Читать книгу: «Мрачные сказочки Гренлока», страница 5
– Че это было, а? – испуганно поинтересовалась я, мне страшно хотелось уносить отсюда ноги. Одну здоровую и одну больную.
Айко смерил меня долгим взглядом. Веселость исчезла с его лица, он снова превратился в того механического молчаливого человека, каким я знала его все время до этих дней.
– Она сказала, что ты очень похожа на свою бабушку в этом платье, когда она была еще молодой. И что тебе очень идет.
– А… – обрадовалась я, не поняв к чему этот подозрительный взгляд. – А чего это за язык и откуда ты его знаешь?
– А это изучают на продвинутом курсе, – ответил он, продолжая меня гипнотизировать.
– М-м-м…
Я не знала, что еще сказать, но меня вдруг начало пугать это все – старый дом, гроб бабуленьки, проклятый Фуф, эти облезающие и как будто шевелящиеся стены, пришпиленные бабочки с их противными усиками… Я попятилась, чувствуя, как покрываюсь испариной. Айко сложил руки на груди, поглядывая на мой странный маневр.
– Зелла… Зелла, послушай меня…
– Ну уж нет, маньяк ты недоделанный!
– Зелла, ты… ты не в себе. Какого черта? Ты что боишься меня? Ты ведь сама меня сюда притащила.
– Да, но я-то думала, что ты нормальный ученый… этот… жук… то есть мук… ой, муж, короче! Но не тот муж, а который просто муж!
– О, боги подземелья… – Айко грустнел на глазах. – Не думал, что это так быстро подействует.
– Ты меня отравил, да? Вот я глупая, глупая, доверчивая ведьма!
– Я ничего не делал.
По мне поползли мурашки. И одновременно меня бросило в жар. Я чувствовала, как мои волосы прилипают к лицу, и что в них еще запуталась атласная лента из бабушкиного сундука. Я попыталась ее сдунуть, но она хлестко щелкнула меня по щеке. Или мне так казалось. Все было каким-то мучительно ярким. Даже вокруг Айко появился тлеющий пламенный ореол. Я поискала глазами Фуфа, но его нигде не было.
– Ты собираешься меня уби-и-и-ть! – завыла я не своим голосом. – За что? Я такая молодая и красиивая!
– Да зачем мне это… и что я с тобой вообще говорю… ты же бредишь…
– А зачем эти твои шуточки про алтарь, злодей! – плакала я. – Чудовище! Сатрап! Убивец! Монстр!
– Зелла… подумай головой, как бы я успел все так быстро спланировать?
Я замолкла на секунду, шмыгнув носом. И меня озарило.
– Тебе просто повезло-о-о-о-о!
Айко закрыл лицо руками.
– Да ведь кто-то же знает, что ты тут, мне это никак не выгодно!
– Никто-о-о-о…. Никтоооо не зна-а-а-е-е-е-ет!
– А вот это было глупо. В смысле говорить мне что никто не знает, если предположить, что ты права.
– Что?! – я снова замолкла и расстроилась с удвоенной силой. – Ну почему-у-у-у? Ну почему я? И почему сейчас? Читателям ведь интересно, что это была за туча над бабуленькиным домиком! Нельзя убивать главного героя в середине книги! Ну пожалуйста-а-а-а!
– Слушай, Зелла, ну бежать-то тебе все равно некуда, так? – голос Айко звенел надо мной мерилом спокойствия и уравновешенности и врывался холодным ветром в мой воспаленный мозг. – И никто не знает, что ты здесь. И голова у тебя кружится, и ноги подкашиваются. Сопротивление бесполезно, да?
Размышления пошли в странную сторону, но я не могла не согласиться, и закивала головой, размазывая слезы и свой чудесный макияж. Кажется, русалки на этот раз продали мне подделку, настоящие «Жемчужины мертвого моря» так не размазываются.
– Ну, ты тогда посиди тут немного, – Айко усадил меня в кресло, – пока я доделаю наши дела и займусь тобой. Правда, в этом больше логики, да?
– Да… – всхлипнула я.
– И список дай.
– Зачем?
– По-хорошему отдай. Или я начну с тебя!
