Читать книгу: «Вкус жизни», страница 63

Ты знаешь, Виталий мою младшую дочку своей жене «сосватал» на репетиторство. Дочка же в английском «ни тпру, ни ну» была, только со словарем, как впрочем, и большинство выпускников. Так та заставила ее за четыре месяца язык выучить. Поехала-таки моя Галка на стажировку в Англию. В Америку не удалось пробиться. Представляешь, как это ей помогло в карьере? А моя старшая внучка у Виталия защищалась. Всю душу ей вытряс, пока не добился от нее результата. Она стольким ему обязана! Он наш добрый гений.

– Какие у нас на курсе чудные мальчишки! Какие у них прекрасные характеры, какие удачные судьбы!.. – с доброй слезой в голосе сказала Лиля.

А Кира, подсаживаясь то к одной, то к другой группке подруг, незаметно объединяла всех общим разговором, реанимировала и подталкивала продолжение интересующих всех тем.

– …Ее отец в молодые годы был настоящим коммунистом и только поэтому не мог позволить себе роскошествовать. Я как-то будучи у Нины в гостях неосторожно пошутила над его фанатичной верой в коммунизм, так ему чуть плохо не сделалось. Глаза вытаращил, дыхание сбилось. Я уже сама не рада была своему легкомыслию… Не смог пережить перестройку. Инсульт случился…

– Кира, а как Оксанка со своим Олегом? Ходили упорные слухи об их разводе.

– Они не просто познакомились, они сразу нашли друг друга. Их отношения развивались трудно. Ссорились с битьем посуды, мирились с охапками цветов. Мне они казались опасным сближением двух критических масс. Я все взрыва ожидала. А они любили друг друга до умопомрачения. Дня не могли прожить, чтобы не услышать любимого голоса. Она категорично критиковала его и в то же время боготворила. Он тоже сходил по ней с ума, но не хотел уступать. Ярко жили. Между ними никогда не было равнодушия. Боролись два диких темперамента, два горячих непокорных сердца. Она была – вопль, зов, молитва; он – вихрь, огонь, распятие. Они захлебывались жизнью, увлекались работой до изнеможения, оба многого достигли. В горы вместе с детьми, а потом и с внуками ходили, сплавлялись по сибирским рекам. Каждый отпуск новый маршрут открывали… Кто бы записал историю их любви, историю прекрасных, гордых, пламенных сердец!.. Они жили прекрасной насыщенной жизнью. Они познали любовь истинную, полнокровную, бескорыстную, обжигающе-тревожную. Им всегда было страшно расстаться даже на час, а тут она отпустила его одного. Он, сын и невестка разбились в автомобильной катастрофе. Оксана винит себя в том, что допустила их гибель. Она не вынесла бы этого удара, если бы не долг перед тремя внуками… Земной поклон ей…

– Господи! – только и произнесла Жанна, каменея от ужаса. Она долго еще рассеянно слушала Киру, пытаясь прийти в себя от впечатления, произведенного трагедией когда-то таких близких ей людей.

«Три жутчайшие автомобильные катастрофы… три жестокие трагедии…» – мысли Жанны не шли дальше этих обессиливающих слов.

Ей сразу вспомнился случай с мужем. Они с Колей никогда никуда не ходили порознь, даже в кино. А в тот день она задержалось на работе по профсоюзным делам, и Коля ушел кататься на лыжах один. Домой его привезла «скорая» с переломом ключицы. Горка оказалась обледеневшей. Она тогда еще пошутила: бог наказал.

– Кира, ты списывалась с Димкой? Он был для меня непонятой личностью, – перевела Жанна разговор в новое русло. – Помнится, он еще на первом курсе женился. Бывало, ссорился с женой и все свою первую школьную любовь вспоминал. Считал, что с нею был бы более счастлив. Все грозился уйти из семьи, когда сын вырастет. Ему бы сказать спасибо жене за то, что она его несносный характер терпела, а он еще и выпендривался.

– Так ведь и ушел! – откликнулась Аня.

– Что ты говоришь! И как теперь живет? Доволен?

