Читать книгу: «Вкус жизни», страница 66
– Поздно сочинять новое.
– Наверное, это одна из приятных людям сказок…
– Мне один священник сказал, что атеисты или очень безрассудные, или очень отважные люди. Мол, трудно достойно умирать, если знаешь, что исчезнешь навсегда бесследно… Допустим, была бы я неверующей. И почему это я должна исчезнуть бесследно? В моих детях и внуках я останусь. И твои, Аня, добрые дела еще долго будут аукаться в поколениях детей и внуков тех мальчишек и девчонок, которым ты сумела помочь, сделала счастливыми. В Евангелии от Матфея есть фраза: «То, что вы делаете братьям меньшим, вы делаете Мне». Так что место в раю тебе обеспечено, – улыбнулась Лиля.
– Священник, очевидно, имел в виду, что твоя душа погибла бы в Мироздании, не внесла бы в нее свой вклад. Но откуда ему это известно? Из тех же сказок? Мы каждым своим шагом, каждым своим деянием связаны с Космосом. Я верю в бессмертие души.
– А твой любимый Чехов говорил, что бессмертие – вздор, – не без легкого ехидства заметила Лиля.
– Я этот его пробел с лихвой в себе восполню, – отшутилась Аня и добавила серьезно: – Нельзя запугивать порядочных людей и тем самым лишать свободы выбора, которую всем нам предоставил Бог, то есть Природа. Пусть Церковь преступников пугает.
Лиля попыталась скрыть свое разочарование Аниной «детскостью» под улыбкой. Аня смутилась, почувствовав наивность высказанной ею последней фразы, но продолжила сетовать:
– Пусть Церковь помогает вернуть преступников к праведной жизни, если это им по силам, в чем я искренне сомневаюсь. А школе нельзя навязывать преподавание Закона Божиего. Это нарушение прав человека. Кто чувствует себя неспособным без помощи Церкви воспитать хороших детей, тот пусть приобщает их к религии. Вот история религии вещь интересная и полезная, ее нужно изучать.
Может, ты считаешь, что сейчас, когда культурно-нравственные ценности забыты, когда многие родители и учителя не учат детей доброте и, как следствие, не справляются с жестокими взаимоотношениями между учениками, религия нужна школе?
«О, она только начинает входить во вкус беседы! Еще один педагогический мозговой штурм я не выдержу», – заволновалась Лиля и настроилась защищаться. Но Аня быстро отступила от привычной школьной темы.
– …Не верю я, что Богу (Высшей Силе) требуется наши жертвы, приношения. Их люди придумали для своего спокойствия. Представь, положили меня на операцию. Никто не заставляет меня нести врачу подарок, а я все равно от чистого сердца что-нибудь да подарила бы. Ругаешь меня?
Я вот еще о чем подумала. Проходят тысячелетия, а души человеческие не приближаются к идеалу. Отдельные личности приподнимают великое звание Человек, а другие его опускают в бездну, в черную пропасть преисподней, а в массе своей – он остается все тем же, с теми же пороками. Сколько же миллионов лет человечеству отпущено на совершенствование своей личности?.. Да… Природа – гениальный созидатель, прекрасный архитектор. Ее воображение бесконечно, а наше, человеческое, ограничено тем, что мы видим, слышим, ощущаем… Вчера впервые увидела по телевизору, как кораллы – живой камень – выпускают семена, источники своего бессмертия. Была потрясена… И подумала: ответ на вопрос «В чем смысл жизни?» все-таки даст наука, а не религия.
Вижу в твоем взгляде немой вопрос. Попытаешься разуверить меня или отмести обвинения? Думаешь, я атеистка. Вовсе нет. Я верю в того же Бога, что и все христиане. Я ощущаю божественную связь с мирозданием, но не могу воссоединяться с остальными верующими, потому что представляю ее несколько иначе, чем бабушки на паперти. Поэтому я одиночка. Скажешь, не грузи меня своими глупыми измышлениями?
