Читать книгу: «Красавица и чудовища», страница 3

Глава 4. Я против!

Катя

1

– Катюх, ну ты молоток, все экзамены на отлично! С такими результатами – только в академию!

Света – не то чтобы подруга, но самый близкий человек в этом училище, с которой мы без ссор прожили три года в одной комнате общаги. Довольно будет сказать, что она единственная знала про Толю и название города, в который я уезжала при каждом удобном случае.

– Завидуешь? – улыбнулась я.

– Ты же знаешь, что – нет, – развеселилась Светка. – Мне уже подготовили тёплое местечко в пресс-службе.

– Официально заявляю, – я состроила максимально серьёзную рожицу, – что по данному вопросу ведутся все необходимые расследования, и уверяю, что при завершении мероприятий мы обязательно…

Договорить я не смогла, так как сначала соседка по комнате, а затем и я, прыснули от хохота. Дело в том, что мы частенько наблюдали подобные выступления по телевизору, и Светка всегда говорила: «Представь, что это я». Её отец – один из больших чинов, который позаботился о будущем дочери, выбив ей непыльную, но высокооплачиваемую работу.

Отсмеявшись, она спросила:

– Так а что ты-то решила? В академию или к Толику?

Я поникла. Он категорически отказывался переезжать в Москву, а я не видела себя в роли домохозяйки. Даже участковой я быть не смогла бы. Мне нужен был размах. Я грезила об академии ФСБ, а сейчас имела все шансы попасть туда. Буквально через неделю меня ждёт собеседование, на котором и решится моя участь. Но Толя… Он хочет, чтобы я переезжала к нему.

И меня буквально разрывает на две части.

Я старалась не думать об этом противоречии, но сейчас оно своим остриём вошло в мозг.

– Не знаю. Если бы он согласился сюда, его можно было бы в федеральную охрану пристроить.

– Но он не хочет, – Света не спрашивала, – утверждала.

Я развела руками.

– Он считает, что «маленький домик, русская печка, пол деревянный, лавка и свечка, и ребятишек в доме орава, вот оно счастье…»

– Правда, забавно.

Я даже не улыбнулась.

– Ты ему говорила? – Света переняла моё настроение и тоже стала серьёзной.

– Тысячу раз. Не моё, говорю, хочу быть на острие жизни, чтобы вдыхать её аромат полной грудью.

– А он чего?

– Всё ты сочиняешь. Вот родишь и успокоишься.

Соседка подняла брови, что в её исполнении значило крайнюю степень порицания.

– Может, ну его? Найдёшь себе нормального, без завихов.

– Толя – нормальный. Это я с завихами. Но другого не хочу, – этого люблю.

– Тогда даже не знаю, чем тебе помочь.

– Становись скорее пресс-секретарём, и официально заяви ему, чтобы перебирался в Москву и не мешал мне поступать в академию.

Пару секунд Светка смотрела на меня, хлопая ресницами, а затем мы обе сложились от хохота. Пусть так. Ещё неделю я не хочу думать о предстоящем выборе.

2

Экзамены я сдала не только на отлично, но и досрочно, поэтому у меня появилось время, чтобы провести недельку с моим Толей. Он очень обрадовался, узнав, что я приеду внепланово и даже немного засуетился, что на него было совсем не похоже.

– Ты что-то задумал? – спросила я напрямик.

Терпеть не могу сюрпризы, подарки, внезапные поездки и прочее.

– Нет, – сказал он слишком быстро, выдав себя с головой.

– Ну-ну, – ответила я на это. – Но учитывай, что времени у нас всего неделя, так что никаких поездок.

Я слышала выдох невероятного облегчения.

– Ничего такого, клянусь.

– Хорошо, жди меня тогда.

И всё-таки он что-то задумал. А я не смогла правильно определить, что именно. Хреновый из меня оперативный работник растёт. Впрочем, имелось у меня одно предположение, о котором я запрещала себе думать. Ибо такое развитие событий поставило бы меня в тупик.

Распрощавшись со всеми на неделю, я поехала в знакомый уже сонный городок, который скинул с себя распутицу ранней весны, но ещё не успел покрыться летней пылью. Некоторое беспокойство сопутствовало мне, однако я старалась отрешиться ото всего и несколько дней провести в праздном отдыхе. Разгрузить голову и нагрузить половые органы, так сказать.

