Читать книгу: «Бывшие. Измене вопреки», страница 5
Он намеренно выводит меня, потому что ему нечего сказать. И нечем крыть. Не надо вестись, Алиса. Спокойно.
– Лёш, я просто пришла сказать, что знаю, откуда эти люди в масках и прошу прекратить это. Я ничего тебе не сделала, ушла мирно. Не к кому-то, а просто ушла. Долго жила у Аньки, пока не наскребла денег на съемную квартиру. Я хотела с тобой будущее, кольцо, детей. Просто… ну не подходим мы друг другу. Ну, нельзя просто взять и вылепить человека по-другому. Если ты любишь – ты берешь человека, вот как есть, и принимаешь полностью. Нельзя жить со мной, а развлекаться на стороне. Мы бы через пару лет развелись все равно, так зачем это все?
Я заламываю руки, говоря все, что думаю, на одном дыхании. Предельно откровенно. Мне кажется, он должен понять. А что злится – это понятно. Может какие-то крупицы чувств у него ко мне и остались.
– Затем, что ты – моя, Алиса. И я решаю, расходится нам или свадьбу играть. И я ничего не собираюсь прекращать. Ты лгунья. Я видел твоего нового хахаля. Так вот держись от него подальше, иначе он пострадает.
Лицо Лёши бледнеет, а глаза наоборот темнеют. Я никогда не видела, чтобы человек за три секунды сливался цветом со стеной, и выглядит это зловеще. Угрозы, угрозы. Чем он пригрозит мне в следующий раз? Делаю вдох и решаюсь.
– У меня есть доказательства, что ты крутишь роман с этой девкой. А она не только модель, но и в стрип-клубе работает, ты знаешь? Твоим папе и маме это очень не понравится и, возможно, повредит их карьере. Но, конечно, не так, как информация о твоих отмытых деньгах, оффшорах, неуплате налогов, подделке био-добавок и протеина, что продаются в твоем клубе. Плохая у тебя память, Лёша. А у меня, наоборот, очень хорошая.
Я осознаю, что это просто случайное везение, но не могу его не использовать. Он угрожает мне и моим близким. Не знаю, когда включила Диму в круг близких мне людей, но он уже там, отступать поздно. Лёша темнеет лицом, сжимает зубы и почти скрипит ими. Мне кажется, более злым и опасным, я его еще некогда не видела.
– Мы еще посмотрим, чья возьмет. Берегись, Алиса. Ты играешь во взрослые игры и можешь горько об этом пожалеть.
– Я отдам весь компромат журналистам, если ты еще раз решишь сделать мне пакость. Или тронешь дорогих мне людей. Не зли меня, Санников, ни то познакомишься с еще одной версией Алисы, которая очень тебе не понравится.
Я выхожу из кафе на негнущихся ногах, заворачиваю за угол и тут же начинаю падать.
Глава 22.
Не помню, чтобы раньше у меня темнело в глазах. И потерь сознания за собой тоже не припоминаю. Фу, прямо как в мыльных операх, где героини то и дело шлепаются в обморок. Но все это я обдумываю уже позже, а сейчас, открывая глаза, я не понимаю где я, что произошло, и почему надо мной склонился Дима. Конечно, память быстро подбрасывает мне последние кадры, где я встречаюсь с Лёшей и потом выхожу на улицу.
Окей, тут более или менее понятно: мне стало плохо, я потеряла сознание. Но вот вопрос – каким боком тут Дима?
– Ты что тут делаешь? – я почему-то хриплю, как будто неделю не разговаривала. – Помоги встать.
Дима смотрит на меня с беспокойством и сомнением, но в итоге встать помогает. Я пошатываюсь, он придерживает меня за талию, удерживая на месте, и кивает в сторону своей машины. Ну да, эти золотые диски сложно не узнать. Молчаливо киваю.
Соображаю я туго, направление держу еще хуже, так что мы вместе, почти в обнимку, идем к его машине. Медленно ползем, если быть точной.
– Я приехал подстраховать. Знал, что у тебя серьёзный разговор, – отвечает он на мой красноречивый взгляд. Думал, я забуду, о чем спрашивала? Ха.
– И откуда знал? – уточняю у него, садясь в машину.
