Читать книгу: «В некоторой сказке…», страница 8
Девушка рассмеялась. И запульнула в Габриэля вторую подушку. Полуэльф резко обернулся, поймал перьевой снаряд и отправил его обратно Сеньке. Девушка сориентироваться так быстро не успела. За что была наказана – подушка прилетела прямо в лоб. Она ойкнула, пообещала отомстить, как только похмелье отпустит.
Блондин подошел к ней растрепанной, в расстегнутых брюках и задранной до талии рубашке вплотную, заглянул в затянутые поволокой глаза. Нежно накрутил на палец один из локонов. Девушка едва удержала равновесие от волнующей близости.
– Сеня, ты очень красивая, – хрипловато произнес он. И резко вышел из комнаты.
Есения выдохнула, облизала пересохшие губы. Непослушными пальцами застегнула штаны, заправила рубашку. Стянула кудри в конский хвост платком. Выглянула за шторину. Габриэль болтал с хозяйкой дома. Она так же как и вчера бодро хлопотала над столом. Агата снова таскала плошки. Макар помогал ей. Блондин попивал ароматной дымящийся чаек. Есения шагнула к ним, приветливо махнула рукой.
– Вай, вай, вай! – Глафира отставила в сторону тарелку с вареной свеклой, вытерла руки о фартук.
Подошла к Сеньке, по матерински приподняла голову за подбородок, осмотрела фиолетовые круги под глазами, потрогала лоб, поджала губы.
– Ты что ль меду никогда до селе не пила? Вот, малахольная! Ой, ой, ой… Рассолу налить еще?
– Нет, спасибо. Мне бы чайку, – Есения оглянулась на большой алюминиевый чайник, пыхтящий на белой печке в углу кухни.
– Да ты садись, щи сперва похлебай. Агата, налей-ка.
Девочка тут же плеснула в голубую пиалу наваристого супа из пузатой кастрюли, поставила тарелку перед Сенькой. Выудила из ящика под столом деревянную ложку, слегка протерла полотенцем, тоже передала девушке. Есения поблагодарила, с удовольствием втянула кисловатый капустный аромат. Дома папа часто готовил такой незамысловатый постный обед – без поджарок, добавок и химии. Мама с братом такой не очень любили, чаще воротили носы, а дочка с отцом уплетали за все четыре щеки. Девушка запустила ложку в наваристую гущу, подцепила почти прозрачные капустные волоски. Суп был хорош. Похмелье сняло как рукой к середине порции.
Осмелевшая после сытного обеда и густого чая Сенька предложила отправиться в дорогу прямо сейчас, чтобы никого не стеснять и не терять драгоценного времени. А заночевать в таверне у Мшистой скалы. Этот небольшой городок вырос тут в незапамятные времена. Селились в нем сначала только освобожденные после каторги тролли с «белым билетом». Те, кто совершил мелкие преступления и исправился за время ссылки, но в большой мир возвращаться не хотел. Такие оставались работать уже за деньги. Жили скромно, без особых удобств, приходили в деревню только поспать между сменами. После каменного бунта сюда пришла не только цивилизация, но и народ. Тогда простые работяги из разных рас заявили свое право на добычу полезных ископаемых, драгоценных руд и редких камней за звонкую монету. Семидержавцы решили, что налоги лучше, чем возня с головорезами, и согласились. Разделили шахты на «отпетые» – в них продолжили работать маньяки, убийцы и другие отвязные преступники. И «чистые» – в этих штольнях долотом и киркой махали по найму. Со временем на вахту потянулись не только тролли, но и желающие подзаработать со всех окрестных государств. Мшистая скала из деревеньки в две худых улицы превратилась в настоящий город с рынком, площадью, кабаками и интернациональными браками. Более толерантного поселения, наверное, было не найти во всем огромном Семидержавье. Но и более опасного тоже. Там по прежнему хватало и бандитов, сбежавших с рудников или вновь свернувших с верного пути после освобождения.
– Я бы не рискнул останавливаться во Мшистой скале ни за какие коврижки, – усмехнулся Габриэль.
– Почему? – не поняла Есения.
