Читать книгу: «В некоторой сказке…», страница 5
У самого входа в расщелину Багет уперся и никак не хотел ступать между камней. Сеньке пришлось уговаривать бедное животное. Заманивать последней морковкой, взятой еще в первой деревне на постоялом дворе, пугать живодерней и билетом в татарскую колбасу. Но все это было без толку. Конь как вкопанный встал посреди больших каменных глыб. Сдвинул своенравного с места мелкий ужик. Змейка спешила по своим делам и ненароком скользнула между копыт вороного. Тот с громким ржанием отпрыгнул в сторону и понес, не разбирая дороги. Есения едва успела вцепиться в луку седла, чтобы из него не выпасть. А ее спутники – пришпорить своих лошадей, чтобы не потерять девушку из виду.
Во весь опор Багет проскакал практически до середины каньона. И вдруг остановился. Прижал уши, жалобно заржал. Сеня едва успела сгруппироваться, перехватить узду, чтобы не вывалиться под конские копыта.
– Тише, тише, мой хороший,– погладила его по гриве Есения. – Что такое? Испугался?
Конь переминался с ноги на ногу, готовый в случае чего снова сорваться в галоп. Спешиться девушка не решалась. Ей передалась паника Багета. Габриэль с Макаром все никак не появлялись. Хотя стук копыт за спиной Сенька слышала. Как и поскрипывание где-то впереди. Как будто на ветру раскачивалась старая форточка.
На дно узкого каменного мешка солнечные лучи практически не попадали. От склонов тянулись причудливые сизые тени. Девушка сотворила пульсар, чтобы развеять сгущающуюся темноту. И придать себе немного уверенности. Во время. Впереди зашуршали камни. Вдоль Сенькиного позвоночника пробежал холодок, а коленки сковал липкий страх. В этот момент она отчетливо поняла, что сюжет ее истории уже далек от той, написанной на вишневом матовом ноутбуке. И она не представляет, что ждет за поворотом.
Как будто подслушав ее мысли, из-за большого валуна вывернуло существо. Тело его было покрыто короткой шерстью, на лице черными дырами зияли глаза-блюдца, длинный хвост извивался над дынеобразной головой как лассо. Малыш был чем-то похож на крупную безобидную обезьянку. Но слюнявые острые клыки свидетельствовали о ложности сходства. Существо ловко перепрыгивало с камешка на камешек. Петля на кончике хвоста закручивалась быстрее и быстрее. Сенька зачаровано следила за мохнатой спиралью.
– У-ииии-га-га-га-га, – издал боевой клич зверек и пустил аркан в сторону девушки.
Хвост оказался гораздо длиннее, чем ожидала Есения, а кончик его венчал тяжелый костяной набалдашник. Если бы Сенька вовремя не пригнулась к конской шее, получила бы как раз между глаз, а так шарик только легонько чиркнул по макушке. Но и этого хватило, чтобы девушка обиделась. Она выскользнула из седла, прокатилась под брюхом Багета, щелкнула легонько ладошкой по покатому антрацитовому крупу. Конь присел на задние ноги, спружинил, изящно развернулся на передних и въехал подковами чудику прямо между глаз.
– Тинь-тинь-тинь, – заскулила обезьянка, обхватив кровожадную мордашку лапками.
Багет гордо продефилировал мимо, добавив монстру серебряным хвостом под зад. Обезьяна ощерилась, зашипела и с кошачьей грацией бросилась на коня. Когти вцепились в загривок, длинный хвост снова со свистом набирал скорость, зубы отблескивали в свете пульсара ядовитыми бликами. Сенька метнулась к вороному. Заколотила кулаками по мягкой спине зверька. Тот повернул голову на сто восемьдесят градусов и страшно клацнул зубами у самого носа девушки. За что тут же получил пощечину. В огромных глазах полыхнуло злое пламя. Видимо, зверюшка обладала каким-никаким интеллектом. Обезьянка потеряла интерес к жеребцу и пошла мстить новой жертве.
– У-лю-лю-лю-лю, – угрожающе пропел чудик. Зрачки его глазищ превратились во вращающиеся спирали.
