Читать книгу: «Хроники Нового Вавилона», страница 4
13. В храме Сераписа
После злополучного завтрака Хэзер больше не давали ни есть, ни пить. К ней никто не приходил, никакие звуки не доносились в этот каменный мешок.
Она осмотрела каждый угол своей каморки, отодвинула, насколько смогла, всю мебель, простучала стены. Она даже вытащила из ниши картину с цветущим садом, но за ней обнаружился лишь все тот же бетонный монолит.
Иногда Хэзер засыпала (случалось, что и прямо на полу), но очень скоро просыпалась оттого, что ей мерещились шаги ее тюремщиков.
В последний раз она переживала похожую тревогу (несравнимо меньшую, конечно, но похожую) в шестнадцать лет. Это было перед самым важным ее выходом в свет – перед встречей с самым первым ее клиентом. Ей несказанно повезло, как редко везет девушкам ее профессии, – первым ее клиентом оказался достаточно молодой и милый человек. И заплатил очень-очень щедро. Еще бы – он все-таки платил за первую ночь любви.
Что ж… Теперь Хэзер предстояла последняя ночь ужаса.
Засыпая, устав от тревоги и смутных страхов, она почувствовала, что ей почти уже интересно – что же там будет? Что уготовили для нее эти неверующие сектанты?..
Однако когда она проснулась от скрипа механизмов в стене, ее охватила настоящая паника. Они пришли! Они пришли за ней!
Спросонья Хэзер даже не сразу поняла, что видит людей. Вошедшие мужчины были одеты в отглаженные брюки, жилетки и накрахмаленные рубашки – как официанты или валеты. И на каждом была маска – сплошная, глухая, угольно-черная.
Не дав Хэзер опомниться, они подхватили ее под руки, подняли с кровати и уволокли прочь.
Будучи в шоке, еще не опомнившись от короткого сна, Хэзер вначале не сопротивлялась своим стражам. Ее провели через темную гостиную, где она завтракала с Вальтером Корфом.
Далее они оказались в тускло освещенном коридоре. Пол тут был бетонный, холодный, и, ступая по нему босыми ногами, Хэзер окончательно убедилась в безжалостной реальности бытия.
Она в первый раз попыталась вырваться из рук стражей, но они держали ее так крепко и уверенно, что, казалось, даже не заметили этой слабой попытки.
– Прошу, не надо! – вдруг выпалила Хэзер и тут же до боли закусила губу.
Как же глупо – вот так вымаливать пощаду у невозмутимых фанатиков! Нет, она не станет их молить и не станет плакать. Впрочем, если верить словам Корфа, настойка господина Вонга избавит ее от самой возможности заплакать.
Хэзер ввели в лифт и повезли куда-то вниз. Перед ее взором промелькнуло несколько этажей, прежде чем они опустились в какое-то… подземелье. Не знавшая другого мира, кроме Вавилона, Хэзер решила, что ее теперь ведут по настоящему подземелью. Как иначе можно назвать это сырое, темное, пахнущее гнилью переплетение множества коридоров?
Чем дальше они шли, тем теплее становился пол, будто под ними была жаркая котельная. И еще ей стала слышаться какая-то странная музыка – негромкая, ритмичная, даже успокаивающая. Напевы флейт, гулкие переливы и переходы по полому, сухому дереву.
И вот, впереди появились высокие двери. Створки были чуть приоткрыты, и на пол коридора ложилась ровная полоса темно-желтого, огненного света.
Стражи подвели Хэзер к порогу. Двери им открыли изнутри – еще двое стражей, в таких же масках и в расшитых золотом плащах с капюшонами.
Первые двое передали пленницу им, а сами остались в коридоре. На секунду оглянувшись, Хэзер увидела только их воротнички и рукава – все остальное слилось с темнотой.