– Ой! – я зажмурилась. – Ну, на… начни с него. И… не торопись, ладно? Вдруг я что-нибудь придумаю…
Айко вытащил из моих рук промокшую в крепком рассоле моих слез бумажку и пошел шариться по бабуленькиным закромам. А я вдруг ощутила ноющую боль в ноге и усталость. Меня сморил сон.
Проснулась я от того, что Айко тряс меня за плечо. В руках у него была какая-то гадость, которую он закапал мне в глаза и уши. Понимая, что это конец, я смиренно подчинилась. По телу разлилось тепло. А потом вдруг все мгновенно испарилось! Я ощутила бодрость и желание мстить! Увидев мои раздувающиеся ноздри Айко довольно улыбнулся.
– Вижу, ты приходишь в себя. Отлично, я боялся, что не сработает. Срок годности мог истечь. Нашел в аптечке кое-что.
Он помог мне подняться и придержал мои ручки, потянувшиеся к его шее.
– Зелла… – он щелкнул пальцами у меня перед лицом.
– Да норм я, норм… – я насупилась. – Что со мной было-то?
– Я осмотрел твою рану. Я немного ошибся, это укус. Скорее всего ядовитая звероглазка.
– С таким-то названием я бы тоже была ядовитой… – проворчала я.
– Они любят сырость. А тут ее хватает. Ничего, заживет. До свадьбы с королем гремлединов то уж точно.
Он злорадно улыбался, а я обиженно нахмурилась.
– Я нашел все, что было можно, из твоего списка. И, если не возражаешь, я возьму пару книг почитать.
– Если только ты сам вернешь их назад…
А я сюда больше ни ногой! Тем более, что теперь здоровая только одна. Меня немного шатало, но, в целом, я почти пришла в себя. Мне было, конечно, стыдно… но не очень. Я все-таки ведьма. Больше ничего необычного не было, кроме того, что когда мы выходили, Айко осмотрел саркофаг бабушки более внимательно и потом несколько раз сравнил его глазами с моим ростом. Я не могу утверждать, что мне это не показалось. Но, согласитесь, было странненько! Я не стала ничего спрашивать, вдруг он меня все-таки прикопает, маньяк этакий! Моей главной целью было поскорее отсюда убраться, забрав все, что я могла унести. Спасибо бабушкиной сокровищнице – с помощью Айко мне удалось найти еще двадцать составляющих того убийственного коктейля! А так как они принадлежали моей семье, что было заверено гербовыми печатями на коробочках, то пока что я не совершила ничего противозаконного! Только бы папенька не узнал о моих похождениях…
Как только мы вышли, задул неприятный ветер. Айко сказал, чтобы я не пугалась, так как уже давно пишут о ветрах с севера. Но мне все казалось, что это бабуленька злится на ограбление. Потом еще и тучи набежали, и мелкий колючий дождь накапал мне за шиворот… но к вечеру все прошло, и небо вновь сияло непередаваемой синевой. Вот не могло оно побыть таким днем, не провоцируя мою паранойю?!
***
Вечером этого же дня я шла по кампусу после посещения кафедры продвинутой риторики (в народе именуемой кафедрой злословия), где мне нужно было досдать хвост с прошлого семестра, и размышляла о тонкостях бытия и превратностях судьбы. В таком лирическом состоянии духа я оказалась в нашей рабочей аудитории, так как нум Зиверс оказался не удовлетворен результатом моей смиренной работы над ошибками и заставил меня переделывать введение. Видите ли, доводы, представленные мной в качестве подтверждения актуальности темы недостаточной общительности в ведьминском сообществе показались ему неубедительными! Посмотрим, покажется ли ему более убедительной сыпь где-нибудь на пятках! С другой стороны, нум Зиверс, конечно же, был прав – просто я со своей невосполнимой жаждой к объятиям родилась в обществе клинически замкнутых на себе твердолобых эгоцентриков! Маменька частенько любила вспоминать, как я злоупотребляла своей потребностью, изыскивая изощренные способы затребовать любви. В этом мы с Дуней были похожи.
В рабочке никого не было. Все уже давно разошлись по домам или барам. Вообще-то мне просто хотелось, чтобы никого не было. Но там был.
