Читать книгу: «Очень приятно, Вила́ры», страница 6
Сложное дело
В середине февраля, на зимних каникулах отец вспомнил, что мне таки нужно как-то поступить в университет в этом году. Он узнал, что здесь абитуриенты создают на специальном сайте свое досье, которое рассматривает комиссия и решает, кто поступает, а кто нет.
Поскольку я окончила школу в другой стране с другой системой обучения, отец решил позвонить на горячую линию сайта, чтобы узнать все детали, и вообще, можно ли мне поступать. Мне как раз пришла новая сим-карта с тарифом 10 евро в месяц на звонки по всей Франции, и батька заявил:
– Позвоним с твоего телефона, потому что я на это дерьмо деньги тратить не буду.
В назначенное утро отец уселся за стол, положил перед собой лист бумаги, ручку, ноутбук с открытым сайтом. Я набрала номер и дала ему трубку.
Но уже через пять секунд стало понятно, что это плохая затея. Папа не мог удержать телефон, все время что-то сбивал, и наконец заорал:
– Дерьмо, как меня достали эти дурацкие телефоны, позвоню со своего! Но если у меня сдерут деньги за это, я тебя прибью!
Я подумала, что, кажется, горячие линии всегда бесплатные, но промолчала, зная, какой это стресс для отца – делать что-то для других.
С его старой кнопочной «Нокии» дело пошло лучше, и вот он уже говорил с женщиной-консультантом. Папа рассказал всю мою историю, женщина ему что-то долго объясняла, отец писал подробный конспект, как прилежный студент, иногда не пойми к чему заливался смехом маньяка, похрюкивая при этом.
Он положил трубку с видом человека, который знает все.
– В общем, женщина сказала, что ты можешь регистрироваться на этом сайте, нужно просто везде в досье указывать, что ты иностранка.
За обедом отец торжественно объявил:
– Сейчас покушаем и сядем все делать! Она сказала, что это займет много времени, но я уверен, я-то все сделаю быстро.
Папа хотел взять у меня из тарелки лист салата и взмахнул рукой с такой силой, что салат разлетелся по всей кухне.
После еды я принесла ноутбук в кухню. Мы открыли сайт.
– И где тут создавать досье? – спросила я.
– Вот, нажми на это, – он ткнул пальцем в надпись, значащую что-то вроде «записаться».
На экране высветилось окно, куда нужно было ввести номер досье и пароль. Отец достал свой конспект и, не дав мне сообразить, приказал:
– Эта баба сказала, что нужно писать, что у тебя нет номера. Пиши давай!
Я ввела в строчку то, что папа законспектировал, понимая, что мы творим какую-то ерунду.
– А пароль?
– Не знаю, пиши имя твоей матери.
Я написала и нажала энтер. Высветилась ошибка доступа.
– Ты что, не можешь написать Инесса? Пиши по буквам!
Со второй попытки снова высветилась ошибка. Я вернулась назад, отец кричал:
– Дерьмо, вы сами не умеете пользоваться своим компьютером, как меня достали эти технологии и люди, пользующиеся ими, вы все тупые!
Пока он бегал туда-сюда по кухне, я поняла, что это вход в досье, которое нужно сначала создать. Внизу страницы я кликнула на соответствующую надпись.
– Иди сюда! – позвала я папу.
– Отлично, сейчас мы быстренько зарегистрируемся, – сказал он.
Но внезапно оказалось, что женщина из горячей линии была права. Мы сидели за компьютером ровно два часа, это было сложное и муторное дело. Отец махал своей бумажкой, сам не мог разобрать что он там законспектировал, время от времени спрашивая:
– Слушай, а к чему я тут это написал вообще?
За это время папа узнал обо мне много нового, начиная от оценок в школе и заканчивая хобби, которое тоже требовалось указать.
В один момент работа зашла в тупик. Каждый раз, когда я пыталась перейти на следующий этап заполнения анкеты, мне выдавало, что в досье на предыдущей странице ошибка. Отец впал в ступор, тупо сидел, смотрел в экран и пожимал плечами. Я же пыталась найти выход, что-то исправляя. Наконец я нашла выход, но папа оставался в ступоре.
– Смотри, получилось! – толкнула я его.
– А как ты это сделала? – спросил он.
– Я не знаю.
– Да, я тоже, – и мы продолжили.
Отец выпил две таблетки от головы, четыре чашки кофе, но мы таки зарегистрировались. Когда я все перепроверила, сохранила и закрыла ноутбук, он сказал:
– Дерьмо, как я устал.