Новые стражи втащили ее в тревожную, темно-желтую духоту и теперь уже плотно захлопнули дверь. Хэзер оказалась со всех сторон окружена невысокими стенами из тростника. Поверху был натянут полог – длинное черное полотнище, спадающее впереди занавесом. Сквозь прорехи в нем и через щели в стенах Хэзер видела другое помещение – огромное, залитое светом от огня сотен светильников, факелов. Там было множество людей – Хэзер слышала их шепот, многократно усиленный эхом. И еще тут был какой-то тяжелый, жуткий запах…
Все это она увидела-услышала-поняла всего за мгновение. Разум отчаянно цеплялся за все, за каждый пустяк и мелочь. Никогда еще ее глаза не видели столь четкой картины, никогда еще ее тело и все существо не было настолько здесь и сейчас.
«Неужели и вправду – конец?» – подумала она изумленно.
Тут один из стражей подал ей чашу с каким-то травяным отваром. «Зелье господина Вонга…»
Хэзер резко отвернулась, будто не желая даже вдыхать запах зелья.
– Настоятельно советую выпить, мадемуазель, – раздался из-под маски голос стража. – Вам будет только легче.
Хэзер секунду помедлила, а затем вдруг подчинилась – повернула голову и коснулась губами края чаши. Страж сам наклонил ее так, чтобы пленница отпила несколько глотков.
Затем чашу просто отбросили в сторону, Хэзер повели дальше. Вернее ее вытолкнули вперед, за черный полог, который, качнувшись, тут же вернулся на прежнее место.
А Хэзер не успела даже увидеть, где оказалась, как ее обволокло что-то вязкое и теплое. Нет, не обволокло – омыло. Она услышала свой собственный крик и лишь затем окончательно поняла, что ее окатили свежей кровью. Едва она успела схватить ртом воздуха, как на нее вылили еще столько же ледяной воды.
Хэзер не смогла устоять на ногах и упала на мокрый пол. Сознание и чувства ускользали куда-то. «Вот и все. Хорошее зелье, господин Вонг», – мелькнуло у нее в голове.
Она уже не могла пошевелиться, но некоторое время еще чувствовала, слышала и даже видела, что происходит вокруг.
Шепот множества голосов стих, в огромном зале теперь царила торжественная тишина. Кругом амфитеатром поднимались ряды скамей из светлого дерева. Первый, самый узкий ряд был заполнен людьми, середина была практически пустой и только на двух последних рядах виднелись люди.
Нет, не люди – маски. Множество черных личин, словно провалов на золотистом фоне.
Хэзер почувствовала, как кто-то берет ее на руки, подхватывает уверенно и осторожно. Через намокшую сорочку она чувствовала чужое тело – сильное, крепкое, горячее и тоже почти обнаженное. Да, на человеке, похоже, был только шелковый халат.
Хэзер пронесли через весь зал и опустили на низкое, широкое ложе. Прямо над собой она увидела золоченую морду колоссальной статуи быка. Из его ноздрей вились темные струйки дыма.
Затем перед ней возник Вальтер Корф. Черный шелковый халат был распахнут на его груди. Оказывается, он сам нес ее.
– Что же вы не спите, мадемуазель? Засыпайте. Не нужно вам знать, что станет с вашим телом дальше.
– Я так устала, – едва слышно прошептала Хэзер.
– Так спите… – велел ей Вальтер.
И она уснула.
14. Пробуждение
Хэзер снился дом – родной дом, который она не видела с тех пор, как ей исполнилось пять, и который она уже много лет даже не вспоминала. Маленький домик на южной окраине Вавилона. Улица, на которой он стоял, представляла собой огромную лестницу, как в старых городах Европы. Днем на ее широких ступенях располагались торговцы зеленью, фруктами и разнообразной мелочевкой.