– Что тут скажешь? «Суду все ясно». Мы до сих не знаем природу руководимых нами сил, не знаем, в каком виде они существуют. Из страха на всякий случай умные люди две тысячи лет назад придумали для себя Христа и поклоняются ему. Не исключено, что человек, послуживший ему прототипом, на самом деле жил на земле и был личностью планетарного масштаба. И это тоже сыграло не последнюю роль в выборе его кандидатуры на место Спасителя. Проще обращаться к кому-то более естественному в твоем понимании, чем к чему-то неопределенному… А сказочности ему добавила таинственная связь с Высшей Силой – Богом-отцом. Так просвещали нас в вузе? Новых учений в этой области знаний мне за мою жизнь ниоткуда не прибавилось.
– Люди любят мифы и склонны превращать в святых тех, кого боятся, не понимают или ценят. Помню, как я, будучи въедливой пятиклашкой, была поражена, узнав, что Александр Невский – святой. Для меня он был героем, победителем, а при чем тут святость, я не понимала. Я как-то не очень представляла себя припадающей к кресту, истово молящейся великому полководцу и просящей у него пятерку по контрольной… и тем более умоляющей подарить мне хорошую семью.
…Возьмем хоть мавзолей Ленина – языческое капище. Это тоже вопрос святынь… Недостаточно целостное образование. Надеюсь, не устоит…
– Ленин – сакральный символ. В церквях тоже мощи.
– Упокоиться бы вождю с миром, а то и в хвост, и в гриву треплют его имя. Душа его, небось, мечется, мается. Пора бы уж определиться с его местом… и в истории тоже… Собственно, словами все можно оправдать: публичный дом и публичная библиотека – суть разная…
– Умные люди создали учения, придумали церкви, внедрили обряды, процедуры церковных служб. Надо же как-то объединять народные массы. Во времена многобожья обряды, между прочим, тоже имели место. Насколько я понимаю, все церковные песнопения основаны на обращении к Христу… Сначала основная масса народа этому противилась, потом эти учения кому-то стали выгодны… Со временем кое-что в них менялось согласно требованиям обстановки и вышестоящих лиц. И наука ударяла по мракобесию. Представляешь, если бы до сих пор жгли ученых… и сейчас кое-что в религии подправляется. И это нормально… – будто про себя повторяя школьный урок, тихо говорила Лиля. – Если сказать по совести, религия, Церковь как способ общения и единения людей у нас теперь не всегда срабатывает. Много ты видишь людей в церквях? Все больше старушки, да и те в основном по праздникам, как мы в театр… Наличие церквей не приблизило человека к Всевышнему. Это удел ученых. Мне так кажется.
– По религии Бог совершенен, а его творение – человек – нет. Сам создал мир несовершенным и потом сына своего послал за него умирать. Что-то тут одно с другим не сходится… Нет, я, конечно, читала, что своей смертью Христос показал людям их жестокость, чтобы опомнились… И все же я не понимаю, как можно будучи взрослым верить в сказки.
Недалеко я продвинулась в своих «изысканиях», может, потому, что в них доминирует научная составляющая, которая не дает отторгнуть от себя логику… или не от того отталкиваюсь… Чем больше человек познает мир, тем глубже в его мыслях бездны сомнений. Иной раз кажется, что мир никуда не годится и ждет своей гибели. Не звучит внешний мир в лад с моим внутренним. Душа то расправляется, то снова съеживается, чувствуя свою беспомощность. Не наступает в ней праздник… И это еще не все: жить все равно хочется, но стоит ли?.. Вот и пришла к выводу, что ни к чему мне религия. Достаточно веры.
– Аня, ты просто устала.