– Пойдешь на прогулку?
– Да, нужно подышать свежим воздухом.
Во время прогулки папа говорил:
– Ты видишь, какой у тебя отец! Да ты без меня ничего бы сделать не смогла, но я тебе помог, я так умен!
Я не была уверена, что мы все сделали правильно, но, похоже, отец в этом не сомневался.
– Ты завтра будешь звонить своей матери?
– Да, и я расскажу ей всю эту историю.
– Да, – выпятил грудь батька. – Да, расскажи ей, какой я молодец, я самый умный! Кстати, если ты поступишь, я куплю тебе квартиру в городе. А если не поступишь, вернешься на родину на заводе работать, – он улыбнулся, предаваясь мечтам.
Через неделю мы поехали в Кольмар на встречу с Жан-Жаком, который выкурил все сигареты и ему срочно нужно было купить еще два блока у папы.
Когда все было сделано, мы пришли в кафетерию поесть. За кофе отец сказал:
– Слушай, Жан-Жак, где-то через месяц, когда я раздобуду деньги, ты закажешь мне по интернету смартфон.
Жан-Жак повернулся ко мне:
– Ты бы могла научить папу пользоваться современными телефонами.
Я скромно улыбнулась и кивнула, представляя, какой же это будет ад, ведь батька за несколько месяцев жизни со мной даже фотографировать на телефон не смог научиться, не говоря уже о том, что, несмотря на мои объяснения, он так и не понял разницу между вай-фаем и мобильным интернетом.
– Да зачем мне она, Жан-Жак, мы тут недавно регистрировались на поступление в университет, я ей так помог, я побольше нее понял! Да я теперь все знаю, я почти хай-тек! – кричал папа.
Жан-Жак снисходительно улыбался, но отец этого не замечал, продолжал рассказывать, как он умен, размахивать руками, и в конце концов выронил конфету, которую собирался раскрыть, в кофе. Он выругался матом на всех языках, попытался выловить конфету, но она скользила и не давалась. Мы с Жан-Жаком едва сдерживали смех. Наконец папа вынул конфету, никак не мог ее раскрыть, заляпал все вокруг кофе, продолжая материться.
– В общем, Жан-Жак, ты же знаешь, я умен как никто, – сказал отец, когда конфета оказалась в его желудке. – Я часто говорю людям: толку от того, что у вас есть все эти ноутбуки, если вы ими пользоваться не умеете. С Полин то же самое, я и ей все время это повторяю. Вон я как увидел сайт, сразу сообразил, что к чему.
Мне оставалось только скромно кивать под улыбку Жан-Жака.
В городке рядом с нашим селом папа остановился, чтобы купить пирожные к чаю. На улице лупил дождь, и, когда отец залез в машину и сунул мне в руки бумажный пакет с коричными булочками, он закричал:
– Дерьмо, из-за стука дождя по моей одежде я хочу пи́сать!
В панике он повел машину по узким улицам в поисках укромного местечка. Мы выехали за городок, батька остановился возле небольшого кладбища, выбежал из машины, и, промокая под дождем, пи́сал на каменный забор, чихал на всю округу и что-то говорил сам себе.
Дома он срочно лег спать, я последовала его примеру.
Борьба за отопление
Зима заканчивалась, но морозы – нет. В моей комнате всегда было холоднее, чем в других, поэтому я включала обогреватель почти на всю мощность. Отца это, мягко говоря, огорчало, ведь он мог бы сэкономить столько денег на счете за электричество, если бы я мерзла. Однако все время, которое я тут прожила, он не запрещал мне отапливать комнату, только недовольно бурчал.
Но в конце февраля у папы начался новый кризис. Связан он был с тем, что приближались дни, когда придет тот самый счет за электричество. И у отца сорвало крышу.
Во время нашей обычной прогулки он почти кричал на весь лес:
– Как ты меня задрала своим обогревателем! Я столько в жизни не платил, как с тобой!
– Но в моей комнате холодно, – попыталась возразить я.
– Слушай сюда, – отец повернулся ко мне. – На твоей родине в квартирах вообще 16 градусов. Но ты же прожила там как-то восемнадцать лет.
– Ну я там мерзла, и что?
– Как это что? Да ты должна быть благодарна мне за то, что в доме так тепло.
– Да у меня в комнате 20 градусов, это ни фига не тепло.
– Это жара! – закричал отец. – Я точно знаю, что у тебя там больше градусов, ты просто выдумываешь!
Вернувшись домой, мы поднялись в мою комнату.