Сенька интуитивно выставила вперед руки, скрестив ладони в защитном замке. Сквозь пальцы тут же потекло синяя магма. Облаком она окутала девушку и слегка приподняла ее над землей. Зверек, не ожидавший этого, не успел затормозить и по инерции налетел на огненный щит. Завоняло подпаленной шерстью. Обезьяна отпрыгнула назад и снова жалобно завыла.
– Да когда же ты уже сдохнешь?! – крикнула девушка.
От удара ее спасительный пламенный экран рассыпался. Как выстроить его заново она не знала, поэтому дальше обороняться пришлось подручными средствами. Под ногами валялась россыпь камней, девушка схватила первый попавшийся. В скудном свете он блеснул бледно желтым сиянием. Есения уже приготовилась швырнуть его в обезьяну, как та снова отпружинила от склона ущелья в ее сторону.
Сцепившись, они покатились по дороге. Сенька неистово колотила осколком горной породы по холке странной зверушки. Та в ответ пыталась цапнуть несговорчивую жертву за горло. Одновременно молотила набалдашником хвоста все вокруг без разбора. Это и сыграло злую шутку. Девушка вовремя отклонила голову в сторону. И макака треснула со всей силы себя в переносицу. Тонкая кость хрупнула, из разлома брызнула кровь, удивленные блюдца глаз застыли. Серая тушка обмякла.
Есения еле выбралась из смертельных объятий. С ужасом стерла капли чужой крови с лица. На всякий случай попинала бездыханное тело. Убедилась, что зверек больше не кинется, без сил рухнула рядом. Багет тихонько подошел к хозяйке. Ткнул бархатным носом в плечо. Она погладила черную морду:
– Ты молодец, хороший мой. Такие пируэты крутил, Цескаридзе обзавидовался бы.
Конь одобрительно фыркнул, как будто понял, кто такой Цескаридзе. Девушка с трудом разжала затекшую ладонь. В ней, по-прежнему, лежал камень. Гостья из Питера 21 века осмотрела обломок. Испещренный паутинкой мерцающих серебряных трещинок. Его как будто изнутри распирало бледно желтым свечением. Сенька пожала плечами и сунула находку в притороченную к седлу сумку. Адреналин отпустил, вернулось чувства страха. И именно сейчас, когда схватка закончилась, до Есении начало доходить, что вот здесь посреди узкого ущелья, в собственной сказке, она могла погибнуть от зубов лупоглазого лимура. Ее била крупная дрожь.
Лощина загромыхала. Габриэль на своем белом жеребце выскочил в каменный коридор. Потянул на себя поводья. Конь выпучил глаза, всадник тоже. Они затормозили в паре сантиметров от девушки. Габриэль спрыгнул с коня. Присел рядом с Сенькой:
– Мы тебя еле догнали! – он осмотрел ее с ног до макушки, коснулся окровавленного лба: – Ты ранена? Что произошло?
– Спарринг века, – попыталась пошутить Сеня. – В синем углу ринга – Есения Доброславовна, в красном, – она кивнула на распластанную на земле тушку, – мартышка не пожелала представиться. Синие победили.
Габриэль носком сапога перевернул зверька на спину.
– Лариат.
– Кто? – сдавленно поинтересовалась девушка.
– Ты точно учишься в школе Пламенных чаш? Лариат, он же лассохвост. Обитает в устьях пересохших рек, в заброшенных каменоломнях, шахтах, ущельях, в питании не прихотлив – жрет все, что имеет кровь и мясо. Жертву гипнотизирует глазами и костяным шариком на конце хвоста. Убивает им же или загрызает, смакуя фонтанчики крови, – словно лектор посреди аудитории он расхаживал вдоль дороги, заложив руки за спину, и менторским голосом рассказывал про магического зверька.
У Сеньки от переизбытка эмоций закружилась голова. Каменные стены каньона поплыли, смешались с тонкой голубой полоской неба и землей. Габриэль кое-как успел ее подхватить, чтобы она не приложилась затылком о камни. А когда открыла подернутые туманом глаза, прошептал:
– Я волновался за тебя.
На ее бледном лице веснушки, казалось, расцвели алыми рябиновыми гроздьями.