– Недавно я услышала от священника притчу о монашке, пролежавшей, будто бы в угоду Богу, в своей келье двадцать лет. Меня очень взволновал его рассказ, вызвал разнообразные противоречивые чувства и массу вопросов. Естественно, во мне, человеке верующем, но не религиозном, возобладал дух противоречия и противодействия. Особенно в той части, где превозносилось «самоотречение, самоуничижение и самоуничтожение себя» и где «матушка сказала ей лежать», мол, «подвиг ее такой». Для кого-то эта история, может быть, звучит благостно-умиротворяюще, но для меня, воспитанной в духе уважения к достоинству каждого человека, послушничество монашки выглядело как бессмысленное насилие (пусть даже и добровольное) над личностью. Зачем надо было молодой женщине идти на такие лишения? Разве умышленно губить здоровье – это не грех? Сознательно избрала мученичество. Пожертвовала собой, отказалась от лучшего в себе, достойного, высокого, стала ничтожной. Во имя чего?! Думаю, мы бы с тем священником не поладили…
Рядом со мною были дети. И я, как педагог, подумала: «История, конечно, впечатляющая, красивая, но к чему она призывает, о чем свидетельствует, чему учит детей? Религиозному фанатизму, покорности, бездумному благоговению перед церковными традициями и обрядами? Как я должна объяснить детям этот «подвиг»? Верьте, и вам воздастся? Я как-то не очень представляю своих учениц, истово молящихся той якобы святой: «Укрепи меня, Господи, дай силы выучить уроки», – усмехнулась Аня.
– А истово просящих: «Господи, верни мне папу»? – жестко спросила Лиля.
Аня, опустив глаза, подумала: «Кому угодно молиться?.. К чему это приведет?» и продолжила:
– Там в церкви я почувствовала свою неподготовленность к четкому осознанию – в смысле запаса знаний – этой темы. Без специального образования или хотя бы самообразования я плохо воспринимала церковную терминологию. Я с трудом вникала в суть произносимого священником. «Возможно, – думала я, – есть такие люди, которым ничего, кроме как поклонения Христу, в жизни не требуется? А может, монашке задурили голову или она «с приветом», как грубо выражаются мои дети? Здесь надо глубоко понимать психологию фанатично настроенных религиозных людей. А какие чувства испытывают монашки, которым приходится ухаживать за этой мнимой «лежащей»? Может, во мне говорит мое атеистическое воспитание, и преодоление его требует от меня определенной зрелости, – сомневалась я. – Трудно судить чужое поведение… не суди, да не судима будешь. Но именно имея такие сомнения, люди попадают в секты. По мне – лучше довериться сердцу, чем какому-то новоявленному «мессии». Многое в нашей жизни зависит от умения слушать себя.
Святость – что это такое? Верное служение Богу или людям? Эта монашка для меня не святая. Она ради себя мучается? Мне казалось, что мои подопечные ребята большим подвигом считают жизнь своей нянечки, которая в войну потеряла мужа и двух старших сыновей, одна вырастила четырех младших детей. Имеет медали за труд в колхозе. Чтобы прокормить семью, вынуждена была на своем горбу таскать мешки с картошкой пешком за десять километров в город. А в старости, во время перестройки, стала работать в детдоме, чтобы хоть какую-никакую копеечку принести в дом, где куча внуков… Недавно няня умерла. Боли у нее были дикие. Криком кричала. Лекарства не помогали. И только тут она воззвала к Господу: «За что?» И разуверилась… Дети помнят нянечку, мы на могилку к ней ходим… Может, это совсем другая история, не имеющая к религии никакого отношения…
– Серьезный повод для изучения основ христианской религии, – произнесла Лиля. И подумала: – «Недооценивает себя Аня. Считает себя хуже, чем есть на самом деле».
– И я о том же. Не столько для себя, сколько для моих подопечных. Хочу вникнуть, разобраться, чтобы уметь отвечать на их вопросы. Мой долг направлять их, тем более что они доверяют мне, как никому другому. Может, моя жизнь отчасти несчастливая по причине религиозного невежества? В этом, правда, я искренне сомневаюсь. Вера, в принципе, замечательный инструмент воспитания человека. Но вера, религия, церковь – у всех народов разные… и кто прав… Понимаешь, пока я не доведу это знание до полной ясности, оно не прорастет во мне, а значит, я не смогу им воспользоваться.