– Ты вообще что о троллях знаешь? Нет, даже не так. Что ты знаешь о троллях, отсидевших срок за кровавую резню? – Сенька похолодела, передернула плечами, блондин продолжил: – Вот. Я бы не хотел встретиться с таким в темной подворотне. -Он наклонился к самому ее уху и прошептал: – Не ревнуй, Аграфена хоть и прекрасна, но жениться до конца похода я не намерен. Тем более, ты же первая позвала в этот свой ЗАГС…
Сенька хлопнула его по плечу.
– Глафира, а это удобно, что мы еще на ночку задержимся? Муж не будет против? – повернулась она к хозяйке.
– Тю, кто против? Всемилушка? Да, ну тебя! Он только радехонек будет. Тоже как и я слаб до гостей, не дурак языком почесать. Так что даже не думай, оставайтесь. Когда еще в нашу глухомань люди заглянут, – махнула она полотенцем.
Есения помогла убрать со стола. После с Глафирой пошли в огород, дергать сорняки. Гостья из 21 века, горожанка до мозга костей, грядки видела только однажды на экскурсии. Ездили на первом курсе еще в какое-то этническое село. И те издалека. Потому что на дегустации варенья было вкуснее и интересней. Сейчас ей хотелось как-то отблагодарить селянку, да и любопытно было при свете дня рассмотреть огород и замысловатую беседку. К тому же Габриэль ушел чинить забор хозяйке своих палат. А без него Сеньке было скучно.
Глафира научила девушку отличать сорняки от культурных растений. Вместе они быстро прошли половину грядок, пока их не кликнула Агата. Девочка собиралась идти вместе с Макаром за коровами, а в печи томился поросенок. Вот она и просила мать последить за ужином, чтоб не сгорел. Глафира выполоскала руки в бочке, вытерла их о передник. Сложила ладошку козырьком, глянула куда-то за сопку.
– Скоро ветраются. Видишь, дорожку? Вон там, смотри. Ага, она. Собирают последний стожок. Вот сгребут его, накроют, чтоб дикошарье не растаскало, да не посмывало дождем сызнова. И домой пойдут. Надо баньку затопить. Заходи в дом. Я сейчас, дровишек натаскаю.
– Давай помогу, – вызвалась девушка.
– Ой, да было бы чего! – улыбнулась женщина. – Ладно, воды еще надо натаскать из колодца. Ты дрова тогда бери, а я за ведрами. Вон поленница у забора. Чурочек десять хватит. У нас банька жаркая, быстрая. Много ей не надо.
Габриэль показался в воротах, когда Есения с Глафирой, уже закончив работу, сидели на завалинке, лузгали белобокие семечки из подсолнуха и хохотали о чем-то своем женском. А еще через полчаса во двор залетела Агата:
– Мамка, едут!
Глафира подняла глаза на пыльное облачко на пригорке. Точно, скоро будут.
– Ладно, пойду стол накрою. Агата, глянь там баньку.
Всемил оказался подозрительно похож на Добрыню Никитича из мультфильма питерской анимационной студии «Мельница». Высоченный, с косой саженью в плечах, короткие соломенные волосы торчали в разные стороны из-под небольшой вязанной шапочки. Такого же цвета аккуратно подстриженная щетина обрамляла круглый подбородок.
Едва мужчина успел спешиться, на шею к нему бросилась дочка. Он легко ее подхватил, засмеялся, покружил.
– Ну как вы тут, Агатушка?
– Хорошо, папенька! Скучали только шибко, – она звонко чмокнула его в щеку и отошла в сторонку.
За своей порцией нежности к мужу подошла Глафира. Она рядом с ним казалась аккуратной фарфоровой статуэткой. Мужчина крепко обнял жену, нежно погладил по щеке. Не стесняясь, приник к персиковым губам. Сенька поспешила отвернуться. Ей вдруг стало очень неловко, показалось, как будто она подглядывает в замочную скважину.
– Ну, собирай на стол, Глашенька, мы и не почайвали даже, так домой торопились, голодные… – Всемил остановился на полуслове, перевел вопросительный взгляд на гостей.
– Это, Всемилушка, – поспешила вставить Глафира, – Есения, Габриэль и Макарка. Они идут из столицы до Форестера. Хотели на постоялом дворе, но закрыт же он, Егорыч же с вами в поле был, – затараторила она, – вот я и предложила у нас остановиться.
Умные спокойные глаза выдержали паузу, потеплели.
– Ну коли так, то Всемил – протянул он большую ладонь Габриэлю.
Полуэльф слегла склонил голову, лапищу пожал.