Альказар, собственной сияющей персоной. Как на зло, весь такой восхитительный и великолепный. Я оторопело застряла на пороге, подумывая могу ли я быстренько смыться. Но он уже заметил меня и приподнялся с подоконника, на котором сидел, сложив руки на груди. Не поймите меня неправильно, обычно я не бегаю от людей, но вы же помните, что перед конкретно этим человеком мне тоже хотелось быть хоть сколько-нибудь идеальной. А вместо этого я, хоть и переодетая в нормальную одежду и смывшая с себя угольные разводы, все же нелепо выглядела в скромном длинном черном платье в горошек и с кольцом в носу. Застежка сломалась, и я не смогла его снять, а девчонки еще не пришли домой, когда я вернулась. И плюс ко всему я прихрамывала. Не потому, что это действительно было необходимо, а из жалости к себе любимой. Лодыжка у меня распухла и выглядела так, будто одну ногу я позаимствовала у слона. Спасибо хоть, что зелье Айко действовало как отличное обезболивающее.
– Зелин Деантар? – спросил Альказар своим чудесным бархатистым голосом.
Вот на кой черт у него такой голос? У меня аж волосы на тыльной стороне шеи затрепетали! Я покрепче вцепилась в папочку с моей курсовой. Свет огибал силуэт Альказара, и золото мельчайших песчинок создавало подобие расплывчатого ореола за его спиной. Вот совсем не как у Фуфа! Мне срочно нужно было разрушить ауру его обаяния.
– Вполне возможно. А эт че, крылья? – бесцеремонно спросила я.
Альказар переполошился, испуганно оборачиваясь.
– Какие еще крылья?
– Да эти вон, из света.
– Нету тут никаких крыльев!
Странно, но Альказар заозирался слишком подозрительно и даже отошел в тенек. Хотя нет, не странно.
– Ага! – я нащупала темное пятнышко на идеальной поверхности постамента с его воображаемым бюстом.
Все здесь учащиеся стремились создать репутацию абсолютного потомственного зла, а мне даже стараться было не нужно, так как моя бабуленька… ну, вы знаете. А вот у Альказара, похоже, были в родне и светлые маги. Конечно, откуда же еще этот озаренный взгляд? А так как я чувствовала себя в невыгодном положении мне срочно нужно было притопить противника.
– Что «ага»? – тут же спросил Альказар.
– Ой, я это вслух сказала? Надо же, как неловко получилось. Да, ничего, ничего. С чем пожаловал?
Альказар посмотрел на меня исподлобья, настороженно и как будто прицениваясь.
– В пятницу бал Ворожей. Мне сказали, что ты в студсовете отвечаешь за перваков.
А я и забыла, ой-ей.
– Допустим, и что? – я хранила невозмутимый вид.
– А то, что я две недели пытаюсь тебя найти, но на занятия ты не ходишь…
– Так у нас дипломная практика! А разве у вас не должна быть?
– У нас другая программа…
– Ну да, вы же только мечами машете и всякими там палочками! А мы на факультете прикладной магии твоим истинную науку! И практику.
– Ну а в общаге-то чего не появляешься? Ученая ты наша, гордость нации…
– Рановато приходишь, значит.
– И почту не читаешь.
– У меня есть почта? – изумилась я.
– Да, знаешь, такой симпатичный ящичек в холле общаги у проходной. С розовым кроликом.
Я покраснела. Мне было стыдно, хоть это и не я нарисовала кролика, он достался мне по наследству и был долгим предметом глумления надо мной среди соседок, после чего мне пришлось пририсовать ему саблезубость.
– Ааа… так вот он зачем. Так я туда со второго курса не заглядываю, после того как на первое апреля кто-то прислал мне открытку с пылью, вызывающей икоту.
– Не тебе одной. Но это не повод…
– Ну, ладно, ладно, я неуловима. Дальше что?
Вы сейчас, наверное, думаете – и откуда это у меня взялось вдруг столько дерзости? Так вот, смелости мне придавала моя укушенная нога, которая от стресса начала ныть.
– Мне нужно двадцать первокурсников в дружину для охраны бала. И ты должна найти добровольцев.
– Двадцать?! – я вылупила глаза так сильно, как смогла.
– Двадцать. Пять бригад на обход территории.
– За два дня мне найти двадцать добровольцев, которые хотели бы вместо танцулек обходить кусты?!
– Надо было проверять почту, – невозмутимо вывел Альказар.