Анджела Эйл, молодая швея, жила со своей дочуркой в комнатах на верхнем этаже двухэтажного дома. Этот дом стоял чуть в глубине общего ряда, будто опасливо спрятавшись под сенью более крупного соседа. От этого в доме только ранним утром было солнце. Маленькая Хэзер привыкла вставать рано и тут же идти будить маму. Робко постучавшись, но, не дожидаясь ответа, заходила она в комнату, открывала дверь балкона, словно впуская утро. Потом она забиралась на кровать к маме, рассказывала свои сны (иногда, придумывая их на ходу).
Затем мама одевалась и спускалась в общую кухню готовить завтрак, а Хэзер играла в ее комнате. В маминой комнате было так интересно – тут имелось множество занятных вещей: бусы, серьги, заколки, румяна, помада!.. Они были очень дешевые, и Анджела не запрещала дочери возиться со всеми этими взрослыми безделушками.
После завтрака обе принимались за работу. Малышка, как могла, помогала матери – подвала тот или иной моток ниток, придерживала ткань, пока мама отрезала ее или сшивала.
Все оборвалось, когда Хэзер пошел шестой год. Маму забрала болезнь, хотя все кругом уверяли, что это сделал Бог…
Девочку отправили в приют. Там ее впервые навестила тетушка Люси – двоюродная сестра ее матери.
Увидав ее, Хэзер решила, что к ней, как к Золушке, пришла Фея-Крестная – до того тетушка была красива. Платье, украшения, шляпка – все в точности такое, какое девочка видела лишь на картинках. Только воспитательницы в приюте отчего-то глядели на тетушку Люси с холодным презрением, даже не думая его скрывать. Так же они глядели и на подарки, которые она время от времени присылала девочке… Не один год прошел, прежде чем Хэзер подросла и сама все поняла.
Столько лет минуло, так все переменилось, и она все реже вспоминала родной дом. Вернее, стала его забывать.
И вдруг, в этом бреду, такая ясная, живая картинка.
…Она вновь открывает балконную дверь и говорит маме, что ей приснился страшный-страшный злодей и огромный бык. Они вместе смеются – ведь теперь все хорошо и солнечно. Но тут малышка Хэзер оборачивается и видит на балконе высокую черную фигуру. С ужасом узнает она в нем того самого злодея из сна. Девочка бросается к балкону, чтобы закрыть двери. Но злодей держит двери и смеется. Хэзер кричит.
Кричит и просыпается.
– Все хорошо, мисс, все хорошо! – принялась убеждать ее суетливая медицинская сестра.
Но Хэзер никак не могла понять, что все хорошо, и металась в истерике. Зелье еще бродило в ее крови и не давало осознать, что происходит.
На ее крики прибежали врач и крепкий санитар. Ей вкололи снотворное, отчего она вновь уснула.
На этот раз ей уже ничего не снилось.
Когда она открыла глаза, то долго не могла понять, где же находится: дома, в приюте или в Храме Сераписа. Оказалось, что она в больничной палате. Голова гудела, но все остальное тело, похоже, было в порядке.
Хэзер села на кровати и огляделась. Да, так и есть – просторная, одноместная палата, на ровной стене картинка с пейзажем, на подоконнике ваза с цветами.
– Эй… Есть тут кто-нибудь? – не слишком уверенно позвала Хэзер. К ее удивлению, в палату тут же вошла медсестра.
– О, мисс, вам лучше!
– Похоже на то… Скажите, где я?
– В больнице Святой Елены.
– Давно?
– Вас вчера привезли, вечером. Едва успели спасти от этих изуверов. Настоящее чудо! Все утренние газеты только об этом и пишут…
– Не может быть. Тут какая-то ошибка.
Хэзер ущипнула себя за нежную кожу на внутреннем сгибе локтя. Получилось больно вдвойне, поскольку там находилась ранка от иглы шприца.
– Не хотите ли успокоительное, мисс?
– Нет. Довольно с меня снадобий. Принесите лучше пару утренних газет.
– Слушаюсь, мисс.