– Ха! Теперь он сам трудный характер второй жены терпит и из упрямства не сознается, что прогадал. Бог не фраер, он все видит… И как в человеке совмещаются романтизм и занудство? Вы бы знали, как прекрасно он умел ухаживать! Каждый день за пять километров бегал к невесте на свидание. А мужем был неважным – жена его жаловалась мне. Сынок у нее – чудо превеликое, святой. Жену свою боготворит. Боже, как он на нее смотрит!.. А она, стерва, аборт от хахаля сделала, а теперь родить не может. Мать знает про фортель невестки, но молчит. Сына жалеет, боится, что сломается, – внесла в разговор свою категоричную лепту Инна.

– А про Шурика слышала? Нет? Погоны надел. Геройски погиб при исполнении. Даже жениться не успел. Наш, детдомовский, был. Вечная ему память.

– …О ком? О каком Мише, Кира?

– О Михаиле Андреевиче. Он старше нас с тобой лет на девять был. Помнишь, он еще закидывал удочки насчет того, много ли на нашем курсе желающих продолжить учебу в аспирантуре?

– Как же, помню, знаю. Читала в газете его биографию по случаю юбилея. Ни намека на то, что притесняли его как немца, хоть и обрусевшего. Все-то у него по-ихнему в жизни происходило ладно и гладко. И детство, как у всех, голодное, и в аспирантуру взяли запросто. А как на самом деле было – копаться не стали. Написали, что школу свою педагогическую создал. Докторов и кандидатов защитилось у него около сотни. А что академика не получил до сих пор – умолчали. Прекрасный человек, дай Бог ему здоровья, – от души пожелала Эмма.

– Этого-то как раз у него уже маловато, но еще консультирует.

Почувствовав резкий будоражащий запах горячего томатного соуса, Кира заторопилась на кухню «спасать» рагу.

– Толика Шуваева вспомнила. Все пять лет ходил в одной синей спортивной рубашке на голое тело. Она выгорела на солнце, вылиняла от стирки, буквально расползалась на глазах, а он ее все чинил, штопал. Всегда трудно по жизни шел. В армии попал под воздействие какой-то химии. Облысел. Жаловался мне: двадцать три года, а на меня обращают внимание только женщины после сорока… Когда женился наконец, ему было очень трудно добиться расположения членов ее семьи. Все косились на его лысину. Он старше отца жены выглядел. Обрил бы голову и без вопросов. Моды тогда не было… Рано покинул нас, – вздохнула Лиля.

– Ты ему очень нравилась, – напомнила ей Инна.

– Мало ли кто кому в юные годы нравился, – усмехнулась Лиля.

Никита

– К слову о Никите. Известия о нем есть, но всё больше разрозненные, размытые. Знаю, что теперь он сам по себе живет, жена сама по себе, и что раньше она его в кулаке держала. Заарканила и вопреки здравому смыслу припахивала по полной программе. Совсем затюкала бедолагу. Об этом периоде жизни мне известно лишь то, что он всеми силами пытался защищаться. Они как кошка с собакой цапались. Разными были: она подспудно копила свою неприязнь и обиды, он мгновенно выплескивал свое недовольство. А чего обижаться? Собственно, он уже с первых дней их брака понял, что жена возьмет над ним верх, – зашептала Инна, улучив момент. Потом совсем тихо добавила: – Когда они в очередной раз разводились – а жили в однокомнатной квартире, разделенной простыней, – так он, говорят, чтобы позлить жену, приводил на свою половину женщин.

– Фу, какая гадость! Сплетни все это, не верю. Никита не такой. Он тонкий, ранимый… ну, конечно, немного эгоист, как многие мужчины. Но в меру. И чем он тебе не угодил? – рассердилась Жанна. – Умница был, по всем статьям знатный жених. Правда, немного нервный… Помню, лет тридцать назад я встретила его в Воронеже и спросила, счастлив ли он. Он как-то слишком торопливо ответил «да», и я поняла, что не очень.

