Читать книгу: «Пробуждение Чёрного Дракона», страница 24
Глава 55. Ярмарка кандидатов
~ Айя Сарэтис ~
Риар Дайядор наслаждался предчувствием поединков, казалось, истовый, волнительный азарт захлестывал всех присутствующих. Айя слышала, как с ноткой благоговения переговаривались кандидаты. Этот шёпот был похож на молитвы. На чистосердечные оды Энга'арту. Ещё бы. В этот день кандидаты прикасались к легенде, многовековой и покрытой славой, желая стать её частью. Потом даже проигравшие, те, которые не пройдут отбор, будут рассказывать, как ходили по этой земле, как дрались здесь. В этом будет повод для бахвальства.
Ярмарка кандидатов пока не началась, но оставались считанные минуты. Большинство людей продолжали тренироваться. Айя вглядывалась в их лица, азартные, яростные, опасно красивые. Как ни странно, страх стал отступать перед воодушевлением, желанием объединиться с волнительным неистовством остальных. Сегодня произойдёт поворот в их жизни. И в жизни Айи.
Она глубоко вздохнула полной грудью, подошла в очередь за стёганкой и шлемом из плотной ткани. Финальные схватки будут ожесточённее тренировочных боёв, поэтому раздавалось защитное снаряжение.
Синяя короткая стёганка, которая досталась Айе, пахла сыростью, а шапка выглядела, как будто по ней проехала телега.
Рядом с Сарэтис расположился Осдар. Он получил серую куртку и чёрную набитую пухом шапку.
Троекратный удар в гонг.
– Расступитесь, освободите место для поединков, – зазвучал голос омпата Нэты, за которой шли мужчины и женщины, одетые в серое, похожие на грозных сов, с невозмутимыми лицами. Это были омпаты из других краёв Этвата, которые также приехали выбрать новобранцев.
Толпа зашевелилась, потекла в стороны, открывая помост для поединков – площадку из досок длиной в двадцать шагов. Для омпатов были приготовлены скамейки на возвышении рядом с помостом, чтобы они могли хорошо видеть бои.
– Рассаживайтесь, друзья, – чинно поторапливал Хаск Хэнадор, шедший следом за Нэтой.
Приезжие омпаты заняли свои места. Айя знала одного – Лой Итхаис из Саанэпа. Он был главным представителем Риар Дайядора в столице. Эллор Батис хотел нанять его для тренировок с Айей, но тот отказал. Она видела этого невысокого, коренастого мужчину лишь однажды, но запомнила.
– Это важный день. Самые достойные из вас станут новобранцами Риар Дайядора, – сказала омпат Нэта, пройдя на помост, Айя перевела взгляд на неё.
В толпе повисла тягучая, как студень тишина. Дул лёгкий ветер, сосны шумели в вышине. Кандидаты замерли и смотрели на Нэту.
– Напомню правила, – продолжила омпат. – Проигравшим будет объявлен тот, кто не встанет на счёт десять, или тот, кто окажется за пределами помоста. Всего три боя. На мечах. В рукопашную. И на шестах.
Затем омпат Нэта достала из кармана серой робы свиток, открыла его.
– Сегодня один из решающих дней. – Она окинула большими бледно-голубыми глазами кандидатов. – В такие дни нужно, как бы ни было трудно, собрать волю в кулак. Потому что завтра уже будет поздно что-либо менять. Грядут тяжёлые времена и нам…
– Нам нужно приготовится к бою, – перехватил её речь Хаск. – Первыми выступят Осдар из Омакпайи и Крун из Томарана. Бой на мечах.
Пастух посмотрел на довольную ухмылку здоровяка Круна и радостный прищур Атамы, стоящих напротив. Крун был одним из самых крупных и тренированных кандидатов. Осдару будет непросто.
– Удачи в бою, Осдар, – Из-за спины Сарэтис вышел омпат Мон Этрадор.
Айя ощутила, как гаденькое чувство скребёт изнутри грудной клетки. Пастух не сочинял, им действительно заинтересовался омпат.
– Спасибо! – сказал Осдар, вытащил из стойки деревянный меч и направился на помост.
Мон Этрадор был спокойным, словно море во время штиля. На его губах играла лёгкая добродушная улыбка.