Пару часами позже распаренный после бани Всемил дымил и причмокивал самокруткой на крылечке. Капельки с мокрых волос стекали на махровое полотенце, обмотанное вокруг могучей талии, вырисовывали замысловатый точечный узор. Габриэль стоял напротив, облокотившись на стенку сарая. Задумчиво ковырял коротким ножичком какую-то деревяшку.
– Я тут перед самым сенокосом за товаром ездил в страну Цветущей Середины мира, – Всемил прихлебнул пива из ковша, оглянулся на приоткрытую дверь, понизил голос. – Странное дело там говорят. Мол, в Лесах не спокойно, кто-то затевает переворот.
Полукровка вздернул белую бровь.
– Эльфы и переворот?
– Угу, – богатырь выпустил сизую струйку дыма, – местные говорят. Я тоже удивился, ваш народ ведь не обманешь, – он глянул на Габриэля. Тот усмехнулся. – Вот, то-то же. Но кто-то явно намерен. И этот кто-то, считают узкоглазые, не остановится на Форестере. Семидержавье – вот что их интересует.
– Семидержавье – орешек покрепче даже Леса, – Габриэль спрятал ножичек за голенище сапога. Медленно наклонился к самому лицу Всемила, – откуда ты такой информированный?
– Я ж торгаш, – хитро растянул губы громила.
– Ага, это я понял, – прищурился блондин. – Но, видимо, не совсем простой лавочник, раз так много знаешь.
– Да и ты не обыкновенный бродяга из Леса, – парировал хозяин усадьбы. – Я тебя вспомнил, Эрлаган.
– О, как, – присвистнул Габриэль, – я редко представляюсь по фамилии.
– Угу, на моей памяти единожды. И то не сам. Кронпринц Элладан, битва при Рябиновом стане. Я был в ополчении Феофана Бродячего.
– Ясно. Ох, уж этот Элладан. Он тогда знатно нахлебался и наговорил лишку.
– Может, и наговорил. Но мы тогда всем отрядом поняли, что Оуэроллу Эрлагану есть, за что гордиться внуком.
Габриэль хмыкнул. Тогда, пять лет назад, он недолго служил в родной Флоресте. Дед уговорил его сходить вместе в поход против зарвавшегося зятя одной из влиятельных семей соседней Медовицы. Мужичонка сначала просто плел интриги при дворе, а после того, как у него появились союзники, задумал настоящий государственный переворот. Матриархату, который царил в королевстве фей испокон веков, едва не подпилили каблуки. Но правительница вовремя попросила подмоги у соседей. Желающий придать своему старшему сыну веса в мировом сообществе, правитель Эльфийского Форестера поставил кронпринца во главу войска, снарядил его и отправил в Медовицу. А чтобы не искушенный в военном деле наследник не сел одним местом в лужу, приставил к нему своего главнокомандующего графа Оуэролла Эрлагана. По сути командовал наступательной, а потом и осадной операцией старый опытный вояка. А помогал ему в этом – молодой, но уже тоже хлебнувший армейской мудрости внук. У него как раз тогда закончился контракт с орочьим правителем в Корявых Вязах, молодой полуэльф приехал отдохнуть в родовое гнездо. Он всячески отпирался от дедовского предложения, тем более такого сомнительного. Но графу удалось выиграть у внука пари. Тому ничего не оставалось, как собраться в поход и стать в нем правой рукой главнокомандующего. Кронпринц Элладан на деле оказался еще более нерешительным, чем ожидал Габриэль. Старшего Эрлагана он боялся больше, чем собственного отца. А вот в лице полуэльфа Элладан увидел сильное плечо и поддержку. И нырял в палатку к блондину за советом как к себе домой. Спрашивал, как лучше сделать, практически каждый шаг. К середине похода, уже не только сделанный по военной дорожке. Но и любовницу на ночь без оценки Габриэля не мог выбрать. Полукровка морщил острый нос и старался отвадить прилипчивого кронпринца. Но к концу кампании, тот не только не отстал, но и объявил младшего Эрлагана своим лучшим другом. А на торжестве в честь взятия протестного замка захмелевший наследник эльфийского престола вообще провозгласил перед всей армией, что операция прошла благополучно только благодаря светлому уму его советника младшего Эрлагана, который ее от и до распланировал, провел и завершил. И как только Элладан встанет во главу Леса, Габриэль займет место своего деда. Блондин тогда готов был сквозь землю провалиться. Старший вояка еще долго потом шутил, как коварный внук его подсидел. А правитель вместе с кронпринцем уговаривали заступить на службу в качестве советника последнего. Обещали жалование до небес, преференции, земли, знатную невесту. Но Габриэль свою свободную жизнь не был готов променять на дворцовые интриги и подковерные игры. Чтобы венценосные банные листы отстали, он пообещал подумать. Теперь старался избегать и правителя, и всю его родню.
