Читать книгу: «Игнис. Пепельный Хребет», страница 23
– Ты боишься?
– Боюсь? – задумался принц, – Наверное, единственное, чего я боюсь, так это увидеть Кристофа другим.
Шутливая маска ребёнка тут же спала с его лица, и иде отрешённо опустил голову, поглощаемый воспоминаниями. С красного тела Раяна каплями стекал элемент, плавя стальные балки под ногами. А его подхваченные потоком ветра длинные волосы не развивались вовсе, пристывшие к сморщенной шее, внемля тяжёлому дыханию мальчика.
– Хоть я и говорил ранее, – положил Томас руки на плечи брата, – Несмотря ни на что, в этот раз я тебя действительно защищу. Ценой чего угодно, – крепко сжал он Раяна, – И если мне придётся выбирать твою смерть, в поисках лучшей, то я лучше выберу свою, но оставлю тебя в живых.
Взгляд Томаса был наполнен решительностью, такой же, которая овладела Раяном в Исследовательском Центре. Младший не решился ответить старшему брату и сбить его спесь. Ведь и сам был готов поступить так же.
Миг. И под гнетущую нарастающую тревогу, дернувшись, лифт остановился. Раян, облокотившийся на его железную решётку, едва не упал в распростёртые объятия низин, но Томас вовремя подхватил его, и через узкий коридор мальчики осторожно вошли в усыпальницу.
Величественное помещение, украшенное десятками алых колонн, ожидало братьев впереди. Его стены, изрешечённые огнём, пульсировали под тяжестью стихии, а потолок и вовсе бурлил пламенем. Здесь было столь тихо и спокойно, словно никакого нападения на Дерроут не вершилось. И лишь едва приметный вой доносился с поверхности из четырёх массивных проходов храма. Но данная тишина скручивала нервы. Тишина огромного пустого зала с далекой фигурой у алтаря, объятого Вечным огнём. Фигурой, что медленно подступала к детям, так и не решившим первыми разрушить оковы мимолетного спокойствия.
– Если ты с Томасом, значит он уже всё тебе рассказал, – оповестил Кристоф ученика о своей осведомлённости, – Видел элементалей снаружи? Знаешь, они могут проникать под кожу, со временем съедая чужой элементаль полностью… Правда, древние особи благодаря своей силе обрели горделивость и совсем не хотят использовать преимущество вида.
– Кристоф, что за ерунду ты несёшь? – сколько мог, слушал речь наставника младший из мальчиков, потягивая кулаки, – Мне неинтересно, что они могут. Я и так это знаю, – перебивая слова тяжёлым дыханием, вещал он, поддерживаемый Томасом, – Лучше скажи, зачем тебе всё это? Из-за меня? Если да, то что же во мне такого, стоящего многих сотен жизней других идельха?!
Юнец никак не мог поверить в то, что совершил, казалось, совсем безобидный идельха его народа. Раян глядел на Кристофа, корчащего из себя добряка, и сердце его обливалось кровью.
Смятение охватило мальчика. В душе он всё ещё надеялся, что мужчина подойдёт к нему и ласково произнесёт: «Шутка. Я пошутил, Раян. Всё это сделал кто-то другой, не я». И стукнет ребёнка по лбу, чтобы тот очнулся от всей, скопившейся в груди, боли, да поможет ему пройти крескит и побороть элементалей снаружи, но…
– Раян… Идельха по имени Кристоф погиб давным-давно, – словно гром среди ясного неба ударили слова мужчины по сердцу мальчика, окутанные печальной улыбкой, – Когда я поглотил его душу.
– …Что…?
– Я элементаль, Раян.
Тело Раяна обессилило, а губы замерли в немом вопросе. Принц судорожно перебирал факты об элементалях в переполненной голове, пытаясь додуматься каким образом сказанное Кристофом возможно. Пепельные элементали в пещерах, завладевшие крысами, вели себя подобающе. Но древние, огненные в городе казались куда более человечными. И вот теперь…
– Зря размышляешь о человечности, – приближался мужчина к онемевшим детям. – Сколько бы элементали не поели душ, идельха от этого они не станут… Лишь пародией. Так и я заимствую чужие эмоции, не имея своих.