– Иварсо дарэ'эш, госпажа Айя Сарэтис, – кивнул омпат.
– Иварсо, – негромко ответила Айя, посмотрела на Осдара. Хотя он шёл стремительно и ровно, ей казалось, что он боялся. Или боялась она?
Удар в гонг. Началось.
Первым атаковал Крун. Резко, мощно. Три удара подряд. Осдар уклонялся. Он неотрывно следил за соперником, но не нападал сам. Деревянные доски помоста скрипели.
Крун обрушился градом атак, слева, справа, сверху. Осдар лавировал между ударами, уходил от всех, не используя меч. Крун замахнулся с одной стороны, но стремительно перенаправил атаку, меч полоснул Осдара по лицу, оставляя ссадину на скуле.
Кто-то выкрикнул:
– Что, без своего кнута ты никто?
~ Осдар ~
Меч лежал в руке, как тяжёлый неуправляемый дрын. Непривычный, неудобный. Осдар со дня прибытия в Риар Дайядор не выпускал его из рук, но так и не смог приспособиться к этому оружию. С шестом дела обстояли не лучше. То ли дело кнут. Лёгкий, понятный, как продолжение руки и ненавистный, обжигающий яростью. Красной полосой рассечённой плоти.
Осдар пришёл в себя после удара Круна, выпрямился, поправил съехавшую шапку. Скула горела отголоском досады.
– Что, без своего кнута ты никто? Приехал сюда с кнутом, как хлыщий! – Эти слова, брошенные кем-то из толпы, окропили душу страхом. Кончики пальцев одеревенели.
Лишь на мгновение. Удар сердца, и Осдар сбросил морок. Это – просто издёвка.
Тут же последовал рубящий выпад здоровяка Круна. Предсказуемый. Топорный.
Осдар отскочил в сторону, но удар Круна оказался обманным, раз и последовал укол в живот. Пришлось резко отступить, оказавшись у края деревянного помоста. Полшага, и он бы проиграл. Скрип дерева под ногами ввинчивался в уши, как ржавое сверло.
Наблюдать. Не отвлекаться. Свартов страх ходил по кромке сознания.
– Меч держать не умеешь, убогий?
«Убогий» уже лучше, это слово даже не задевало.
~ Айя Сарэтис ~
Хлыщий. Так назвали надсмотрщиков за рабами. Очень обидное прозвище. Осдару не забыли кнута. Ненависть к рабству, кажется вся вылилась на него. Должно быть сложно сражаться, когда все против. Айе хотелось, чтобы к ней отнеслись благосклоннее.
Мон Этрадор покачал головой и пошёл прочь от арены в гущу сосен. Осдар заметил удаляющегося омпата и на миг застыл. Крун воспользовался этим. Пастух получил скользящий удар по предплечью. Следом несколько атак. Мощных, как таран по воротам замка. Осдар ушёл от всех, а последний парировал мечом.
Айя ощутила, что выдохнула в этот момент. Переживала за него? Нет. Конечно, нет.
Крун злился, как и толпа. Злость к чужаку, который смеет сопротивляться? Здоровяк сделал выпад сбоку, заметно уставший Осдар заблокировал, затем Крун, который был выше на полголовы, обрушился на него ударом сверху. Пастух едва удержал, противник продолжал давить. На худых руках Осдара стали видны жгуты мышц. Желваки перекатывались на его скулах. Мгновение правила тишина. Только мгновение.
Крун пнул Осдара в живот, заставляя упасть на колени. Послышались одобрительные возгласы.
Пастух. Всего лишь пастух, которому не место здесь. От этой мысли почему-то стало больно. Крун врезал Осдару в грудь. Так сильно, что тот укатился Айе под ноги, слетев с помоста. Кандидаты разразились поздравительным улюлюканьем Круну.
Айя подавила желание помочь ему подняться. Завтра он уедет, как проигравший, а она должна победить.
Удар в гонг.
– Победителем боя на мечах объявляется Крун из Томарана, – провозгласила омпат Нэта.
Всего лишь пастух. Сарэтис опустила взгляд.