3

Толя всегда был нежен со мной. А я знала, что никогда и ни с кем ему не было так комфортно, потому что его размеры, в основном, доставляли девушкам боль. Да, их было немного за его жизнь, но всё-таки. А я прямо-таки кайфовала, когда он заполнял меня полностью и без остатка. Может, это какое-то извращение, но мне нравилось, и некоторый дискомфорт сполна компенсировался множественными оргазмами. Впрочем, через несколько месяцев его член уже входил в меня без особых сложностей. Иногда даже естественной смазки хватало.

А в этот раз он был даже нежнее обычного. Он не спешил раздевать меня, лаская огромными ладонями, в которые практически полностью помещались моя ягодицы. Про грудь и говорить нечего. В эти минуты я наслаждалась подступающим возбуждением и осознанием, что меня полюбил настоящий богатырь из русских сказок.

Да, он никогда не спешил в сексе. Были в этом свои плюсы точно также, как и минусы, особенно в те моменты, когда я поднималась к своему пику не в первый раз за ночь. Но, в целом, меня всё устраивало. В какой-то момент начала нравиться эта оттяжечка, сладко-мучительное желание поскорее кончить, но в то же время размеренные движения партнёра, не дающие этого сделать. Я научилась получать удовольствие и от этого.

А он впивался губами в мои, затем перешёл на шею, спускаясь всё ниже и ниже. Дыхание моё участилось и стало громче. Я находилась в паре коротких шажков от того, чтобы застонать. Но в этот раз я решила, как можно дольше сдерживаться. Уж не знаю, что на меня нашло. Вероятно, всё это оттого, что, услышав мои стоны, любимый решал, что я уже готова, и переставал меня ласкать, полностью переключаясь на поступательные движения.

А его выдохи стали жарче. Я чувствовала это набухшими сосками, а затем и кожей живота, куда он спустился, уделив достаточное внимание моей груди. Приходилось закусывать губу, чтобы не проронить звука и наконец-то насладиться чем-то более возвышенным, чем обыкновенный секс.

Ниже, ещё ниже… Я чувствовала, что вся горю под его ласками. Губы любимого буквально растапливали моё существо, превращая в возбуждённую женщину, готовую абсолютно на всё. А он знал, что делал. И знал, что мне это понравится, так как не спрашивал, как какой-нибудь зелёный пацан из учебки напротив, а просто делал, прислушиваясь к ответам моего пылающего в желании тела.

«Хорошо, что я побрила там перед отъездом», – пронеслось у меня в голове, когда он, наконец, спустился в самый низ живота, зарыл лицо между моих бёдер и запустил язык в разгорячённую плоть. Тут я уже не смогла сдержаться и застонала, приподняв попку над кроватью. Он, словно только этого и ждал, подхватил её ладонями и просунул язык ещё глубже во влагалище. Меня накрыло невероятными ощущениями, до того мною не испытанные. И лишь только я немного пришла в себя и смогла вздохнуть, как он нащупал языком клитор и быстрыми движениями принялся его массировать. Волна жара пробежала по всему телу, покрыв его мурашками наслаждения, а я забыла обо всём на свете. Обхватила ногами его шею и что-то сладко стонала, прося не останавливаться.

Не знаю, сколько прошло времени: вечность, или пара минут, но всё оно было столь сладким, пронизанным настолько неземной чувственностью, что мне было совершенно плевать на его количество. Любимый проделал со мной нечто невероятное, что никогда до него со мной не происходило. Он так умело орудовал языком вокруг клитора, что в конце концов я просто не выдержала и взорвалась оргазмом. И он не был похож ни на один из тех, что я испытывала раньше.

Он почувствовал, оторвался от моей промежности и накрыл всем телом, словно желая прочувствовать, как сотрясается моё. Я хотела сказать ему что-то нежное, но слова благодарности застыли на моём языке, не желая срываться в эту безбрежную ночь и портить всё, что сотворил мой мужчина. А затем Толя нежно, но без промедления вошёл в меня крепким, словно сталь, но тёплым членом практически до основания. Я почувствовала, как он коснулся моего лобка своим, и тут уж в глазах буквально потемнело от удовольствия и счастья. Но я снова не смогла этого выразить, так как стон буквально застрял в горле.