«Вот почему…» – пронеслось в мыслях Раяна: «Так эта глупая улыбка всего лишь отмашка элементаля, пожирающего… его душу?» – нервно сглотнул он, не привыкший к коробящему факту.
– Ах да, запамятовал… – продолжал ученый, но мальчик уже уяснил, к чему тот неустанно клонит, – Твоё тело, Раян, стало бы неплохим приобретением… а то это уже совсем износилось, – сетовал он, похрустывая костями.
– Почему… моё?
– Ты его не получишь, – вмешался в беседу Томас и уже было обошёл брата, снявши покров, чтобы ввязаться в бой, как тот остановил его.
– Нет, Томас, стой! – потянулся к мальчику Раян, не в силах подняться, – Это ведь Кристоф! Он всё ещё…
– Это существо не Кристоф и никогда им не было! – сорвался на него брат.
– Поздно ты драму затеял, Раян, – вмешался виновник, – Даже если я покину тело Кристофа, то его уже не вернуть.
Миг. И вой элементаля из ближайшего к ребятам прохода достиг их ушей. Стены усыпальницы задрожали. Десятки тяжёлых ног спускались по лестнице в помещение. Иде одержали победу и теперь стремительно штурмовали храм.
Не успели мальчики оглянуться, как сторонники пламенной армии и сами её члены окружили их вместе с Кристофом, направляя на недруга свои орудия.
– Кристоф, ты обманул меня!! – громом вбежал в помещение Кайонаодх.
Казалось, гнев мужчины был настолько силён, что заставлял содрогаться не только своих подчинённых, но и сам Вечный огонь на алтаре усыпальницы. Басом король в изодранных одеждах разогнал свору идельха, перегородивших проход, и двинулся в сторону неприятеля, горящий в пламени снятого покрова.
– А, Кайон, – встретился взглядом со своим старым другом Кристоф, словно перетягивая канат в неравной борьбе убеждений, но дети совсем не понимали, о какой лжи говорил король, и учёный поспешил объяснить, – Твой отец такой глупый, Раян. Думал, раз я сколького добился в качестве элементаля, то смогу обучить элементаля твоей матери. И хоть я и не способен на такое, но, в любом случае, Кайон намеревался вернуть Эилин, даже ее фальшивую копию. Именно поэтому он до сих пор хранил эспа своей жены в той могилке.
Раян уже не знал, как реагировать на бесконечный поток правды из чужих уст. С горечью он перевёл взгляд на отца, который так и не посмотрел на сына. Отца, которого не взволновала речь недруга на глазах у готовых к бою идельха. Кайонаодх так же целеустремлённо двигался в центр залы, в надежде покарать Кристофа неугасимой королевской дланью. Ибо только он – закон. Но пока что расправе не суждено было сбыться.
– А теперь пора бы тебе уже крескит пройти, Раян, – улыбнулся Кристоф, – А то время поджимает.
Со словами дальновидного мужа стены помещения задрожали вновь. Иде, окружившие его, всполошились. И когда Кайон, не придавший речи значения, уже подобрался к Кристофу вплотную, пол под его ногами исказился трещинами.
Храмовая зала сокрушилась раскатистым эхом. Вечный огонь канул в лету, раскрошился на сотни маленьких осколков и смешался с пламенем вулкана, на котором и было возведено священное место.
Солдаты падали в лаву, и та поглощала их огонь своей мощью. Кайонаодху было не избежать той же доли. Смирившись с участью, он неугасающим взором впился в пустые глаза Кристофа, который ухватился за подготовленный трос и повис над пучиной с до боли нежной улыбкой. Однако загородивший грозный вид Кайонаодха камень разорвал эту странную связь. И король исчез.
В учинившимся хаосе Томас попытался удержать Раяна, но не смог. Слишком быстро развивалось действие. Слишком многого нещадная судьба хотела от двух мальчиков. Раян только и успел потянуться к брату, как его глаза залила жгучая жижа. И померкли звуки – опустилась темнота, но в ней ребёнок был отнюдь не одинок.
Глава 24. Отцы и братья
Мрак. Глаза мальчика окутал слепой мрак, и он заблудился в тех чертогах.