Мне писали, что он на пенсии, безвылазно живет в вымирающей деревушке, сторонится друзей и для него теперь весь мир – одна улица. В эзотерику ударился. Поговаривают, что умом немного тронулся, что в голове у него «веселенький келейный и узконаправленный апокалипсис». Деревенские жители над причудами его посмеиваются. Это правда? Тогда это что-то из ряда вон выходящее.

И с чего это он надумал эзотерикой заняться? Сомнительная духовная пища. Собственно, я толком не знаю, что это такое и с чем ее едят. Это что-то связанное с какой-то сектой? Может, сплетни всё? Мне кажется, Никита не способен на шарлатанство. Я посмела усомниться в правдивости и уместности слов своих знакомых. Не тороплюсь клеймить Ника печатью подозрения. И в слащавом романтизме его не могу обвинить, хотя порой мне иногда кажется, что мир без утопий был бы слишком примитивным. Многое в биографии Никиты для меня остается за кадром.

– Не знаю, возраст ли, смятение ли души привели его к подобной жизни. Может, ему так проще. Совершит ошибку – покается, – раздумчиво промолвила Галя. – Все мы сначала безбожники, а с возрастом или если серьезно заболеем, так без божиего благословения шагу не делаем. И в детстве к Богу случалось обращаться то с просьбой, то с похвалой.

Раз мы с другом – нам лет по двенадцать было – решили сделать громоотвод для своего шалаша из двух связанных за корни подсолнухов, ну, чтобы повыше был. Куском провода стебли обмотали, один конец воткнули в травяную крышу, другой – в землю и отошли на несколько шагов, полюбоваться своим «творением». Дождь как раз находил. И вдруг как шарахнет что-то совсем рядом с нами! Нам уши заложило, шалаш наш горит! Испугались мы, домой ко мне примчались. Нас ужинать зовут, а мы не идем, в себя прийти никак не можем. Потом ничего, успокоились, и уши отложило. Вот тут-то и возблагодарили мы Господа со слезами на глазах, не стесняясь друг друга. Не сразу до нас дошло, что могло бы произойти, будь мы в шалаше. Чудеса непостижимы…

– С беспощадной честностью Никита долго искал точку опоры и нашел ее в религии. Только ведь верить надо так, чтобы не разрывать линию жизни. Ты помнишь Тоню? Никак не могла ее дочь родить ребенка, зять злился. Вот и поклялась она себе, что поверит в Бога, если появятся у нее внуки. В секту попала, в Сибирь уехала вслед за миссией… Не возвращается. Дочке и внукам навредить боится. Себя на закланье отдала за их счастье, – сочувственно вздохнула Лиля.

– Говорят, что в промежутках между долгими приступами то духовной летаргии, то самоедства Никита предается изысканиям в области астрологии. Не знаю всех подробностей его жизни, но то, чем он занимается, далеко от религии – это то ли изучение народного врачевательства, то ли, напротив, поиски корней пагубного знахарства. Не вижу в этом ничего дурного. Пусть исследует. Мы ведь до сих пор в этих областях знаний пребываем во мраке невежества из-за неоправданной осторожности чиновников от медицины, – сказала Рита.

– Его увлечения – дань неиспользованным возможностям мозга. Помнишь анекдот: «А ум куда я дену?..»

– Я слышала, что не выдержал он испытания на прочность и его песенка давно спета. И как ученый-физик он давно сошел со сцены. С годами мельчал, скатывался все ниже и ниже. А теперь в одиночестве созерцает блистательное крушение своих надежд. В его судьбе много еще чего непонятного. Ясно одно – он превратился в мрачного брюзгу с манией величия.

В последний период жизни – считай уж лет так десять – сфера его интересов – оккультные науки, смысл которых для многих из нас до сих пор туманный. К этому ближе его промысел. Пособие по бессмертию души создает. Для него сейчас не существует никаких табу. Карабкается к собственной истине по лестнице сомнительных умозрительных концепций, говорит, надо держать связь с космосом, а не с политиками. Раньше за подобные художества можно было схлопотать вполне реальный срок.