– Аня сказала. Переживала за тебя.
В целом, что-то такое я и представляла.
Аня никогда не могла поладить с Лёшей. Ну, то есть, она всегда делала вид, что всё нормально, могла поддержать какую-нибудь ненавязчивую тему, вела себя предельно тактично. Но чтобы подружиться, попросить о чем-то – никогда. Ну и если я рассказывала о каком-то его нелицеприятном поступке, то обычно получала от нее сочный комментарий. Не в его пользу, конечно.
Лёша тоже никогда не шел на сближение. Он вообще никогда не хотел знакомиться с моими друзьями, подруг планомерно отваживал, кроме Аньки, но не потому, что не хотел, а потому что не мог. Анька – стойкий оловянный солдатик и моя лучшая подруга, на такое покушаться нельзя.
И вот тебе на, уже который раз я замечаю, что с Фёдоровым они ладят просто отлично, а теперь вот и информацией делятся. Я почти уверена, что Аня целенаправленно попросила его за мной присмотреть, а не просто упомянула, где я.
– Когда вы успели сдружиться?
– Ну, до этого еще далеко, конечно. Но у нас есть нечто общее – ты. Не удивлюсь, если однажды начнем дружить семьями.
Сердце опять предательски выдает кульбит. Ну что такое, я только в обмороке побывала, а до этого на важной встрече с шантажистом! Ну, дадут мне расслабиться когда-нибудь или нет?
Я отворачиваюсь к окну и просто проглатываю этот комментарий.
Да, он кажется мне крайне многозначительным, но сил совсем нет, даже мысли крутятся медленно и с надрывом.
Надо бы к врачу сходить, просто так сознание не теряют. Но это всё потом. А пока я позволяю себе заснуть на переднем сидении Диминой машины.
. . .
– Тебе нужно пойти к врачу, – так начинается уже третье мое утро. Мы с Аней больше не работаем вместе, живем тоже отдельно, но утренний созвон – это святое. И, конечно, она права, но все руки не доходят. Тут рекламная компания, куча аналитики, просто завал. Новое место работы это, в том числе, новая репутация, которую очень сложно заработать.
Мы обсуждаем все мои оправдания, и все они терпят поражение, раз за разом, так что торжественно обещаю записаться сразу после нашего разговора. Собственно, так и поступаю. В конце концов, у меня новый, классный ДМС, вот и пригодился.
– Тебя отвезти к врачу? – говорит дверь голосом Димы. И только в середине фразы появляется он сам, красивый и довольный.
– Да откуда ж тебе про врача-то известно? Ты следишь за мной что ли? – праведно возмущаюсь я.
Ну, в самом деле, что это за патронаж такой, ведь ничего особенного не случилось. По первой рабочей версии, у меня просто сдали нервы. Ну, почему бы им и не сдать, учитывая, что из трех лет отношений, они подтачивались и качественно расшатывались примерно два с половиной? А в последние пару месяцев вообще акция была – три нападки по цене одной. Ну и запишем сюда еще расставание, бой посуды, два маски-шоу за короткий срок, увольнение с работы, шантаж и переезд на новое место.
Удивительно, что это случилось только сейчас, и я не пускаю слюни в ближайшей психушке. Вполне могла бы.
– Я знаю только, что ты записалась. Тебя сдала подруга пару минут назад и попросила проследить, что ты доедешь до врача. Это проще всего сделать, если я сам тебя повезу. Запиши мне время и место.
И, конечно, я записываю время и место. И возмущаюсь, что Аня строит из себя мою заботливую бабушку, хотя, если честно, мне приятна ее забота. И личный водитель на пафосной машине мне тоже льстит. Так почему бы и нет?
. . .
В очереди у врача я сижу, нервно качая ногой. Неприятно, конечно, в самом расцвете сил идти обследоваться, не зная, что именно нужно искать.
– Ой, доченька, такая молодая и к врачу? – обращается ко мне бабуля, сидящая в соседнем кресле.
– Да, надо проверить здоровье, – отвечаю нейтрально.
– Нервы нынче косят молодежь, – замечает бабуля, и я улыбаюсь. Так и есть, так и есть.