А он примерился внутри меня, устроился под нужным ему углом и принялся входить в меня всё быстрее и быстрее, раздвигая своим достоинством стенки моего влагалища. Наконец-то я смогла стонать, и даже больше, я практически орала, забыв о тонких стенках «хрущёвки» и вынужденных всё это слушать соседей. Мне было так хорошо, как никогда в жизни. Банальный секс уносил меня в нереальные дали, откуда было невозможно разглядеть ничего, кроме единственного любимого лица в мире и расслышать частое дыхание самого милого на свете.

Он врывался в меня всё чаще и чаще, словно сорвали сковавшие его цепи, и теперь он был волен двигаться так быстро, как только хотел. Внутри всё горело от этого сладостного трения, предвещавшего новый небывалый оргазм. Я буквально ощущала, как он наполняет меня своей окаменевшей плотью, и мне казалось, что мой рельефный от мышц пресса животик округляется от этого, а затем он снова слегка выдвигается наружу, и я пустею, как воздушный шарик, выпустивший часть своего гелия. Но тут же он вновь врывается, и не остаётся внутри влагалища свободного места, а в мозге мыслей.

Он насаживал меня на себя и насаживал. Я снова потеряла счёт времени, погрузившись в сладкую истому, прерываемую ежесекундно огромным членом, входящим в меня по самые яички. Я кончила ещё раз или два, но мой любимый был сегодня в ударе. Он трахал и трахал. Когда же устал, поднялся сам и посадил меня сверху, вдалбливаясь снизу, как неутомимый вибратор. Я же уже ничего не могла и просто расслабилась, обвив его шею руками и повиснув так, изредка вскрикивая от очередного толчка, доставшего нужные точки.

Воспользовавшись моим состоянием, он кончил внутрь, хотя раньше никогда такого себе не позволял. Я это заметила, но даже не напряглась. Месячные закончились лишь позавчера; сейчас мне совершенно не грозило забеременеть.

4

– На хрена ты это сделал? – я не смогла подпустить даже капельку обиды в голос. Ноги до сих пор меня не слушались, и периодически сотрясали волны удовольствия, – такие посторгазмические всплески.

– Что? – он спросил это с выражением такой невинности на лице, что на мгновение я усомнилась в том, что отчётливо почувствовала не более, чем пятнадцать минут назад.

– Ты кончил внутрь, – пояснила я, как маленькому ребёнку. – Чего никогда не позволял себе прежде. Мы же, кажется, это оговаривали. Или я ошибаюсь?

– Думаю, мужу нормально кончать в жену, – ответил он как-то совсем по-бытовому просто.

– Что? – в моём прочтении это слово, конечно, звучало совсем не так спокойно, как в его.

– Ах, да! – я почти поверила в его моноспектакль, но актёрского мастерства ему всё-таки не хватило.

Я приподняла бровь и следила за тем, как он, якобы спохватившись, полез куда-то в тумбочку. Оттуда была извлечена коробочка красного бархата, которую без какой-либо паузы любимый всучил мне.

– Что это?

Он пожал плечами в ответ.

Крышка открывалась посредством нажатия незаметного рычажка. Под ней меня ждало ничем не примечательное колечко с искорками, в которых можно было угадать крошечные бриллианты, скорее всего, являвшимися подделкой.

– Будь моей женой, – сказал он, когда я вынула кольцо и принялась разглядывать его под скупым светом настольной лампы.

Я не стала говорить, что именно этого боялась больше всего на свете, когда ехала сюда. И в то же время знала, что он так поступит, потому что уже считал себя своей. А он знал, что я считаю своим его. И всё же я напряглась.

– А если откажусь?

Он снова пожал в ответ огромными плечами.

– Знаешь же, что не смогу, да? Вот лис!

Разулыбался и стал совсем похож на малыша. Хочу ли я ещё одного похожего на него, как две капли? Пожалуй, что да. Но работа…

– Толь, – я положила кольцо обратно в коробочку, закрыла крышку и поставила на тумбочку. – Тут такое дело… я закончила училище с отличием и через неделю готовлюсь сдавать экзамены в академию. Понимаю, что ты на это скажешь, но… Но! Если ты хочешь связать свою жизнь со мной, прими это, пожалуйста, как факт!

Я видела, как он поник. Расстроился и теперь жалеет о совершённом шаге.

– Но как? – вскинул он руки.