Сестричка быстро поклонилась и вышла прочь. Только когда ее шаги стихли на лестнице, Хэзер поняла, что надо было спросить о завтраке.
А пока она выпила воды (изголодавшийся и крайне недовольный желудок потребовал добрую треть графина, стоявшего на прикроватном столике) и попыталась встать с кровати. Преодолевая головокружение, для страховки касаясь пальцами стены, Хэзер подошла к окну.
Настоящее окно в настоящий мир. Нет, это абсолютно точно не сон! Хэзер почувствовала, как к горлу вдруг стали подступать слезы, и чуть запрокинула голову. Так прямо перед ее взором оказалось солнце. Оно не слепило глаз – смутным, едва теплым диском плыло оно в дымке, куполом накрывавшей Альфа-Вавилон. В дымке, сотканной из тумана, пара и дыма заводских труб и из мертвенного дыхания самой Земли…
Дверь вновь открылась. Обернувшись, Хэзер обнаружила, что с утренними газетами в руках к ней вошел сам претор.
– Я встретил вашу медсестру по дороге и отправил ее за завтраком для вас. Вы ведь не против, мисс Эйл?
– Вы читаете мои мысли, претор.
Хэзер села обратно на кровать, а МакКлелан подал ей газеты и опустился в кресло по другую сторону столика.
– Расскажите же мне, что случилось! А то я от волнения не могу читать. Это все правда? Вы нашли меня, вы успели?
– Если бы не успели, мы бы сейчас не беседовали. И, пожалуйста, не надо этого «вы». Меня там и близко не было. Поблагодаришь потом Лефроя и Грево – это они оказались дровосеками. Спасли Красную Шапочку от Серого Волка.
– Надеюсь, ему вспороли брюхо?
– К сожалению, нет. Он сейчас в одиночной камере в Первой городской тюрьме. Ожидает суда.
– Я хочу присутствовать. Сможете это устроить?
– Разумеется.
Хэзер, наконец, вытащила одну газету из вороха и открыла на странице, обещавшей самые удивительные и скандальные фото. От первого же фото она покатилась со смеху. Претор чуть вытянулся в своем кресле, наклонившись вперед, как двоечник, подглядывающий в тетрадь к прилежному ученику.
Самое крупное фото изображало Вальтера Корфа в светлых, свободных штанах (на самом деле, штаны были светло-алые) с китайскими узорами и в черном халате.
– Какой ужас! Какой он волосатый!.. – ахнула Хэзер и вдруг поджала губы. – А штаны он так и не успел снять…
– Да. Он успел только разорвать на тебе ночную сорочку. Она теперь приобщена к делу, как вещественное доказательство.
– Получается, я предстала перед всеми полисменами в костюме Евы?
– Если тебя утешит, Грево сразу же завернул тебя в свой плащ.
– Джентльмен! Как же вы… то есть, как они вычислили этих маньяков?
– Те прокололись на коровах.
– На чем?!
– На коровах – тех, чьей кровью тебя окатили. Фермеров среди них не оказалось, так что пришлось им покупать двух коров в хозяйстве одного фермера на юге Вавилона. Потом фермер отвез животных почти к самому храму. Хотя, он и не знал, кто его таинственные покупатели, все же счел подозрительным, что кому-то в Нижнем городе понадобилось разом столько свежей говядины. Когда поползли слухи, фермер заподозрил неладное и обратился в полицию.
– Напишу ему письмо с благодарностью, – пообещала Хэзер и отбросила газеты прочь. – Потом прочту все это.
Раздался осторожный стук, дверь отворилась и в палату вошла медсестра. На подносе в ее руках был долгожданный завтрак.
– Надеюсь, это не омлет? – лениво поинтересовалась Хэзер.
15. Кто вы, господин Корф?
