Читать книгу: «Сказка для взрослых, или О роли носков в размножении человеков», страница 3

Глава 3

Поездка прошла без эксцессов. У Гришки полка была верхняя, а у Жутеньки – ещё более верхняя, чему он очень радовался, потому что мог высунуться из сумки и наблюдать за всем вокруг и даже смотреть в окно. Целиком Жутенька наружу не выбирался, только технично переползал из одного конца сумки в другой, когда Гришка лез за зубной щёткой или чашкой под чай. Это даже немножко веселило, будто они с Гришкой в прятки играли.

А ночью под покачивание вагона и перестук колёс Жутенька и вовсе очень крепко заснул. Так крепко, что едва не пропустил тот момент, когда поезд остановился на их станции, и Гришка, до безобразия бодрый, сдёрнул сумку вниз и потащил её на выход.

Потом они ходили по большому вокзалу, полному спешащих куда-то человеков, носкоедов и даже порой домовых. И снова ехали на такси, добрались, наконец, до большого здания, почти такого же, как их собственный дом, долго ждали какого-то «ко-мен-дан-та»… И только несколько часов спустя оказались в квадратной комнате, где не было ничего, кроме пары кроватей, одного шкафа, одного холодильника, одного стола и двух табуреток.

– Неплохо! – жизнерадостно возвестил Гришка, закончив осматриваться и сгрузив Жутеньку вместе с сумкой на кровать.

– Опаньки! Привет, сосед! – раздалось со стороны двери, и Гришка с Жутенькой дружно уставились на невысокого, коренастенького человека, совсем не похожего на Гришку, но… кажется, его ровесника. – Я Раф, можно Рафик, только Рафаэлем не зови, терпеть не могу! А ты?

На плече у Рафика тоже висела пузатая сумка… А из сумки отчётливо торчали уши носкоеда.

– Григорий. Можно Гришка. Только Гришаней не зови, терпеть не могу, – Гришка протянул новому соседу руку, и тот крепко её сжал.

– Попробуем ужиться?

– Попробуем, – согласился Гришка. – Ты тоже на педиатрию?..

Человеки болтали о чём-то своём, а Жутенька не спускал глаз с торчащих из сумки ушек.

Когда сумка переместилась на соседнюю кровать, рядом с ушками появились коготки, а потом выглянула шкодливая мордочка. Это определённо был носкоед. Примерно такого же возраста, как Жутенька, но чем-то неуловимо от него отличавшийся. Он был… покруглее, что ли… И, похоже, посмелее. Потому что не успел Жутенька опомниться, как новый носкоед выскочил из сумки и шустро прошмыгнул к батарее, по батарее к подоконнику, по подоконнику к спинке Гришкиной кровати… И вот он уже вскарабкался к Жутеньке и деловито протянул ему когтистую лапку:

– Шайтанчик. А ты? – Он будто копировал Рафика, и Жутенька на миг даже застыл, подумав вдруг, что, возможно, они с Гришкой тоже немножечко похожи…

– А я… Я Жутенька, – наконец пробормотал он, когда Шайтанчик нетерпеливо пихнул его кулаком в бок.

– Прикольное имя! – возвестил Шайтанчик и, сам схватив его за лапку, зачем-то её потряс. – Ты какие носки любишь? Я серые… ну, в смысле, те, которые были белыми, а потом…

– Я понял, – кивнул Жутенька и пожал плечами. – Я всякие люблю. Мне и гетры очень нравились и…

– Ух ты! Гетры?!

В общем, с Шайтанчиком они, можно сказать, подружились. Тот оказался очень шустрым и весёлым носкоедом, умевшим невероятно быстро дозревать любые носки… Хотя Жутенька и сомневался в правильности такого подхода.

Например, когда Рафик, очень любивший долго и тщательно покрывать своими носками пол под кроватью, наконец-то добирался до стирки и, сложив собранные залежи в тазик, заливал всё это водой со словами: «Сперва надо замочить, чтоб грязь отмокла!», после чего ставил тазик обратно под кровать минимум на пару суток… Шайтанчик тут же вытаскивал из шкафа новую пару (если таковая имелась) и шустренько замешивал её в общем котле. Чаще всего где-то на второй день дозревающие в тазике носки начинал унюхивать Гришка и принимался на Рафика ругаться. Тогда Рафик вытаскивал всю почти готовую к употреблению кучку из воды… отжимал и вешал на батарею. Запах в комнате стоял такой, будто Шайтанчик готовился к приезду в гости всей своей родни разом! И тогда Гришка ругался с Рафиком по-настоящему, грозился всё выкинуть… И Жутенька очень пугался, что Шайтанчик останется без запасов. А Рафик… Рафик может так вообще никогда не размножиться.