Кольцо. Изумительной работы золотое кольцо с разноцветными камнями лежало у её ног. То самое, что она видела на пальце Осдара по пути сюда. Айя подняла, пока никто не увидел. Убрала во внутренний карман туники.
– Следующий поединок без оружия. Крун, Осдар, приготовьтесь, – командовала Нэта.
Айя заметила, как на скамейку для омпатов сел Пард Сэмтис.
~ Панэх Дайядор ~
– Са'Омэпад, это когда-нибудь закончится? – простонал Панэх и попробовал встать с кровати.
Боль вонзила иглу в висок, пришлось сесть на бежевую простынь. Младший омпат сжал зубы.
– Сложно предугадать, – добродушно сказал Сэур, попивая чай из маленькой чашки. – Свет Дэйи помог мне преодолеть влияние Тина.
– Я должен проводить Ярмарку кандидатов, а не лежать здесь. – Панэх опять попытался встать, на этот раз в голове разлился шум, как от вина, который был терпим.
– Омпат Нэта справится, не беспокойся.
– Мне жаль, что я не смог исполнять свой долг, – произнёс Панэх с горькой горячностью. – Могу ли быть уверен в том, что не причиню никому вреда?
– Пока нет, но скоро, – выдохнул Сэур. – Я ощущаю, что Тьма, которая отравила твой разум, отступает. Как твоя память?
– Не возвращается. Помню лишь, как пытался убить Актаму, как мои руки сами взмахнули мечом. – Панэх старался унять дрожь голоса.
Им завладел страх, что он снова окажется не хозяином своему телу. Страх, от которого сердце замирало. Страх, который заставлял голову вжиматься в плечи. Было унизительно для омпата – испытывать что-то подобное. Но Панэх не мог прогнать это чувство. Оно охватывало внезапно и вводило в оцепенение.
После происшествия в Тотемном саду непреодолимое желание умереть овладевало им лишь дважды, последний раз – больше десяти дней назад. Однако ужас бессилия оставался с ним всегда. До зуда в кончиках пальцев хотелось вдохнуть дым-травы и немного расслабиться.
– Я считал, что магия лишь сказки, – сдавленно сказал Панэх. – А она кошмар, оказавшийся явью.
Сэур сел на стул рядом с кроватью. В ноздри пахнуло ароматом кориандра. Благовония, которые поджигал Са'Омэпад у себя в келье, въелись в его одежду. Он приходил каждый день, чтобы заглянуть в разум Панэха, и каждый день пах одинаково.
– Ты дал удивительно правильное определение магии, – бесцветно произнес глава клана. – Так и есть, но тебе выпал удивительный шанс научиться с ней бороться.
Гзоудор достал из кармана маленькую меловую фигурку. Бюст Тхаймоны. Панэх фыркнул про себя как в прежние времена, повторяя за Пардом.
«Да что эта Тхаймона… Просто женщина, о которой остались лишь смутные легенды». – Слова Сэмтиса прочно сидели в его голове.
Са'Омэпад поставил белёсую фигурку на стол. Два белых глаза глядели на Панэха укоризненно.
– Сейчас ты должен сосредоточится на практике Света Дэйи, – нахмурив брови, сказал Сэур. – Видишь пылинку, что парит рядом с Тхаймоной?
Панэх напряг глаза и разглядел маленькую точку где-то у шеи бюста.
– Вижу.
Так хотелось, чтобы Сэур поскорее ушёл и можно было поджечь палочку дым-травы.
– Представь, ты – эта пылинка. Крохотная, пустая, без всяких мыслей и желаний.
– Мы много лет практиковали это… – возмутился Панэх.
– Если магия проникла в твой разум, значит, недостаточно! – Сэур впервые за долгое время повысил голос.
Панэх ощутил, как оседает на кровать.
– Или недостаточно усердно. – За один удар сердца Са'Омэпад обрёл спокойствие. – Знаю, что ты уже не мальчик, не ученик. Но ты должен очистить разум, только тогда Тьма тебя покинет.
– Хорошо, – выдавил Панэх.
– У тебя осталась дым-трава?
– Что?
– Положи на стол, – скомандовал Са'Омэпад.