На ожидание в итоге уходит десять минут, занятых приятным разговором ни о чем. Терапевтом оказывается женщина средних лет, которая говорит логичные вещи и уповает только на доказательную медицину. Она задает сотню вопросов о моем организме, привычках, прошлых болезнях, образе жизни и последних событиях, причем задает их так мастерски, что я практически всю свою жизнь ей выкладываю за четверть часа.
Мы с ней явно сработаемся.
Так я думаю до тех пор, пока она не предлагает мне сдать кровь на ХГЧ, подозревая беременность.
Глава 23.
Все, чего мне сейчас хочется – стереть последние три года своей жизни. Я бреду по улице, иногда наталкиваюсь на прохожих и, скорее всего, выгляжу городской сумасшедшей.
Я вся вибрирую от тревоги, в голове миллионы мыслей и пустота одновременно. Сердце стучит так быстро, что, наверное, натягивает майку в попытках прорвать грудную клетку.
Меня ведет. Ноги движутся тяжело, как будто тянут за собой кандалы, зрение плывет, и я очень хочу, чтобы все это закончилось. Я просто хочу знать, да или нет. Прямо сейчас.
Самое ужасное чувство – незавершенность, бессилие и страх. Смешать, не взбалтывать.
У меня может быть ребенок. Ребенок от тирана. Деспота. Человека, изменявшего мне, шантажировавшего меня. Ребенок, которого я хотела, и которого теперь боюсь, как огня. И что мне делать, если так? Что делать?
Я брожу так час или два, время течет в каком-то только ему понятном ритме. Вижу себя в витринах и каждый раз напрягаюсь: такого пустого взгляда у меня еще не было.
Потом все-таки беру себя в руки и решаю идти домой.
– Ань, – сиплю я, как только она поднимает трубку. – Купи десяток тестов на беременность и приезжай ко мне.
Я знаю, она не станет задавать вопросов, просто купит и приедет. Не важно, что у нее были за планы. Я никогда так не делаю. Вернее, никогда так не делала до этого дня.
Но сейчас другое дело – моя жизнь вот-вот изменится навсегда.
. . .
Не могу собраться. Не могу себя заставить. Сижу на диване и просто смотрю на этот дурацкий тест в розовой блестящей упаковке. На полу их валяется еще девять, все запечатанные, а напротив сидит Аня и терпеливо ждет.
Я не могу его открыть, физически не могу. Это будет означать, что я сейчас узнаю ответ, процентов на девяносто пять точный. Это меня убивает. Пожалуйста, не надо. Почему это происходит со мной?
Я, в самом деле, могу быть беременна. У меня, правда, задержка.
С другой, более радужной стороны, это стресс и перегруз. Феерично. Называть это радужной стороной – уж точно не от хорошей жизни.
– Хочешь, я его открою? – предлагает Аня. Она не давит, спасибо за это. И это первая ее фраза за двадцать минут.
– Нет. Я должна сама.
Я, наконец, надрываю упаковку и с каждым шелестом пленки, с каждым хрустом картона на голове, кажется, появляется новый седой волос. Перед смертью не надышишься, всегда говорила моя бабушка. Но так хочется. Так хочется надышаться.
Я шагаю, как на заклание, в направлении ванной комнаты и мысли бьются надоедливыми мухами в стекло, в белый кафель стен, в мрамор раковины и белую дверь, закрывающуюся за мной.
. . .
Я не понимаю, как мне реагировать. Сердце бьется где-то в горле, дыхание сбивается. Приходит истерическая радость, мне хочется смеяться и прыгать. И обессиленно опуститься на пол. Все вместе.
Тест показывает одну полоску. И второй. И третий. И десятый.
Я свободна.
Я, в самом деле, свободна. У меня опять впереди вся жизнь, не связанная с этой ужасной семейкой. Я могу выбирать, где жить, что делать, никто больше не может указывать мне. Никто не отнимет у меня ребенка. Я сама могу выбрать, когда его родить. Могу выбрать ему отца. Могу заработать денег, покрасить детскую или уехать в другой город. В другую страну.
Я могу всё.
И никакой Лёша не будет стоять у меня на пути.
– Я свободна, Ань. Я теперь точно свободна.
– Конечно. Я рада, что всё это случилось не сейчас. Хоть ты и была бы самой лучшей мамой на свете.