Впрочем, без запасов Шайтанчик не остался ни разу. После Гришкиных отповедей Рафик всё-таки брался за нормальную стирку, и вскоре в его ящике в шкафу лежал десяток парных носков и два-три одиночных (дозревшие Шайтанчик успевал ополовинить), вроде бы и чистые, но после всего пережитого вот-вот готовые стать изысканным деликатесом.

На вкусные запахи к ним в комнату начали наведываться носкоеды-соседи. Шайтанчик любил гостей и привечал всех. Жутенька же был скромным и стеснительным носкоедиком, поэтому часто отсиживался в Гришкином ящике с носками и на призыв Шайтанчика присоединиться к общему веселью отвечал, что занят, мол, сильно, нужно всё перебрать и посчитать. Шайтанчик не настаивал. Он хоть и отличался повышенным дружелюбием, но навязчивостью не страдал, и Жутеньке эта черта очень в нём нравилась.

Впрочем, гостей приводил не только Шайтанчик, но и его человек.

Однажды, когда Гришка ушёл в университет, Рафик привёл к ним… девушку.

Жутенька долго подсматривал через щёлочку между дверьми шкафа, а потом не выдержал и, прошмыгнув под Гришкину кровать, присел рядом с Шайтанчиком, деловито грызущим одинокий носок.

– А… чего это они делают? – шёпотом спросил он.

Шайтанчик равнодушно глянул на кровать, где под одеялом нелепо возились Рафик и девушка, и пожал плечами:

– Чпокаются.

– Что? – не понял Жутенька.

Шайтанчик вздохнул и закатил глаза:

– Размножаются!

Жутенька перепуганно пискнул и зажал лапками рот, в ужасе таращась то на Шайтанчика, то на соседнюю, энергично поскрипывающую, кровать.

– А как же?.. А куда же? – в голове роилось столько вопросов, что он совершенно не знал, который из них важнее.

Он помнил, что со звуком «Чпок!» на свет появлялись новые маленькие носкоедики, если носкоед-папа и носкоедочка-мама решали, что им тоже можно размножиться. И сейчас очень ярко представил, как в их откровенно небольшой комнатке – «Чпок!», «Чпок!», «Чпок!» – появятся разом несколько новеньких Рафиков.

– Да не боись ты, – флегматично пробурчал Шайтанчик. – Всё равно ничего у них не получится.

– П-почему?

Шайтанчик довольно ухмыльнулся и гордо приосанился.

– У Рафика всегда новенькие анти-носки! Я слежу! Вчера только выменял один на переспевший следок. У Шугалки из восьмой комнаты.

Жутенька поражённо заморгал.

– Но… з-зачем?

Папа с мамой вечно твердили, что главная его задача – размножить Гришку! А Шайтанчик, значит, наоборот мешал Рафикову размножению?

– А зачем нам много Рафиков? – не меньше него удивился Шайтанчик и даже носок в сторону отложил. – У нас тут места мало. И работы прибавится. Представляешь, сколько ящиков с носками придётся окучивать?! Не-не. Не надо нам пока! Вот надоест Рафику этот университет, поедем обратно домой, там и размножится! У меня там семья, знаешь, какая большая! Помогут! И место для новеньких Рафиков есть… Тем более, что они сперва маленькими будут.

Жутенька обдумал услышанное и вынужден был признать, что ему рассуждения Шайтанчика кажутся… правильными. Ему самому тоже почему-то не очень хотелось, чтобы Гришка размножился прямо здесь. Вот вернутся они домой…

Однако Гришка размножаться даже не пробовал… или пробовал, но где-то в другом месте, и всё равно у него ничего не получалось. А вот Рафик… То ли университет ему надоел гораздо быстрее, чем предполагал Шайтанчик, то ли стараний Шайтанчика и волшебной силы анти-носков не хватило, но Рафик всё же размножился до срока, уже через год. Новеньких Рафиков Жутенька не видел, но перед тем, как обняться на прощание и прыгнуть в сумку, Шайтанчик рассказал, что место дома для маленьких человеков уже приготовлено… И сам Шайтанчик тоже подумывает «чпокнуться». У будущей мамы новых Рафиков якобы очень симпатичная носкоедочка Пугаша, и, кажется, Шайтанчик ей тоже очень нравится…

В общем, остались Жутенька с Гришкой одни в комнате. И не то чтоб Жутеньке было скучно, но иногда… Иногда Шайтанчика все же не хватало.