– Да всё просто! – для меня в тот момент и, правда, всё было просто. – Мы тебя устроим в ФСО, а с твоими рекомендациями это – раз плюнуть. Я буду учиться, ты – работать, и будем жить в Москве. Всё у нас будет хорошо. Лет через семь-десять заведём малыша…

– Через сколько? – я первый раз видела, чтобы он так хмурился, сдвинув брови почти впритык друг к другу.

– Сначала мне надо закончить академию, желательно без академов, прости за каламбур. Затем работа, нужно выслужиться до более-менее приемлемого звания, чтобы без зазора уйти в декрет.

– Не хочу, чтобы ты уезжала, – он говорил, а я видела, что каждое слово царапает его сердце. – Я думал, мы с тобой тут останемся. У меня есть работа и здесь, я не хочу ехать в Москву. Полагал, родишь, я стану вас содержать, и каждый день домой, в семью… А ты… Ты не хочешь семью, не хочешь малого.

«Ни фига себе, – подумала я. – Вот это речь». Для него действительно было несвойственно столько слов за раз. Однако я практически закипела от его речи, а не растрогалась.

– Это с каких же пор ты разглядел во мне домохозяйку, а? Ничего не перепутал, нет? Ты же сразу знал, что моя душа в академии, и больше я никуда не собираюсь! Вот отучусь, поработаю, и тогда уже, возможно – возможно, понимаешь?! – стану стирать и гладить тебе портки, утирать нос и готовить борщи. Сейчас я к этому не готова!

Он ничего не ответил. Просто встал, вышел на кухню, там откупорил бутылку коньяка и налил себе в стопку. Опрокинул в рот, не закусывая и не запивая, и наполнил снова.

Я поняла, что перегнула палку и вышла к нему. Там меня ждал букет цветов и моё любимое вино. Вытащив пробку, я ополовинила бутылку прямо из горлышка.

5

Звонок с незнакомого номера раздался на следующий день около часа.

– Катерина Нилова?

– Слушаю Вас. Чем могу помочь?

– Из академии беспокоят.

– Приёмная комиссия? – у меня аж сердце в пятки ушло.

– Не совсем, – ответили мне после лёгкой заминки.

– Я вся во внимании.

– Катерина, мы хотим предложить Вам одно дело… так сказать, работа под прикрытием.

– Что-то опасное? – тут я увидела, что Толя давно проснулся и внимательно слушает мой разговор.

– Скорее, неприятное.

– Подробности?

– По приезду в Москву, – голос с той стороны отдавал остро отточенной сталью.

– Если откажусь? – я решила идти ва-банк.

– Должность участкового в том городишке, где находитесь. Нищета, разочарование, серость бытия.

– А Вы кто такой, чтобы за меня решать?

– Я Ваш куратор. Если согласитесь, конечно.

– Могу подумать?

– Сутки.

– Отлично.

6

– Кто звонил?

Толя не сводил с меня глаз всё время этого странного разговора.

– Из академии, – я решила перенять его немногословную манеру.

– Что хотели?

– Работу предлагали.

– А ты?

– Я обещала подумать.

– Что? – я буквально видела, как всё внутри него взорвалось. – Я против!

– Почему? Я же объяснила тебе свои цели и задачи! Не стану я твоей домохозяйкой, понял?! Я выучиться хочу! Я Родину защищать хочу! Почему ты не можешь это принять?

Он опустил голову, налил себе коньяку, выпил, занюхал букетом цветов.

– Потому что я люблю тебя, дура. А ты хочешь голову в пекло сунуть.

– Это мой путь! И не тебе меня осуждать! Короче, дорогой, мне необходимо это предложение, понимаешь? И либо ты принимаешь меня такой, какая я есть, либо мы расстаёмся прямо сейчас. Я понятно излагаю?

– Более чем, – он насупился и снова выпил.

– Вот и славненько.

– А на предложение моё что скажешь?

– Давай, потом, хорошо?

Мой любимый ничего не ответил, а отхлебнул коньяк из горла. Мне стало противно. Я посмотрела на него с высоты ещё пары-тройки десятилетий. Он сидит на том же самом месте, разжирневший, уминающий один пузырь за другим, а я в это время суечусь, бегая между тремя-четырьмя детьми. Один пришёл из армии и пьёт. У второго несчастная любовь, он или она тоже пьёт, у третьего не получается в школе, и он рыдает, а у младшего режутся зубки, и он воет.

– Потом, хорошо? – произнесла я с нажимом.

– Хорошо, – ответил Толя, словно отпуская нечто самое важное в своей жизни. – Потом.