Ходит Никита с взглядом человека, узревшего то, что не видят и не знают другие. Говорит, что через религию и философию познал радость и полноту жизни. А для меня истина – предмет прямого постижения. Я в астрологии не понимаю и не пытаюсь разобраться, – добавила информации Инна. – Еще слышала, что Никита вразнос пошел, что крайности его подвели, каликой перехожим сделали. Его нынешняя жизнь – одно сплошное чистое, как кристалл, стремление к высшей духовной неэгоистической жизни. Утверждает, что каждое его слово – непреложная истина…

Спасаясь от полной деградации и утраты личности, лучше бы пошел в монастырь. Думаю, на этой «пище» он долго не протянет. Мальчишество какое-то. Ходит по деревням, разговаривает сам с собой, как придурок, ушибленный Библией. Юродивый, что ли? А может, бес в него вселился? Он – тайна, покрытая мраком! Откуда у него тараканы в голове? Не понимает, что прогноз – это лишь тенденция к чему-то. И как добавить ему хоть микроскопическую дозу просветленной реальности? Незавидная у него судьба. Мне кажется, он полностью лишен привычных ориентиров, потерянный на свой лад несчастный человек. Я ездила к нему, пыталась говорить, но слова не достигали цели. Может, он только делает вид, что все у него хорошо, что доволен своим теперешним положением?

– Бес, юродивый. Все в кучу свалила, – налетела на Инну Эмма. – Что-то мои давние воспоминания о Никите никак не вяжутся с сегодняшним преподнесением его личности. Это, по меньшей мере, странно. Прямо-таки какой-то абсурд абсурдов! Не верю я во всю эту дребедень. Ведь не спился же, как Добромыслов. А что увлекся чем-то непонятным для нас, так каждый по-своему волен душу спасать…

Хороший был парнишка. Он откуда-то из-под Кирова, из маленькой, богом забытой деревеньки.

– Не придирайся к словам. Лучше уж перестраховаться, – недовольно буркнула Инна.

– Никита нашел новое применение своим талантам. Он придерживается собственной философской концепции. Иногда мне кажется, что его теории – тупость непроходимая, а иногда в ней высвечивается что-то пугающе недосягаемое, неподвластное разуму. Сомнения на базе больших, но недостаточных знаний много лучше элементарных сомнений профана. Наверное, я в Никите чего-то не понимаю в силу своей ограниченности. По мне – он несчастный, путаный, немыслимо сложный человек, постоянно апеллирующий к высшей силе, доверяющий только своей интуиции. Он выстраивает сложные конструкции самооправдания, чтобы считать себя идеальным.

Здоров ли Никита душевно? Он всегда был, как натянутый нерв. Истинную причину происшедшего с ним я вижу в его повышенной возбудимости. Наши трагедии в основном заключены не во внешнем мире, который мы привыкли обвинять во всех наших бедах, а в нас самих. Не отвергаю, конечно, и условий жизни человека. Никита всегда был подвержен стрессам, страхам, хотя внешне стремился казаться уверенным.

Что же так крепко засело в его умной голове и не дает спокойно жить? Что-то смутное, неопределенно-зыбкое затемняет свет его разума, без остановки опускает вниз и не сулит ничего хорошего. Такое впечатление, что тягостная и упорная болезнь обрела над ним полную непостижимую власть. На что ему надеяться в старости? Поистине всякое непредвиденное может случиться в жизни с каждым из нас. Хотя по верованиям мистиков – от судьбы не уйдешь. А вдруг корни его болезни надо искать в детстве? Может, любви ему крепко недодали, – неуверенно спросила Лиля, обращаясь ко всем сразу.

– В поисках причин неудач взрослого человека психологи чаще всего склоняются именно к этой версии. Что далеко ходить? Взгляните на наши судьбы, – сказала Аня.

– Я не считаю наши судьбы неудачными. В основном сложились. Никто не пошел на дно, – возмутилась Рита.

– Любили его в семье, даже слишком, с раннего детства оглаживали, хвалили. Маша рассказывала, – решительно опровергла предположение Галя. – Любви, конечно, много не бывает, если только она разумная.