Аня смотрит на меня с какой-то нежностью и теплотой. Она, правда, в это верит. И я тоже верю. Просто сейчас не самое лучшее время.
– Я еще ей стану. Попозже. Обязательно.
. . .
Мы немного отмечаем это событие. Именно сегодня я чувствую, что все чувства, связывающие меня с Лёшей, оборвались. Стерлись, как и не было. Я больше не скучаю, не тоскую, не ищу его на другой стороне кровати. Мне становится все равно.
Результат ХГЧ подтверждает все мои десять тестов. Все они единогласно говорят, что я не беременна. Так что, у меня сдали нервы, теперь официально. Это логично и понятно, учитывая последние события моей жизни.
Я решаю, что мне нужно от всех отдохнуть и думаю, как это можно безболезненно сделать. Прикидываю, что спа мне будет недостаточно, отпуск – это слишком. А вот небольшой загородный отель, красивый и тихий, с небольшим озером и потрясающим парком, в который мы должны были ехать с Лёшей через две недели – самое то.
В отеле подтверждают перенос дат, так что выходным за городом быть. В полном одиночестве. Побыть с собой.
Я долгое время не могла понять, чего мне хочется. Что мне нравится, к чему я стремлюсь, как отношусь к вот этому человеку или вот к этой ситуации. Все это принимало масштаб полноценных загадок, которые время от времени нужно разгадывать. Что может быть лучше вечера с собой?
Я собираю вещи заранее и готовлюсь к поездке моей мечты.
Заслужила.
Глава 24.
В самом деле, этот отель как будто сошел с картинок каких-то детских сказок. Небольшой, кирпичный домик с настоящей трубой, из которой идет дымок. С большими окнами и балкончиками, которые утопают в цветах. Работницы ходят в милых цветочных платьях и передничках с кружевом по краю.
Настоящая идиллия. Пастораль. Уверена, тут где-то и поле с овечками есть. И шерсть их наверняка белая и пушистая, как облачко, а блеют они музыкально.
Я и сама переодеваюсь в цветастое платье, ровно такое, какие никогда не одобрял Лёша. Его будущая жена должна одеваться в основном в бежевый. Ее гардероб – это одна сплошная капсула, где каждая вещь подходит к другой, даже если она вытащена из шкафа в три часа ночи, с закрытыми глазами и вообще, левой ногой. Откуда бы там взяться цветастому платью. Но вот оно. И очень, очень идет мне и этому дому.
Чемодан поскрипывает, когда я везу его по мощеной дорожке к своему малюсенькому домику на одну спальню. Он такой же, как главное здание, где находится ресторан, но в несколько раз меньше. Гостиная и небольшая кухонька, эдакий прованс. Сквозь большие окна свет падает на круглый обеденный стол и играет на светлой скатерти. Ваза с полевыми цветами отбрасывает радугу на льняные салфетки. Этой мой маленький рай, я уже чувствую.
Большая мягкая кровать только подтверждает мои мысли. И простыни. Нормальные, льняные простыни, какого-то теплого, уютного цвета, где-то между бежевым и горчичным. Не вычурные шелковые. И вышивка на подушках, как нас когда-то учили в школе.
Все это говорит о доме. О тепле. Все это пахнет солнцем и счастьем. И свежей сдобой. Боже, спасибо. Я так хотела отдохнуть. Я тут, чтобы выдохнуть и начать всё с чистого листа.
. . .
– Да, тут потрясающе. Чувствуется, как точка между сказкой и домом. Аааань, – я тяну ее имя и сама немного потягиваюсь, – тут такой воздух, такие виды. Мне кажется, по дороге на ужин в меня врежется толстозадый купидон, возможно верхом на кудрявой овечке, но это не точно. Пастораль, да, прям как на картинах Буше. Нет, где куча людей и ничего непонятно – это Босх. Ну ладно тебе, ты в курсе с кем я жила. Он считает, что приличная женщина обязана знать краткий гид по художникам наизусть. Ань, балерины – это Дега. Давай не будем об этом, ладно? Я приехала отдохнуть. Нет, слоны на тонких ножках это Дали. Ну, хватит уже!
Мы говорим и смеемся еще полчаса, пока я лениво щипаю булочку с корицей на лавочке в местном парке. Больше смеемся, чем говорим.