Ребенок наощупь попытался отыскать спасенье в его кущах, но вытянутые руки черпали один лишь воздух. Руки, которых он не видел даже, насколько бы близко не подносил к своему лицу. В растерянности иде попробовал окликнуть брата, но эхо не отвечало. И когда перед взором в смольном полотне защёлкали красные искры, замученное дитя одолела паника.
«Искра. Огонь. Разрыв и мгла…
Искра. Искра. И тишина…
Сердца стук. Всё громче, громче.
Страх. Испуг. И бег, бег, бег.
В пустоту. И пульс всё чётче.
Немая сцена. Слёзы с век».
Мальчик не испытывал боль. Это чувство покинуло тело. А если и осталось малой частью, то не ощущалось вовсе, ибо не шло ни в какое сравнение с болью душевной, застигнувшей хозяина в горящей столице.
Однако, с отсутствием ощущений как таковых, в сознании юнца укрепился страх, будоражащий воображение. В темноте до сих пор находилось что-то. Иде чувствовал, как это что-то призывало бежать от себя, теряясь в направлениях ровной плоскости под ногами, шепча на ухо, смеясь от ничтожности мальчика.
«Право. Лево. Верх и низ.
Грудь. Спина. Глухой удар!..
Ан, нет. Лишь лёгкий бриз».
Силы покинули Раяна, и он упал. От нарастающего испуга в темноте он уже не мог сообразить, как выбраться отсюда. Устроил ли это Кристоф или крескит заволок мальчика в некое подобие подсознания – не важно. Раян оступился. Он продолжал корить себя за произошедшее, осуждать за то, что был столь глуп и неразумен до встречи с Фрином, не смыслил, что творится вокруг него, потому как не видел дальше своего носа, витал в грёзах и…
«Погоди-ка. Крескит…» – успокоился ребёнок: «Я ведь могу теперь…»
Поднявшись с колен, пропуская жуткий смех мимо ушей, Раян вновь вытянул дрожащие руки перед собой. Мальчишка попытался представить образ, как представлял его Фрин при создании строгих печатей: тёплое, притягательное, волнующее пламя. И мама, такая, доколе бы являлась огненным иде, возникла перед своим ребёнком. Хоть Раян и ни разу не видел её лица, он чувствовал, что это она. Покров медленно сполз с его пальцев. Рассеивая темноту вокруг, пламя ребенка разгоралось новыми и новыми зыбями, захватив его тело. Пламя, силу которому даровала сыну Эилин.
«Аста», – завладело имя сущностью Раяна, прокравшись внутрь, пробудив нечто доселе невиданное, опасное, жуткое, но такое родное, и слёзы полились с горячих щёк. Мальчик словно впервые услышал мамин голос: нежный, мягкий, как распустившийся на лугу белоснежный цветок с растаявшим снегом. И силы вновь вернулись к нему, подкреплённые добротой. Однако голос продолжил.
«…Стелла» – донеслось откуда-то снова, когда темнота вокруг Раяна окончательно смолкла, обнажая белёсую безграничную даль. И юноша обернулся.
Однажды им уже завладевало схожее чувство. Чувство резкое, тревожащее плоть, настигшее ребенка в момент, когда некто разделил с ним истинное имя. И теперь это гадкое чувство окатило чадо вновь.
Имя, не принадлежащее юноше, коснулось его сердца. Имя того, кто прямо сейчас смотрел в глаза принца, не спешащий окинуть словом. Собеседника, как две капли воды, похожего на Раяна, вплоть до количества ссадин на лице. Но во взгляде его читалось нечто отличное, готовое выплеснуться в любой момент.
– Ты… Стелла? – пытался завязать разговор огненный юноша, – Я уже видел тебя тогда, во сне на кладбище эльбрах, – однако Стелла молчал, словно ожидая услышать из уст его копии иные слова, – Значит, ты, должно быть, второй я?
– Второй… ты? – язвительно промолвил собеседник, всем видом выказывая неприязнь к Раяну, – Ишь чего возомнил из себя. Ещё и по этому имени зовешь.
– Тогда, как тебя называть? – насупился иде, возвратив покров, но получил тяжёлую тишину в ответ, – Это ведь ты, верно? Ты притворился Мишель в моём сне? Ты называл меня ничтожеством. Но почему же…? – и словно бы зная ответ, скривился.