– Как знать, может, как раз осознание какой-то изначальной неизлечимой трагедии, находящейся в его душе, и подвело Никиту к этой черте. Мы все обитаем друг у друга только на поверхности души. Нам не дано заглянуть в глубины. Но что бы там ни было, Никита все еще пытается, пусть как-то по-своему, делать добрые дела, – вставила в общий разговор свое мнение Рита.

– Ты, Лиля, как мне кажется, слишком склонна к рефлексии. Никита накоротке с высшими силами? По всем законам логики с ним такое не должно было произойти, и я, будучи к нему весьма расположена, не могу принять на веру чьи-то домыслы. Некоторые тут слышали звон, да не знают, где он, – шутя проехалась Жанна, чтобы увести разговор от этой трудно воспринимаемой, душу рвущей проблемы.

Рита сразу выступила в защиту Лили:

– При чем здесь логика? Это вопрос чувствительности, а вернее – бесчувственности некоторых… Во всяком случае, он придавал большое значение оберегам, считал, что они не лишены своей печальной мистической тайны.

Но Инна, привыкшая все, за что берется, доводить до конца, и тут не уклонилась от темы:

– Не следует забывать еще об одном обстоятельстве. От Никиты и раньше исходила какая-то неудовлетворенность, даже неустроенность души. Мы не можем отвернуться от того факта, что он всегда был недоволен жизнью. Резкий, категоричный, конфликтный. Не обласкан был фортуной. На горизонте его семейной жизни слишком часто собирались черные тучи. А Машка не принимала в расчет его характер, подавляла в нем индивидуальность, деньги с него трясла – все мало ей было. Он не жил, а всю жизнь перед ней держал экзамен. Сначала долбила, чтобы диссертацию защищал, потом на Север погнала его зарабатывать на квартиру – дочки подрастали. Считается, что именно там он, погруженный в проблемы семьи, и впал в ипохондрию. Раздавила его Машка, расплющила, а потом из квартиры выставила. И так все обставила – комар носа не подточит. Ее образ мыслей можно изложить двумя словами: дай, дай. Ее бесило, что он не оправдал ее надежд и ей приходится довольствоваться малым. А теперь она его в деревню выселила, – мрачно прокомментировала Инна жизненные перипетии сокурсника.

– Ну ты, Инка, и загнула! – возмутилась Мила. – Строже, внимательней следи за своими словами. Она же с двумя дочками в двух комнатках коммуналки поселилась, а ему в деревне халупу купила. Дочкам, что ли, в деревню ехать, где нет ни работы, ни женихов? А у него все же пенсия. Это был лучший вариант размена их квартиры. Ни Никита, ни Маша не виноваты в том, что кандидат наук и инженер, работая вдвоем, так и не смогли скопить денег на приличную жизнь, а тут еще и перестройка началась. Она по всем нам ударила, но Ник не вписался…

– Что из того, что Маша заставляла Ника зарабатывать на квартиру? Одни мужчины гордятся тем, чего они добились в жизни, а некоторых надо все время подталкивать, чтобы они хоть что-то делали для семьи. Надо же кому-то из двоих быть сильным и требовательным, обладать выдержкой, чтобы выжить в современных условиях. Не так уж и много трясла она с мужа, – заявила Лиля.

– Бывают характеры, а бывают норовы. Всем нам дались кооперативные квартиры тяжким трудом, но вы же не ныли, не стонали. Вон Нона одинокая, а сумела не только заработать на двухкомнатную квартиру, вкалывая на двух работах, но еще и дачку на старости лет себе сварганить. Не заступайся за Машку, – не отступала Инна, всегда находившаяся в состоянии полной боевой готовности, – она и своему другу детства жизнь искалечила, выйдя замуж за состоятельного и перспективного, как ей казалось, Никиту. Иван рос без отца в нищете и убожестве. Своим умом дошел, что надо отлично учиться. А подвигла его на это любовь к Машке. Хотел быть всегда рядом с ней, обещал ради нее добиться в карьере всего, чего она захочет, готов был жизнь положить ради ее счастья. А она не поверила и ответила ему, мол, не хочу всю жизнь влачить жалкое существование, что, мол, хватит с нее нищеты и унижений, испытанных в детстве в семье старшей сестры, которая взяла ее на воспитание из детдома. И вот на тебе, пожалуйста! – Иван бросил университет, ушел в армию, потом с зэками работал на химическом заводе. Больше о нем ни слуху, ни духу. А казался таким целеустремленным!

