на колдовской приворот. Может они гипнотизируют нас? Мы прощаем им все, что они вытворяют? Или они просто живут, как хотят и терпят наше присутствие рядом с собой?..
…Когда настал вечер после жаркого, душного дня, жители Замка Ларисы собрались на вечерние посиделки на свежем воздухе. Прохладный ветерок из близкого кедровника ласкал их разгоряченные дневной жарой носы и уши. Трепещущие ноздри принюхивались и жадно втягивали лесные запахи хвои, сладкие запахи цветущего клевера, запах пожухлой на солнце травы. Вечер принес облегчение, ветер принес воспоминания. Каждому из них было что вспомнить. Не важно, коротка была его жизнь или длинна. Каждый из них успел хлебнуть в этой жизни горя и лишений, а затем получил так немногим выпадающий шанс на сытую, спокойную, счастливую жизнь…
…Что есть человеческая доброта? Какие струны нашей души отзываются на чужое несчастье и страдания живого существа? Для некоторых "доброта" – это разговоры о чужих несчастьях и словесное выражение сочувствия. "Как я невыразимо добр! – думают они. – Ведь мне так жаль этого кота, собаку или человека… Но я ведь все равно не могу ему помочь… У меня сейчас на это нет времени… У меня нет условий… У меня нет денег… У меня… Зато мне их так жалко, что сердце обливается кровью! Но… Я же не могу им помочь. Поэтому я прохожу мимо. Я очень хороший и добрый человек. Просто я не могу им помочь. Ничем. И никто не смеет меня за это осудить. Потому, что я пожалел их. И этого более, чем достаточно!.."
…И мы проходим мимо, мимо, мимо… Мимо чужой боли, страданий, невыносимого одиночества… Мы не можем обременить себя. Нам очень жаль, но мы так заняты… И мебель дома у нас хорошая, а они могут ее подрать… И никуда не поехать, потому, что не с кем их оставить… И они будут требовать нашего внимания и ухода… А нам и за собой ухаживать порой тяжело… И выгуливать их нужно, а ведь так неохота вставать на полчаса раньше… Я очень добрый человек, но с животными одни проблемы! Поэтому ни при каких обстоятельствах я не могу им помочь… Просто потому, что у меня нет на это сил, возможностей, да и желания, в общем-то, нет… Чего уж греха таить? Я пожалел (а это главное) и прошел мимо. А еще отвернулся, чтобы кот или пёс не успел заглянуть мне в глаза и увидеть в них мою трусость и нежелание создавать себе проблемы.
Хуже всего, что мы и вправду не можем осуждать такого человека… Потому, что у него есть "свобода выбора". Он имеет "право" – взять или не взять, покормить или пройти мимо. Он имеет свободу выбора… А выброшенные, потерявшиеся, больные, старые, изувеченные руками людей-садистов, оставшиеся без хозяина в случае его преждевременной кончины, свободы выбора не имеют. У них нет выбора. Или, точнее, выбор очень прост: научиться выживать в условиях улицы и дикой природы или умереть. Некоторые сильные и решительные, молодые и выносливые, конечно, научатся выживать. Они получат болезни из-за изменчивой причудливости погоды, паразитов и вирусов, шрамы в драках, способность жить с полупустым брюхом… Но выживут… Конечно, они проживут уже не так долго, как могли бы, но сколько-то проживут…
…Сердце делает примерно равное количество сокращений у всех живых млекопитающих существ. Потом устает и останавливается. Как старый мотор с изношенным поршнем и текущими прокладками. Успеет ли сердце бездомного кота или пса отстучать положенное ему количество ударов? Или благодаря нашему равнодушию, жестокости, безответственности и отношению к животным, как к бездушному имуществу, которое мы можем выкинуть как только оно нам надоело или стало неисправным, устарело или стало немодным, его сердце остановится гораздо раньше, отработав полсрока, четверть срока… Просто потому, что закончилось топливо или условия работы стали несовместимы с его физическими возможностями…
Вы видели довольного жизнью кота? Как он, подобранный, голодный и тощий, пугливый, грязный и клочковатый, с затравленным и недоверчивым взглядом и ощетинивающийся при приближении к нему вашей ладони, через некоторое время, отмытый вами, накормленный и имеющий гарантированный безопасный и теплый ночлег, начинает меняться. Сначала он дёргается, ожидая неожиданного удара или пинка, когда вы хотите погладить его спинку, вздрагивает при каждом громком звуке, прячется под стульями и исподлобья, недоверчиво глядит на вас оттуда.