– Честно? – совсем по-детски подняла брови Сенька. И не дожидаясь ответа, уже привычно шлепнула Габриэля по плечу. – Тогда почему так долго тебя не было?! Этот твой петлехвост пытался сожрать меня!
– Лариат, – машинально поправил блондин. – Я бы очень хотел добраться до тебя быстрее. Но твой конь так торопился удрать от крохотного ужика, что снес часть уступа. Камни засыпали дорогу. Пришлось разбирать завал, чтобы проехать.
Багет виновато заржал. Макар, переминавшийся до этого с ноги на ногу в сторонке, кинулся к девушке. Повис на шее, изрекая восторженную пулеметную очередь:
– Ну, ты даешь! Такую страховидлу сама укокошила! Вот молодчага! Вот не промах!
– Макар, – пискнула она, – сейчас ты тоже укокошишь, только уже меня.
Девушка мельком глянула на окоченевшую тушку. Ее передернуло от отвращения. Стеклянные глаза чудика и сейчас гипнотизировали какой-то мертвой бездонной красотой. Есения отвернулась, вскочила в седло и легонько тронула пятками бока коня. В этот раз жеребец не сопротивлялся. Ему, похоже, самому не терпелось поскорее убраться из Лунного ущелья.
Просвет между скал забрезжил часа через два. Уставшие больше от напряжения, чем от дороги, путники, не сговариваясь, прибавили шагу. Казалось, даже само ущелье с облегчением выдохнуло, когда трое всадников проскакали последнюю каменистую версту и почти вылетели на обласканный лунными дорожками и светлячками-звездами луг. Останавливаться там на ночлег отряд не решился. Близость опасной лощины не вселяла уверенности в спокойной ночи.
Приличная полянка встретилась где-то через полчаса галопом. Густой подлесок укрывал ее от посторонних глаз, в тени молоденьких дубков шумел ручей. Сенька потерла затекшую поясницу. С трудом спрыгнула с коня. Уставшие ноги подкосились и девушка без сил рухнула в мягкую траву. Габриэль с Макаром последовали ее примеру.
– Может, ну его этот лагерь, так поспим? – с надеждой спросила девушка.
– Ага, только гусениц и муравьев в мою сторону не скидывай, я их не люблю, – поддержал блондин.
– Беее, – сморщился Макар.
В этот момент Сенька почувствовала шевеление под левой коленкой. завизжала и начала стряхивать невидимого гостя. Это оказалась всего лишь травинка, сдутая в сторону ночным ветерком. Отсмеявшись, они все же разбили лагерь. Усталость взяла свое. Троица решали поменять ужин на сон. Выставлять охрану на этот раз тоже не стали. Ограничились Сенькиным оборонительным контуром. Сегодня он получался более плотный и слегка желтоватый. Но девушка не придала этому внимания. Ныла уставшая спина, саднили намозоленная седлом пятая точка и помятая костяной шишкой лассохвоста макушка, перед глазами то и дело возникал образ чудика с размозженной переносицей. Нервное напряжение никак не проходило. Девушка вертелась, пытаясь найти удобное положение. Но это у нее никак не получалось. В одеяло начали впиваться смятые елочные иголки топчана.
– Хватит ерзать. Иди сюда, – прозвучал сонный голос из темноты.
Сенька вздрогнула от неожиданности. Она думала, что Габриэль видит уже десятый сон. Но слишком устала, чтобы спорить. Колдунья-недоучка встала, стряхнула прилипшие иголки и с удовольствием уткнулась носом в теплую грудь блондина. Он обнял ее и аккуратно прижал к себе. В уютном кольце сильных мужских рук было спокойно, и совсем не страшно. Ровное уверенное дыхание полуэльфа убаюкивало, легкое блуждание длинных пальцев по ямочкам на пояснице подействовало не хуже гипноза лариата. Сенька расслабилась и мгновенно уснула. И это была самая сладкая ее ночь за время, проведенное в княжестве Чарогория.
***
Генриус локтем вытер покрытый испариной лоб. Крупные соленые капли намочили широкий рукав серого плаща. Маг привалился спиной к шершавому валуну. С трудом выдохнул:
– Уф, держать равновесие в двух мирах не такая простая задача, – в пустоту сказал он.