– Между прочим, мы виделись не так уж и давно! Мог бы и раньше сообщить!
– Это когда тебя несли в «Барсучье логово»?
– Да, и что? Можно подумать, тебя никогда никуда не носили!
– Вообще-то не носили. Разве что во младенчестве. И, между прочим, когда я тебя видел в тот день, я не знал, как тебя зовут, это во-первых, а во-вторых, если бы и знал, решил бы, что момент крайне неподходящий.
– Тоже мне образец благородства! – разозлилась я. – Да у тебя в родословной точно белые маги!
– С чего это ты взяла? – Альказар сгреб к переносице свои породистые брови и подбоченился.
Я явно попала в цель.
– Так я ведьма, я ведаю!
– Знаешь что, ведьма, – Альказар выставил вперед указательный палец и грозно потряс им в воздухе, – у меня здесь безупречная репутация…
– И чем же ты ее заработал? – перебила я.
– Многозначительным молчанием!
– Ага!
– Опять это «ага»?
– Ага, – подтвердила я.
– Разговор становится неконструктивным, – заметил Альказар.
– Зато у тебя отлично получится многозначительно промолчать, когда я найду двадцать перваков и всем им расскажу какой у них будет белый и пушистый командир дружины!
– Ах-ты…
Альказар вдруг сгреб меня в охапку и пригвоздил к стене, приподняв над полом.
– Ну надо же, как в лучших романах! – обрадовалась я.
Лицо у моего ангелоподобного идеала пошло пятнами. Я была счастлива. Но тут моему счастью помешали.
– Зелин?
Я и Альказар синхронно повернули головы к выходу, где обнаружился Айко. Он был меланхоличен и безразличен как обычно.
– Я увидел тебя в окне и решил занести тебе мазь от укуса. Я же знаю, что в лазарет ты бы все равно не пошла. Но… ты все время обвиняешь меня в том, что я ко всему равнодушен. Поэтому я поинтересуюсь – тебе нужна помощь?
– Да нет, он меня не крепко держит, – честно ответила я. – Ему просто нужно создать темную репутацию. – Потом я снизила тон и добавила: – белые маги в родословной, сам понимаешь…
– Да ты… – прошипел Альказар, но почему-то не выпустил меня.
– А-а-а… – протянул Айко.
– Вот что значит многозначительное молчание, учись! – шикнула я Альказару в лицо.
– Вообще-то, – уничтожил мое педагогическое достижение Айко, обратившись к Альказару, – тебе достаточно сказать, что ты с ней дружишь, и темная репутация тебе обеспечена. Ее бывший, например, всем рассказывает, что она оставила ему шрамы по всему телу.
Я фыркнула.
– Ну, еще бы! Погоди… Что?!! Вот же волчара недоделанный!
– Я поставлю мазь вот сюда, возьмешь, как… освободишься, – меланхолично произнес Айко и оставил баночку на парте.
– Ага, пасибки, – мило улыбнулась я.
– Как ты вообще? Нормально себя чувствуешь? – спросил он.
– Неплохо! Вполне. Только нога опухла, страсть.
– Да вы издеваетесь!
Альказар поставил меня на пол и, шумно сопя, отстранился. Я рассчитывала на бурный скандал или хотя бы на вялую драку, но тут Айко заметил нашивку на кожаном браслете Альказара.
– О, увлекаешься фаерболом?
– «Фениксы» вперед! – пробурчал мой новый белоснежный друг.
– Ну… не плохая команда. Но в третьей четверти они очень глупо пропустили гол. Защита была полный отстой. Кстати, сегодня в «Трольем вареве» голографическая трансляция. «Вустер» против «Галамара».
– Во сколько? – оживился Альказар.
Айко взглянул на часы, висящие в кабинете, и только что честно отбившие шесть раз.
– Через полчаса.
– О, надо успеть! Ты идешь?
– Конечно.
– Альказар, – он протянул руку для приветствия.
– Айко.
Они пожали друг другу руки и дружно направились на выход, позабыв про меня. Хотя нет, Альказар вернулся, выглянув из-за косяка, и грозно напомнил:
– Двадцать! В пятницу! К пяти часам в караулке!