– Почему, почему. Только и делаешь, что болтаешь, – подходил к мальчику Стелла, – Потому что такой бесполезный эгоист, как ты, должен был уснуть при нашем рождении. Не я! – со злостью схватил собеседника за ворот его близнец.
С явным презрением Стелла повалил брата на пол безликого пространства их разума. Но огненный юноша лишь отводил взгляд, поджимая губы, которые безуспешно желали высказаться. В то время как оппонент не ведал пощады.
Знакомые бледные руки стремительно покрылись грязью да поросли камнем. Брат обнажил покров, и удар за ударом взялся избивать иде, спускающего побои.
– Из-за тебя погибла мама! Из-за тебя Кристофа уже не спасти! А ты только и делал, что убегал! – вымещал соперник чувства, – Грезил о каких-то дрянных приключениях! И лишь строил вид, что тебя заботит что-то кроме них! Кроме бесконечных забав!
Последний удар… И Стелла выдохся. Болезненно цыкнув от того, что он не может ещё сильнее избить Раяна, лицо которого покрылось многочисленными шипящими ссадинами, мальчик отошёл от недруга, до сих пор не проронившего ни слова.
– Я никогда тебя не прощу, – хватая ртом воздух, изливал чувства ребёнок, – И как только я выйду отсюда, знай, я уничтожу тебя.
С этими словами Стелла исчез с глаз Раяна. И тот неуклюже поднялся.
Белая тишина вокруг душила пребывающего в её плену принца, покинутого, одинокого. Он знал, что виноват. Знал, что изменился. Но прошлое навеки останется крестом на его челе.
Заимел друзей, заимей и врагов. Всем не угодишь. Именно поэтому в народе закрепилось воззрение, что у всего на свете имеется своя тёмная сторона. И когда-нибудь она, возможно, поглотит и Раяна. Мальчик был готов к этому. Но пока он просто исчез. Ведь другие, куда более значимые на настоящий момент события требовали его присутствия.
⪦ 1 ⪧
Магма в жерле вулкана дремала. Несколько мгновений назад в её ядовитой смеси растворился с десяток воинственных иде, корчась в муках. Однако сейчас в серной яме вновь установилась тишина, за исключением густого чавканья раскалённой субстанции от столкновений с частями храмовой залы.
Колонны усыпальницы залпом повалились в пропасть, но не угодили в неё целиком. Наугад они вонзились вершинами в склоны котлована с прицепом из плит и грунта, ныне тихо сыплющихся в лаву. Казалось, ещё капля и теряющая детали конструкция окончательно утопнет. Так и сталось.
Развелись пузыри по лавовой массе. Медленно зала низвергалась. Благо ее окончательное погружение стряслось не в тот момент, когда знакомый юноша, живой и невредимый, вынырнул из родного элемента.
Сера клубилась над его челом. Однако её хозяйка-лава казалась мальчишке сгущенным молоком, липнущим к волосам. Будто бы из горячей ванны идельха магмы явился на твердую землю, и обволакивающее тепло покинуло его плоть. Правда, собственное состояние волновало Раяна в последнюю очередь.
Добравшись до искусственного берега из затвердевшего огня, юноша стал оглядываться по сторонам в поисках брата, отца и других иде, но ничего, кроме руин, не было видно. Идельха не хотел думать о плохом. Чтобы отвлечься от хмурых мыслей, принц уже при покрове, но в растрепанной форме, принялся искать замену жаростойкому одеянию.
Шаг. Второй. Седьмой. Раян чувствовал себя как никогда лучше. Знакомые белесые волосы, бледная кожа и миндалевые глаза: цвета вернулись к ребёнку вместе с утерянным здоровьем. Однако расслабляться было нельзя. Выискивая взглядом посторонние движения, принц не издавал ни звука, ведь где-то среди обломков затесался Кристоф, желающий овладеть его телом.
Порыскав в хламе внутренних коморок усыпальницы, иде, как можно тише, извлёк из-под обломков длинную рубаху, оделся в неё и наспех подогнал по размеру, подорвав подол. Однако, как только юнец отыскал неподалёку пояс и повязал его, за его спиной послышались шаги.