Вавилон радовался тому, что случилось с Ложей Сераписа, как собака радуется сахарной косточке. Теперь было о чем говорить, ради чего продавать и покупать газеты, ради чего пить чай с подругами и бренди – с друзьями. Слыханное ли дело: очаровательная куртизанка, религиозная секта и зверское убийство – на одной полосе газеты!
Все судебные процессы над членами Ложи были публичными и подробно освещались вавилонской прессой. Все, кроме одного…
Стояло ясное раннее утро – на удивление ясное для Вавилона.
Вальтера Корфа везли на суд в простом полицейском экипаже с двумя конвоирами. Хотя, еще десяток полисменов в гражданском ехали в механических экипажах впереди и позади, а также дежурили возле здания на улице. Те бравые ребята, что ехали с Корфом, изо всех сил старались выглядеть невозмутимыми (что им неплохо удавалось), но на самом деле сердца их трепетали где-то в пятках. Они не могли понять, отчего он так спокоен – этот человек, почти месяц дожидавшийся суда, потерявший так или иначе всех своих сторонников…
Хотя охранник, дежуривший на этаже, где держали Корфа, уверял, что жрец Сераписа в ночь перед судом… плакал. Нет, не рыдал, заламывая руки и вопия к Небесам – охраннику послышался один-единственный приглушенный всхлип. Тогда он прошелся по полутемному коридору туда-сюда, будто следя за порядком. Вальтер Корф лежал на своей койке лицом вниз, но совершенно спокойно и ровно дыша. Охранник решил, что ему послышалось, но на утро все же рассказал об этом приятелям. Те лишь плечами пожали – Корф был так свеж и спокоен, будто собирался в клуб.
Корфа ввели во Дворец Правосудия с черного хода. Едва пробило семь, люди только-только подтягивались на службу, и конвоиры торопились поскорее передать своего подопечного справедливому суду.
Собственно на процессе присутствовали судья Оруэлл, претор МакКлелан, начальник полиции Лефрой, Хэзер Эйл, а также Джейсон.
Учитывая малое количество присутствующих, заседание решено было провести не в зале суда, а в достаточно небольшом кабинете.
Окна здесь были узкими и глубоко сидели в отделанных дубом стенах. Горел неестественно яркий электрический свет, лился из прилипших к потолку плошек светильников, и от него предрассветная муть за стеклами меркла.
Хэзер присутствовала на процессе исключительно по личной просьбе претора – ее более не собирались допрашивать как свидетеля. Единственным свидетелем обвинения оставался Джейсон. Свидетелей защиты, как и адвоката, не было. Судья присутствовал, но лишь номинально, ибо всем было ясно, что и обвинять, и судить Вальтера Корфа будет сам претор.
Хэзер отвели тихий укромный уголок с мягким креслом, в которое она погрузилась и умолкла, наблюдая.
За массивным столом, изогнутым полукружием, рассаживались степенный судья в мантии и парике, секретарь, с пишущей машинкой, Лефрой и Джейсон МакКлелан.
Последним к столу подошел претор. Садиться так и не стал, сверился с золотым брегетом и велел страже у входа:
– Введите обвиняемого.
Двери открылись и двое полисменов ввели Вальтера. Руки его были сцеплены тяжелыми наручниками, а глаза завязаны полосой плотной черной ткани. Увидев это, Хэзер почувствовала облегчение – единственное, чего она боялась, это вновь встретиться с Корфом взглядом.
– Мадемуазель Эйл, вы здесь? – первым делом спросил Вальтер, когда его усадили на резной стул с высокой прямой спинкой, стоящий перед разомкнутыми объятиями стола.
– Перед вами ваши судьи и свидетели обвинения, господин Корф, – отчеканил Кристофер МакКлелан. Он так и не сел за стол, а подошел к обвиняемому.
Вальтер повернул голову в одну и в другую сторону не то осматриваясь, не то прислушиваясь, не то… чувствуя окружающих иным способом.
– А Джейсон тут, – проронил он. – Ох, Кристофер, неужто вы действительно поверили в его раскаяние? Этот дьявол сумел обмануть даже меня.