У них тут свой парк вокруг небольшого озера, круглого, как тарелочка. Я устроилась на резной деревянной лавке под березой, с телефоном и булочкой. Что взять с нашего поколения, никуда без телефона, но я не жалуюсь. Я немного побаиваюсь оставаться наедине со своими мыслями, как и большинство моих немногочисленных друзей.
На ужин ожидается пир горой, так что остатки булки я скармливаю уткам. Да, мало того что озеро само по себе сказочное, тут еще и утки есть. Упитанные и воспитанные, даже особо не крякают, вылавливают кусочки булки практически в порядке живой очереди. Очень странное зрелище.
. . .
На ужин заказываю перепелку. Мне кажется, в сказках именно так ужинают. Перепел, осётр, какие-нибудь «блюда заморские» и запивают каким-нибудь потрясающим вином.
Ну, в целом, с перепелом я угадала и к сказке точно приблизилась. И платье надела подходящее, длинное, затейливое, из красного шелка с золотой вышивкой. Ну чем я сейчас не царевна? Мне кажется, в сказках все было именно так. Ну, или в мультфильмах, которые я смотрела в детстве.
Прекрасной царевне еще полагался то ли принц, то ли князь. Интересно, от чего это зависело?
И почему-то именно на этой моей мысли в зал заходит Дмитрий Фёдоров собственной персоной.
Дальнейшие мысли утрачивают связность, а сердце делает кульбит от неожиданности. Благо, на этот раз неожиданность довольно приятная. Я чувствую себя еще более сказочно, как будто именно такого финала для этого чудесного вечера мне не хватало.
Вот он идет по залу, красивый и статный, излучает уверенность.
В руках пионы, которые он обещал беречь для особых случаев. Сосредоточенный и серьёзный, пока не замечает меня.
– Здравствуй. Я присяду? – он останавливается возле меня и указывает на свободный стул. Я киваю.
– Здравствуй. Не ожидала тебя тут увидеть, – многозначительно говорю я. В самом деле, я никому не говорила, куда поеду. Это был большой и страшный секрет, дабы позволить себе выдохнуть и не думать, что тут меня найдут нежелательные люди. Но и желательных я тут не ждала.
– Знаю. Но я очень соскучился, – он улыбается и, спохватившись, протягивает мне цветы.
На этот раз пионы кроваво-красные, я и не знала, что такие бывают. Они всегда ассоциировались у меня с нежностью, многослойностью и бело-розовым цветом, а тут такой сюрприз.
– Спасибо, они очень красивые. Это мои любимые, ты знал?
– Я надеялся.
Вечер продолжается и становится еще интереснее.
Дима заказывает себе стейк и салат, а потом еще кофе. Мы болтаем о том и о сем, смеемся, я получаю тысячу комплиментов и сотню двусмысленных, но приятных шуток. Я расслаблена, спокойна и счастлива. Чудесно провожу время.
Но вот уж чего не ожидаю, так это его руки, внезапно опустившейся на мою.
Глава 25.
Вау, прямо как в кино. В шаблонной сцене, где герой признается героине в любви. Они сидят за столиком, все очень красиво, потом он кладет руку на ее руку и разражается пламенной речью о том, что жить без нее не может и это точно любовь. Потом, возможно, становится на одно колено и протягивает кольцо. Или он уже стоит на колене с кольцом, когда это говорит. Или они это пропускают и едут в отель. Или! Или они уже в отеле и просто поднимаются наверх. И тут финальные субтитры или итог сего действа. Зависит от рейтинга фильма.
Но у нас явно не тот, что с отелем. Мы и не целовались-то уже десять лет, и предполагалось, что этого больше никогда и не случится. Правда губы предательски покалывает и мне очень хочется их облизать, но понятно, как это будет выглядеть. Провокационно и как приглашение. Нет-нет, Алиса, стоп. Ничего не надо делать и додумывать, все должно идти, как идет.
– Ты сейчас выглядишь, как будто достанешь из-под стола бейсбольную биту и побьешь меня, – говорит он. Но руку не убирает.