– Раян, ну же, вылезай. Я знаю, что ты здесь… – вещал Кристоф издалека, – И я бы очень хотел увидеть тебя вновь, при покрове, – старался выманить принца он, – Ох, кстати, как там твоя вторая половинка поживает? Уже познакомились? Надеюсь, она не держит на тебя зла. Ведь это ты предал её грёзе при рождении. Твоё пламя оказалось сильнее земли, хоть король и королева жаждали увидеть именно ее. Каково это быть нежеланным сыном?
– Может, так же, как и быть элементалём в чужом теле? – высунулся малец.
Мальчик не просто так рассекретил своё положение. В процессе изысканий учёного, Раян заметил, как тот едва шевелит ногами. Он выглядел ослабевшим, как и утверждал ранее. Однако, осматриваясь по сторонам, старался скрыть эту деталь, якобы владея ситуацией. Только Кристоф не учел того, что растворить позёрство учителя его ученику не составит труда.
– Неприятно, должно быть… – обернулся учёный к мальчику, – Эх, всё-таки сравнивать меня с нынешними элементалями не совсем этично.
– И чем же ты отличаешься от них? Такой же паразит.
Учёный ехидно усмехнулся себе под нос. Выдержав паузу, он приостановил попытки настигнуть отступавшего от него иде. И словно бы приготовился что-то вынашивать в уме, производить сложные вычисления в попытке вывернуть разговор. Однако отказался от заданной траектории и выдал всё как на духу:
– Хотя бы тем, что я съел душу иде, который добровольно открыл мне глаза, – фактически я поглотил самого себя, – безобидно улыбнулся Кристоф.
«Съел собственную душу?» – ужаснулся Раян откровению помятого жизнью учёного, чуть не свалившись в лавовую яму: «Разве такое возможно?»
– Ты меня дуришь?
– С чего бы? – ходил мужчина вокруг да около.
Манипуляции Кристофа поражали. Однако Раяну не хватало знаний, чтобы расшифровать их. Принц знал, что элементали – каннибалы. Они растут за счёт пожирания своих раскормленных друзей. При живых идельха или залежах эспа – неважно. Им нет дела до этики и прочего человечного, что имеется у идельха. А обыкновенный иде, частью которого гадкий элементаль являлся изначально, смог скормить ему собственную душу, к тому же при здравом уме?
От осознания, что целомудренный мужчина по собственной воле убил себя столь зверским способом, юношу знатно затошнило. Однако сытый элементаль не сподобился остановить диалог, раскрывая всё новые и новые подробности:
– Как сейчас помню, тому идельха решение покончить с собой далось очень просто. Не просто было его реализовать. Парень жизнь положил, чтобы найти способ сотворить такое. Но когда нашел – тотчас прозрел, – загадочно говорил элементаль, – Ему открылась вся подноготная стихийных существ, которая берёт своё начало ещё до Времён Распада. До эльбрах и идемарис.
– Врёшь, – всё более и более удивлялся его речам Раян, – Идельха появились гораздо позже. Уже после того, как эльбрах одержали верх над идемарис.
– Конечно, ты мне не поверишь, – рассмеялся учёный, – Но я тебя и не виню, как и прочих иде. Поэтому я хочу, чтобы вы увидели утерянное величие нашего вида собственными глазами. И помогли мне возродить его.
После диалога мужчина продолжил пытливо улыбаться, но мальчик не мог понять, чего желает услышать учёный от ребёнка, кроме как…
– И для этого ты хочешь…?
– Я хочу, чтобы идельха вернулись к истокам. Чтобы они поглотили эти пришитые человеческие части, которых не должно было быть. Эти глупые эмоции и чувства, мешающие прозреть. Ведь стихийные существа должны питаться душами, а не позволять им управлять собою.
– Как обычные элементали? – с ужасом глядел на сумасшедшего проповедника Раян.
– Элементали куда ближе к нашему истинному облику, чем ты думаешь. Но таково проклятье эльбрах. И теперь, сколько бы душ они не поглотили, вечный голод продолжит загонять их в тупик, – заметил Кристоф отрицание во взгляде юноши и поутих, – Но да ладно. Хватит болтать. Информации для размышления тебе предостаточно. А то разговорюсь раньше срока и меня вновь попытаются заткнуть. Или… как пойдет.