– Серьезный мотив. Намерение, безусловно, похвальное, – опять задумчиво произнесла Лиля, явно что-то обдумывая. – Я лично детям сказала бы так: «Подрастайте, осознавайте себя как личность, полезную себе и обществу, а потом сами решите этот вопрос для себя, без чужого давления. Если сейчас, пока вы взрослеете, имя Бога вам помогает, обращайтесь к нему». Вот и все! Зачем мудрствовать? Еще Вольтер писал: «Если Бога нет, его надо выдумать». Стоит ли лишать себя идеалистического? Здравомыслие не всегда на пользу человеческой психике… Один умный человек сказал: «Кто ищет Бога, тот его уже нашел. А тайна так и останется тайной…»
– Я хочу разобраться в религии как в науке, чтобы подняться на еще одну ступень духовного развития, вот и спрашиваю себя: а не воображаемая ли она, эта ступень? Об этом я часто думаю, слушая прекрасные возвышенные духовные стихи знакомой поэтессы, которая в быту, вообще-то говоря, жутко склочная.
Иногда, читая поэтов-классиков, я чувствую себя ущемленной тем, что испытываю восторженное благоговение к их виршам, а не к религии, потому что знаю многих людей, которые приходят в благостное состояние уже только при виде самой неприметной церквушки. Одним видом своим она поворачивает их помыслы к высокому, возвышенному, вызывает светлый творческий экстаз. Понимаешь, они открыли для себя духовное, религиозное измерение жизни. Я имела счастливую возможность лично убедиться в этом. Но стихи тех же авторов меня волнуют иначе, когда я чувствую в них обращение к Высшей Силе, или Богу-отцу, как принято называть его в стенах церкви… Мне кажется, поэты тоже не всегда четко осознают, кого и что превозносят. Навеяло, и все. Наверное, я подобно многим… нет, не берусь судить,… этого не следует делать. Не о них речь, обо мне…
Понимаешь, не сливаются во мне воедино два символа: Отец и Сын. Религии – внешние интерпретации Высшей силы – разные, так уж исторически сложилось, а Бог все равно для всех – един. Как сказал один мой ученик священнику на уроке по православию: «Бог один, да провайзеры разные». И чего копья ломать?.. Наверное, и здесь экономическая подоплека просматривается?.. А как-то строчка из Борхеса меня потрясла до глубины души. «…Но кем же движима Всевышнего рука?..» «Рука», я думаю, в данном случае это метафора. Что может быть выше Вселенского разума? А поэт задумался, усомнился…
Колокольный звон трогает мое сердце. Он будто из древности пытается донести мне информацию о душах всех предыдущих поколений православных людей. Духовную музыку люблю, она глубоко и мощно тревожит мое сердце, в чем-то даже возвышает. При этом я чувствую, что радость выше скорби, а красота выше страха и ужаса. Эта музыка уносит меня в какой-то иной вдохновенно-печальный, может быть, даже параллельный мир… пробуждает божественное… А потом я возвращаюсь в сложную реальную жизнь, и мне становится еще менее комфортно. А ты так-таки ничего не чувствуешь от духовной музыки?
– Почему же. Чувствую.
– Еще орган меня восхищает, особенно его низкие регистры, такие глухие, густые, глубокие. Они обволакивают меня, полонят, отгораживают… Я преклоняюсь перед людьми, способными к музыке, я боготворю их. Они для меня – небожители, потому что владеют недоступным мне искусством. Ты думаешь, что, не понимая религии, я лишаюсь огромного пласта чего-то неосознаваемого, но очень важного в моей жизни? Вряд ли. Хотя, конечно, этот вопрос слишком глубок и тонок для меня, – грустно созналась Аня.
– Я недавно в церкви была, проповедь отца Геннадия слушала.
«…Существует божественный одухотворенный Космос – информационно-энергетическое поле земли, – в нем хранятся все многовековые знания человечества. Именно оттуда приходит информация на всё живое в этом мире и на каждого человека в отдельности и несет ему свет и любовь. А вот каков ее закон распределения – загадка загадок. Скорее всего, это информационно-энергетическое поле охватывает все Мироздание. Есть еще «пространство творения»…
Это тебе, Анечка, уже не религиозные догмы многовековой давности, эта теория – тонкая, изящная, диалектическая конструкция. Импонирует мне его философия.