Видимо, на моем лице отобразились какие-то не такие эмоции. Что я вообще хочу услышать? Ох, голова идет кругом, я совсем не готова сейчас к новым отношениям. И к старым, наверное, тоже. Но, все же, губы покалывает, голова слегка кружится, а в животе порхают бабочки, прямо как в мои семнадцать лет.
– Я еще раздумываю, но цветы явно сыграли тебе в плюс.
Он улыбается, я улыбаюсь, неловкость рассеивается. И рука все еще на моей руке.
– Я вообще не мастер высокопарных речей… – начинает Дима, а я опять смеюсь.
– И поэтому используешь слово «высокопарный», – перебиваю его я. Мне опять неловко, а в такие моменты я все время говорю. Нервно и не очень в тему.
– Вроде того. В общем, не знаю, с чем начать, – пытается продолжить он.
– Всегда лучше начать с самого начала и по порядку, – опять перебиваю его я. Нервы, да, грешна.
– Ну, если бы ты дала мне шанс и не перебивала, возможно…
– Прости, я что-то нервничаю. А когда нервничаю, много и быстро говорю. И перебиваю, видимо, тоже, – я смущенно улыбаюсь и смотрю на него из-под ресниц.
Как только он открывает рот, чтобы ответить, официант приносит нам кофе и десерт. Я тихонько смеюсь, он тоже криво улыбается.
– Видимо, стоит перенести этот разговор. Весь мир против меня, – он говорит это с интонацией, театрально, как будто играет в пьесе Шекспира. Быть или не быть, или что-то вроде.
И я понимаю, что больше не переживаю.
Спустя час мы прогуливаемся вокруг озера. Дорожка подсвечивается тусклым светом фонарей и все выглядит донельзя уютно. Сказочно. Это слово сопровождает меня весь день, и я мечтаю, чтобы сопровождало и дальше.
Рядом идет Дима, красивый и задумчивый, рассказывает что-то о звездах, которых тут в избытке. Жестикулирует, показывает почти диковинные фигуры своими невозможными руками. Ну как у мужчины могут быть такие руки? Одно движение пальцев и хочется нервно сглотнуть. Что еще он умеет делать этими пальцами?
Нет. Плохой вопрос. Алиса, спокойно.
Я слушаю его, практически открыв рот. Ни одного шанса заскучать, о чем бы он ни рассказывал. Уверена, расскажи он мне о квантовой физике, я бы тоже шла рядом в полной прострации и слушала, слушала… Возможно, немного больше отвлекаясь на его руки, да.
Я резко останавливаюсь. Вот оно что. Я им увлечена! Это же логично, я просто не давала себе думать об этом, пока была несвободна. И вот теперь, когда я поставила финальную точку в своих отношениях, я это понимаю. Это не ностальгия, я увлечена им в настоящем времени.
Все логично. Он нравится мне внешне, совершенно мой типаж. Он был рядом все это время, дарил мне цветы, возил к врачу, взял к себе на работу, пытаясь помочь.
Я отпустила прошлое, пережила его, хоть и вспоминала иногда с горечью. Но выходит, что он не изменял мне, а вел себя по-свински, потому что думал, что я его предала.
Мы расстались по ошибке. Это было десять лет назад. Стоит ли ждать еще, что эту ошибку исправить?
Всё это мой мозг обдумывает молниеносно, буквально за секунду. Дима останавливается, поворачиваясь ко мне. Я стою в двух шагах от него и широко раскрытыми глазами смотрю на него. На его широкие плечи, на растерянное выражение лица, пока он пытается понять, почему я вдруг отстала. А вокруг воплощенная сказка, осталось добавить светлячков и можно снимать фэнтези.
Робко улыбаюсь, хотя робость мне и не свойственна, но рядом с ним у меня настолько больше чувств и эмоций, что я в них теряюсь.
Он, видимо, что-то решает для себя в тот момент, потому что вдруг выдыхает и резко делает эти два шага ко мне.
Я вижу всё, словно в замедленной съёмке. Сердце замирает на эти два шага.
Через бесконечно долгую секунду наши губы сталкиваются, и я судорожно вздыхаю, вцепляясь в ворот его рубашки. Мне холодно и жарко одновременно, голова кружится, дыхания не хватает, но он крепко прижимает меня к себе.