– Смотри! – я ткнула пальцем в красный столбик на градуснике, которой едва доходил до 20.
– Да тут 23 градуса!
– Термометр показывает меньше.
– Этот градусник неправильный! – снова раскричался папа. – Я его выкину на хрен, задрала ты меня!
Я заварила для нас чай, отец сел за стол и сказал:
– Этим вечером я много не буду есть, у меня аэрофагия.
– Эта болезнь называется рефлюкс-эзофагит, – наконец сообщила я ему.
– Что ты сказала, я ни черта не понял.
– Неважно.
Я ела печенье и наблюдала, как папа закидывает в себя творог, сыр, хлеб с паштетом, булочку, шесть сухариков, запивает все это сливками и чаем с медом.
– Я вынужден доедать все это дерьмо за тобой, – сказал он, поймав мой насмешливый взгляд. – Вот какого черта ты не съела йогурт вчера?
– Потому что у него срок годности закончился три дня назад.
– И что? Я недавно съел сыр, у него две недели уже просрочка была, и ничего, жив.
– Но я боюсь, что мой нежный организм такого не перенесет. И вообще, я всегда слежу за сроком годности.
Это правда. У меня маниакальный страх съесть что-то просроченное.
– Я как Стефани, – добавила я.
Стефани – папина дочь от первого брака. Ей лет под 50, и мы не общаемся, но я знаю, что у нее такая же мания.
– Ну конечно, вы обе дуры полные! – рявкнул батька.
– Но ведь у нас один отец, – намекнула я.
Папа не понял моего тонкого юмора и продолжил что-то бубнить про то, как ему не повезло с семьей, все придурки. Я захохотала в голос от осознания, как я удачно пошутила. Отец поднял голову.
– Слушай, ну ты действительно ненормальная. Смеешься и сама не знаешь почему. Хватит ржать уже, ты меня нервируешь! – батька опустил руку на стол слишком резко, чашка подпрыгнула, и чай разлился. – Дерьмо, как ты меня задрала! Как же я буду рад, когда ты уже уедешь! И ко мне ты больше не вернешься, это однозначно! Как я устал! – кричал он, лаская свой стол мочалкой.
Перед тем, как отправиться спать, отец зашел ко мне в комнату.
– Так, к твоему сведению, я перекрыл в кладовке твой обогреватель. Так что теперь можешь даже его не включать, все равно работать не будет. Так я буду делать каждый вечер, чтобы ночью экономить. Хватит с тебя тепла.
Я, конечно, не выдала своего шока ни одним подрагивание мускулов на лице, но в голове у меня крутилась одна мысль. Серьезно? Теперь он хочет выгнать меня холодом? Мне не терпелось как можно скорее проверить, правду ли он сказал, но папа не спешил уходить.
Его взгляд остановился на моем шкафу. Батька открыл его, и проревел:
– Знаешь что, ты меня задрала своим барахлом! На хрена ты сюда навезла все эти вещи?
– Я их надеваю.
– Понятно дело, что ты их носишь. Но на фига тебе их так много?
Вообще, по сравнению с гардеробами героинь всяких голливудских фильмов, у меня одежды почти не было. И я не понимала, чего от меня хочет батька, ведь у меня действительно не очень много вещей.
– В Европе каждый день одно и то же не носят, – повторила я мамину фразу. – И это же моя комната и шкаф.
– Это мой дом, моя комната, и мой шкаф! – закричал отец. – Здесь нет ничего твоего! То же самое с этими книгами! Они меня бесят!
– Но они же аккуратно стоят на столе.
– И что? Забит весь дом каким-то барахлом, задрала! Вот зачем тебе книги?
– Я их читаю.
– Я надеюсь, когда ты их прочитаешь, ты отвезешь их обратно на родину?
– Нет, я наоборот сюда привезу новые.
– Нет! Не смей! Я тебя на фиг отсюда выкину с твоим барахлом!
– Но книги – это мои сокровища, – сказала я, уже зная, что услышу в ответ.
– Сокровища – это деньги! А книги тебе их заработать не помогут! Господи, на что ты вообще способна в этой жизни?
Я терпеливо ждала, когда он наконец уйдет. Папа стал перед шкафом.
– Подумать только, мне некуда положить мои рубашки. Все забито твоим барахлом.
«Ну так купи себе в комнату шкаф» – подумала я, а вслух сказала:
– Там заняты моими вещами только две полки из четырех.
– На остальных хранится постельное белье.
– Переложи его в другое место, или на одну полку, и будет куда класть рубашки.