Он бежит к миске быстрее, чем вы успеваете туда что-то положить и съедает все до последней крошки. И хоть брюхо набито до предела, взгляд его такой же голодный, как и до кормления. Он пережил лишения. Он знает, что такое голод. Страшный голод, когда мутится в глазах и живот прилипает к спине. Когда лапы не хотят идти и заплетаются. Когда он готов съесть даже сухой, черствый кусок хлеба, чтобы выжить, чтобы его сердце сделало еще несколько тысяч ударов…
Но время идет, и вы замечаете, что его взгляд уже не такой затравленный. Глаза становятся томными и часто прищуренными. Он ест медленнее и даже начинает оставлять еду в миске, потому, что она принадлежит только ему, и он знает, что вы на нее не посягнёте ни при каких обстоятельствах. Между вами медленно, но верно, растёт доверительность. Он позволяет гладить себя почти везде и даже урчит от удовольствия. Его тело округляется, шерсть становится гладкой и блестящей. Он любит топтаться у вас на коленях и подсовывать для нежных почесух свой крестец, поворачивается к вам задом и его хвост раздражающе лезет прямо вам в лицо! Думаете это неуважение? А вот и нет! Это знак наивысшего доверия. Спиной и задом можно повернуться только к тому, кому безраздельно доверяешь. А еще дать почесать себе брюхо и, блаженно закрыв глаза, раскинуть лапы во все стороны…
Каким словом можно назвать поступок, когда мы берем в дом животное, потому, что нам "сегодня этого захотелось". У нас было "настроение" его взять. Мы решили поиграть в "хозяина и питомца". Ощутить его доверчивый первый "тык" мокрым носом в нашу ладонь. Почувствовать себя "великим спасателем" и чуть ли не "спасителем" мира. Дать животному надежду, возможность довериться и полюбить нас. А спустя какое-то время, мы без всякого зазрения совести выставляем его на жару, на мороз, отдаем в другие руки…
С ним много хлопот… Он нам надоел… Он портит наше имущество, за которое мы заплатили деньги… А кот бесплатный! Нам он ничего не стоил. Поэтому не о чем жалеть. Мы на какое-то время сделали его счастливым… Ну и хватит! Почему мы должны испытывать неудобства? Подумаешь, найдёт себе другой дом и хозяина, так же, как нашел меня… Разве я обязан был помогать ему? Я вообще, от доброты душевной, приютил… Теперь все – больше не могу. Обстоятельства изменились…
Конечно, в нашем мире есть индивиды, которые и детей своих могут спихнуть кому-нибудь или просто выкинуть младенцев на мусорную свалку, ссылаясь на "непреодолимые обстоятельства". А дети – это не дармовые уличные подобранные коты! Нечего и сравнивать!..
Вы когда-нибудь смотрели в глаза преданного вами кота? Или стыдливо отворачивались, чтобы в вашем сознании не запечатлелся его растерянный и полный непонимания взгляд, который потом словно концентрированная кислота будет разъедать вашу душу? Посмотрите в глаза кота, когда он поймет, что вы отказались от него. Что его доверие, любовь и преданность попраны и больше не нужны вам. Что он наскучил вам, хотя старался угодить и развлечь вас своими играми, лизал вам руки, пел вам песни, лежа на ваших коленях, согревал вам своим теплом холодными ночами, лечил вас своей энергией, отдавая свою силу, а может и часть жизни…
Вы когда-нибудь видели потухший взгляд преданного вами кота? Когда он окончательно понял, что больше не интересен вам, не нужен, не любим. Что значительный пласт его короткой по человеческим меркам жизни, отданной вам, вы презрели и выкинули, как ненужное барахло. Глядя на то, как вы отводите глаза, он понял, что эта жизнь, его жизнь с вами, кончилась. А с ней ушла радость, любовь, вера в вас, как в высшее существо, остались только невероятная горечь предательства и отчаяние. Теряя вас, кот теряет все. Он не знает, что завтра может встретить хорошего, доброго человека, который снова приютит его и станет его компаньоном и любимым хозяином. Возможно, что снова только на время…
Сколько ударов сердца отнимет у кота это ваше предательство и неизбывное и непонятное коту невероятное чувство пустоты и одиночества? Кто может это знать и сосчитать?..
Самое страшное для любого живого существа – это отнять у него надежду. Каждый раз, когда мы проходим мимо них, просяще и ищуще заглядывающих нам в глаза, чтобы встретиться двумя мирами взглядов и увидеть слабый отклик милосердия, мы убиваем их надежду. Забираем стук их сердец…
…Интересно, когда нам самим придет время предстать перед судом Небес, по каким делам будут судить нас? Неужели там станут оценивать количество накопленного имущества или наши успехи в профессии, или политические взгляды, или то, что нам поставили больше всего "лайков" под нашими постами? Вы думаете, что будет так?
Возможно, что всё "лучшее", по нашему убогому пониманию, лежащее на весах Небесного Правосудия, всё, чего мы достигли в жизни, все наши открытия, политические игры, благосостояние и прочее, и прочее, и прочее, всё, что делает нашу жизнь такой интересной, разнообразной и наполненной, будет перевешено одной-единственной загубленной жизнью брошенного и преданного нами кота, у которого мы отняли надежду и удары его сердца…
…На Востоке существует древняя мудрость: "Делай добро и бросай его в воду." Смысл ее заключается в том, что если мы делаем кому-то "добро" и ждем за него благодарности или платы, если это "добро" сопровождается корыстными замыслами, то оно, абсолютно обесценивается в глазах Всевышнего. Оно не зачтётся нам, потому, что это не явилось неизбежным порывом души, не стало ее духовной потребностью, не превратилось в истинное милосердие, а было простым холодным расчетом и глубоким, тщательно замаскированным, равнодушием, нашим стремлением возвыситься в глазах окружающих, выделиться из толпы, убогим стремлением к "пиару" и общественному кратковременному признанию.