– А это тут при чем? Маша не обязана отвечать за всех ее обожавших. Разум должен руководить судьбой, а не эмоции, – обиделась за подругу Жанна.

– Я тоже считаю, что надо уметь держать удар и проигрыш встречать с достоинством, а не винить в своих неудачах всех, кроме себя. Грош цена такой неразумной упертости. Вот вам результат отсутствия глубокого воспитания. Заставить себя учиться отлично ради любви он сумел, а победить свои эмоции после отказа девушки у него не получилось… Жалко, конечно, Ваню. Каждый может оказаться у последней черты. Видно, не нашлось рядом с ним небезразличного человека, который помог бы ему справиться с неразделенной любовью. От нее слабый человек сначала теряет волю, потом разум и уже не ведает, что творит… Бережней надо бы относиться друг к другу, – сказала Лиля.

– Уходит от нас доброта, доброжелательность. Обиженных, озлобленных что-то больно много теперь стало. Вот и получается то, что получается… – вздохнула Рита, видно, вспомнив что-то личное, тянувшее ее душу.

– В человеке заложено болезненно реагировать даже на беду щенка, так как дети зверей – все равно дети, – сказала Инна.

Никто не стал уточнять, что она хотела выразить этими словами, никого не заинтересовала тональность ее фразы. Только Рита мысленно раздраженно завелась, наверное, расшифровав подтекст «послания»: «Забывает Инна соотносить свои слова со своей совестью, если она, конечно, у нее еще осталась. Нельзя потакать ее нездоровому любопытству. Чуть что – навострила ушки и понеслась додумывать. Агата Кристи местного розлива! Никак не хочет понять, во что она имеет право вмешиваться, а во что нет. Настырная. Когда заведется, в ней всякая щепетильность пропадает. Чего доброго, и до хозяйки дома доберется со своими претензиями. С нее станется…»

– Очень необычным человеком оказался Никита. По большому счету, хотя жизнь его трудная, даже местами мрачная, но в нем сохранился большой заряд веры в людей. Не зря же он ходит по деревням и что-то там проповедует – такой вот парадокс, странное сочетание чернухи и оптимизма. Может, именно в этом он нашел себя, – попробовала отыскать что-то положительное в поведении Никиты Галя.

– Юмор со слезами на глазах, – плавно и грациозно повела плечами Инна.

– Может, внутренняя раздвоенность в нем оттого, что в его жизни приняло участие много хороших людей, память о которых и держит его на земле желанием поделиться добром с другими? – мягко предположила Жанна. – Когда грустно, я всегда вспоминаю тех, кто помогал мне в трудные моменты жизни. Их у меня тоже хватало…

«Студентом Никита был талантливым, готовым на самопожертвование… Можно быть душевно больным, но духовно здоровым. На этот счет есть много примеров. Не повезло ему, не в те руки попал, сломался…» – мысленно пожалела Аня несчастливого сокурсника. А спустя некоторое время ей подумалось: «А был бы он счастлив, полюбив меня?.. Машка красивая…. Если бы да кабы…»

«Права ли Инна, осуждая Никиту? Можно ли правильно понимать и интерпретировать слова и поступки другого, достоверно описывать чувства? Себя бы попытаться правильно выразить. Как пристрастно и поверхностно иногда мы думаем о друзьях юности. Мы натягиваем на них одеяло собственных обобщений, стереотипов, не выделяя и не анализируя детали, оттенки чувств, собственно, не зная их. О чувствах других мы судим из своего опыта, пронося их беды через свою душу. Мы приписываем им свои качества, пытаемся вложить, даже втиснуть в них свое видение событий. Но все мы разные. Мы делаем выводы из результатов их жизней и считаем их объективными, но на самом деле они субъективные. К тому же жизнь подвержена воле случая или судьбе – кому как больше нравится.