«Смогут ли люди когда-нибудь расшифровать хотя бы код своей планеты, или он так и останется тайной тайн? Собственно, в природе нет ничего непомерного человеку. Это вопрос времени… Все указывает на то, что преображающая нас энергия, соединенная с высшей мудростью, открывается не всем. Если у кого-то в результате захламленности грехами и стереотипами сбита индивидуальность, жизненно важная энергия не проходит, не вливается в него…»
Не поручусь за точность пересказа. Но смысл я уловила и передаю правильно… «Без истинной веры невозможно найти глубинный смысл жизни, без веры трудно идти вперед…» Я думаю, он говорил о Творце.
Я нечто подобное в молодости читала у философа Павла Флоренского. Мне его слова были близки и понятны. Меня тогда поразило его утверждение, что наука и религия не только совместимы, но и неотделимы. Он же был священником! Разошелся Флоренский с обществом лет на пятьдесят. А ведь издание его трудов даже в то время было бы уместным и полезным для страны. Но это надо было понимать…
– Это тот самый Флоренский, который не снял с себя сана, не отрекся от Бога и был расстрелян на Соловках? Тихий, незаметный, но мало чего боялся, потому что верил в свою правоту. Его будто бы собирались канонизировать?
– Праздный вопрос. Канонизация не прибавит ему величия. Он и так велик. Речь идет не просто о человеке, а о человечном Человеке… Есть преступления против человечества, которые не имеют срока давности, даже если в них погибают одиночки. Вспомни Джордано Бруно.
– Невежественные люди уничтожали талантливых, и кара не настигала их. Ну хотя бы божественная…
– Не о нем, ему молиться нужно. Спасибо ему…
Собственно, не мне судить о предпочтительности для тебя тех или иных взглядов. Это личное дело каждого. Но мне кажется, они у тебя близки с моими, только находятся в еще более «расхристанном» состоянии. Жаль, я не имею возможности посвятить себя изучению интереснейшей темы. Я не знаю, как относился Флоренский к Церкви и была ли у него вера в Христа.
– Да, религия – это не маленькое недоразумение, которое вот-вот должно разрешиться положительно… но не зря же люди славят Бога в стольких поколениях.
– Это «недоразумение» затянулось на две тысячи лет. Как говорил поэт Саша Черный: «Века в тревожной вере», – позволила себе пошутить Лиля, чтобы как-то загасить Анины «сполохи».
– Объясняя свою систему взглядов, ты тоже все время путаешь Христа и Бога. Ну это отдельный разговор…
– А ты, обращаясь к Богу и Святому Духу, умышленно обходишь своим вниманием Христа. Я не ошибаюсь?.. Мне двумя-тремя фразами эту проблему не охватить, не высветить все твои ошибки. Тут целая система семинаров потребуется, так сказать, отдельный спецкурс. Ты лучше на эту тему с Кирой поговори. Она, похоже, вплотную занялось вопросами веры. Только сегодня не заводи диспута. Для полного счастья нам только его и не хватает, – мягко посоветовала Лиля.
– Она слишком заумно говорит о подобных вещах. Ты доступнее объясняешь, – смущенно созналась Аня и опять «накинулась» на Лилю. Она никак не могла быстро угомониться.
– Что есть для тебя Бог?
– Мечта, никогда не обретающая реальность.
– Ты носишь крестик?
– Нет. Распятие – символ вечности и упования на Бога, молчаливый символ церковных законов и означает страдание. Я ношу абстрактный янтарный крест-кулон. Солнце греет мне душу. Я обожаю символы. Они открывают глубины. Для меня в этом их прелесть.
– А как ты понимаешь слова «не суди, да не судим будешь»?
– Ты сейчас ведешь себя совсем как школьница, – удивилась Лиля. – Не впадай в детство.