– Я заметил, что вы сильно себя переоцениваете, господин Корф.
– Я недооценил способного ученика. Сильно недооценил, – Вальтер усмехнулся. – Как и вы. Вы еще удивитесь тому, насколько он превзойдет меня…
– Довольно! – оборвал его претор. Мимолетно оглянулся на бледного, но хранящего достойное спокойствие Джейсона, обратился к судье: – Ваша честь…
Претор, наконец, сел за стол. Судья степенно кивнул, поправил документ, лежащий перед ним, и заговорил под стрекот ожившей пишущей машинки.
– Господин Корф, прежде чем мы начнем – есть ли у вас какое-либо пожелание или просьба?
– Да, ваша честь. Я хотел бы услышать свой приговор.
– Вы услышите его в надлежащее время, – отвечал судья ледяным тоном. – Итак, заседание объявляется открытым. Вальтер Корф, вы обвиняетесь в подготовке и попытке умышленного убийства, похищении людей, а также в организации религиозной секты. Вам понятны предъявленные обвинения?
– Да, ваша честь. Но я бы добавил еще одно.
Все присутствующие переглянулись.
– Господин Корф, должен вас предупредить, что подобные высказывания могут быть расценены, как неуважение к суду.
– Я всего лишь хочу подсказать, за что меня стоит судить на самом деле.
– За что же, господин Корф?
– За государственную измену, – объявил Вальтер и усмехнулся.
Претор процедил сквозь зубы:
– Ваша честь, этот мерзавец издевается над всеми нами!
– К порядку, господа, – призвал судья. – Господин Корф, поясните, пожалуйста, ваши слова об измене. Прежде всего, как вы представляете себе государственную измену в мире, где существует лишь одно государство?
– Скажем так, я изменил нынешнему в пользу будущего.
– Хотите сказать, что под видом религиозного сообщества вы организовали революционную группу?
– Неужели эти глупцы, предавшие меня, так этого и не поняли? Неужели, ни один? Ну, кроме Джейсона, конечно. Кстати, что они говорили на допросах и заседаниях?..
– Сейчас речь не о ваших бывших товарищах. Отвечайте!
– Я говорил им, что знаю истину – и я действительно ее знал. Я обещал им, что вместе мы сможем создать новый мир – и мы смогли бы…
– Чем же вам не угодил нынешний мир? У вас есть уникальная возможность сказать об этом прямо в лицо его хозяину.
Корф лишь ухмыльнулся:
– У Вавилона нет хозяина.
– Вы хотели стать таковым?
– Почему нет? Но не стал я – станут другие. Я лишь подготовил их приход. О, если бы вы знали, какие хозяева грядут…
– А вы знаете?
– Предполагаю.
– И откуда же у вас сведения для подобных политических прогнозов?
Корф повел плечами.
– Так. Личные измышления.
– Что вам известно о валиках или валике с записью голоса Эдварда МакКлелана?
– Красивая легенда!
– Не эту ли запись должен был достать для вас из архивов Отто Зелковиц?
– Ну что вы! Я искал «Песни звездной лагуны». Это, знаете ли, любимая пластинка моей покойной бабушки.
Тут даже среди небольшой аудитории поднялся гул и судье вновь пришлось воззвать к порядку. Претор продолжил:
– Вальтер Корф! Расскажите суду, как и с какой целью вы создали секту, которую назвали Ложа Сераписа.
– Нужна была красивая идея. Религиозный флер всегда интереснее, чем просто политическая программа.
– Почему же именно Серапис?
– Этот бог был искусственно создан для того чтобы объединить народ древней Александрии. Мне показалось резонным использовать его для сплочения народа Нового Вавилона.
– Как же вы пришли к идее «изменить нынешнему в пользу будущего»?
– О, к этой идее я шел довольно долго.
– Суд готов вас внимательно выслушать.