Какое право мы имеем судить ближнего? Не лучше ли вместо того, чтобы хаять другого, оборотиться на себя, как советовал великий баснописец. Все мы бываем смешными, глупыми, недальновидными, упертыми, неправыми. Любить проще, чем ненавидеть. И радостней. Надо одобрять, поддерживать друг друга, а мы непрерывно ссоримся, обижаемся, мучаем и мучаемся… Что-то Инна со своей въедливостью сегодня опять потеряла в моих глазах привлекательность», – вздыхая, думала Лена.

И ей почему-то вдруг припомнилась немного корявая шутка декана: «Не падай духом, а падай брюхом». Она ее иногда раздражала. А зря. Юмор, пусть даже не очень качественный, – дело полезное.

Верю

Аня что-то жарко, но негромко рассказывает Лиле. Лена поняла, что их беседа является прямым продолжением разговора о семье Никиты.

– …«Если вы не учились в литературном или в каком другом вузе, это делает честь вашему языку. Если эти чувства ваши собственные и проявлялись по отношению к своим проблемам – это одно, но если вы ставили себя на место другого человека, – то это уже высший пилотаж. Как-то читала сборник рассказов писателей из Вологды, и вдруг от одного из них дохнуло на меня чем-то близким, родным-родным. «С чего бы это?» – удивилась. Заглянула в оглавление – земляк писал! Вот так же, читая ваш роман, я дышала щемящей грустью ваших воспоминаний детства и юности. До чего же мощно и ярко ваш язык (во многом уже забытый мною под влиянием городской жизни и специфики моей работы) погрузил меня в атмосферу сороковых и начала пятидесятых годов моей собственной жизни, такой отличной от вашей!

Проглотила ваше произведение за три вечера. Все есть в нем: и чистый язык, и богатый местный колорит, и интригующая нить, зовущая узнать «а что дальше?» Вы пишете легко, с великой, сострадательной любовью к простым людям. Если бы не иногда встречающиеся в тексте «чисто мужские выражения», я могла бы решить, что этот роман писала женщина, потому что мужчин с такой тонкой душой и, главное, с прекрасной способностью ее выразить до этого встречать мне не приходилось. Меня поразило полное отсутствие эгоизма в вашем герое, что, как правило, больше свойственно нашему полу. Ваше произведение лишний раз подтвердило мое мнение, что люди в разных областях нашей огромной Родины очень и очень даже разнятся. Где-то они добрее и тоньше, где-то интеллектуальнее, а где-то они жестко практичнее, эгоистичнее и т.п. Дышат по-разному. И эти нюансы у вас очень ощутимы.

Спасибо за книгу. Вы преподнесли мне много восхитительно-добрых, хотя и немного грустных минут. Творческих вам успехов, удачи, здоровья».

Я понимаю, то была не рецензия, а отзыв, вернее – просто личное мнение.

Лиле не удалось скрыть свое удивление.

– Ну, Аня, ты даешь! Как говорится, «если хочешь быть впереди классиков – пиши предисловия и рецензии», – пошутила она.

Аня смутилась и покраснела:

– Недавно меня завуч попросила составить рецензию на какую-нибудь из тех книг, которые учителя обсуждали со старшеклассниками на классных часах.

– А я уж, грешным делом, подумала, что, зная твою принципиальность и прямолинейность, она решила твоими руками размазать автора по стенке.

– Нет, завуч мне предложила на выбор нескольких авторов. Я сама взяла книгу уже знакомого мне писателя. Правда, она оказалась неожиданно другой, нежели предыдущая. Я была растеряна, даже хотела отказаться, потому что в вопросах религии до сих пор не определилась. Мне кажется, в нашем обществе сейчас нет места православию. Фикция в основном кругом. Но мне завуч сказала, чтобы я не заморачивалась, обтекаемо сочинила. Да и как можно критиковать книгу, если не знаешь главного – то, что сам автор отстаивал. Может, не художественные особенности, а именно проповедь религиозных положений он ставил во главу угла своего произведения, и то, что мне кажется недостатком, он считает достоинством.