В ее голосе уже слышалось раздражение, но она уже в который раз взяла себя в руки.
– С одной стороны эти слова правильные. Осуждать ближнего, не зная глубинных причин его поведения, неумно. Но с другой стороны они призывают к терпимости по отношению к несправедливости и еще к бездействию. Вот почему мы должны терпеть плохих чиновников? Разве мы не обязаны осуждать бездельников, лжецов? Должна существовать гражданская позиция. У каждой медали две стороны. Объясняй своим подопечным: шурупить надо, мозги развивать, гибче быть, а не слепо подчиняться заветам. Вот и весь сказ.
– Вот если бы на Земле жили народы одной национальности и одной веры, проповедующей любовь и самосовершенствование, планета зажила бы спокойно. Ведь религиозные барьеры возвели люди. Правда, я читала, что любая религия и любая идеология – средство порабощения человека… Вот те на! Приплыла к тому же берегу…
– Теория тотального единства? На что она будет опираться? Детсадовские мечты, замки на песке. Полного мира на земле еще не было. Человеческая история – это история войн. Люди всегда найдут из-за чего сцепиться. А власть? А деньги как средство достижения власти? Забыла? Сейчас воюют за нефть, а потом вода станет предметом вожделения. Всегда будет борьба за место под солнцем. Не глупи. Самое сокровенное у народов – их вера, религия, язык, культура и национальность. Собственно, все на одну гору взбираются, только разными тропами. Народы, стремясь сохранить свою самость, не желают ассимилировать. Раз в мире несколько религий, нам тоже нельзя запрещать свою, христианскую, православную, чтобы не быть порабощенными чужой. Пожалуй, даже стоит защищать ее.
– Эта мысль для меня новая и совершенно неожиданная.
– Дарю. Пережевывай, – рассмеялась Лиля.
– Кто бы меня повернул лицом к православию, чтобы я не чувствовала себя изгоем. Кто бы, уверенный и чистый, сумел меня переубедить, перенаправить… А может, многие верят, как и я, в Высший разум, только помалкивают об этом?.. А как, с твоей точки зрения, сочетаются в душе человека религия, суеверия, мистические явления? Ты не думай, что я из тех, кому за каждым углом мерещатся призраки.
– Я не подвержена предрассудкам. Суеверия – это глупость и невежество. Они отнимают у человека духовную энергию, порабощают его волю, вызывают навязчивый страх, снимают непременную обязанность отвечать за свои поступки.
– А вера прямо-таки вселяет желание жить…
– Не можешь без темных глобальных тем… – вздохнула Лиля. – Кто верит в церковного Бога, тот, наверное, верит и в дьявола как в противодействующую силу. Кто-то из моих друзей пошутил: «Для русской женщины церковь и колдуньи как два разных департамента. Сходила туда, потом сюда… Все на пользу». Женщина сначала ищет понимания, а не найдя его, хватается за успокоение. Не довольствуется одним способом, если он не помогает. И мистика в ход идет, когда душа болит… Хотя, там, где в душе настоящий Бог, – химерам места нет. Мне так кажется…
– А что есть душа?
– Наверное, это что-то вроде сгустка энергии, несущей индивидуальный код. Как-то так… Душа бессмертна.
– Мне кажется, что дети, по какой-то причине рожденные до срока, менее удачливы, потому что заложенная в них при зачатии программа сбивается, делает ошибки… И я все-таки верю в ангелов-хранителей. Помню, возилась у плиты. Скороварка долго не закипала. Почему-то мне стало не по себе, мурашки побежали по телу. Я заподозрила неладное, но не поверила своим ощущениям и продолжала помешивать лук на сковороде… Очнулась за шкафом в шоковом состоянии. Оказывается, скороварка взорвалась. Навесной шкафчик, тот, что был сзади меня, – вдребезги. Воистину тут приложил руку добрый ангел. Кто, как не он, перенес меня в безопасное место? Других вариантов не вижу. Помню, няня в детдоме говаривала: «И птаха не околеет без Божиего повеления».