– Нет, это не вариант! Нужно убрать именно ненужные вещи, то есть твое барахло. Ничего, ничего, однажды я возьму мусорный пакет, запихну туда все, и выкину к чертовой матери! Как ты меня утомила! До завтра.
Я подождала, пока отец с кряхтеньем уляжется в кровать, и включила обогреватель на полную мощность. Через минуту он нагрелся, пошел теплый воздух.
Конечно, мне с самого начала казалась странной возможность как-то перекрыть его только в моей комнате, но я думала, что такой технарь, как мой батька, сумеет сделать и это. Но теперь выяснилось, что все прекрасно работает. Я тщательно все осмотрела, и поняла, какой же дурой считает меня папа. Судя по проводу, который уходил в стену, печка работала от общего электричества. То есть, для того, чтобы обогреватель не работал у меня, отцу нужно было полностью вырубить электричество в доме. И он считал, что я не догадаюсь об этом, поверю и не включу его на ночь. Подумать только!
Утром папа первым делом спросил:
– Как спалось? Тепло тебе было?
– Ужасно холодно, – не моргнув глазом, соврала я.
– Как же ты меня задолбала! Не смей даже говорить, что тебе холодно! Спи в свитерах, если так, их у тебя целый шкаф!
И он ушел к гостиную, нашептывая сам себе, как же его все бесит. Я улыбалась, довольная своей хитростью.
Следующие дни проходили по одинаковому сценарию. Перед сном отец приходил ко мне и радостно заявлял, что перекрыл обогреватель. Я кивала, а на утро рассказывала ему, как же мне было холодно ночью. Мы ссорились, и все начиналось сначала.
За это время мне в голову пришла мысль, что, возможно, он не держит меня за полную дуру. Просто батька использует что-то вроде плацебо: уверяет сам себя, что ночью у меня не работает обогреватель, и от этого спит крепче и спокойнее.
Но в тот вечер на пятый день нашего молчаливого соревнования, или дурости, даже не знаю, как это назвать, начало происходить нечто странное.
Сначала ничего не предвещало беды. Отец смотрел свое вечернее телешоу, в котором компания молодежи на шикарной вилле выясняла отношения, и громко смеялся. Я сходила в душ, а когда вернулась, папа удивленно повернулся ко мне.
– Ты что, мылась?
– Ну да, я же мимо тебя прошла.
– Я не заметил, – и он снова уставился в телевизор.
Позже мы ужинали в кухне. Едва мы уселись за стол, как отец вскочил и чихнул:
– ХАПЧАААА!
Я потерла пальцами уши, в которых зазвенело, заметив, что про себя говорю как мама: «Да чтоб ты сдох!».
Мы вдвоем убирали посуду, и тут я почувствовала щекотку в носу. Я изо всех сил старалась ее не подавить, еще сильнее разжечь, почти не дышала, и у меня получилось! Я чихнула на всю кухню, как отец.
Он подскочил и закричал свой обычный набор слов:
– Дерьмо! Как же ты меня достала! Дура! Как же я буду рад, когда ты от меня свалишь!
Давясь от смеха, я засунула последнюю вилку в ящик и убежала к себе.
Перед сном папа вошел ко мне и сказал то самое неожиданное.
– Ты представляешь, я не могу перекрыть у тебя отопление, потому что для этого мне придется выключать все электричество в доме!
Я вспомнила, что сегодня днем он бегал из кладовой в комнату и тихо матерился. Вот оно что! Проверял свои теории.
– Да ты что, правда? – я не удержалась от саркастического тона. Батька его, конечно, не понял.
– А ты что, об этом знала? – спросил он.
– Конечно нет, что ты, – попыталась искренне ответить я.
Отец долго рассматривал печку, подозрительно поглядывая на меня, словно я могла силой мысли ее включать и выключать.
– Вот дерьмо, что-то пошло не так! Как же мне быть?!
Он ушел спать, и на этом эпизоде в нашей борьбе наступило затишье, в смысле, папа больше не поднимал тему отключения обогревателя.
Квартирный вопрос
Мы с отцом несколько забросили решение нашей проблемы с покупкой квартиры. Меня крайне утомило его упрямство и крики в стиле: «Я все покупаю для себя, мне пофиг на твое мнение!». А папу истязали мысли о трате денег, поэтому он почти месяц не поднимал тему жилья. Но вот, в начале весны батька нашел в газете объявление о продаже хорошей квартиры за относительно недорогую цену.