Покончив с обязательной частью, ученый расплылся в улыбке. Его охватил неподдельный азарт, словно бы мужчина вновь преисполнился сил, и никакие ограничения более не сковывали его тело. Так и сталось.
По щелчку алых пальцев Кристоф воспылал огнём. Но его перевоплощение не было похоже на обнажение покрова. Плоть одержимого мужчины попросту сгорала, оголяя внутренности, покрытые тканями живого элемента.
При виде ада Раяна чуть было не подвела дрожь в ногах. Однако юнец смог перебороть себя и чувства по отношению к пропавшему Кристофу и понестись прочь от учителя, разразившегося прожжённым смехом.
Вниз по хрупким обломкам. Треск. Покосившиеся балки. Бег и смех позади. Раян попробовал метнуть в элементаля пламенем, обнажив покров, но тщетно.
– Огненного идельха и огнём? – смеялось лицо, горящее в адском пламени, – Спасибо за угощение.
Ученый умело играл в догонялки. Обломки, сгорающие от прикосновений, ничуть не задерживали его парадное шествие. Ведь, проваливаясь сквозь полы, элементаль сию секунду огненной грядой вскарабкивался обратно, насмехаясь над паникующим юнцом.
«Чёрт возьми!» – ругался про себя ребенок. Спустившись на лавовую землю снова, он попытался совладать с магмой, иде которой являлся, но луч надежды гас с каждым усилием мальчика подвергнуть волнению ядовитые берега.
– Твоя земляная душа кажется против объединения с тобой, – гнул издевательства Кристоф, но собеседник старался не слушать его.
Раз он не мог справиться с ворогом, то решил спрятаться, понадеявшись на послабление. Ведь нарываться на бессмертного элементаля с кулаками сродни самоубийству. Тем более, Кристоф только этого и дожидался. Поэтому мальчик спешно занырнул в лавовую пещеру и смолк перед негодующим оппонентом.
– Я понимаю, почему ты мне не веришь, – в темноте тот выискивал Раяна, – Такому слабаку, как я, который говорит о столь возвышенных вещах. Твердит о настоящих идельха, существовавших ещё до Времён Распада, но даже передвигаться вне тела не может… Точнее, почти не может… – сверкнул учёный острием кинжала-артефакта, выуженным из-за пазухи, – Пепельные мастера создают на редкость качественные поделки. Стоит только ткнуть им что-то, и мой элемент вольется в эту вещь… или в иде. А так как я и есть проявление элемента, то… – и вновь злорадно рассмеялся.
Звуки шагов эхом разносились по лабиринту из дырявых сводов. Темнота здесь пахла серой, въедалась ядом в кожу. Однако Кристофа тени избегали. Его горящая плоть расплавилась и обнажила кости, съедаемые огнём, что разгонял тьму.
«Это пламя и есть элементаль?» – изводил себя догадками мальчик, скрываясь поодаль от врага. Как бы то ни было, похоже у оппонента иссякало время, ведь его вместилище безостановочно сгорало. И дитё оказалось правым.
Кристоф замолк. Он словно почувствовал приближение чего-то нехорошего и прекратил тщетные поиски пугливого волчонка. Мужчина не мог погасить однажды зажженное пламя, но делать этого и не собирался. Вместо этого ворог воспламенился с новой силой, и темнота расступилась перед его взором, слепя чужие очи. Однако не слепота его жертвы являлась конечной целью пламеня.
Ворожба и образы, как при идемарис. В своём сознании Раян замер. Тысячи осколков впивались в его праздный ум, заглушаемый низкочастотным звоном. Память о погибших на глазах юнца окатила его голову ледяной водой. Их души, заточённые, кричали, страдали, упиваясь бесконечной болью. Душа подлинного Кристофа молила о спасении, некогда ласкового, тёплого мужчины, который мог стать Раяну отцом. Однако в глубокой тени отчаяния пряталась и отличная от родственных фигура, та, что молчала и жалила одинокой злобой…
– Значит, в тебе есть зачатки грезящего? – наконец, застал юнца пылающий элементаль, – Как я и предполагал, ты станешь ценным взносом в процветание моих идей!