Панэх поджал губы и достал из тумбы одну палочку. Последнюю. Которую истово желал. Забытье в приторном запахе ванили. Медленно рука клала дым-траву на деревянную столешницу. По венам струился песок стыда. Тягучий, неприятный. Парализующий. Младший омпат не смел поднять голову. Как будто в детстве, когда хозяйка поместья ловила его ворующим булки из печи.
– Держи. – Сэур протянул ему чашку с чаем, а сам отхлебнул из своей.
Панэх осторожно взял и тоже отхлебнул.
– А теперь разломи палочку, – мягко сказал он.
Только вот за мягкостью тона стояла грозовая туча. Младший омпат кожей чувствовал, что Сэур сердился. Но руки не слушались.
– Ты полон желаний, а должен быть пуст. Тьма цепляется за твои слабости, чтобы победить, ты должен отринуть их.
– Дым-трава просто расслабляет, – вырвалось нелепое оправдание.
– Любое расслабление и спокойствие должно быть в тебе самом, ты знаешь, – беспристрастно ответил Сэур.
Внутри просыпалась тысяча голосов, которые твердили, что нельзя ломать палочку. Возникла и слепая, бурлящая ярость. Какое-то жуткое плотоядное бешенство требовало вцепиться Сэуру в глотку. Тьма. Тьма ещё была в голове.
– Ты лишь соринка, Панэх, призрачное мгновение мироздания. – Слова Са'Омэпада лились, как могучий поток воды, который выхватывал младшего омпата из трясины, где он завяз.
Взгляд вернулся к бюсту Тхаймоны. Пылинка. Всего лишь пылинка. Без желаний, без страстей. Где-то внутри детским плачем отзывалась досада. Как же мои мечты? Мои чаяния? Разве так плохо, что я хочу роскоши. Роскошь. Перед глазами появлялись мягкие перины, слуга, который подносил палочку дым-травы. Ванильный аромат удовольствия.
Пылинка. Пылинка. Свартова пылинка летала у мелового бюста. Панэх чувствовал, будто разжимает кулаки, и все мечты ускользают, как дым. Боль рвала сердце в клочья.
Он смотрел на пылинку. Смотрел и смотрел, не понимая сколько времени проходило. В какой-то момент образы и голоса стихли. В голове стало пусто. Никаких роскошных подушек. Даже страх исчез. Панэх перевёл взгляд на палочку дым-травы, потом на Сэура, опять на палочку. Взял её, без единой мысли сломал, распотрошил, сбросил на пол труху из сушёных листьев. В комнате резко запахло ванилью.
– Хорошо, – похвалил Сэур, встал со стула. – Но если я узнаю, что ты дымил на территории Риар Дайядора, или за её пределами, ты будешь из… Агха… Кхааа. – Старец вдруг закашлялся и припал к стулу.
– Всё в порядке? – растерянно спросил Панэх.
– Да, – отдышавшись, ответил Сэур. – Подавился чаем… В общем, ты меня понял? И чтобы с пылинки глаз не сводил. Мне пора.
– Стойте. А могу ли я выбрать себе учеников? – с надеждой спросил Панэх.
– Одного. Назови имя.
Актама – это имя он желал назвать больше всего. Но не мог смотреть ей в глаза, после того как чуть не убил. Он не мог стать ей омпатом. И уже попросил Парда присмотреться к Нарис.
Голоса страстей и желаний слышались в голове, они оглушительно кричали ещё одно имя: «Айя Сарэтис». Кто мог больше приблизить к аристократии, чем приёмная дочь Лоэтрака? Но Панэх перевёл взгляд на бюст Тхаймоны, пылинку, летающую вокруг него.
– Я подумаю, – ответил младший омпат.
~ Айя Сарэтис ~
Осдар выиграл лишь один бой из трёх. В рукопашном бою ему удалось обманным движением вытолкнуть противника за край арены. Победителем состязания объявили Круна.
Айя посмотрела на свои руки – они дрожали. Особенно та рука, которая была перевязана. Зелёная мазь проступила сквозь повязку. Мазь, а не кровь, как это бывало обычно. Выдох, медленный выдох. Вспомнилась Хэпата, Эллор Батис. Сарэтис покинула Томаран, чтобы стать частью Риар Дайядора. Чтобы обрести дом, потому что замок Лоэтрака так и не стал им.