А может, и правда, есть прямая связь каждого человека с Мировым разумом. Допустим, она существует в виде потоков, исходящих из человека, и входящих в него. Что-то типа обратной связи. А вдруг именно сигнал Сверху спас меня от смерти? Мол, не пора тебе еще умирать, живи и радуйся. Но кто определяет нам срок жизни? …Как-то торопилась на работу, а мой автобус раньше времени тронулся. Шофер открыл дверь, ну, чтобы я на ходу вскочила. Но когда я догнала автобус, он перед самым моим носом ее захлопнул. И так проделывал трижды. Издевался надо мной: то отъедет, то остановится… Так и не смогла я попасть в совершенно пустой автобус. А на следующий день прочитала в местной газете, что в такое-то время автобус свалился с моста, шофер погиб… События сложились настолько необычно, что мне в них нетрудно было усмотреть некий замысел Божий. И таких стечений обстоятельств только из своей жизни я могу привести немало.
– Ты же сама чувствуешь шаткость своей версии, – снисходительно улыбнулась Лиля.
– И Зоя рассказывала, как ей кто-то давал подсказки в самые трудные моменты жизни. – Ане казалось, что чужие примеры прозвучат весомее. – Сначала она думала, что это подсознание, ее собственный внутренний голос говорит с нею. Но почему мужским голосом?.. Голос был проникнут теплом и заботой. Он был спокойный, мудрый и красивый. Она на всю жизнь запомнила его неповторимый тембр… И, тем не менее, не прислушивалась к нему, потому что не верила в чудеса. Потом жалела. А вот в мудрость своего внутреннего голоса она верила, многократно убеждалась в правильности его советов. Он – что-то вроде совести… Я не исключаю, что ее ангел-хранитель иногда с ней разговаривал. А мне не являлся…
Помню, я тогда думала: «Она – пылинка Мироздания, а получала подсказки «извне», корректирующие ее жизнь. Эдак можно предположить, что любому событию, происходящему на любой планете во Вселенной, тоже «предшествует поток информации, направляющий его по определенному пути», и что все живое (а может, и неживое) находится в теснейшей взаимосвязи, подчиняющейся неведомым пока нам законам. Этот поток пронизывает и контролирует всё и вся. Опять же возникает вопрос: что является источником излучения этой поразительно умной и всеобъемлющей информации? Всемирный Разум? Тогда, может, и правда разум человека может существовать без тела? А что является переносчиком информации? Электромагнитные биополя? Опять все сводится к физике и биологии… даже возникновение сознания, даже восприятие запахов. Сознание создает модели реальности, отвечает за эмоции, способно наделять жизнь смыслом. А ведь сознание… это тоже скопление клеток, живущих по определенным законам… Человек – это вселенная, созерцающая саму себя. Смысл жизни не во вне, а внутри нас… Но если согласиться с современной гипотезой, что Мироздание – самоорганизующаяся, саморазвивающаяся, а значит, и саморазрушающаяся система, то… многое не сходится. И все же кому-то там… понадобилось программировать и старательно направлять Зоину жизнь по предначертанному руслу? Значит, всерьез просили ее поверить Им? Может, и правда человека сопровождают в жизни какие-то неизвестные нам сущности?
– Бесы, что ли? Сказки все это. Недостойный для культурного человека перекос в сторону суеверия. Не забивай себе голову.
– Не могу. Голос все-таки был мужской, – задумчиво сказала Аня.
– Благословенен промысел Божий, – как-то странно произнесла Лиля.
И Аня не поняла, была ли в ее голосе усмешка или она сама растерянна и озадачена.