Не дожидаясь ответа от потерявшего всякую бдительность Раяна, Кристоф схватил бедного мальчика за ворот и прижал к горячей стене.
– Теперь ты не уйдёшь! – занёс он кинжал над головой ребёнка, когда вдали замаячила фигура. То был Томас, который мчался на выручку брату, кричащий его имя, взывающий к рассудку безликого элементаля.
– Слишком поздно, – усмехнулся Кристоф, переводя внимание.
Обуглившаяся рука учёного острием кинжала приблизилась к груди Раяна. Миг. И что-то невидимое крепко вцепилось в запястье убийцы, от соприкосновения с его пламенем пускающее чёрную кровь.
В удивлении Кристоф растерялся. Воспользовавшись печатью, исчезнув из поля зрения недруга, Фрин сумел сменить траекторию движения злополучного кинжала. И по самую гарду этот нож оказался воткнут в чужое сердце.
⪦ 2 ⪧
– …Но ты ведь наследный принц! – возмутился Фрин услышанному.
Прошло несколько мгновений со взрыва в храмовой зале. Свод постепенно крошился, осыпаясь в зияющую лавовую дыру под разбитой полой. Дрожащий, он мог вот-вот обвалиться, но пепельный друг, только вошедший в помещение, испытывал к его крушению скупое безразличие, равнозначное своему шаткому положению в местной жаровне.
Тело ребёнка не просто изнемогало от уровня тепла в зале, оно искрилось. Чёрный пепел словно бы отслаивался по песчинке от Фрина, который старался перебороть своё тяжкое дыхание и сконцентрироваться на поиске Раяна среди многочисленных обломков.
Спустившись со скрипом сердца в ещё более полыхающие низины, ребенок спешно принялся озираться по сторонам: ни единой души поблизости. Опасная противоестественность витала в воздухе. Ведь Фрин ещё на поверхности узнал о том, что перед ним в залу удалось спуститься самому королю с его доверенной свитой.
«Не мог же король сгинуть в магме?» – волновался мальчик, приметивший в глубине лавовых образований проход, напоминающий некую пещеру.
И только искрящийся юноша двинулся по направлению к её узкому проходу, как вдалеке приметил фигуру, что намеревалась проделать тот же путь.
– Томас? – удостоверился Фрин в личности приближающегося к нему мальчишеского силуэта, но Томас не удивился встрече, как и не поддался прелюдии, перейдя к сути важной просьбы.
С горящей решимостью в глазах, огненный идельха говорил о своём плане. Раз Кристоф до сих пор не завладел телом Раяна, заманив того в пещеру, Томас предполагал, что элементаль не в силах покинуть свою клетку самостоятельно, либо его смиряли некие ограничения.
– Хочешь сказать, что он должен воспользоваться артефактом, чтобы преодолеть эти ограничения? – читал мысли юноши Фрин.
– Верно… – кивнул в ответ принц и оробел, захваченный чувствами.
Мальчик понимал, что если попытаться убить Кристофа, то элементаль не умрёт. Он высвободится из тела и, вопреки стараниям друзей, доведёт начатое до конца или учудит ещё что похуже. В распоряжении учёного должен иметься план на такой случай. Следовательно, риск его убийства не оправдан: у троицы категорически мало информации, которую еще предстояло раздобыть. И единственное, на что годился Томас сейчас – предоставить младшему брату это ценное время в будущем. Поэтому…
– …Но ты ведь наследный принц! – возмутился Фрин услышанному, – Разве ты не должен занять трон вместо короля?
– Принц?.. – с горечью усмехнулся мальчик, – Какая разница. Мне не было до этого дела изначально. Когда Эилин встретила меня на мосту, когда приютила, я не желал ничего в этой жизни. Но когда родился Раян… Я подумал, что смогу защитить его с таким влиянием. Да что там… Вся моя дальнейшая судьба после смерти брата была направлена на искупление грехов. Оградить хотя бы Раяна – так я думал. Поэтому я и готов отдать жизнь за него. И поэтому я прошу тебя. Помоги мне с этим.