Мы стоим в тусклом мерцании фонарей, обнимаясь так крепко, что ноют мышцы. На небе яркая россыпь звезд и огрызок растущей луны. Вода плещется.
С трудом выныривая из урагана чувств, я понимаю, что вот теперь всё правильно.
Так всё и должно было быть.
Но долго думать Дима мне не дает.
Глава 26.
Ночь удалась. Впервые за долгое время я выспалась. Матрац показался мне периной, одеяло – облачком, а льняные простыни оказались самым лучшим бельём на планете. Ненавижу шелк, вот так вот.
Вообще мое мнение о многих вещах за последние месяцы изменилось. Например, теперь я знаю не только, что шелк – явно не мой фаворит, но и то, что я не люблю розы, яичницу-глазунью, бежевую одежду и жемчуг. Вместе с моим статусом «свободна» появилась куча новых привычек и неожиданных событий.
Вот, например, теперь я почти каждый день получаю цветы. И это не розы. А еще я каждое утро собираюсь спокойно и выхожу из дома в отличном настроении даже без кофе. Ношу красную помаду и веселые платья. А на телефоне у меня теперь крутой розовый чехол. Несерьёзный. Так бы сказал Лёша.
«Набери меня, когда проснешься, Ягода»
После вчерашнего губы распухли, но я все равно растягиваю их в улыбку. Да, мы сокращаем дистанцию, но будем делать это медленно. Я уже взрослая девочка, гормоны теперь мои друзья, нетерпением не страдаю.
Стоит мне увидеть Диму с красочным подсолнухом в руке, как я беру свои слова обратно и спешно влетаю в его объятия. Где только достал это желтое солнышко! Его глаза искрятся, да и сам он выглядит каким-то… довольным. Обычно сарказм и какое-то нахальство шли впереди него, а теперь вот спокойный, довольный жизнью человек, в уголках губ угадывается улыбка. Обнимать его и обнимать. Отличный план на сегодня.
Мы неспешно завтракаем вместе. Оказывается, что оба любим омлет и неспешно пить кофе. Наслаждаться каждой минутой, если это возможно и не корить себя, если нет.
Мы сидим друг напротив друга за маленьким столиком у окна, и я никак не могу отвести от него взгляд. Впрочем, и он от меня тоже. Красивый, чертяка. Все такой же, и совсем другой одновременно.
– Потрясающее место, да? Как со страниц сказки, – говорю я.
– Да, тут здорово. Правда, в сказках не бывает овербукинга, – улыбается Дима в ответ, отпивая кофе.
Я тоже пью кофе, наслаждаюсь каждым глотком, пейзажем за окном, обществом человека напротив. Такая минутка спокойствия – это как сокровище в моей бешеной жизни.
Мне немного жаль, что ему придется уехать, все-таки тут та самая сказочная атмосфера, и я чувствую себя очень счастливой.
– Да ладно, неужели на сегодня нет свободного номера?
– Я пытался решить этот вопрос разными способами, но даже подкупить портье не удалось. Тут только домики и они все заняты.
Ну, да. Я бронировала домик на выходные за несколько месяцев, и то оставалось очень мало вариантов. Мне говорили, что сюда сложно попасть. Тут даже аншлаг выглядит так, как будто людей совсем немного, чтобы не разрушать вот это настроение сказочности. Отдохнуть в тишине.
– О, как грустно, что тебе придется уехать, – расстроенно хмурюсь я. Не хочется отпускать его так быстро.
– Ну, не придется. При одном условии, – он наклоняется ко мне поближе и почти шепчет. – Пустишь меня переночевать на коврике?
– Вот это ты ловелас! – я пораженно округляю глаза и посмеиваюсь. – Ты же знаешь, там двухспалка и всё, даже дивана нет. Реально будешь спать на коврике, Фёдоров!
– Ради тебя я готов на всё, – Дима улыбается своей самой невинной улыбкой.
Как я могу не согласиться? В конце концов, мы не подростки, что мне стоит просто быть спокойной и не поддаваться на провокации.
Вечером я стою в ванной, поправляя свою самую целомудренную пижаму и страшно себя ругаю. Самоуверенная, глупая Алиса. От напряжения даже трясутся поджилки, мурашки покрывают кожу, а сердце опять убегает в пятки. Как же, мы взрослые, какие могут быть проблемы, просто поспать ночь рядом! Только сейчас я совсем так не думаю.