От стены пещеры отделилась сгорбленная тень и нависла над стариком. Он всего лишь отмахнулся. Венка на виске набухла, пульс отплясывал чечетку. Трясущимися пальцами Генриус достал из кармана балахона маленькую коробочку с крохотными белыми шариками. Закинул парочку под язык, подождал, пока растворятся. Кряхтя поднялся, нашарил в темноте баклажку с водой, жадно приник к горлышку. Тень терпеливо ждала у почти потухшего очага.
– Ну, чего ты прилипла как банный лист? – свел на переносице кустистые брови стражник мира. – Некогда мне. Обожди!
Тень юркнула обратно к стене. Маг покачал головой. Затоптал кострище, полил его остатками воды, спрятал пустую баклагу в складки плаща. Собрал с пола огарки толстых свечей, металлические блюдца и палочки. Разложил в разные кучки, укутал каждую в выцветшие от времени тряпицы. Нажал на неприметный камешек на отвесном своде пещеры. Механизм звякнул, пружина щелкнула, со скрежетом отъехала полочка, за ней открылась маленькая темная ниша. Волшебник спрятал в каменный шкафчик свертки, закрыл дверцу, ковырнул ногтем едва заметную щелку в стене: надежно ли?
Раскатисто кашлянул. Перемещение между мирами отнимало много сил и раньше. А теперь, когда маг уже и не мог вспомнить, сколько сотен лет топтал землю, каждый раз он мысленно называл последним. Но сегодня надо держаться. Он затеял слишком опасную игру. Не только для людей и других разумных рас, но и для целого мироздания.
Двусторонний обмен. Только он мог спасти сейчас обе параллели. И он же мог запросто погубить все. Генриус корил себя за то, что не уследил за артефактом, и тот попал в Питер 21 века. А потом проснулся и начал сам выбирать нового хозяина. Что нашел в итоге Есению, душа которой и так обогнула вселенные двойной дугой, разделилась и послала по частичке в оба мира. Что не распознал сигнал и дал крови девушки встретиться с силами артефакта и освободить дремавшее в ней древнее могущество. Вовремя не открыл врата и не исправил ситуацию, когда еще способен был прекратить все сам. А вместо этого призвал Есению на помощь.
Но это было не его решение. Древний алтарь показал, что только она способна спасти Семидержавье. Грозовые тучи сейчас нависли не только над Чарогорией, которую терроризировал дракон. Ящер, конечно, был опасен. Но пока сильно княжество не щипал, скорее баловал. Драконы вообще – существа не кровожадные. Если не попадут под недоброе влияние. Этот пока был самостоятельным. Молодым, зеленым. С селянами больше играл. Но люди есть люди. И все неведомое, тем более с клыками, их пугало. Откуда появился ящер в горах Смеральдо, Генриус не знал. Но то, что он безобидный, был уверен. Пока что. Маг подкоркой чувствовал, что дракон станет козырем в предстоящей войне. Вот только в чьем рукаве окажется – не известно. Для этого-то и нужна была сейчас Есения. Но миссия девушки – не только в этом.
Теперь старый маг мог только поддерживать равновесие. Просто так выдернуть девушку сюда было нельзя. Ее душа, разделившаяся при рождении, самостоятельно жила в двух параллелях. И столкнуть лбом обе частицы в одном мире привело бы к взрыву и краху. Поэтому настоящую княжескую дочку пришлось на время отправить в дождливый Питер. И постоянно проверять, чтобы она со своим вздорным характером не натворила там дел. На это у старика уходило больше всего энергии, хоть княжна и была готова к таким перемещениям. Незадолго до слияния, Генриус встретился с ней и все рассказал. Ученица Высшей школы Пламенных чаш, знакомая с волшебством не понаслышке, затею восприняла как приключение. И пообещала быть хорошей девочкой, уж очень ей хотелось посмотреть мир, не похожий на ее собственный.
С Сенькой проблем было меньше. Приглядывать за ней было проще. Своими силами пользоваться она пока не умела, хотя и обладала немеряной мощью. Научится. Всему свое время. Сейчас – не за чем. Главное, чтобы она добралась до дракона раньше головорезов-женишков. Надо же было Доброславу вмешаться так не вовремя! Генриус раскурил самокрутку. Посмаковал, попричмокивал. Сплюнул крупинки табака.