«Моя боль ведёт меня к тебе», – так гласила пометка Тхаймоны в книге, которую Айе дал отец. Золотистый корешок, потрёпанные страницы из толстого пергамента с рисунками и чертежами. Обложка с обителью в горах, которая стала мечтой и утешением. Теперь Айя стояла в этой обители, проделав долгий путь, и должна была показать себя.
Сарэтис посмотрела на сияющую Актаму, уверенную в победе. В её взгляде не было даже уничижения, она глядела на Сарэтис, как на ствол сосны или на мебель. Никак. Будто не замечала. К Нарис подошла Кариона.
На её губах играла лёгкая улыбка. Она что-то сказала Актаме, отчего та задрала нос и стукнула нэвэйку кулаком по протянутому кулаку.
– Айя Сарэтис и Актама Нарис берите оружие и выходите на помост, – скомандовала омпат Нэта. – Первый поединок на тренировочных мечах.
Сарэтис взяла меч в левую руку и вступила на доски, которые ответили скрипящим стоном дерева. С довольством в глазах взошла к ней Актама.
Они стояли друг напротив друга молча и без движения.
Гонг.
Сарэтис крепче сжала рукоять меча и сделала выпад. Актама уклонилась, и контратаковала уколом в живот. Айя успела отпрыгнуть.
– Актама! – раздался голос Круна из толпы.
– Актама! – вторили ещё несколько голосов.
Нарис с азартной злостью взглянула на Сарэтис, как куница на цыплёнка. Ударила сбоку, у Айи едва хватило сил заблокировать. Мышцы загудели от напряжения. Не зная пощады, Нарис пошла в атаку за атакой, но Айя сдерживала натиск. Изнурительные тренировки дали результат, Сарэтис не падала.
– Актама, время вышло! – радостно крикнула Кариона.
Лицо Нарис исказилось досадой.
– Сварт! – сорвалось с её губ.
Тихо-тихо. Но Айя услышала. Она не понимала, что происходит. Смотрела на вздымающуюся грудь Актамы, на её чёрную стеганку, на деревянный меч, что дрожал от напряжения.
Айя атаковала. Нарис отскочила назад, увернулась от следующего удара, заблокировала третий. И словно не решалась атаковать сама.
Сарэтис обманным движением показала удар слева, а сама рубанула справа. Актама, пропустив атаку, схватилась за бок и зарычала от боли.
Что произошло? Почему соперница перестала нападать? Впрочем, не важно. Это шанс Айи на победу. Сарэтис начала серию атак, стало проще, ведь не нужно думать о защите. Актама пропустила несколько болезненных ударов по рукам и ногам, но упрямо продолжала стоять. Последний укол пришёлся по ключице. Нарис застонала сквозь зубы, сквозь одежду проступила кровь. Айя замерла.
– Актама, тебе нужно перевязать рану, – проронила Сарэтис.
Нарис резко подняла клинок. Её взгляд не предвещал ничего хорошего. Она оглянулась на Кариону. Скривилась в гримасе отвращения и вдруг тихо хрюкнула. Посмотрела на недоумевающих зрителей. Затем стиснула зубы, будто не выпуская какие-то слова. Зажмурилась, тряхнула головой и выплюнула громкое:
– Хрю!
Сарэтис впала в ступор. Актама атаковала, удар пришёлся по руке, чуть не выбил меч.
– Хрю! – выскочило изо рта Нарис. Айя отпрыгнула от атаки. Толпа взорвалась смехом. Айя сама еле сдержалась. Что нашло на Актаму? Хаск Хэнадор поднялся со скамейки с гримасой недовольства на лице, но Пард его остановил, усадил на место.
– Хрю!
От следующей атаки Айе пришлось уходить кувырком. Внезапный толчок ногой в плечо едва не сбросил с помоста.
Люди гоготали и кричали восторженно: «Актама!»
Десятки насмешливых взглядов касались Айи и ощущались, как пинки. Все были против. Как и сам Риар Дайядор с самого начала.
«Прочь. – Мысль ударила молотом по всем остальным, разгоняя их. – Я пришла, чтобы поступить, и я всё для этого сделаю».