В рецензии я написала, мол, «книга удивляет своей мощной информативной религиозной составляющей и четкой заостренностью в сторону религиозно-духовного воспитания читателя. Именно эта направленность выделяет ее из ряда других подобных, придает ей определенную особенность и неожиданное своеобразие. Импонируют некоторые основополагающие размышления автора, особенно те, которые непосредственно касаются картины Мироздания и научного обоснования существования Святого Духа как физического, точнее информационно-энергетического поля.

Рассказы волнуют, вызывают много разных противоречивых мыслей и массу вопросов. Последние два рассказа особенно изобилуют церковной терминологией. Они – не легкое развлекательное чтиво. Читателю придется напрячься, вникнуть в рассуждения автора, чтобы докопаться до их сути. И тогда эти сказания из реальной жизни станут восприниматься ими как притчи – и это, безусловно, одно из достоинств книги, – потому что их главный смысл: «Только то, что делается с любовью, – принадлежит вечности».

В книге прозвучала больная для современного общества тема бескультурья и внутрисемейного бездушия, от которых прежде всего страдают дети. Сочувствие, сожаление, горечь и искренняя любовь к людям слышатся в каждом рассказе автора. Трудно писать светлые образы в рамках жесткой действительности. А вот взгляд автора на природу пропитан благословенной любовью и восхищением. Эти рассказы – гимн природе. Много путешествуя, писатель имеет возможность поделиться с читателями своими впечатлениями о красоте природы в разных странах и о прекрасных творениях рук человеческих. Свойственная автору подробная описательность вызывает эффект присутствия и украшает произведение.

У каждого автора свой читатель. Эта книга нужна пожилым, больным и уставшим от жизни людям. Молодым, желающим проникнуться глубоким пониманием духовной составляющей жизни, она тоже будет полезна, потому что несет свет, любовь и добро, заставляет задуматься о себе, о своем месте в обществе и в мироздании. Остаться безразличным к данному сборнику невозможно. Книга актуальна, своевременна, точнее сказать, она в духе времени».

Понимаешь, написала, а удовлетворения не получила. Будто виляла, обходя острые углы. Что бы сказали мои ученики, прочитав мое послание? Думаю, оно бы им не понравилось. Они бы не прониклись. Оно бы ничего не дало их уму. Сама я долго находилась под впечатлением рассказов. Они взволновали меня, вызвали массу противоречивых чувств и вопросов. И это хорошо! Я читала и думала: «Сколько пороков в человеке? Хочется ему тепла, добра, радости, а кругом «свинцовые мерзости» реальной жизни, несправедливость сплошь и рядом. Тоска зеленая загоняет душу в черную яму, когда понимаешь, что не можешь помочь слабому человеку, забывшему, а может, и не знавшему, что должна у него быть совесть, достоинство, какая-никакая гордость.

Отчего же так низко падает человек и опоминается только ближе к смерти, когда ничего не может изменить и только кается, дабы не попасть в ад. И жалко человека, и обидно за него. Ведь зачастую он не виновен в том, что кто-то в детстве сломал его судьбу, не встретил он в юности человека, который помог ему или хотя бы подсказал, а сам он не сумел вылезть из грязи, в которую попал по недомыслию. А как трудно выправлять человека! Проще с раннего детства закладывать в него то, что сделало бы его нормальным, годным для себя и для общества. Прослеживаю судьбы моих подопечных детей: эту мама бросила, того папа недоглядел, искалечил, этого соседка обидела, оболгав, а эту чистую ангельскую душу совратил, испоганил отчим…Второе поколение, третье… и опять все по кругу, по кругу. А рождаемся мы, если верить Церкви, чтобы стремиться к возвышенному, делать добро… чтобы когда-то стать вровень с Богом.