– Завтра поедем по этому адресу, посмотрим, что там за дом и квартира. Главное – не заблудиться! – сказал отец.
Услышав это, я заволновалась. Во-первых, потому что мы бы обязательно заблудились, и папа обвинил бы во всем меня, как происходит всегда, когда мы едем в новое место. Во-вторых, я так и не поняла, готова ли эта квартира или еще строится, потому что ждать полтора года в селе, как предлагал отец в последний раз, я не собиралась. Я постаралась унять свое возбуждение, потому что сразу поняла: все пройдет очень непросто. Батька найдет сто причин, почему нельзя купить эту квартиру, и, как всегда, будет сам себе противоречить. Это, к слову, его любимое занятие. Например, недавно произошла такая ситуация.
Я накрывала на стол к обеду и достала из шкафчика стакан для себя. Увидев это, папа гневно закричал:
– Ты поставила стакан только себе, а мне, по-твоему, не надо? Господи, какая же ты эгоистка, я еще таких не встречал!
На следующий день я поставила стакан и отцу. На что он отреагировал так:
– Нафига мне этот дурацкий стакан, я не хочу пить!
Я спешно убрала стакан назад.
Короче говоря, я предвидела некоторые сложности в этой поездке. Но никто не ждал такого ужаса.
Мы выехали сразу после обеда, и, как ни странно, без особого труда нашли район и дом на милой, уютной улице с парком рядом. К моей радости, дом был уже почти достроен.
– Здесь вполне неплохо, – сказал отец, когда мы обошли вокруг здания и подошли к входной двери. – И он почти закончен.
– Да, мне тут нравится.
– Возможно, я куплю тут квартиру, – папа решительно вошел внутрь.
Мы поднялись на второй этаж, в комнату риелтора. Навстречу нам вышла молодая женщина.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! Я хочу поговорить с вами о квартире для моей дочери.
Женщина оглянулась на дверь позади нее.
– Понимаете, у меня сейчас встреча с клиентом. Вы не могли бы погулять где-то около часа? А потом мы с вами все обсудим.
Папе это предложение совсем не понравилось, но он кивнул и попытался улыбнуться.
Мы вышли на улицу и стали искать какое-нибудь кафе. Папе внезапно разонравилось все: район неудобный, и слишком много иммигрантов, да и кафе нормального нету.
Наконец мы зашли в какое-то заведение, которое живо напомнило мне бар «Алиби» из сериала «Бесстыжие». Здесь всем заведовала деловая женщина, за столикам и стойкой сидели мужчины-завсегдатаи, а в самом конце зала торчал явно ненормальный тип, с бородой до груди, грязными волосами и одеждой. Увидев меня, он замахал руками и заулыбался. Я сразу почувствовала себя неловко, потому что терпеть не могла бары типа «Алиби», и потому что была тут единственной девушкой.
Мы уселись за столик, заказали кофе и сок. Отец едва не поперхнулся, увидев, что стоимость напитков обошлась ему аж в шесть евро. Но потом он отвлекся, разговорившись с завсегдатаями о покупке квартиры.
Под конец нашего пребывания в баре бородатый, который махал мне каждый раз, когда я хоть на секунду ловила его взгляд, подошел к нашему столику.
– Сколько лет этой девушке? – спросил он.
– Восемнадцать, – ответил папа.
– Можно я с ней познакомлюсь?
– Да ты чё, офигел что ли, она же моя дочь! – неожиданно резво начал меня защищать батька.
– Ты не должен мешать посетителям! – закричала хозяйка бородатому.
– Так я не мешаю, я просто веду дискуссию, – и он снова повернулся ко мне.
– Нет, ты мешаешь! Сядь на место! – надрывалась хозяйка.
Мы с отцом попрощались и пошли обратно к дому.
– Подумать только, этот старый придурок захотел с тобой познакомиться! Ненормальный! – возмущался папа.
Мы снова поднялись к риелтору, она вышла нам навстречу.
– Вы знаете, такое дело. Ко мне сейчас пришел другой клиент. У него была назначена встреча на это время, а я забыла. Извините.
– И что же нам делать? – с трудом сдерживаясь, спросил отец.
– Давайте назначим вам дату и время. Так вы точно попадете ко мне. Сегодня у нас среда. На когда вам удобно?
– Ну давайте в пятницу после обеда, – мрачно сказал батька.
– Отлично. Пятница, три часа. Я вас жду, – риелтор протянула нам буклет с рекламой дома и карточку с приглашением на встречу.
– До свидания, – папа потащил меня за собой.