Днем я умудрилась заявить, что нельзя ему на коврик. Кровать достаточно большая, поместимся вдвоем, а чтобы он не покушался на мою честь, я положу между нами подушку. О, какое необдуманное решение. Я готова взвыть от собственной глупой решительности.
Между нами искрит так, что в одной комнате находиться и то опасно, не то, что лежать в одной кровати, в тонкой пижаме. Подушка – тоже мне крепость.
И самое обидное, непонятно кто еще на кого будет покушаться.
Когда он вышел из ванной пятнадцать минут назад, в одних пижамных брюках, у меня перехватило дыхание. Все его мышцы, которые я замечала раньше под одеждой, но списывала на воображение, оказались реальностью. Капельки воды, блестящие на его торсе, влажные волосы и вот эта самоуверенная улыбка. Чёртов Фёдоров.
Выходя из ванной, я решаю для себя – делай, что должно и будь что будет.
Глава 27.
Дима лежит на кровати, прикрывшись одеялом, что-то читает, и это просто отлично, потому что мне все еще не по себе. Мурашки пробегают по всему телу, пульс учащается. Ну конечно, ведь одеяло только что сползло и я наблюдаю самые верхние кубики пресса, а думаю о самых нижних.
Он замечает меня и улыбается, а я начинаю нервничать еще больше.
– У нас ничего не будет, ты же понял, да? – выпаливаю я и тут же прикрываю глаза от разочарования, как ужасно это прозвучало. Хуже не бывает. Где та взрослая и уверенная в себе женщина, которой я себя считала еще сегодня днем?
– Конечно, не будет, мы же договаривались. Ну, если только ты этого не захочешь. Твое желание для меня закон, – он спокоен и продолжает улыбаться. А можно мне тоже так круто владеть своими эмоциями? Где этому учат? Но вместо того, чтобы закончить этот бесполезный диалог, я умудряюсь продолжить его.
– И потому ты в одних штанах тут разгуливал?
Дима ухмыляется и дальше, его настроение только поднимается, судя по всему.
– Конечно, ведь я могу самую капельку тебя соблазнять? Я вообще без одежды сплю, но тебе было бы неудобно, потому штаны надел. Все для тебя.
Видимо я незаметно вхожу в раж, мне хочется обвинить его хоть в чем-нибудь, потому что он кажется слишком идеальным рядом с растерянной и неуклюжей мной. И слишком уж он уверенно меня соблазняет.
– Дим, ты бессовестный ловелас.
– Ты это уже говорила. А, почему бессовестный? Я оделся для тебя, хотя предпочел бы противоположное, хоть и не люблю спать в одежде. Вот она, совесть, – он пожимает плечами и пытается вернуться к чтиву, но не тут-то было. Мне нужно что-нибудь обсудить прямо сейчас. Вообще не важно что, потому что я вообще не понимаю, что делать, когда воцарится молчание.
– Ты не мёрзнешь? – ухмыляюсь я, вплетая в голос капельку сарказма, но он мой вопрос принимает за чистую монету.
– Конечно, нет, – отвечает Дима растерянно. – У нас же цивилизация. Есть обогреватели, есть кондиционеры. Для чего они еще существуют?
– А я вот в пижаме сплю, – отвечаю я невпопад. Я хочу поговорить еще, заставить его растеряться еще больше, потому что…боюсь. Чувствую себя неуверенно и мне в этом чувстве очень нужна компания.
– Ну и отлично, у тебя очень милая пижама. Погоди, – именно в этот момент он понимает, что к чему, и пораженно смотрит на меня. – Ты что, нервничаешь? Ты боишься со мной спать?
– Это очень двусмысленно звучит, – хмурюсь я и признаю, что преимущество все время на его стороне, а я опять неуверенная в себе девочка, провалившаяся на десять лет назад. Не люблю это чувство.
– Ты точно боишься! Но почему? Я отлично себя контролирую, я приличный мужчина и вообще джентльмен. У тебя нет причин мне не доверять, – он посмеивается и пытается убедить меня в своей безопасности одновременно. Но дело ведь не только в этом.