Айя перевела дыхание, выпрямилась. Раздалось «Хрю!». Актама тут же смела Сарэтис, ударив мечом с силой вепря, пнула в живот. Внутренности поглотила тупая боль, тошнота подкатила к горлу. Сарэтис опрокинулась под аккомпанемент скрипа и откатилась к краю деревянного помоста.
– Вставай, – голос Осдара был, как прикосновение прохладной тряпкой во время жара, привёл в чувство.
Поднимаясь, Айя взглянула на пастуха. Он заносил руки вверх и опускал, затем тыкал в свою подмышку.
Что? Что он показывает?
– Хрю!
Теперь Айя понимала, что за хрюканием следует атака, но не успела отреагировать.
Актама снесла её толчком в бок. Сарэтис грохнулась на помост, шершавое дерево оставило саднящий след на колене.
«Левой рукой она медленно бьёт сверху, – вспомнились слова Осдара. – У тебя будет время для удара».
Айя встала, отскочила от выпада, о котором её предупредило очередное «Хрю». Затем нанесла Актаме удар по бедру, та заблокировала и тут же ударила сверху.
Соперница действительно сделала удар сильным, но не чётким, поэтому её повело вперёд. Айя, увернувшись, шагнула навстречу и сильно ударила Нарис в бок мечом. Актама вскрикнула, отшатнулась к краю помоста. Айя глянула на Осдара. Тот показал удар с правого бока и шлёпнул себя по пояснице.
Сарэтис ударила Актаму в левое плечо, та с лёгкостью блокировала, хрюкнула и замахнулась справа. Она так сильно вложилась в удар, что провалилась вперёд, и Айя, уйдя ей за спину, толкнула локтем со всей мочи. Нарис слетела с помоста.
– Схватка на мечах закончена. Победила Айя Сарэтис, – провозгласила омпат Нэта. – Готовьтесь к рукопашному бою.
Неужели победила? Победила. Победила! Айя ушла с помоста и посмотрела вверх, где между матово-зелёных сосновых крон проступало небо с маленькими облаками похожими на горстки пуха.
Ноздри заполнял смолистый запах хвойного леса. Под ногами шуршали сухие иголки. Сердце подпрыгивало от радости и в тоже время сжималось от испуга.
Победила. Но впереди ещё два боя. Сарэтис старалась не слушать гудение толпы. Было страшно услышать, что они говорят. Энга'арт, ей до небесной лазури хотелось, чтобы они приняли её. Чтобы радостно улюлюкали её победе. То, как с ней обращались сейчас, вызывало злость и горечь.
«Можешь не ходить с высоко задранным носом, ожидая, что все попадают ниц», – в голову ворвался голос Калэйи.
А ведь, правда, я этого ожидаю? Она вспомнила своего учителя Райкара Кэнулиса, который всегда говорил, как у неё всё хорошо получается. Она даже побеждала в бою близнецов Маста и Кэнара Иллодисов, которые несколько лун обучались у Райкара вместе с Айей.
Да, она ждала, что всех удивит. Ждала почтения. Ждала, что будет легко.
Айя встретилась взглядом с Осдаром. Он коротко улыбнулся. Айя ощутила стыдливую благодарность, от которой пришлось опустить глаза. Она смеялась над ним, показательно не замечала, а пастух помог ей в решающий момент. Только он.
Впрочем, разве в решающий? Предстояло ещё два боя против Актамы. Айя сжала челюсти так, что зубы скрипнули, пробирая тело неприятной дрожью.
Нарис разговаривала о чём-то с Карионой, наблюдавшие кандидаты молчали, у некоторых были недоумевающие лица, кто-то одобрительно кивал Сарэтис. Кариона подмигнула Айе. Что это могло значить?
Омпаты обменивались репликами. Когда Нарис отошла от нэвийки, та улыбнулась. Может, Кариона как-то причастна к тому, что Актама выдавала атаки хрюканием?
– Айя Сарэтис и Актама Нарис, – громко сказала Нэта. – Выходите в рукопашный бой!