– Значит, ополчение Феофана Бродячего. К нему не так-то просто попасть, абы кого не нанимает, – медленно проговорил Габриэль.
– Так я и не абы кто, – усмехнулся Всемил. – Ты не смотри, что в деревне живу. Мне так удобнее, да и землю люблю. А так-то я потомственный вояка. Батя служил у отца Феофана, теперича я с ним, сын мой старший тожеследующей весной в ополчение пойдет порубежником. Ему восемнадцатый годок идет, как раз пора. Только не хочу я, чтобы он в заварушку эту попал. А сам-то обязательно пойду с браткой Феофаном, если потребуется.
– После истории со змеями Совет стал более тщательно проверять информацию, – потер кончик носа Габриэль. – И Генриус без дела не сидит. Видел я его тут недавно в одной таверне, не просто так вылез старец, – блондин кинул взгляд на Всемила, чтобы убедиться, что тот понял, о ком речь, кивнул. – Ты не первый рассказываешь нездоровые слухи про Флоренту и намекаешь на скорую войну.
– Думаешь, приведет кого Генриус? Неужто так серьезно дело? – нахмурился богатырь.
Габриэль покачал головой:
– Я не знаю. Хочу проверить. Перед выходом из Чары я отправил деду сообщение. Но ответа пока не получил. Видимо, придется туда наведаться самому.
– А разве сейчас вы не туда идете? – удивился Всемил.
– Нет, есть тут по пути еще одно небольшое дельце. Завернем ненадолго к одному дружку к пику Смеральдо, и сразу – на Флоренту.
– Дракон что ли? Так он же беззубый. Прилетал к нам на сенокос, брюхо о траву почесал, похохотал, да и упорхнул восвояси.
– Так-то оно, может, и так, да разоряет княжеские селения, люди бунтуют, на правителя прут. Да и недруги вроде как хотят использовать его в своих целях. Вот и послал меня княже разведать, а если получится, перехватить ящерку, чтоб дел не натворил.
– Тоже слухи?
– Они самые. Языки донесли князю Доброславу.
– А девицу пошто с собой поволок? Не бабское это дело, – укоризненно поджал губы Всемил, – Я своей вообще про походы ратные не говорю. За товаром – и вся недолга.
– Ха, этой попробуй не скажи! Еще и спорить будет, кто за кем увязался.
– Амазонка что ли?
– Хуже! Княжеская дочка.
– Эк тебя угораздило! – смачно сплюнул табак, высыпавшийся на губу из самокрутки, хозяин.
– Ага. Всемил, слушай, я надеюсь мы оба понимаем, что разговор этот должен остаться между нами. Во всяком случае пока. Я должен проверить информацию о заговорщиках.
– Ясен пень, – подобиделся богатырь.
– За нами тащится отряд, – Габриэль оставил без внимания ремарку Всемила, продолжил. – Тоже на дракона охотятся. Вот они ничего вообще не должны знать. Ни что мы к вам заезжали, ни, тем более, про слухи. Я могу на тебя рассчитывать?
– Договорились, – хлопнул по протянутой ладони мужик. – Можешь. И здесь сейчас, и потом на поле боя. Чую, что встретимся там. И, похоже, уже скоро.
– Надеюсь, на одной стороне?
– Сомневаешься? – хохотнул мужик.
– Нет, проверяю.
– Вот и не сомневайся. Ты мне там в Медовице жизнь спас, хоть и не помнишь, наверное. Вытащил стрелу вот отсюда, – он похлопал по выпуклому шраму под левой ключицей, – Древко ядом было натерто, все меня уже списали. А ты напоил какой-то травкой. Меня и отпустило на следующий день, а потом и вовсе на поправку пошел, на ноги встал. И в последнем бою рядом с отрядом твоего деда уже сражался.