– И что это меняет? – спросила Аня. – Вот ты, наверное, смотришь на меня и думаешь: «Старэ, как малэ», а у меня еще остались способности осмысливать физические явления, новые теории. Просто с возрастом кое что в моем мировоззрении перестало сходиться. Я знакома с теорией Большого взрыва, создавшего Вселенную, не забыла формулу Эйнштейна, связывающую энергию с массой. Я знаю о существовании отрицательной энергии, заполняющей все пространство Мироздания, и о черных дырах, в которых останавливается время, и это доказывает, что времени до Большого взрыва не было, а значит, не существовало того, кто все это будто бы создал. И нет рая и ада. Но меня смущает то, что запуск взрыва и спонтанное появление Вселенной объяснятся по аналогии с возникновением из ничего микрочастиц. А ведь нас учили, что нельзя огульно применять законы микромира к макромиру. Вспомни ошибочную теорию тепловой смерти Вселенной.
– Я тебе уже говорила, что в науке еще бесконечно много белых пятен. Религия за счет их и существует, – недовольно заметила Лиля.
– А вот к чему ты отнесешь предчувствия, вещие сны, предсказания провидцев? Какова природа этих явлений? Веришь ли ты, что расположение звезд соотносится с положением человека в Мироздании и что у каждого из нас есть ангел-хранитель (пусть даже в виде электромагнитной волны), но мы его не умеем или не хотим услышать? Я читала предположения о существовании Мировой галактической информационной системы, к которой все мы подключены, но далеко не в равной степени.
– Поиск истины тоже своего рода религия… Засы́пала вопросами, как снегом в метель. Не знаю! Но с возрастом я стала чувствовать, что будто кем-то ведома. А с детства противилась странным подсказкам. «Я не животное! Сама хочу строить свою жизнь, открывающую передо мной богатейшие возможности. Не стану принимать пусть даже частичное участие в своей судьбе чего-то непредсказуемо-неведомого! Именно так и никак иначе!» – строго рассуждала я. Это я о балете. Какие были планы, какая стратегия! – усмехнулась Лиля. – Теперь жалею. Все равно ведь повернула на ту, указанную мне в детстве, стезю. Тогда она казалась мне лишенной определенной привлекательности… Да разве наверстаешь упущенное?.. Только при чем здесь Высшие силы?..
«Если кто и относился ко всему слишком серьезно, так это Лиля. Ни на кого не полагалась, ни у кого помощи не просила. Сама зарабатывала себе очки», – уважительно подумала Аня.
– Значит, хорошо, что Природа не полностью предоставляет людей самим себе, не то они неизвестно что бы натворили.
– Я не шучу.
– Я тоже. Одна моя подруга рассказывала, что перед поступлением в институт ей снился сон, будто бы она с великим трудом ползет вверх по почти отвесной горе, а мать в образе ведьмы стаскивает ее вниз. Она взобралась на острую вершину. И вдруг скатилась вниз, но не в пропасть, а совсем недалеко от вожделенной точки. А потом увидела себя идущей за руку с высоким парнем. Оба счастливо улыбались. Попыталась разглядеть молодого человека. Только успела схватить черты его лица, а оно стало расплываться на глазах. Ей даже в голову не пришло задуматься над расшифровкой сна. А через тридцать лет мы встретились, и подруга рассказала, как встретила парня, вышла за него замуж, перевелась в институт в его родном городе и что только теперь поняла, что ее муж похож на того парня из ее вещего сна, о котором она напрочь забыла уже на второй день.
– Твоя подруга записала в память портрет того парня и подсознательно искала на него похожего. Мы «здраво мыслим на Земле, в мистической купаясь мгле».
– А я верю в предначертания. Помнишь булгаковскую Аннушку с ее подсолнечным маслом?.. Я расскажу тебе еще более интересный случай из жизни той же самой подруги. Уже выйдя на пенсию, стала она видеть сны, будто летает. И до того ей было радостно! В последнем сне о полетах она, чувствовала, что уже тяжело ей подниматься вверх, видела, будто она, как раненый лебедь, то взлетает на небольшую высоту, то падает; трепещет ее тело, срывается дыхание, и она угасает… Поняла она суть своего сна, только когда пять книжек стихов написала. Помню, пошутила: «Жаль, что не догадалась посчитать, сколько ночей полетов предсказал мне вещий сон. Я до сих пор не знаю, о физической или духовной смерти шла речь во сне».