Маг не успел рассказать Сене, зачем призвал сюда. Хотя, она отчасти и сама догадалась, раз отправилась в поход. Маг специально приходил в деревню, чтобы встретить ее на дороге. Но она слишком быстро нашла другого проводника. «Судьба, что ли», – улыбнулся в бороду старик. Впрочем, Габриэль о своем таланте тоже пока не догадывался. Рано еще. Стражниками могли становиться только те, в чьих жилах текла кровь двух миров. Сейчас в Семидержавье таких было двое – Генриус и тридцатитрехлетний полукровка – единственный наследник древнего эльфийского рода Эрлаган. Прежде, чем стать полноценным проводником, он должен принять свою сущность. И своего отца. Но упрямый Габриэль старался убежать от правды, от своего рода и матери. Обида подталкивала рассудительного взрослого мужчину к опрометчивым порой детским решениям. Он брался за любую самую опасную работу. Нанимался к отвязным правителям Семидержавья, чтобы хоть как-то заглушить пустоту внутри. Даже в Чарогорию его привело это желание. Или это была тоненькая ниточка проведения? Только сейчас, после встречи с Есенией, в сердце Габриэля постучался покой. И, если повезет, он поселится там. А старый маг сможет спокойно передать таинство параллели.
Генриус впервые за несколько дней улыбнулся: артефакт выбрал себе хорошую хозяйку. А ему оставалось следить, чтобы обе Есении не наделали ошибок. И по возможности помогать. Как сегодня. Когда на одну из девушек напал лариат. Именно заклинание мага перехватило хвост нежити и направило смертоносный набалдашник в лоб нападающего, а не жертвы.
Генриус потер ладони. Скоро, совсем скоро он передаст часть дел и сможет заняться своими любимыми грядками. Тень, как будто почувствовала перемены в настроении хозяина, вынырнула из укрытия.
– Эк, негодница, ну иди сюда, иди.
Прозрачный силуэт словно собачка заплясал на задних лапах, замахал подобием хвоста и кинулся к магу. Тот рассмеялся, потрепал призрачное существо по туманной холке.
***
Южный тракт снова раздался. Дорога широкой лентой убегала за могучие вековые клены, липы и ясени, терялась между бархатных сопок, снова выныривала и петляла до самого горизонта. Троица потеряла много времени при разборках с бандитом, потом в каньоне, еще и сегодня утром. Уставшие после ночной дороги, путники проспали без задних ног половину утра. Потом решили, что и торопиться нет никакого смысла. Все равно к дракону на огонек заглянуть они смогут только через несколько дней. И то лишь бы не в качестве ужина. Хоть Сенька и уверяла, что ее дракон и мухи не обидит, ну, может, только случайно чуть-чуть заденет хвостиком, сама она в это, похоже, не особо верила. Макар осмелел и болтал без умолка. Рассказывал, как в одной деревне ящер спалил целую отару овец, в другой – пожег поля с пшеницей, в Крапивках – вытоптал пастбища и наделы, засаженные желтыми головами подсолнухов.
– И вот, он, значит, как плюхнется в центр поля. Как давай по нему прыгать, носиться, кувыркаться. Туды-сюды, туды-сюды. Бабы дела побросали, ухваты похватали – и дай на чешуйчатого. А он такой важный, головы подсолнухам пообкусал, в кучку собрал и давай в лапища нагребать. Тетки-то там его чуть и не укокошили. Да только достать не могли. Ухваты-то хоть и чугунные, тяжеленные, а зверюги хоть бы хны. Словно и не ему наподдавать пыталися. Испужался только больно сильно ящер-то треклятый, разронял всю добычу свою и давай улетать по добру-по здорову. А бабы че? Подсолнухи-то собрали, да только толку теперича с них? Дык, никакого! Все, попорчен урожай. Какое масло с подавленных-то семок выжмешь, – махнул он рукой. – А в Купавушках, слыхали, че учинил охальник? Не слыхали? Ну сейчас расскажу, со смеху помрете! Вот, значит, собрались там мужики чушку колоть. Ну, так вот, выбрали они борова самого жирного, отвели его на живобойню. Пошли топоры омывать и оправдывать. Традиция у них такая. Забой-то сам у них это заместо праздника. И все должно быть честь по чести. Вот и пошли они сначала прощение просить у животины и у колуна. Да омывать последний, чтобы резал быстро и не шибко больно кабанчику-то. Принято у них это вином делать. Мужики-то че, чай не промах – чарку на острие, по две в глотку каждому. Вот и нахлобыстались раньше времени. Свин-то от них и давай визжать да носиться по полю. Мужики передрались, пока ловили. А тетки-то на столы в то время накрывали. Да тоже пригубили по чарочке. Услыхали вопли мужнины и кинулись посмотреть, в чем дело-то. Увидали порося не хотящего под топор, подоткнули юбки, да тоже давай в погоню. Такая куча-мала получилась! – Хохотнул парнишка, – Да только так и не поймали они чушку-то ту. Мимо дракон как раз пролетал. Вот он свинку и изловил. Да только бабы клянутся и божатся, что змееныш аккуратно взял животинку коготками и понес куда-то. Мол, даже погладил маленько, как будто жрать ее и не собирался. Дурной, чай, совсем, – уже не мог сдерживать смеха Макар.