Габриэль нахмурился.
– Точно, вспомнил. Вот же, как интересно свиделись.
– Так что не сомневайся во мне никогда. Помогу всегда. Ладно, пойдем, там, наверняка, уже заждались. Глафира не любит, когда стол стынет, – Всемил допил пиво, вытряхнул последние капли на землю, ковш повесил на крючок у двери.
Из Запустынного троица вышла на рассвете. Сонные солнечные лучи только выкидывали лапки из-за сопок на востоке. В серо-голубом небе еще догорали последние звездочки. Село только просыпалось. В стайках мычали коровы в ожидании доярок, те спешили, позвякивали алюминиевыми ведрами. В курятниках петухи продирали горло, чтобы ознаменовать о начале нового дня. Глафира собрала путникам с собой полную торбу еды, обновила запас овса для коней, подарила Сеньке пару рубах на смену и амулет в виде янтарной рыбки на память. Вместе с Всемилом они вышли проводить гостей до самой окраины поселения. А потом еще долго стояли, обнявшись, в предрассветном тумане, махали удаляющейся коннице.
– Хорошие они, – Есении было немного грустно прощаться с хлебосольными хозяевами.
– Ага, – отозвался после небольшой паузы Габриэль.
– О чем задумался?
– Да так. Нам по сути остался всего один переход. Если, конечно, ничего не случится.
– Надеюсь, – девушка пришпорила Багета, направила его с тонкой утоптанной селянами тропинки на раскатистый Южный тракт.
Природа здесь была настолько красивая, что дух захватывало, прямо как и говорила Глафира. Невысокие пологие сопки отливали всеми цветами зеленого и коричневого. Небо на контрасте казалось лазурно-лиловым, а местами даже розово-оранжевым. Пару раз пролетала стайка разноцветных птиц, из густых лесов, не стесняясь двуногих, выбегали на дорогу дикие животные. Пепельный заяц с длинными обвислыми ушами выпрыгнул из высокой остролистой травы прямо перед Мист. Сиганул кобыле между копыт. Лошадь поджала больную ногу, испуганно заржала. Припухлость с сустава уже сошла, но ступать коняга все равно старалась мягче, а Макар не заезжал животное. Остальные кони сбили шаг. Цукер фыркнул в самую забавно вытянутую мордашку косого. От этого глаза зайца еще больше съехали к переносице. Он подтянул верхнюю губу к розовому носу, обнажил желтые длинные зубы. Багет попытался ткнуть серого в пушистый бок, чтобы тот освободил дорогу. Но косой еще сильнее поджал уши, засучил лапкой по пыльному тракту. Макар спрыгнул с лошади. Наклонился к ушастому. Зайчишка резко отпрыгнул в сторону, снова остановился.
– Кажись, зовет куда-то, – почесал мальчишка затылок.
Сенька тоже соскользнула с блестящего крупа Багета. Габриэль страдальчески закатил глаза, но ему ничего другого не оставалось, только последовать примеру товарищей. Заяц «довел» троицу до кромки леса. Мист наотрез отказалась лезть в незнакомую чащу. Видимо, прошлый опыт предупреждал кобылу о коварстве необдуманных решений. Макар несколько раз дернул ее, пошептал ласково на ухо, погладил по короткой серой с проседью шерстке. Тщетно. Лошадь как будто приросла к земле. Паренек сплюнул в кусты и намотал поводья на сук ближайшего дерева. Двинулся за зайцем уже без копытного сопровождения. Настороженность Мист подхватил и Багет. Вороной начал прясть ушами и упираться. Но Сенька сунула ему кулак под нос, конь выпустил в него недовольный вздох и поплелся за хозяйкой.
Ушастый запрыгал быстрее, прибавил шагу и Макар. Есения запуталась каблуком сапога во вьюнке и чуть не упала в колючий терновый куст. Габриэль успел подхватить девушку под локоть.
– Сень, давай ты нас тут подождешь, за конями посмотришь, а?
– Ну, а вдруг вам понадобится магическое сопровождение? – зацепилась за последний шанс девушка.
Блондин приподнял бровь. Есения сдалась, протянула руку за поводьями Цукера.
Зайчишка вывел Габриэля с Макаром на лысоватую полянку. Дождался, пока они дойдут до корявого пня и… просто растворился в воздухе.
– Что за?! – чертыхнулся полуэльф.