В порыве опечаленных слов перенявший имя своего брата принц вцепился руками в искрящиеся плечи Фрина, умоляя о помощи. Томас впервые сваливал просьбу на стороннего идельха. Ведь на этот раз юноша не был уверен, что ему удастся исполнить свой план в одиночку. Горестно повесив голову, он надеялся лишь на то, что пепельный мальчик согласится помочь. Но отнюдь не Томасу, а близкому для обоих ребят иде.
– Ты ведь его лучший друг…
Фрин не мог не согласиться.
⪦ 3 ⪧
– …Теперь ты присмотришь за ним… – в настоящем, с пульсирующим огнём кинжалом в груди молвил Томас.
Из последних сил юноша окинул взглядом потерявшего дар речи Раяна, на глазах которого застыли слёзы беспомощности.
– …вместо меня, – сиплым голосом завершил Томас фразу и, поперхнувшись кровью, нежно улыбнулся.
В то же мгновение пещеру залил огонь. Сорвавшийся со скелета неприятно удивлённого мужчины, пламень потоком вонзился в старшего мальчика, слепя взоры наблюдателей.
Оно палило детей, заволакивало в себя. Потому Фрин немедля последовал словам принца и попытался увести Раяна подальше от темного действа, чтобы защитить его – ребенка, который с ужасом продолжал глядеть на своего брата, добровольно пропадающего в алой пелене.
– Уходим, живо! – схватил Фрин Раяна за руку, но последний не поддавался велению друга.
– Но как же…?!
– Уже поздно! – заключил пепельный, и принц, наконец, направил взгляд на мальчика, искристая кожа которого покрылась множественными ожогами. Но, минуя боль, иде продолжал тянуть друга за руку. И осознавший ситуацию Раян принял его зов. Он не хотел ещё одной жертвы.
Выбежав из пещеры, дети направились прочь из адского жерла на поверхность, стезю к которой преграждали груды каменных осколков усыпальницы. Фрин без проблем забрался наверх по ним, однако для веса Раяна платформы оказались шаткими. С каждой попыткой вскарабкаться, огненный принц лишь усугублял положение, своей массой разрушая спасительные уступы.
– Тогда нужно найти другой выход, – цыкнул Фрин, – Я спускаюсь.
Но времени на обдумывание стратегии детям предоставлено не было. Как только Фрин соскочил с искусственного навала, изнутри злополучной пещеры колючим эхом до рябят донесся голос.
– Эх-эх, заигрался я… – расстроенным тоном вещал он, – Кажется меня перехитрили. Было бы неплохо заиметь магмового идельха для него. Но и так сойдёт.
Грубый голос был настолько знаком Раяну, настолько близок, насколько и чужд, противен. Невидимое нечто в нём пробуждало отвращение, но одновременно и взывало к терпким чувствам. И вот, расталкивая тени пещеры, хозяин голоса явился взору идельха, чтобы те смогли отринуть сомнения.
Томас медленно подступал к ребятам. Но даже в походке читалось нечто несвойственное натуре принца – этот идельха уже не был Томасом. Раян чётко осознавал данный факт, но боялся признать. И пока он колебался задеть брата словом, тот не упустил возможность действовать.
Собравшись с силой, старший принц молниеносно обнажил свой покров и метнул сферический огонь прямо в застывшего на месте Фрина. Мгновение. И расслабленный, казалось бы, Раян загородил друга собственным телом, вобрав в себя всю силу летящей в него стрелы пламени.
– Вот это силища в таком возрасте! И ничуть не устал! – восторгался собой Томас, – Да я к годам Кайона и его мощь переплюну.
– Не подражай ему, – сквозь зубы шипел Раян, буровя оппонента взглядом, – Верни Томаса!
– И чего ты добьёшься? Огнём меня не убьёшь, взглядом тоже. А магмой ты пользоваться не можешь, ведь не в ладах со своей второй половинкой. Хотя, ты ведь не нападёшь на своего брата? – корчился собеседник.
– Ты – не он! Томас никогда бы не посчитал убийство забавой!
– Да мне плевать, – снял улыбку со своего лица Томас, придя в движение, – Я просто убиваю время. Я ведь бессмертный.