В машине он кричал:
– Нет, ты видела эту козу?! Я потратил час своей жизни и шесть евро на этот дерьмовый кофе, а она забыла о том, что у нее уже назначено на это время! Коза тупая! Я оскорблен! Шесть евро потратил! Я еще подумаю, ехать ли нам в пятницу к ней на встречу! Здесь все просто ужасное! – дальше он перечислял сто причин, почему не стоит покупать эту квартиру.
Я почувствовала, что у меня разболелась голова, как обычно во время совместного времяпровождения с отцом.
Но папа не успокаивался.
– Я думаю, что на фиг не стоит покупать эти квартиры, – заявил он. – Лучше я куплю себе дом на колесах. Свалю на нем подальше от всех дурацких людей. Но тяжело найти дом на колесах с двумя раздельными кроватями. А мне нужен именно такой, чтобы для тебя было место. Я же не буду вместе с тобой спать.
Я отвернулась, чтобы батька не увидел всё, что написано у меня на лице. Нет, дом на колесах и путешествия – это очень интересно, но он что, всерьез считает, что я выдержу с ним дольше часа в таком тесном пространстве?
Размечтавшись, отец выехал не на ту дорогу.
– Дерьмо, это же трасса, которая ведет в Кольмар! Черт, мы едем в противоположенную сторону!
Однако вместо того, чтобы попытаться найти выезд с трассы, папа просто продолжал ехать вперед. Мне подумалось, что, может, он ищет место, где можно меня выкинуть и уехать назад без этого груза.
Когда до Кольмара оставалось полчаса езды, батька наконец спохватился, что свернул не туда. Он начал во всем обвинять меня с моими дурацкими квартирами и не замолчал, даже когда нашел выезд на нужную дорогу.
Дома мы сели пить чай. Папа поглощал бутерброд с пол руки с маслом, сыром и паштетом, анчоусы, мед, пирог, варенье, запивал все чаем, и при этом умудрялся говорить.
– Нет, ну эта коза меня так оскорбила! Подумать только, я потратил шесть евро и целый час из-за этой дуры набитой! Я точно ничего там не куплю! – кричал он, роняя куски хлеба себе на футболку.
На следующий день в электричке после учебы я готовила речь, чтобы уговорить отца поехать завтра на встречу с риелтором. Но, едва я села в машину, сразу поняла, что папа мрачнее тучи. Он бросил на меня взгляд типа: «Дерьмо, я так надеялся, что она помрет в городе и не вернется». Пока мы поднимались по горному серпантину в село, он сообщил:
– Значит так, я много думал, и решил, что завтра мы никуда не поедем. Эта баба меня оскорбила. Я с такой связываться не буду.
– Но мне понравилась эта квартира.
– Да мне пофиг. Она тебе не подходит. Там плохой район. Вдруг тебя изнасилуют. И вообще, там все плохое. Эти тупые люди вечно творят что-то странное. То назначают встречу и не приходят, то я прихожу, а их там нет… – батька принялся перечислять все свои обидки на людей.
Я начала вспоминать про себя правила грамматики французского языка, потому что иначе потеряла бы над собой контроль и дала бы ему зонтиком по голове.
– Я считаю, что нужно купить ту квартиру, где только фундамент готов.
– Я ее не хочу.
– Знаешь, ты меня задрала своими требованиями! То тебе не нравится, се тебе не нравится! Я тебе сразу говорю, что в следующем году я возить тебя вниз на вокзал не буду! Я устал! Это такие нагрузки в моем возрасте! Немыслимые нагрузки!
Я подумала об отсутствии логики в словах папы. Хочет купить квартиру, которая построится к следующей весне, но при этом не хочет меня больше возить вниз в городок весь оставшийся год. Чего, блин?
Мы подъезжали к дому, и отец высказал новую мысль.
– Я так и знал, что тебе не следует переезжать ко мне. Я был против, но потом зачем-то согласился. Господи, я знал, что у меня будет много проблем, но даже не предполагал такой кошмар. Настолько тяжело мне никогда в жизни не было.
Окончательно в этот день батьку добила готовка еды. Вода сбежала из кастрюли и залила весь газ. Из кухни раздался такой грохот, будто пять сковородок одновременно бились друг о друга. Отец орал:
– Дерьмо, как меня достала эта каждодневная готовка еды, как же я устал, когда это наконец кончится! Такие нагрузки в моем возрасте, вот дерьмо!
После этого, мучимый только ему известными обидками, папа не разговаривал со мной два дня.