Пора. В коленях появилась зыбкость. Сарэтис поднималась, слушая учащённый бой сердца, рот затапливал сладковато-металлический вкус. С помоста Айя взглянула на Парда Сэмтиса, он смотрел на неё со скучающим видом, с таким же как в день первой встречи. Сложно рассчитывать, что он возьмёт её в новобранцы. А если не он, тогда кто? Айя обвела беглым взглядом десяток лиц омпатов, сидящих на скамье. Они были из других земель и, прежде всего, следили за своими земляками. Значит, у Айи только один вариант – Пард. Потому что Мон ушёл, Панэха не было, а Суэр и Хаск уже не брали учеников. Пард.
Его равнодушный взгляд обрушивался на Сарэтис тяжестью горы. Может, омпат Нэта? Айя несколько мгновений смотрела на женщину.
Актама следом за Айей взошла на помост. Раздражённая, как садовник, у которого затупились ножницы, а кусты не пострижены.
– Радуешься победе? – тихо спросила Нарис и усмехнулась, показывая зубы. – Она сейчас встанет тебе поперёк горла.
От этого голоса по спине пробежал холодок, и Айя оглянулась на толпу, ища Осдара. Не увидела. Страх уколол меж рёбер, как неаккуратная швея во время подгонки платья.
Затем Сарэтис обнаружила пастуха недалеко от омпатов. Он подошёл к помосту. Стало спокойнее. Его светло-голубые мглистые глаза таили что-то надёжное, то на что можно опереться.
Гонг ударил, словно толчок в спину.
– Начинайте! – отчеканила Нэта.
Актама выставила кулаки, Айя тоже подняла руки. И сразу же, без всякого хрюканья, последовал удар в лицо, который Сарэтис успела принять рукой. Потом был удар коленом в живот, и он прошёл несмотря на блок. Удар оглушающей силы.
~ Мон Этрадор ~
– Свет Дэйи, как вода, – сказал Мон, поправляя плечо Лину. – Следуй за его течением, будь им, дай ему вытеснить мысли.
Лин медитировал, но его плечи были напряжены. Этрадор наказывал ему теперь дольше погружаться в концентрацию. Время от времени приходил проверять, как успехи. Медитация проходила на уединённой площадке рядом с домами омпатов.
– Одна мысль не уходит омпат Мон, – тихо сказал средний ученик. – Точнее лицо. Лицо Дариона.
– Люди умирают, – с выдохом ответил Этрадор. – Смерть – это обычный порядок вещей. Дарион теперь с Энга'артом.
– Он умер из-за меня. – Взгляд Лина подёрнулся мороком, будто в глубине его глаз на водную гладь упал камень.
– Тебя тревожит вина, – спокойно сказал Мон. – Вина – это яд для Света Дэйи. Она держит в прошлом, когда сила существует только в настоящем. Здесь и сейчас.
– Я всё время возвращаюсь к тому караулу. Слышу голос Дариона. – Лин вышел из медитативной стойки и стряхнул руки.
– Ты не можешь ничего изменить, ты ошибся. Круги по воде пошли. Обратно всё не вернёшь, как ни бейся, все твои попытки только дополнительный плеск.
– И что же делать?
– Смириться, жить в настоящем. Вода успокоится. А ты должен каждый день думать, что хорошего ты можешь сделать сейчас.
– И что хорошего я могу сделать сейчас?
– Ну, например, показать Наэму базовые стойки, скоро он станет твоей заботой.
Лин грустно улыбнулся, и направился к саанэпцу.
Мимо проходил Сэур, шёл как-то медленно и угловато, так, что казалось, сквозь его сильное тело, как камни на мелководье, проглядывала старость. Будто в отлаженный механизм кто-то подсыпал песка. Мон поклонился Главе клана:
– Иварсо дарэ'эш, Са'Омэпад.
– Мне нужно поговорить с тобою, Мон, – сказал тот и продолжил идти.
Этрадор догнал его на границе тренировочной площадки. Сэур молча шёл в сторону Святилища.
– Я вас слушаю, – заинтересованно обратился Мон.
– Идём в Алтарную, там я тебе всё расскажу, – сказал глава клана.
~ Айя Сарэтис ~
Перед глазами Сарэтис шли чёрные пятна. Очередной удар Актамы пришёлся в подбородок. Точный, твёрдый, будто камнем. Треск в челюсти вибрировал по черепу.