И ушел. Я слышала, как они с Айко бурно обсуждали фаербольные дела, идя по коридору. Гадство. Я сгребла баночку с мазью и грустно присела на подоконник, болтая распухшей ногой. На горизонте стремительно чернело. Тучи подбирались к Гренлоку со всех сторон. Теперь я точно знала, что написать во введении к своей курсовой. А потом я вспомнила, что забыла научить мелкого, то есть Кристиана, простейшим заклинаниями со светом и, резвенько вскочив с подоконника и забыв про свои печали, помчалась домой, пока будущая гроза ГУТСа не подпилила все ножки мебели в моей старой комнате и не разложила, где только могла, подушек-пердушек. Он и не такое может, если что. Он у меня чувствительный, и от того злопамятный. И не говорите, что вам этого кого-то напоминает!
Сказочка шестая, про сундук и мертвеца
Лучшая выпускница факультета Прикладной магии, краснодипломница, победительница двух научных олимпиад и всекритийского конкурса среди студентов на лучшее заклинание от дождя, член студенческого совета, куратор первого курса, спортсменка, красавица, умница и все такое!
Вот, как должна была представить меня нума Клариэн, но вместо этого по огромной поточной аудитории разнесся ее дребезжащий старушечий голос:
– Ну, вот, опять студенческий профком забирает время у моих лекций! Вот, пожалуйста, наслаждайтесь пятью минутами безделья! – она сурово взглянула мне в лицо из-под очков. – И не более!
– Кхм, кхм…
Я откашлялась и широко улыбнулась. Конечно, я не дура, и поэтому я щедро припудрила себя «неузнавайкой». Замечательное средство, когда хочешь, чтобы после содеянного никто не вспомнил твое лицо. Проблему с волосами я решила кардинально – однодневным заклинанием замены цвета. Да здравствуют брюнетки! Да здравствует процентное большинство!
– Злодоброе всем утречко! Рада всех вас видеть, мои драгоценные будущие колдуны и колдуньи!
На меня уныло смотрело двести пятьдесят безразличных лиц, три спящих затылка и одно лицо, усердно ковыряющееся в носу. Ну, что ж, я тебя запомню, дружочек-геологоразведчик… Чтобы прекратить сие безобразие мне нужно было срочно шмальнуть по всем этим скучным засоням шоковой терапией. Так что я, выдержав неловкую паузу, громко и быстро выкрикнула:
– Кто хочет поучаствовать в особо опасном ритуале с черной магией?
Зал мгновенно воскрес, и даже затылки преобразились в лица, которые тут же скрылись за кольями поднятых рук. На такой ажиотаж я, надо сказать, и не рассчитывала.
– Ого, да я вижу вы самые отважные из всех наборов за последние сто лет! – я потирала и свои ручонки. – Но, ребят, мест всего двадцать, так что вы там подеритесь между собой, и завтра в пять вечера ждите у караулки!
Я обернулась к нуме Клариэн, в этот момент медленно собиравшей свою челюсть и очки, неловко соскользнувшие с кончика ее носа. Нужно улепетывать! Я улыбнулась ей всеми зубами, представляя, что снимаюсь для рекламы лавочки нума Батиста, и дала деру. Ох, жаль я не увижу перекошенного лица Альказара! Ох, жаль…
***
Пакостные дела должны радовать ведьму! И я наслаждалась минуткой злокозненного счастья, пока не настала пора расплаты – смывать неузнавайку было сложно и муторно, она буквально забивалась во все поры, норовя слиться со мной в единое целое! Так что я терла и терла свое лицо в женском туалете, пока оно не приобрело оттенок свежего помидора. Эх, надо было не жадничать и прикупить тот всесмывающий спрей в лавочке сэра Гарвика, где продавалась всяческая незапрещенная шуточная магия. Если вам интересно, то на сэра Гарвика Совет посматривал с прищуром, но сделать ничего не мог – все в лавочке строго соответствовало правилам, а то, что можно было эти правила плавно обтечь, так то уже другой вопрос. К тому же – кто воспримет всерьез фокусника и балагура с его бесполезным набором ненужных, но смешных вещей?