Макар выхватил короткий ножичек и приготовился к нападению. Но на лужайке ровным счетом ничего не происходило. Не шуршала трава, не щебетали птицы, не стрекотали насекомые. Как будто полянка вымерла. Застыла. Габриэль вытянул меч из ножен, чиркнул пару раз в воздухе. Ничего. Даже никакого самого тихого звучка. Тишина казалась такой густой, что ее можно было мазать на хлеб вместо масла. Она обволакивала, лезла в глаза, нос, уши. Мешала дышать. Оглушала. Собственный пульс, казалось, бьется в голове так звонко, как камень о стенки пустого ведра.
– Временная паутина? – протянул Макар. И тут же зажмурился. Настолько неестественно громким и ослепляющим казался его голос.
– Ага, – заметно тише согласился Габриэль.
– Что будем делать?
– Искать выход. Не помнишь, где именно исчез заяц?
– Кажется, в районе пня.
Полуэльф легонько постучал носком сапога по трухлявой деревяшке. Беззвучно посыпались крупинки гнилой коры. Обошел пенек, присел, побарабанил костяшками пальцев. Тишина. Поводил ладошкой над столетними кольцами. Ничего.
– Зачем он нас заманил сюда? – Макар обшарил каждую травинку на поляне.
– Сенька… – резко выпрямился Габриэль.
Есения не знала уже, чем себя занять. Она успела и окрестности осмотреть, и с лошадьми поговорить по душам, и начисто выскоблить их бока, свои сапоги, брюки. Собрала сухостоя, попыталась развести костер, поранила палец, обижено сунула древнюю зажигалку обратно в чересседельную сумку. В голову лезли разные мысли. А думать сейчас не очень-то хотелось. Занять руки и мозг – верный способ убежать от самой себя. Сенька решила перебрать остатки продуктов. Но только успела вытряхнуть первую торбу на расстеленный на траве пледик, как сзади затрещали ветки. Девушка вздрогнула. Обернулась. Из-за замшелых стволов показалась блондинистая голова.
– Уф, наконец-то!
Сенька кинулась навстречу Габриэлю, хотела уже повиснуть на его шее. Но тот остановил ее на полпути. Как-то коряво отвел в сторону ее руки, отдернул свою холодную. Есения удивленно приподняла брови:
– Ты замерз? А где Макар?
– Там, – неопределенно махнул рукой полукровка.
– Следом идет?
Габриэль что-то неразборчиво пробормотал. Прошел к лошадям, схватил поводья белого. Конь увернулся, недобро заржал, встал на дыбы и засучил передними копытами. Блондин дотянулся до уздечки и резко дернул жеребца к себе. Тот от неожиданности присел на задние ноги. Сощурил лиловые глаза, изловчился, лягнул хозяина. Полуэльф ухнул, на долю секунды потерял равновесие, но удержался на ногах и даже не выпустил коня. Подпрыгнул на месте, перехватил цепкими пальцами серебряную гриву поудобнее, снова со всей силы потянул на себя. Цукер всхрапнул, еще пару раз дернулся и затих. Только лишь жалобно заржал.
– Эй, Габриэль, ты чего с ним так? – возмутилась Сенька.
– Отстань, женщина! – Не своим голосом рявкнул блондин.
Есения прикусила язык. Пригляделась к мужчине. Померкшие глаза, залегшие под ними тени, заострившиеся еще больше нос и скулы. Сейчас о них можно было порезаться. Перед девушкой стоял кто угодно, но точно не Габриэль. Псевдоэльф добрался до дорожной сумки блондина. Бесцеремонно вывернул ее содержимое прямо на траву, попинал каблуком барахло. Сорвал второй баул. Он повторил судьбу первого. Следом на землю полетело содержимое третьего. В нем, среди вороха бумаг и свертков, похоже, нашлось, что-то ценное. Лжегабриэль сунул несколько грамот за пазуху, остальные выбросил. И уже было собирался вскочить на коня. Но не успел. На его затылок опустился тяжелый…молоток.