Сенька с Габриэлем загадочно переглянулись. Девушка пожала плечами:
– Говорю же, мой Горыныч не кровожадный. И уж точно не людоед!
– Как ты его назвала? Это имя что ль такое? – не унимался мальчишка.
– Нет, не имя. Это в сказках так змеев называют. Да ты не читал таких, наверное… А ты хоть грамоту-то знаешь? Хоть одну буковку? – покосилась она на паренька.
– Ну и не знаю, и че?! Че они мне буквы-то, как в жизни пригодятся? Вот меч – это да, от него резон вон какой. И защитит, и накормит, да же, Габриэль?
– Это ты зря, Макар, – не согласился блондин. – Буквы – они тоже голодным не оставят. С ними и учительствовать можно пойти, и на государеву службу, и в армию. Писарем, например. И в тепле, и под защитой, и сыто, и богато.
– Да ты с ней за одно, – обиделся малец. -Видел я, как вы там миловались, тьфу!
Сенька покраснела, Габриэль тихонько рассмеялся.
– А был бы я безграмотным, взял бы меня, думаешь, княже Доброслав на службу? Пустил бы Сеню охранять? Не думаю.
Макар многозначительно хмыкнул, пообещал, что выучит с пяток буковок, но больше ни-ни. Только потом, после похода. На том и порешали.
К вечеру на горизонте показались гребешки барханов. Сенька привстала в стременах, чтобы лучше рассмотреть песчаное море. Несколько лет назад они ездили с родителями в Египет. И там брали экскурсию в пустыню, катались на багги. Полный рот песка, отбитая о жесткое сидение попа и трескучая головная боль в подарок от солнечного удара – вот и все, чем запомнилась девушке та поездка. Поэтому до сегодняшнего времени при слове «пустыня» к ее горлу подкатывала тошнота. Эти пески совсем не походили на Аравийские. От них не тянуло раскаленной дымкой, не веяло духотой и безысходностью. Скорее прохладой и каким-то могучим спокойствием. Это завораживало, пленяло. И было очень странно.
– Переночуем здесь? – предложил Габриэль, натягивая вожжи.
– Нам дальше через пески? В обход дороги нет?
– Это и есть обход. Поэтому лучше на ночлег остановиться сейчас здесь. А на рассвете, пока не поднялось солнце двинуться в путь, чтобы преодолеть большую часть барханов до самого пекла. А то сжарит. Мы, конечно, хорошо срезали через Лунное ущелье. И теперь зацепим только небольшой краешек пустыни. Но побарахтаться чуть-чуть все же придется.
– Хорошо.