Я выдохнула. Осталось только оттереть эту гадость с ушей. Уши я напудрила основательно, так как не секрет, что эта часть тела слишком индивидуальна. Но, надеюсь, ничего такого не случится, если мои ушки немного побудут неузнаваемыми. Вот волосы зато пришлось перекрашивать назад. В нормальный цвет они все равно вернутся только завтра, так что я сделала их неестественно рыжими с легким розоватым отливом. Ну, а что, я же девочка! Вон, Сэйни, так та вообще то синяя, то зеленая. Еще и бабочку свою перекрашивает в тот же цвет, чтобы смотреться комплектно. Но она дриада, ей можно…
Я взглянула на часы – у меня оставалось не так много времени, скоро нума Мемория уйдет читать лекции в нашей довузовской школе для одаренных, а это дело она страшно любит и частенько забывает о том, что детям иногда нужно возвращаться домой. И если я не застану ее сейчас, мне придется ловить ее неизвестно где и неизвестно когда! Так что я сгребла свои средства преображения, скинув их в сумку, туда же затолкала фиолетовый плащ, раздобытый в старом шкафу моей прелестной сестрицы и послуживший чудесным дополнением к образу неузнаваемой брюнетки, и помчалась на Пончиковый переулок.
Здесь жила моя любимая преподавательница, которую я на самом деле жаждала заполучить в альговеи. Ее, а не нума Батиста… Эх, что же все так стремительно меняется!
Нума Мемория преподавала у нас искусство лечебного травоведения на первом курсе и была вся такая невозможная фея, что я просто не знаю, как ее угораздило оказаться в «упсе»! Нума Мемория была милой пожилой леди с мягким характером, волнистыми белыми волосами и справедливыми голубыми глазами. Еще у нее была родинка на правой руке и немного пушистые щеки. Так что при определённом свете она слегка походила на белоснежный персик. Не смотря на ее кроткий нрав, все боялись ее ослушаться. Я не представляла себе, что бы такого эта добрая женщина могла сделать в наказание, и просто боялась вместе со всеми. Ну, знаете, вроде как в древних книгах это странное чувство называлось «уважением». Нынешнее поколение от него было избавлено, так как с этими функциями вполне управлялся страх быть подверженным какому-нибудь опасному заклятью или оказаться в допросной Ордена по ложному доносу. Уж кто-кто, а они-то умели выворачивать из человека душу и многое другое. Но, не будем об этом.
За эти несколько дней я испытала столько душевных страданий, что мне срочно нужно было кого-нибудь обнять, а мои холодные родственнички для этой цели не годились. Маман все больше делала вид, что уже спит, если я появлялась дома (похоже, что моя лекция о сотворении мира произвела на нее неизгладимое впечатление, и она боялась продолжения, как вселенского мора, что я вполне могла понять, так как в прошлый раз меня прервали только на моменте образования Авесказары), папа вечно пропадал на парламентских совещаниях или играл с друзьями в зачарованный крокет, Кристиан был занят планированием пакостей. Он, кстати, не стал подпиливать мебель в моей комнате, а просто приклеил все предметы к полкам магическим клеем, и особенно постарался в ванной, тщательно промазав всю туалетную бумагу. Воспользовавшись тем, что он не станет говорить правду, так как сильно хочет выучить свое первое в жизни световое заклинание, я нажаловалась отцу! Папа проникся ситуацией, но решил вопрос по-своему – заставив Кристиана разносить членам своего джентельменского клуба напитки на следующей игре в крокет. Кристиан оказался настолько великолепным подхалимом, что за эту игру собрал немало чаевых, на которые как следует оторвался в лавочке сэра Гарвика, накупив светящихся жвачек, кремов временного облысения и бомбочек. Кстати, после помилования Кристиана папенька, занимаясь вечерним чтением газет, даже удосужился уделить мне время и спросить, как идут мои дела с дипломом, когда я проходила мимо. При этом он так странно посмотрел мне в глаза, будто знал, что идут они так себе и в какую-то нехорошую сторону. Я, разумеется, профессионально соврала. Не буду же я вмешивать моего вечно занятого и слишком далекого от мелкой материальности отца в такие дела, как мой конфликт с нумой Антинуйей. Но, может, я надумываю про папенькин взгляд. Может, просто маман проболталась ему про ключ? И он пытался выяснить по степени нечестности моего взгляда насколько сильно я нарушила суверенность бабуленькиного склепа? Теперь мы этого не узнаем, ведь откровенные разговоры всегда пугают. Кто знает, к чему они приведут? А сидеть наказанной в заточении и читать талмуды Ордена с назидательными речами, этакий магический Домострой о морали и нравственности, мне не хотелось.