Сенька старалась бить не очень сильно, но так, чтобы вывести из строя псевдэльфа. Девушка как до этого с кошками визуализировала средних размеров молот, и тренькнула прямо с белобрысую макушку. То ли от страха, то ли от недостаточной концентрации внимания, оружие тут же рассыпалось в прах. Сенька зажмурилась в ожидании ответного удара. Пара мгновений ей показались вечностью, за которой, впрочем, ничего не последовало. Только глухой звук падающего на сухие ветки тела. Девушка приоткрыла один глаз. Опустила взгляд ниже. Лжеполукровка распластался у конских копыт. Цукер для надежности придавил «хозяина» копытом к земле. Сенька метнулась к жеребцу.
– Хороший, мальчик, – погладила она его по белоснежной переносице.
Багет ревниво фыркнул.
– И ты у меня золото, – рассмеялась девушка.
Она порылась в дорожных сумках в поисках бечевки. Сеня помнила, как Макар сворачивал клубок еще в княжеских конюшнях. Но веревка куда-то запропастилась. Лжегабриэль не подавал признаков жизни. Девушка присела на корточки. На всякий случай потыкала его веточкой, прислушалась, дышит ли. Пощупала пульс. Бьется. Значит, бандит мог очухаться в любую минуту. Сенька стянула собственный ремень, затянула им запястья за спиной гостя. Хотела перевернуть его, посадить или хотя бы подтащить с стволу дерева, но в последний момент передумала:
– Нефиг тебе, засранец!
Для надежности сунула ему еще и импровизированный кляп в рот – свернула валиком его же носовой платок. Заглянула в сероватое лицо. Очень похож на блондина. Запросто можно перепутать. Тут сердце девушки защемило от пронзительной мысли: «Если это не настоящий Габриэль, то где же тогда настоящий? И что этот с ним сделал, чтобы заполучить его личину?». Сеньку как будто током пробило. Она подскочила с земли, заметалась по полянке. Наказала Багету ждать ее тут и ринулась в лесные заросли. Девушка рассудила, что искать друзей надо в той стороне, откуда пришел незваный. По еще свежепримятым веткам она нашла дорогу к полянке с одиноким корявым пнем. Там следы терялись. Есения несколько раз обошла вокруг трухлявой деревяшки, заглянула под каждый облезлый куст на лужайке. Ничего и никого. Присела на обрубок, закинула ногу на ногу, сложила руки узелком на груди, задумалась:
– Окей, Гугл, и куда они исчезли?
С неба посыпались ошметки чего-то странного. По запаху очень похожие на пыль, по структуре – скорее на кусочки коры. Габриэль поймал один из них, растер между пальцами, понюхал. Точно, старая полуразложившаяся древесина.
– Мы в пне, – констатировал он.
– Как это? – не понял Макар.
Габриэль сунул ему под нос пальцы с деревянной крошкой:
– Очевидно, портал где-то под корягой. И это значит…
– Самим нам не выбраться? – закончил за него мальчишка.
Полуэльф поджал губы, покачал головой. Сцепил руки в замок за поясницей, сделала несколько шагов по полянке туда-сюда. Снова присел рядом со злосчастной деревягой.
– Эх, не надо было сумку оставлять. У меня там травки заговоренные на такой случай лежат.
– Бывал уже в паутине?
– Приходилось. Правда, еле выкарабкался. С тех пор всегда с собой конвертик настурции, растертой с цветами ортилии и эдельвейсом. Эта смесь развевает паутину. Не поверишь, тогда воронка меня даже спасла. От погони, – на губах Габриэля заиграла лукавая улыбка.
– Ого! – восхитился Макар, – Расскажешь?
– Да, нечего там особо. Убегал от рогатого мужа.
– Ну ты даешь!
Блондин неоднозначно хмыкнул. Поднялся, снова обошел пенек. Ковырнул пару раз ногтем узорчатые бардовые наслойки.
– Сосна.
– Что?
– Сосна, говорю. Дерево такое. Было.
– Ааа… И что?
– Да, так просто.
Макар наклонился к пеньку, тоже поскоблил кору. Под ногти забилась розовато-серая колбаска опилок. Парнишка достал ножичек, начисто практически до бела вычистил отросший краешек. Ковырнул дерево уже металлическим острием. Потом еще раз. И еще. Ударил по трухлявому кулаком. Подпрыгнул, разбежался, пнул пень по шершавому боку. По нему змейкой поползла кривая трещинка. Беззвучно на сочную зелень посыпались кусочки бывшей сосны. Пенек молча развалился на две части. Запахло прелой листвой и гнилой доской. Злые непрошеные слезы зацарапали веки Макара. Он потер красные глаза, шмыгнул носом.