Девушка ловко спрыгнула с вороного. Потрепала его за шелковую серебряную гриву. Расслабила подпруги. Сегодняшний переход был спокойным и недолгим. Но жеребец еще не совсем отошел от вчерашней встречи с грозной макакой. Хоть и храбрился, рисовался перед другими копытными. Первым рванул в попавшийся по дороге лесок, но тут же через бурелом сиганул от обстрелявшей его сосновыми шишками белки. Девушка еще полдороги выбирала иголки и веточки из кудрей. После так же форсировал небольшую речку. Перепрыгнул за три прыжка, обдав брызгами всех вокруг. Сенька с горем пополам удержалась в седле. Жеребец вздрагивал от каждого необычного шороха или резкого шума. Есения старалась подбодрить животину: то морковку сунет, то кусочек сахара. Флегматичная кобыла Макара посматривала с завистью, иногда от переизбытка чувств пощипывала хозяина за пятки. Тот только отбрыкивался. Альбинос Габриэля только высокомерно пофыркивал от Сенькиных нежностей. А вот на уже не такое и дружеское общение полуэльфа с девушкой, он реагировал ревностно. На каждую милую беседу парочки страдальчески закатывал большие лиловые глаза. И потом еще полчаса колючим ежиком косился на седока. А Есении еще и подножки умудрялся подставлять. За что получил твердое обещание, как все закончится, получить билет на увлекательную экскурсию на Чарогорский мясокомбинат. Что это за место такое загадочное, знала только Сеня, но почему-то отказалась взять с собой туда всю честную компанию.
Недалеко от их места ночевки Макар разглядел добротный лесок. Предположил, что в нем водится всякая живность, которая могла бы сыграть роль сегодняшнего ужина. Сенька пускать паренька одного не хотела, но ее желудок проголосовал «за». Пока они с блондином расчищали поляну, собирали сухие ветки в придорожных кустах и искали чистый ручей, чтобы набрать воды, довольный мальчишка успел вернуться с добычей. Притащил целых два жирных зайца. Есения подняла тушки за длинные серые уши, повертела в руках. Что с ними пушистыми делать, она не знала. От запаха крови ее замутило. Макар предложил вспомнить, как она стягивает чулки и по подобию спустить шкуру с косых. За что получил увесистым кожаным пакетиком с солью по лбу. Парнишка обиделся, забрал зайцев и пошел свежевать их к ручью. Предусмотрительный Габриэль решил не связываться ни с тем, ни с другой, тихонько разводил костерок.
Макар вернулся, когда угли уже хорошо прогорели, и можно было ставить зайцев запекаться. Он не только снял с них шкурки, но и замариновал – натер смесью перца с солью, нашпиговал стрелками дикого чеснока. Насадил каждую на длинную палку. Сам приладил над очагом и снова удалился в сторону леса.
– Сильно я его обидела, да? – посмотрела в темноту Сенька.
– А как сама думаешь? – отозвался Габриэль. – Он от тебя похвалы ожидал за добычу. А ты даже готовить не стала. Он хоть и мал еще, а уже мужичок.
– А как он поймал этих бедняг?
– Может, силки поставил, может, еще как изловчился. У деревенских свои секреты.
– Он же при замке вроде живет, – неуверенно произнесла Сеня.
Габриэль пожал плечами, потянулся к костру, перевернул сочащиеся топленым жиром тушки. Они уже начали подрумяниваться. Капающий сок шипел на углях. Зажаривающаяся корочка трещала и хрустела.
– Романтика, – Есения вдохнула полную грудь томного закатного воздуха. Улеглась прямо на траву, по-кошачьи выгнула спину.
Блондин невольно залюбовался девушкой. Медные кудри, разметавшиеся по нефритовой зелени, казалось, пылали. Местами в них запутались тонкие струнки-лучи заходящего солнца, по крупным завиткам прыгали проказники отблески костра. Такие же озорные, как и сама Сенька – вместе с ее еще юношеским максимализмом, бескомпромиссностью и запальчивостью, умением совать свой курносый, усыпанный веснушками нос куда не попадя, открытой всему миру хулиганистой улыбкой. Она сама была как искорка. Взрывная. Яркая. И такая не похожая на всех остальных обитателей этого мира. Как будто чужая им. И в то же время настолько гармоничная с окружающими ее декорациями. Габриэль подумал, что если бы точно не знал, что Есения дочь Доброслава, то решил бы, что она так же, как и его отец – не отсюда. Он смахнул показавшуюся нелепой мысль. Сорвал тоненькую травинку и провел ей девушке по шее. Не удержался. Она игриво поморщилась, облизнула губы, но руку блондина не убрала.