И, наконец, моя дорогая сестра жила далеко отсюда в предместье Гренлока, в чудесном живописном поселке Агробурге. Выезжать оттуда она не любила, потому что за пределами Агробурга были люди, много людей. А их она тоже не любила. В самом же Агробурге она вполне могла отгородиться от его немногочисленных жителей своей высоченной аллеей из вишен, высаженной по всему периметру их с нумом Артуром усадьбы. Что касается моих подруг, то я собиралась использовать их для других целей, а слишком частое нытье отрицательно воздействует на желание друзей помогать тебе решать твои проблемы. Но, у меня же был Луша!
Луша, а точнее, Лукарий, это пес нумы Мемории, огромный, рыжий, как я, и не в меру пушистый, а еще страдающий болезненной любовью к ближнему. Ближним считался всякий, кто оказывался рядом с Лушей на расстоянии менее трех метров. Зная Лушины повадки, гости нумы Мемории всегда притаскивали с собой сладости, которые он страшно любил, и, открывая калитку, тут же кидались ими в заросли барбариса, чтобы успеть добежать по лужайке до двери. А уж если не успеешь – все, быть тебе облизанным с ног до головы. Именно на это я, кстати, и рассчитывала.
***
Дело близилось к полудню, на небе не было ни облачка, ни птички. Что вообще-то было довольно странно. Разве они не должны были начинать заводить свои безумные трели? На деревьях, между прочим, уже давно распустилась листва, уже вовсю зазеленели газоны и поля. И я даже забыла обо всем дурном, что еще могло случиться! Это будет чудесный день! Скоро я закончу «упс», отработаю годик в лавке нума Батиста, а потом поеду на другую сторону пролива в Виа-рио, поступлю на работу в цветочное ателье мадам Рагмери штатным дизайнером, буду придумывать зачарованные букеты и букетища, а в обед буду ходить на шикарную мраморную набережную, всю в цветастых клумбах, и показывать Гренлоку язык, пофиолетовевший от цветного местного мороженого! Я блаженно заулыбалась! Ну какая же чудная будет жизнь! Потом я, конечно же, выйду замуж за капитана корабля, после свадьбы я сломаю ему ногу и пару ребер, чтобы он не уплывал от меня в дальние странствия. Он, конечно же, поправится, так как я отлично слушала лекции нумы Мемории, но на такую опасную работу его больше не возьмут, и мы будем жить долго и счастливо на его большую государственную пенсию! Эх…
Пока я усиленно мечтала, дорожка привела меня к месту назначения – милым моему сердцу синеньким воротцам, окруженным сетью побелевших от листьев ливнет – это особого сорта белоснежные на все сто процентов яблони. Я дернула за кольцо на калитке в виде руки, показывающей фигу, и в предвкушении шагнула за порог. Луша почуял меня сразу же, и бросился исполнять мои заветные слюнявые мечты! Какой же он огромный и тупой зверь, друзья! Я была тут же повалена им на лужайку и обнюхана с радостным лаем.
Я обнимала Лушу за мохнатую шею и грелась в тепле его бесплатной любви, предаваясь блаженной неге удовольствия. Но тут кто-то поскреб когтями о звенья забора, и моя физиономия вмиг окислилась. Конечно же, это был Фуф. Мне, к слову, трудно было определить кого Фуф невзлюбил сильнее – Лушу или Дуню. От Дуни он, правда бегал, а вот Лушу пытался позлить – пробираясь по забору, выгибая спину и шипя. Добраться до цели Луше мешала цепь, так что Фуф, довольно пофыркивая, важно рассиживал наверху в недосягаемом для бедного пса пространстве. Вот только не стоило Фуфу злить ведьму! Все, его пакости меня достали, перевалив за переносимую норму! Так что я, без каких-либо угрызений совести, натренированно щелкнула пальчиком, и колечко Лушиной цепочки развалилось. Дальше мне оставалось лишь продолжать блаженно улыбаться, но теперь по другому поводу.
– Зелин?