Нужно было защититься, только руки словно набили чугуном, поднять их удалось сквозь боль. Айя вскрикнула, поставила блок. Поставила его слишком жёстко, столкновение пришлось на запястье, и кулак Актамы всё же соскочил в живот. Боль прошила насквозь. Затем захват, и Айя ощутила, что ничего не может сделать. Бросок через бедро.
Плечевой сустав запылал огнём. Спасало лишь то, что и Актама устала. Удалось вырваться из залома, и снова встать. Встать, качнуться. Снова упасть от удара.
Деревянный настил оцарапал локоть. Саднящие полосы вспыхнули. В толпе что-то кричали. Плевать. Сражение уже было ни с Актамой, ни с ними. С собой. С мертвецкой слабостью будто окоченевших рук. Соперница, Риар Дайядор, омпаты – всё превратилось в одно громадное смоляное море, в котором Айя была, как муха.
Время стало нестись чуть медленнее, Айя поднялась, а Нарис наступала.
Тхаймона. Великая Тхаймона. Где же твоё благословение? Где твой перст, которым ты меня коснулась?
Или отец просто дал мне первую попавшуюся книгу.
В уголках глаз защипало. Золотистый корешок, потрёпанные страницы, обложка с обителью в горах, каллиграфический почерк Тхаймоны.
Был ли это знак?
Или это лишь книга, которую дал отец, последняя вещь, которой коснулось тепло его рук. Лишь поэтому она была важна. Эта мысль сделала Айю трезвее, словно раньше она была одурманена. Одурманена иллюзией.
Актама ударила сбоку, целясь в челюсть, Айе удалось отскочить и попасть контратакой Нарис под рёбра. Толпа что-то гудела, но теперь всё кроме соперницы исчезло. Мир сузился до размеров помоста.
В этом настоящем бою, который пьянил ощущением смертельной схватки, Сарэтис чувствовала Нарис каждым мышечным волокном. Сестра знаменитой воительницы, которая просто обязана быть лучшей. Забыть про куклы, платья, детские игры. Просыпаться и тренироваться. Тренироваться в разы больше и тяжелее остальных, засыпать, не помня себя от усталости. Долгие годы. Без права на ошибку.
Совершенное тело, точные движения, цепочки приёмов – всё это ощущалось в Актаме, как вросшее под кожу. Как ставшее ею.
Атаки и блоки Айи наоборот не были ни точны, ни уверены. Она всё ждала, что досада или разочарование наполнят рот пеплом. Неожиданно откликнулась злость. Сарэтис поняла, что Райкар Кэнулис ей врал, засыпая комплиментами.
Актама в очередной раз ударила в живот, Айя не успела увернуться. Упала на помост. Перевернулась на спину и посмотрела сопернице в глаза. В тёмные омуты, за которыми бушевал шторм.
– Вставай! – прорычала Нарис.
Сарэтис, не отрывая от неё взгляда, поднялась. Руки покоились у бёдер, и Айя так и не встала в боевую стойку.
– Вы самая достойная соперница, которая у меня была, – негромко сказала Сарэтис.
Гордыня когтем оцарапала горло. Как можно говорить что-то хорошее надменной свартовке? Можно, потому что она действительно хороша в бою.
Актама ошарашено сморгнула и, не ответив, подняла кулаки.
– Для меня честь проиграть вам, – закончила Айя, спустилась с помоста и подошла к омпатам. – Я принимаю поражение и отказываюсь от третьего боя.
Она оглядела ряд мужчин и женщин, следящих за боем со скамьи. Спокойные, невозмутимые лица треснули удивлением. Пард же коротко улыбнулся, но без тени насмешки. Айя почему-то вспомнила его слова про садовую розу, которая не готова к трудностям Риар Дайядора. Она поняла, что он был прав.
– Хорошо, – сказала Нэта. – Победила Актама Нарис из Томарана.
Гонг.
Лицо Осдара, Айя улыбнулась ему.
Она вышла за границы площадки, оказавшись среди могучих сосен, ощутила, Внутри что-то, сжатое в комок, разжалось. По щекам потекли слёзы.
Зачем учитель Райкар так жестоко поступил с ней? Зачем внушил ей, что она может поступить? Зачем потакал её глупой мечте?