– Габриэль, теперь ты точно должен на мне жениться, – мурлыкнула она. Зажмурилась в ожидании реакции.
– Как ты там говорила? Лады, ноу проблем, детка.
Сенька прыснула от смеха. Перевернулась на живот, подложила руки под подбородок.
– Габриэль?
– М?
– Хорошо, что ты пошел со мной. Мне с тобой спокойно. Ты даже не представляешь, как я боялась вчера засыпать.
– Почему же, очень представляю. Ты так барахталась в иголках, что все вокруг боялись. Я думал, это родственники бедного лассохвоста идут мстить за невинно убиенную зверюшку.
– Да, ну тебя!
Габриэль перевернул зайцев, потыкал хрустящую золотистую корочку ножом. Переливающиеся капельки сока стекли по румяному бочку зажаристой тушки, зашипели на углях. Мужчина снял оба вертела с огня. Приладил котелок с водой на треногу, подбросил веточек, раздул огонь. Свистнул так, что у Сеньки в ушах зазвенело. Да не привычно, а словно какая-то птичка тренькала на ветке. В ответ отозвалась «еще одна». Буквально через пару минут из кустов вынырнул Макар. Он уже явно не дулся, но заговорить первым не решался.
– Макар, ты такой молодец! – Сеня заговорщически подмигнула Габриэлю. – Если бы не ты, нам пришлось бы дожевывать остатки вяленого мяса. А оно, сам знаешь, как валенок, если не хуже. А тут – ужин круче, чем в мишленовском ресторане! Ты – мой герой!
Парень зарделся, разулыбался, неловко поскреб за правым ухом. Втянул острый чесночный запах, облизнулся, звучно сглотнул. Выудил из недр глубоких брючных карманов короткий перочинный ножик, помог полуэльфу разделать зайцев на куски.
После ужина немного осоловелые от вкусного мяса и спокойного вечера путники уже собирались укладываться спать. Есения присела на корточки на краю полянки. Она искала ветку, чтобы снова наколдовать защитный контур. Но не успела. Почувствовала, что из темноты за ней кто-то наблюдает. Девушка медленно поднялась, осмотрела окрестности. Кусты казались обителью спокойствия. Даже ветерок не шуршал в их пушистых кронах. Сеня уже решила, что ей почудилось. Но тут мгла словно взорвалась фейерверком – раскрасилась множеством ярких красных парных точек. Приземистые кустики, казалось, усыпаны целыми гроздьями спелых клюковок. Хотя, уместнее было бы сравнить их с волчьими ягодами. Очень самостоятельными волчьими ягодами. Ибо сейчас они сами снимали себя с куста и нарочито медленно двигались к «корзинке»-полянке. И большой вопрос, кто кем в их представлении должен был полакомиться.
Есения попятилась назад. Хотела закричать, но предательский голос покинул поле еще даже не боя раньше хозяйки. А вот встревоженные поблескивающими точками кони неожиданно громко заржали. Габриэль потянулся к лежавшему на куче вещей мечу. Макар схватил подпаленную с двух концов палку, сослужившую уже сегодня добрую службу вертелом. Сенька судорожно визуализировала пульсары, чтобы хоть как-то осветить прогалинку и понять, кто на них собирается нападать. Ягодки, обескураженные бестактностью жертв, на долю секунды замерли. Видимо, оценивали обстановку. Над поляной повисла гнетущая тишина. И тут нападающие кинулись в атаку на ощетинившуюся добычу.
Вблизи это оказались зверьки размером с крупную кошку. Абсолютно лысые, чересчур мускулистые. Они напоминали перекачанных на протеиновых батончиках бодибилдеров. Перекатывающиеся при движении бугры, словно татуировками были раскрашены, как знаменитый твидовый Шанелевский жакет – в бело-черную гусиную лапку. Модный образ невесть какого средневекового года заканчивали изящные розовые кисточки на кончиках острых ушей, длинные толстые черные стрелки вокруг горящих глаз и причудливо изогнутые белые усы. Кошки недобро шипели, выгибали спины, готовились к прыжку. Их было так много, что Сенька запуталась в хвостах. Сначала при подсчете, а спустя пару секунд уже в реальном смысле. Стая выпустила коготки – ринулась в наступление.