Я обернулась, вставая и отряхиваясь. Потревоженная визгом ужаса, издаваемым моим фамильяром, нума Мемория вышла на крыльцо, одетая в зеленое платье в мелкий цветочек, в своей теплой фуфайке.
– Нума Мемория!
Я помчалась ей на встречу.
– А что тут…
– Да ничего такого, пойдемте, пойдемте!
Я затолкала нуму в дом и спешно закрыла за собой дверь, чтобы страдания Фуфа, которого Луша умудрился поймать за хвост, были не так слышны.
– Как я рада вас видеть!! – воскликнула я.
– И я, Зеллочка. У тебя все хорошо? Ты такая бледная и худая! А что с волосами? А с ушами что? Что-то случилось? Как твои экзамены? Как твой дружок? Как родители?
Нума осыпала меня вопросами, как будто я могла сразу их все упомнить!
– А, может чаю? – нахально попросила я.
– Ну, чаю, так чаю, но ты мне сейчас же все расскажешь! – согласилась нума Мемория, тут же направившись в дом и потрясая пальцем.
«Ох, старая вы сплетница!» – улыбнулась я про себя и пошлепала за ней на веранду, всю усаженную цветущими и благоухающими растениями. Н-да… пожалуй, именно этот-то садик и породил во мне мечту работать флористом. Ну, а что? Кто еще поймет тебя лучше, чем эти вечно позитивные создания, которые творят чудеса только потому, что на них светит солнце? Ой… я огляделась по сторонам, как будто в кустах прятались рыцари Ордена. Ведьмам не полагалось быть излишне жизнелюбивыми. Однако…
Дверь скрипнула, и к нам присоединился Луша. Он тащил за шкирку обслюнявленного и затисканного Фуфа, который был настолько обескуражен, что даже перестал сопротивляться. Один глаз у него дергался, а второй прищуривался, усы волнисто топорщились во все стороны. Три своих лапы он подогнул под себя, свернувшись в комок, а одну нелепо выставил, скрючив когти и цепляясь ими за ворсинки ковра. Длинный хвост Фуфа был обернут вокруг его шеи и вяло болтался, свисая с плеча. Луша улегся у стола на коврике и продолжил вылизывать свою добычу. Нума Мемория принесла чай, покачав головой на мое ухмыляющееся личико и Лушины проделки, а я подумала, что было бы неплохо иногда приводить сюда Фуфа на перевоспитание, вон какой смирный стал!
Мне, конечно, не терпелось обсудить с нумой всевозможные сплетни, но, к моему большому сожалению, сперва мне предстояло ее огорчить. Я набралась смелости и даже вдохнула поглубже воздух во весь размер своих легких, но нума Мемория вдруг подняла на меня свой добрый лучистый взгляд, такой прекрасный и умилительный, что я не смогла ничего сказать, заткнув свой рот чаем.
– Ааай!
Разумеется, я обожглась. Чай был вообще-то сильно горяч. Хоть и несравненно ароматен, как всегда. Нума Мемория немного попричитала на мою нерасторопность, но ей тоже не терпелось узнать интригующие подробности. Так что мне пришлось рассказать… а точнее, нажаловаться ей на нашего декана и замдекана, на Фуфа, на Луки, на нуму Антинуйю, на моего мелкого вредного брата, на то, что кто-то постоянно ворует мыло в женском туалете, на Лилинду и весь студсовет, на мрачную тучку, которая капнула мне прямо в лоб у бабуленькиного дома, порушив мою самоуверенность и пошатнув мой гордый образ перед Айко, на всяких там бормочущих гадости привидений, и, наконец, на птиц, которые не заступили в свою смену!
– Хм…
Нума Мемория обернулась, прислушиваясь.
– А ведь правда…
Еще я хотела нажаловаться ей на парней из соседней общаги, которые соорудили волшебные сквозьстенопроглядывательные подзорные трубы, но потом решила, что мне и самой пригодилась бы такая. Нет, не для тех же целей, просто что-то подсказывало мне, что в ближайшем будущем все сложится не так лазурно, как я себе представляла, и мне придется рыть тоннель из подземелья, в которое меня посадят мои родственники после позорного изгнания из университета. Да… все к тому и шло, ведь в моей заветной шкатулочке для зелья хранилось пока еще меньше половины списка. Кстати, об этом.