– Эй, герой, ты чего хлюпаешь? – потрепал его за плечо Габриэль. – Мы выберемся отсюда! Без вариантов. Ясно? – тот кивнул, размазал по щекам серые от древесной пыли разводы. – Надо только чуть-чуть подумать. В тишине.
Макар хохотнул:
– Дык, этого тут навалом! Наслаждайся.
Пень ощутимо наподдал Сеньке под зад. Девушка скосила глаза на свой природный стул. Тот снова нагло треснул ее по попе. Она вскочила на ноги. Осмотрелась. Землетрясение? Вроде нет. Остальной декор лысой полянки оставался неподвижным. Впрочем, и пенек больше не казался живым. Стоял себе спокойно. Медленно расползался на две части. Стоп, на две?
– Это от чего же тебя так повело, дружок? – изумилась Есения.
Она наклонилась к разлому. На долю секунды ей показалось, что где-то совсем рядом звучит голос Габриэля. Девушка прислушалась. Нет, померещилось. Здоровое любопытство заставило расколупать неровные края трещины. Высунув кончик языка, Сенька самозабвенно отковыривала бордовую чешуйку за чешуйкой, словно облупившийся лак с ногтей, пока не загнала занозу глубоко в подушечку среднего пальца.
– Вот, черт! Сдался же тебе этот пень? – спросила она сама себя, и начала с не меньшим рвением колупать ранку.
Мелкая деревяшка никак не поддавалась. Сенька попробовала подцепить ее зубами. Только зря обслюнявила палец. Аккуратно вытерла его о штанину, зацепила кончик занозы волокнами грубой ткани. Зашипела от боли. Снова принялась ковырять больное место ногтями в надежде разрыть кожу вокруг застрявшего кусочка и все-таки вытянуть вредную опилку. Та успела размокнуть от крови и слюны, растрепаться на конце от усилий Сенькиных коготков. Девушка взвыла уже от досады. Еще яростнее сдавила палец в попытке вытеснить оттуда щепку. Тот побагровел, и из ранки брызнула алая струйка. По вековым кольцам раскатились кровавые клюквинки. Есения со злости выставила вперед кулак, вытянула больной средний палец в недвусмысленном жесте:
– Чтоб ты совсем развалилась, кретинская деревяшка!
Пенек словно живой покряхтел, попыхтел и… рассыпался трухой, окутав полянку густым пыльным облачком. Сенька задохнулась от нагло лезущих в рот и нос серо-коричневых щупальцев. Заслонилась от них локтем. И только через пару минут различила на поляне еще два надрывно кашляющих голоса. Таких родных и долгожданных. Она с трудом разлепила саднившие глаза, вгляделась сквозь марево в центр лужайки. Точно, на месте загадочного пня, сгорбившись в три погибели, отплевывались от мелких опилок Габриэль с Макаром. Сенька аж взвизгнула от радости. Кинулась к ним, но резко передумала. Вспомнила про прокол с пседвоблондином, коротающим теперь время под надзором Багета и Цукера.
Габриэль не только чуть не выплюнул легкие, но и буквально оглох от природной какофонии. После длительного нахождения в полнейшей тишине, даже пролетающая мимо козявка, казалось, тонкими крылышками от души колотит прямо по барабанным перепонкам. Блондин уселся на землю, обхватил голову руками, а сверху еще и коленками придавил. Макар тоже заткнул уши пальцами. Звуковое многообразие взорвалось миллиардами оттенков.
Сенька выпучила глаза. Она не понимала, от чего ведут себя так странно друзья. Но уже точно была уверена, что они это они. Полуэльф витиевато матерился на родном языке. Девушка слышала эти чудеса красноречия во время боя с кошками. И ни с чем бы их точно не перепутала. Макар не так цветасто, но тоже от души поливал какую-то «шаромыжную паутину» и обещал «зачебулдырить дрянному зайцу по самые желуди». Что такое «зачебулдырить» Сенька не знала, но по злой ухмылке паренька догадалась, что косому придется туго. Дошло до нее и, где сейчас приснопамятный. Девушка готова была поделиться с мальчишкой своим прозрением. Но решала пока не трогать шипящих товарищей. Ждать пришлось долго. Есения даже успела за это время все-таки выколупать свою занозку и заскучать.
